Читать книгу Эра войны. Эра легенд - Майкл Салливан - Страница 14

С каждым шагом в воздух поднимались клубы пыли. Не летучая желтая пыль Дьюрии: ассику Сури покрывал белесый налет, делающий все вокруг тусклым и серым. В этих краях грязь светлая, а воздух – спертый. Даже свежий весенний ветерок не приносил Сури облегчения. Девочку снедала черная тоска, и причиной тому была вовсе не погода.

За несколько месяцев обучения у Арион Сури приоткрыла множество дверей, которых прежде не видела. Рука об руку, они вместе исследовали тайники, скрытые за этими дверями, и с каждым новым открытием познания Сури об Искусстве возрастали. Однако чем больше она постигала, тем яснее видела, как скудны ее знания. Раньше Сури пропускала множество важных деталей, лежащих на поверхности; она не то чтобы их не замечала, просто не обращала внимания. Таковы люди: настолько поглощены собой и своими делами, что не замечают цветы у собственных ног. Этой весной мир открылся перед Сури в новом свете. Она научилась не только смотреть, но и видеть. И многое из того, что она увидела, ей не понравилось.

В огромном, поразительно пустом сером небе парили семь стервятников.

– Почему здесь нет деревьев? – Сури похлопала себя по бокам, подняв в воздух струйки желтой пыли.

– Вон дерево. – Рэйт указал на старый пень; его иссохшие корни напоминали мертвые костлявые пальцы, сжимающие горсть камней.

– Это не дерево.

– Раньше было дерево.

Сури огляделась по сторонам, разглядывая плоскую равнину.

– Что случилось? Люди вырубили все деревья?

Рэйт покачал головой.

– Было бы что вырубать. Вряд ли здесь когда-нибудь росли деревья.

Они вышли из Алон-Риста рано утром. Без плана, без предварительных договоренностей. Сури проснулась, ощущая в ногах зуд, который можно было унять лишь хорошей прогулкой по незнакомой местности. У переправы она обнаружила Рэйта – тот стоял на мосту и смотрел вниз, в ущелье, по дну которого текла река.

Сури двинулась дальше, и Рэйт, не говоря ни слова, пошел рядом с ней. Так происходило уже не первый раз. Скорее всего, Рэйт считал их встречи случайным совпадением, но Сури, вооруженная новыми знаниями, понимала: здесь кроется нечто большее. Выражаясь терминами Искусства – то есть, говоря на языке Элан, – она чувствовала, что их с Рэйтом связывает золотая нить, такая же, как та, что пролегает между ней и Арион. Эта крепнущая связь говорит о важности их отношений: они не случайно каждый раз встречаются в нужное время в нужном месте. Если бы Сури знала об этом раньше, то наверняка разглядела бы точно такую же нить, связывающую ее с Мэйв. Она не имела представления, что означают эти связи между людьми, однако именно так работает «второе зрение»: что-то вроде мозаики, состоящей из разрозненных кусочков, видений и обрывков разговоров. Сури любила загадки, но когда кусочки мозаики вставали на свое место, картина получалась зачастую безрадостная.

– Как же вы жили здесь без… – Сури покачала головой. – Да тут не только в деревьях дело. Здесь вообще нет зелени, одни камни.

– Зато теперь ты понимаешь, почему мы с отцом осмелились перейти Берн. Смотри. – Рэйт указал на юго-запад, где серая бесплодная равнина сменялась яркой зеленью. – Фрэи называют это место Эврлин.

– Зеленые холмы, – перевела Сури.

– Ага. – Рэйт с тоской взглянул на зеленый пейзаж. – У себя в деревне я каждый день видел эту красоту – вон она, рукой подать. Но нам туда был ход заказан, ведь там живут боги. – Он перевел взгляд на каменистую пустошь. – Фрэи говорили: вот здесь место, дарованное вам свыше. Лучшего вы и не заслуживаете. – Рэйт пнул подвернувшийся камень. – В каком-то смысле они были правы. Эта земля действительно нам подходит: сухая, бесплодная, устойчивая к жаре и холодам. Но я все думаю… – Он взглянул на Сури. – Может, наоборот? Может, как раз эта земля сделала нас такими, какие мы есть? Если бы мы жили в твоих краях, то, наверное, были бы другими. Или нет?

– Какая разница? – спросила Сури. – Не важно, где ты родился, жизнь все равно тебя изломает.

Рэйт удивленно посмотрел на нее.

– Ну ладно, может, и не совсем изломает, но прежним ты уже не станешь.

Девочка шла по краю ущелья, пытаясь найти спуск. Всю зиму она провела, запертая внутри крепостных стен. Несколько месяцев назад они с Рэйтом попытались перейти Грэндфордский мост, однако суровый зимний ветер заставил их вернуться в крепость, и с тех пор они гуляли только по городу, защищенному от ветра толстыми стенами. Иногда к ним присоединялись Тэш или Малькольм, но в основном они бродили вдвоем. Весь город пронизывали кривые улочки, и Сури исследовала каждый переулок, чтобы не сойти с ума. После долгих месяцев, проведенных взаперти, крепость казалась ей каменной клеткой, и теперь, когда им с Рэйтом наконец-то удалось выбраться оттуда, они оба – пусть всего лишь на краткий миг – ощутили себя свободными. С приходом весны их заточение подошло к концу. День стоял жаркий, и Сури собиралась искупаться. Оставалось найти способ спуститься к реке.

– Здесь спуска нет, – заметил Рэйт.

Девочка нахмурилась.

– Все равно ничего не выйдет, – продолжил он. – Это в Серповидном лесу в середине лета хорошо купаться. А здесь вода страсть какая холодная, по опыту знаю.

Сури не упоминала, что собирается купаться. За утро они с Рэйтом не обменялись ни словечком, а он все равно догадался. Прежде у нее была одна-единственная подруга, с которой она ощущала такое же единение душ, когда нет нужды ни в вопросах, ни в ответах. Сури почувствовала укол совести.

– Чем ниже по течению, тем река старше, – пояснила она. – Мне Тура об этом рассказывала. Река рождается крошечным ручейком, потом, в юности, бурлит и во весь опор несется вперед, как этот поток, а затем постепенно утихает. Иногда на ее пути встречаются пороги или даже водопад, но чем ниже по течению, тем спокойнее ее нрав. Она плавно струится вокруг камней, ее жизнь замедляется. Наконец она разливается, течение утихает, и река впадает в море, становясь частью чего-то большего.

Взгляд Рэйта застыл. Стиснув зубы, он вытер слезы. Сури впервые увидела его расстроенным.

– Прости, – сказал Рэйт. – Ты напомнила мне мою сестру. Она была твоего возраста и часто говорила всякое в таком духе. – Он уставился себе под ноги. – По отцу и братьям я ни капельки не скучаю, а вот по ней тоскую. Она вечно смешила меня, даже холодными ночами, когда живот от голода подводило. Уже не помню, когда я смеялся в последний раз. Если начистоту, мне немного совестно, будто я предал ее память. Знаю, звучит глупо, но…

– Вовсе не глупо, – ответила Сури. – Ты мне тоже кое-кого напоминаешь.

– Кого?

Девочка улыбнулась.

– Мою сестру.

Рэйт удивленно взглянул на нее, потом довольно хмыкнул и кивнул.

– Наверное, из-за шерсти. – Он взъерошил свои густые волосы. – Ну так что, чем займемся? Снова поиграем в твои камни?

– Можем взять камушки и пожонглировать. В прошлый раз у тебя не очень-то хорошо получалось. Тебе нужно больше тренироваться. Да, еще у меня есть веревочка! Сядем вон там, на солнышке, и я покажу тебе, как сделать плетение из четырех…

Сури указала на ровное место, одно из немногих, где росла трава. Пока она размышляла, мягко ли там будет сидеть, на нее внезапно нахлынула волна отчаяния.

– Сури, что с тобой? – обеспокоенно произнес Рэйт.

– Камни, – ответила она.

– Камни?

– Кучи камней.

– Не вижу ни одной.

– Здесь кругом горе и невосполнимые утраты.

– Чего ты хочешь? Это же Дьюрия.

Сури почувствовала, как ее затопляет скорбь, уволакивая на дно глубокого омута. Ей снова стало нечем дышать. Рэйт подхватил ее, не давая упасть. Колени у девочки подогнулись, и она разрыдалась.

– Здесь столько страданий… – всхлипнула она.

Рэйт поднял ее на руки и понес обратно к мосту.

– Думаю, на сегодня свежего воздуха достаточно.

– Нет, нет! – воскликнула Сури. – Не хочу возвращаться!

Она попыталась вырваться у него из рук, и он поставил ее на ноги. Девочка вытерла глаза и судорожно вздохнула.

– Ты как?

– Лучше. – Она сделала еще несколько вздохов и побрела к мосту.

Ей хотелось оказаться подальше от зловещей лужайки.

– Что случилось?

– Я почувствовала нечто ужасное.

– Это все твое Искусство, да?

Сури кивнула, хотя и не была полностью в этом уверена. Она толком не понимала, что произошло. Это ощущение напоминало замогильный холод, который они с Арион почувствовали в городе, только гораздо мощнее и ближе.

– А ты ничего не почувствовал?

– Что я должен был почувствовать?

– Да ничего. Наверное, просто воображение разыгралось.

Привыкай доверять воображению – оно у тебя гораздо зорче, чем зрение обычных людей.

Сури не понравилась эта мысль. Лучше бы воображение сейчас ее подвело. Точно так же, как в прошлый раз, в городе, ей показалось, что она почувствовала не ужас из прошлого, а зло, которому еще предстоит свершиться.

Ей хотелось спрятаться от источника страха в беззаботных мыслях, и она направилась к старому пню.

– Давай посидим здесь немного.

– Хорошо, как хочешь. – Рэйт оглядел равнину и вдруг спросил: – Сури… а ты правда умеешь…

– Что?

– Ты правда умеешь двигать горы?

Девочка нахмурилась.

– Да, но это был несчастный случай.

– Несчастный случай?

– Мне тогда было очень плохо.

Рэйт застыл на месте.

– Тебе и сейчас очень плохо. – Он поднял руки в притворном ужасе. – Мне стоит беспокоиться?

Сури улыбнулась и пошевелила пальцами, как будто наводя порчу.

– Еще как стоит.

– Вот это да! – Рэйт усмехнулся. – Превратишь меня в лягушку?

– Нет. – Сури подошла к пню. – Что за радость быть лягушкой? А в кого ты хотел бы превратиться?

– Не знаю. Наверное, в кого-нибудь, кто умеет летать.

Сури кивнула.

– Я тоже.

Нифрон вошел в Верхнюю Твердыню – большое жилое помещение на седьмом этаже Кайпа; инстарья называли это место Обителью. Покои, украшенные гобеленами и статуями и обставленные мебелью из красного дерева, предназначались для правителей Алон-Риста. На самом деле здесь жил всего один правитель, и то очень недолго. После смерти фэйна Риста его покои в течение нескольких тысяч лет оставались пустыми, хотя распоряжений на этот счет не было никаких. Комнаты неукоснительно поддерживались в идеальной чистоте, но обстановка ни на волосок не изменилась. На краю каминной полки стоял золотой кубок: по легенде, Рист собственноручно поставил его туда – последнее, что он сделал перед тем, как отправиться на смерть. Нифрон много раз приходил сюда, смотрел на кубок и размышлял о том, что многие поколения фрэев совершенно незаслуженно почитают этот незначительный поступок, словно великий подвиг. По его мнению, легендарному правителю Алон-Риста подобало перед смертью совершить что-то более существенное, нежели поставить кубок на полку.

– И что же такое стряслось, что ты хочешь обсудить наедине? – спросил он.

Сэбек, не говоря ни слова, плотно запер дверь.

– Да ладно тебе, – Нифрон скрестил руки на груди. – Выкладывай.

– Тэчлиор, – одними губами прошептал Сэбек.

– Этот мальчишка? Что с ним такое?

Сэбек быстро обошел Обитель, открывая двери в боковые комнаты и заглядывая внутрь. Нифрон терпеливо ждал. Сэбек всегда был немного неуравновешенным и странным. Впрочем, талант и безумие часто ходят рука об руку.

Нифрон знал Сэбека уже тысячу лет. Друзьями их не назвать, однако слово «друг» можно понимать по-разному. Если говорить откровенно, у Нифрона никогда не было настоящего друга, – любящего товарища и единомышленника, на которого он мог бы положиться и которому мог бы полностью доверять. Сэбек являл собою, скорее, его противоположность. Холодный и отстраненный, он любил лишь свои мечи; его единственным интересом была страсть к убийству, в чем он преуспел. Его не привлекали ни власть, ни почести, ни богатство, только жажда крови. Сэбеку не нравилось много думать. Размышления на темы, не связанные с битвой, казались ему пустой тратой времени. Беседовать с Сэбеком все равно что с камнем, зато воин из него превосходный.

– Ну так что? – спросил Нифрон, усаживаясь на позолоченную скамью, обтянутую красной парчой.

– Мне кажется, Тэчлиор знает.

– О чем?

Раздался стук в дверь, и Сэбек схватился за мечи.

– Кто там? – спросил Нифрон.

Беспокойство Сэбека передалось и ему. Когда лучший воин в мире проверяет двери, шепчет загадочные предостережения и при малейшем шорохе хватается за оружие, стоит насторожиться.

– Ваш покорный слуга, – донесся до него ответ.

Нифрон взглянул на Сэбека.

– Малькольму можно войти?

Сэбек открыл дверь.

– Кто-нибудь видел, что ты идешь сюда?

– Может, и видел, да кому какое дело?

Малькольм вошел внутрь, по-прежнему одетый в дурацкую рхунскую шерстяную одежду не по погоде. Сэбек еще раз выглянул в коридор и запер дверь.

– Что случилось?

– Я думал, ты знаешь, – сказал Нифрон.

– Сэбек велел мне прийти сюда, – растерянно пожал плечами Малькольм.

Сэбек еще раз подергал дверь.

– Тэчлиор – дьюриец.

Малькольм и Нифрон переглянулись.

– Ну да, дьюриец. Для тебя это новость?

– Он был там.

Нифрон подался вперед.

– Что значит «там»?

Сэбек отошел от двери; деревянные половицы скрипнули под его весом. Точно так же они скрипели и под ногами Алон-Риста; возможно, они скрипели и в тот момент, когда тот ставил на полку свой кубок.

– Парень был в одной из деревень, которые мы сожгли. Он жил там.

Нифрон покачал головой.

– Нет, невозможно. Мы все проверили, никто не выжил. – Он ткнул пальцем в Сэбека. – Это была твоя задача, не оставлять свидетелей.

Сэбек застыл у каминной полки, рядом с памятным кубком.

– Вероятно, он спрятался.

– Он вас видел? – Малькольм перевел взгляд с одного фрэя на другого. – Если видел, тогда…

– Он нас не видел, – отрезал Нифрон, желая, чтобы это было правдой.

Иногда ему казалось, что он действительно способен делать свои желания явью. Как во время битвы, так и в обычной жизни целеустремленность и сила воли способны творить чудеса. Если чего-то очень сильно захотеть, твое желание сбудется. Часто такие способности свидетельствуют о даре миралиита. Поскольку для Нифрона не существовало ничего более отвратительного, чем миралииты, он изо всех сил пожелал, чтобы в его случае это оказалось не так.

– С чего ты решил, что он был там?

– Рэйт и Тэш – единственные дьюрийцы, оставшиеся в живых, – пояснил Сэбек. – Рэйт выжил, потому что бродил по лесам с Малькольмом. Тэчлиор же почти ребенок. Зачем ему было уходить из дома одному?

– И это все?

– Когда я его спросил, где он был и как избежал смерти, он не ответил. Ушел и даже не взглянул на меня.

– Тэш обязательно бы выдал себя, – заверил Нифрон. – Если он действительно был там, значит, видел, что мы убили его семью и уничтожили весь его клан. Думаешь, он стал бы учиться у тебя в таком случае?

– Он жаждет мести, – задумчиво произнес Малькольм, словно размышляя вслух. Тощий человечек присел на резную скамеечку для ног. – Когда мы только познакомились с ним, Тэш хотел, чтобы его звали «Фрэйхиндия».

Сэбек вытаращил глаза.

– Тогда понятно, почему он так старается. Учится убивать нас. – Он прошелся взад-вперед по комнате и повернулся к Нифрону. – Думаю, он начнет с тебя.

– Все это… – Нифрон покачал головой. Сэбек думает гораздо медленнее, чем обращается с мечами. – Он что-нибудь говорил? Он упоминал, что видел нас?

– Нет, – ответил Сэбек.

Нифрон перевел взгляд на Малькольма.

– Не смотри на меня, я сам только что узнал. Если он кому что и говорил, то лишь Рэйту. Они оба дьюрийцы, а Рэйт – его вождь.

– Так он ему говорил?

Малькольм пожал плечами.

– Мы же не все время вместе. У них имелась масса поводов пообщаться и без меня.

– Вот еще одна причина держать Рэйта подальше от Персефоны. Если она узнает… – Нифрон положил подбородок на сложенные руки.

– Думаешь, она ему поверит? – спросил Малькольм. – Дело зашло слишком далеко. Между вами уже установилось доверие и взаимопонимание…

– Она – человек, – огрызнулся Нифрон, – а люди не способны мыслить разумно.

Малькольм недоуменно приподнял брови и склонил голову.

– Прошу прощения, я не понял.

– Все ты понял. Ты ведь уже почти фрэй.

Малькольм усмехнулся.

– Буду считать за комплимент.

– Даже если Тэчлиор ничего никому не сказал, он все равно представляет угрозу, – заявил Сэбек, продолжая расхаживать по комнате.

Нифрона раздражало, что Сэбек постоянно в движении. Ему необходимо двигаться, сражаться, убивать. Наверное, в кошмарах снится, будто боги превратили его в стоячий пруд после смерти.

– Ему всего шестнадцать лет. Шестнадцать! Каков же он будет через десять лет? – продолжал рассуждать Сэбек.

– Что, парень действительно так хорош?

Сэбек ухмыльнулся.

– А каков ты был в шестнадцать лет? Не в сто шестьдесят, не в пятьдесят – в шестнадцать!

В столь юном возрасте Нифрон вообще не прикасался к оружию. Для инстарья первые сто лет считаются детским возрастом, а первое десятилетие – беззаботным младенчеством, полным игр и открытий.

– Ну, мы-то – совсем другое дело.

– Этот мальчишка всего за один год научился тому, что большинство инстарья постигают к ста годам. Я прозвал его Тэчлиором не для того, чтобы потешить его гордость. Уже сейчас он способен победить любого фрэя в Эриане, а ведь ему всего лишь шестнадцать.

Нифрон отогнал эту мысль.

– В учебном бою – возможно, да только между учебным боем и настоящим поединком огромная разница. Мальчишка растеряется. У него нет опыта.

– Он дьюриец, – напомнил ему Малькольм. – А дьюрийцев нельзя назвать слабаками.

– Пусть даже и так, и все равно это не одно и то же. – Нифрон взглянул на Сэбека в поисках поддержки.

Тот покачал головой.

– Тэчлиор опасен. Если он уже сейчас так хорош и продолжит улучшать свои навыки, каков он будет, когда опробует свои силы в бою? Каким он будет через десять, двадцать, пятьдесят лет, после того как наловчится убивать фрэев?

– Старым, – ответил Нифрон. – А скорее всего – мертвым. Не забывай, он ведь рхун.

– Он быстро учится, даже слишком быстро. Впитывает все, чему мы его учим. А лук! – Сэбек закатил глаза и поднял руки. – Мойя пыталась нас научить. У Эреса неплохо получается, однако по сравнению с Тэшем он просто младенец. Этот парень может все. А теперь он просит себе доспехи. Железные доспехи!

– Все хотят себе доспехи.

Сэбек покачал головой.

– Ты что, не понимаешь? Это станет последней каплей. Как только Тэчлиор получит доспехи, он будет готов. Ты едва не погиб, сражаясь с Рэйтом, разве не…

– Неправда! – помрачнел Нифрон. – Ты же знаешь.

Сэбек улыбнулся.

– Знаю. Я сразился с ним, чтобы убедиться, насколько он хорош. Но мне приятно, что ты сам признался.

Нифрон взглянул на Малькольма – тот смотрел на него с загадочным выражением лица.

– Все должны были поверить, что рхун может победить фрэя в честном поединке, – даже галанты.

– А знаешь что? – спросил Сэбек. – Тебе уже нет нужды притворяться. Через пять или десять лет Тэчлиор действительно сможет победить тебя в честном поединке, правда, что-то мне подсказывает, что вряд ли он выберет честный поединок. – Сэбек указал на кубок, стоящий на полке. – Представь: однажды ты вернешься в свои покои и обнаружишь там рхуна в железных доспехах и с двумя мечами. Он набросится на тебя из темноты, как раз в тот момент, когда ты присядешь над ночным горшком. Может быть, горшок так и останется стоять в неприкосновенности на видном месте в твоей обители, чтобы потомки приходили на него посмотреть.

Нифрон взглянул на кубок и кивнул. У него большие планы, и он не позволит какому-то мстительному идиоту их разрушить. Какое разочарование! Если Сэбек прав, Тэш мог бы стать первым рхуном-галантом. Может быть, секрет рхунов в том, что они живут меньше, зато горят ярче.

– Убей его, – вздохнул Нифрон. – Пусть это будет похоже на несчастный случай, но ничего из ряда вон выдающегося. Парень этого заслуживает. Я даже не могу толком ненавидеть его – ведь он хочет отомстить за то, что мы убили его близких.

Сэбек достал меч и пристально вгляделся в лезвие, словно ждал ответа от клинка.

– Я убью его в учебном поединке. Скажу, что Тэчлиор был слишком хорош, заставил меня сделать неверный удар.

Нифрон кивнул.

– Хорошая эпитафия. Он станет героем легенд: рхун, вынудивший Сэбека ошибиться.

– Он этого заслуживает. В один прекрасный день он действительно мог бы такое сделать.