Читать книгу Эра войны. Эра легенд - Майкл Салливан - Страница 5

Прежде, когда Персефоне доводилось бывать в Алон-Ристе, она ни на шаг не отходила от Рэглана и у нее не возникало ни малейшего желания прогуляться. Людям вообще не полагалось разгуливать на землях фрэев, а тем более в сердце их неприступной твердыни, сторожевая башня которой вздымалась в небо точно исполинский часовой. Когда вожди рхунов приезжали в Алон-Рист, на мосту Грэндфорд их встречала вооруженная стража. Мужчин отводили в зал собраний, а женщины, которым было дозволено войти в крепость, ожидали в боковых комнатах. Персефона с удивлением разглядывала светильники, окна, занавеси и мебель. Она не осмеливалась и шагу ступить из маленькой комнаты; ни одна из женщин не решалась на это. Обеда им не полагалось, и только вечером рхуны садились есть все вместе.

Во время второго посещения Алон-Риста Персефона и Гела (Персефона считала ее женой Липита, и только потом узнала, что она не жена, а любовница) набрались храбрости и, поднявшись по ступенькам, выглянули в окно, из которого открывался захватывающий вид на огромный купол, красивый город, раскинувшийся внизу, и невероятно высокую массивную башню.

Никто их не остановил. На них вообще не обратили внимания, и все же Персефона до смерти перепугалась. Им с Гелой хватило духу лишь разок высунуться в окно, но то, что она увидела, навсегда запечатлелось в ее памяти. В своих снах Персефона без страха ходила по мощеным улицам, заглядывала в лавки. Никто ее не видел, и она об этом знала. Она и подумать не могла, что ее сны превратятся в реальность.

Как признанный правитель Алон-Риста, Нифрон в тот же день провел Персефону по крепости, которая должна стать ее новым домом. Застава оказалась совсем не такой большой, как она представляла себе раньше. Возведенная на вершине остроконечной скалы, крепость смотрелась естественным ее продолжением. Внизу раскинулся город. На горных уступах теснились ряды каменных домов, постепенно опускаясь вниз, словно хвост дракона, лежащего на куче золота.

– А вот Миртрелин, – сказал Нифрон, указывая на неприметную дверь в одном из трехэтажных зданий.

– Земля радости?

Нифрон удивленно улыбнулся и кивнул.

– А ты неплохо знаешь фрэйский. Миртрелин – это… – Он в задумчивости остановился посреди улицы. – Не знаю, есть ли у вас такие заведения. Фрэи приходят сюда отдохнуть – выпивают, поют песни, рассказывают истории.

– Мы так же отдыхаем в чертогах.

– Здесь все не так формально. Сюда приходят простые жители, чтобы насладиться отдыхом и повеселиться. Мы с галантами провели тут много долгих вечеров.

– С виду здесь тесновато. Зачем идти сюда, если у вас есть огромный зал, в котором могут разместиться жители всего го- рода?

– Верентенон – место для общих собраний, уменьшенная версия Айрентенона. Командиры Копий здесь обсуждают разные вопросы и дают советы командующему Алон-Риста.

– Понятно, – вежливо улыбнулась Персефона.

– Кажется, ты ни слова не поняла из того, что я сказал.

– Ты сказал, что огромный дом с куполом – ваш чертог, только вы там не пьете.

Нифрон рассмеялся.

– Да, вроде того.

– В Рхулине так не получится, – заметила Персефона. – Если хочешь созвать сход, нужно поставить еду и питье. Иначе никто не придет.

Фрэй снова рассмеялся. «У него приятный смех, – подумала Персефона. – И смеется он часто». Смех и добрая шутка – дар, которым одинаково наслаждаются и даритель, и одаряемый. Персефона считала угрюмых людей скрягами. Почти все, кого она знала, были слишком серьезными, и на их фоне Нифрон представлялся ей лучом света в темном шатре.

Город оказался совсем не таким, как она думала: менее безупречным, зато гораздо более удивительным. Извилистые мощеные улочки, изящные арочные переходы, разноцветные дома в несколько этажей с резными наличниками на высоких окнах, – все поражало воображение. Но не менее поразительными были кучи навоза, битые горшки, бесчувственные пьяницы, спящие прямо на улице, непристойные рисунки на стенах и запах мочи, доносящийся из переулков. Однако для Персефоны самая большая разница между сном и явью заключалась в том, что жители города ее видели. Те, кто набирал воду в фонтане, забывали, зачем пришли, и стояли столбом, таращась на Нифрона и Персефону. Там, где они проходили, разговоры тут же смолкали, двери закрывались, смех стихал. На лицах фрэев отражался страх вперемешку с отвращением и изумлением. Одна фрэя, не таясь, разрыдалась.

Нифрон будто ничего не замечал. Он вел Персефону по городу, оживленно показывая ей достопримечательности.

– Прямо сейчас я тебя туда не поведу, – он махнул в сторону узкой улочки, которая шла в гору и упиралась в мост, соединяющий два трехэтажных здания, – там отличная баня.

– Баня?

– Место, где мылятся, парятся и общаются.

– Не понимаю, как одно связано с другим.

Снова добродушный смех. Кажется, сегодня я настоящая богиня юмора.

– Поверь мне, там здорово. Тебе понравится.

– Не сомневаюсь, – солгала Персефона.

Они возвратились к лестнице, с которой спустились. Прогулка окончилась, но у Персефоны появились вопросы, и она хотела получить на них ответы до того, как вернется к остальным. Она решила воспользоваться возможностью и все прояснить. Нифрон – воин, поэтому должен оценить прямой подход.

– И что дальше? – спросила она.

Нифрон удивленно обернулся.

– Ну, я хотел бы показать тебе крепостные сооружения. На Спайрок мы не пойдем, туда слишком высоко подниматься…

– Я имею в виду, что будет теперь, когда мы захватили Алон-Рист? Что дальше?

– Ты же киниг; вот ты мне и скажи.

– Я не идиотка. Для тебя это огромная победа.

– Для нас обоих.

Персефона закатила глаза.

– Не обращайся со мной, как с ребенком. Ничего не выйдет.

Нифрон посмотрел на нее долгим взглядом и облизнул губы, коснувшись языком зубов.

– Ты все спланировал заранее.

– Конечно. Ты сама присутствовала, когда я…

– Нет. Ты спланировал еще до того, как пришел в Рэн.

Нифрон замер и снова задумчиво посмотрел на нее.

– Ты вынашивал этот замысел несколько месяцев, может быть, даже несколько лет, только не предусмотрел в нем меня. Ты сам хотел стать кинигом Десяти Кланов.

Фрэй ничего не сказал, однако на его лице отразился живой интерес – может быть, впервые за все время их знакомства. Персефоне хотелось думать, что это свидетельствует об уважении, но, скорее всего, она просто выдавала желаемое за действительное.

– Когда вы пришли к нам в Далль-Рэн, ты сказал, что вас объявили вне закона, потому что вы не подчинились приказу фэйна и отказались разрушать наши поселения. Ты яростно осуждал других инстарья за то, что они уничтожили Дьюрию и Нэдак, убив всех рхунов до единого. Но меня не обманешь. Ты помогаешь нам вовсе не из протеста, что убили невинных людей.

Нифрон не перебивал, и Персефона продолжила:

– Я не знаю, может, тебе и вправду противно убивать женщин и детей, а может, убийство для тебя – просто бездумная привычка, и ты лишаешь человека жизни с той же легкостью, с какой Падера сворачивает шею цыпленку. Только я не верю, что ты отказался от своего наследия и бросил все это, – она жестом указала на город, – ради кучки сожженных домов и нескольких убитых младенцев. Такой поступок требует гораздо большего сострадания, чем ты способен испытать. Честно говоря, мне все равно, почему ты это сделал. Меня волнует, что ты собираешься делать сейчас. Каким ты видишь воплощение своего грандиозного плана?

– А ты как думаешь, каким я его вижу?

Персефона подошла к ограждению и взглянула на плоскую крышу дома, где был разбит цветник и пара грядок. Для такого жаркого лета растения хорошо растут.

– Я думаю, бескровная победа и захват твердыни, которую мои люди считали несокрушимой, делают тебя великим героем для Десяти Кланов. Ты завоевал их преданность и уважение. Еще один такой успех – и я стану тебе не нужна. Возможно, ты считаешь, что я уже не нужна. – Персефона оглянулась. – А эта лестница очень крутая.

– Действительно, очень крутая, – отозвался Нифрон и, к ее удивлению, подал ей руку.

Персефона с подозрением взглянула на него.

Он улыбнулся, видя ее сомнение, опустил руку и кивнул.

– Ты еще умнее, чем я думал. Наверное, я не единственный, кто тебя недооценивает. Я мог бы заявить, что ты ошибаешься, и убедить в своей приверженности делу спасения рхунов, но вряд ли мне удастся тебя обмануть. Такой женщине, как ты, трудно солгать.

– Солгать нетрудно, трудно заставить меня поверить. Итак, что дальше? Какие у тебя планы насчет… меня?

Нифрон провел рукой по голове, взъерошил волосы на затылке.

– Что ж, я хотел подобрать для такого разговора более подходящее время и место. – Он огляделся и пожал плечами. – Но раз ты настаиваешь… я надеялся на тебе жениться.

Персефона открыла рот от изумления. Молниеносный и бескровный захват главного оплота фрэев померк по сравнению с этой новостью.

– Жениться?

– Ну да, а что такого? Рхуны ведь вступают в брак?

– Разумеется, рхуны вступают в брак, однако рхуны и фрэи, – она указала пальцем на него и на себя, – нет.

– Почему нет? Только не говори мне, что законы рхунов это запрещают.

Персефона уже собралась возразить, но из всего изобилия возможных ответов не смогла выбрать наиболее подходящий.

– Фрэи вступают в брак в основном по расчету. Так мы улучшаем свое положение в обществе, получаем доступ к определенным кругам, заключаем союзы. Брак по любви – редкость. Именно поэтому я делаю тебе предложение.

Он делает мне предложение?

– Чтобы выиграть войну, нам нужно объединиться. Я должен упрочить свое положение в глазах вождей. Иначе у меня не будет возможности сражаться. А тебе необходима поддержка от инстарья, которую я могу обеспечить. Благодаря моему авторитету все заставы Эврлина перейдут к нам. Наш брак объединит некогда противоборствующие стороны в могучее несокрушимое войско. С тебя – люди, с меня – командование и ресурсы. – Нифрон взмахнул рукой. – Вместе мы – узел, соединяющий две нити, из которых мы совьем веревку, достаточно прочную, чтобы заарканить весь мир.

– Достаточно прочную, чтобы нас на ней повесили.

– Так тоже можно сказать, – улыбнулся Нифрон. В нем чувствовалась внутренняя сила, его дружеская улыбка согревала, обещала нечто приятное…

А вдруг он говорит искренне? По крайней мере, сейчас он не обращается со мной, как с ребенком.

– Тебе не обязательно давать ответ сразу. Не торопись. Я уже говорил, что хотел выбрать более подходящее время и место для этого разговора. Давай все обдумаем, получше узнаем друг друга, а потом вернемся к этой теме.

Потом вернемся к этой теме? Да он само обаяние.

Тем не менее, практический подход Нифрона пришелся Персефоне по душе. Она отклонила ухаживания Рэйта, потому что они произрастали из эгоистичного желания. Он хотел заполучить ее себе, чтобы сбежать вместе с ней и жить долго и счастливо на холме с видом на реку Урум. Однако любовь – удел молодых, невинных и глупых. Персефона не могла себе позволить снова надеть эти шоры. У нее есть дело, которое гораздо важнее ее личного счастья.

Она не питала иллюзий по поводу Нифрона, и он, похоже, тоже видел ее насквозь. Персефоне не хотелось вновь становиться чьей-то женой, а вот стать партнером – равноправным партнером – гораздо лучше.

Персефона оценивающе посмотрела на командира фрэев. Внешне Нифрон чрезвычайно привлекателен: красивый, похожий на бога, однако попытайся он ее поцеловать, она бы, скорее всего, закричала. Он другой расы. Вся идея с женитьбой – абсурд, но в ней есть неопровержимая логика.

– Идем, – сказал Нифрон. – Нам пора возвращаться. Не хочу, чтобы Мойя подстрелила меня из своего здоровенного лука.

– Спасибо, – произнесла Персефона.

Фрэй остановился, удивленный.

– За то, что сказал мне правду, – пояснила она.

Он снова улыбнулся.

У него славная улыбка.

– Вот здесь я жил, – Малькольм указал на красивый домик. Дверь украшали бронзовая ручка и дверной молоток в виде меча, ударяющего о щит.

Рэйт никогда в жизни не видел ничего подобного, а в этом городе все дома были как на подбор. Идеально прямая улица вымощена камнями, так хорошо подогнанными, что между ними не пробивалось ни травинки. Всюду сплошной камень – земля есть лишь в цветочных горшках, где росли овощи и травы.

– Ты здесь жил? – переспросил Тэш.

– Это дом Шэгона. Мы с Мэрилом тут работали. После того как жена ушла от него, ему не требовалось двое слуг, и все же он оставил нас у себя.

– Ты жил здесь и сбежал? – не мог поверить Тэш. – Там что, внутри, – камера пыток?

– Да нет, внутри довольно мило – на стенах нарисован орнамент в виде клевера, все расписано яркими красками.

Тэш молча таращился на него.

Малькольм хмыкнул.

– Я недолго здесь жил. Прежде я служил в крепости.

Они оба подняли глаза на Спайрок: так Малькольм называл высоченную сторожевую башню, соединенную с Кайпом длинным мостом. Увидев башню впервые, Гиффорд заметил, что она похожа на заступ, который Мари воткнула в землю, пропалывая сад.

– Значит, в крепости тебя пытали? – спросил Тэш.

– Никто меня не пытал.

– И даже не били?

– Нет.

– Может, морили голодом?

Малькольм покачал головой и нахмурился.

– С тобой должны были сделать что-то ужасное, раз ты решил сбежать. Многие семьи продали бы своего первенца, лишь бы жить здесь.

Тэш перевел взгляд на Рэйта, и тот кивнул. Дьюриец уже много раз беседовал на эту тему с Малькольмом, потому не был так удивлен, однако между тем, чтó он себе представлял, и реальностью заключается огромная разница. Обычно воображение приукрашивало действительность, только не в этот раз.

Тэш все время таращил глаза, будто считал, что ему снится сон и вот-вот появятся чудовища. Он ходил с таким видом с тех пор, как они перешли Грэндфордский мост. Мальчик словно провалился в яму с ядовитыми змеями и ждал, когда его укусят. Рэйт понимал, что он чувствует. Он и сам чувствовал себя точно так же. Злые боги уничтожили их народ, а теперь они с Тэшем разгуливают по их улицам как у себя дома. Только вот они не у себя дома. Десять Кланов ничем не заслужили право находиться здесь. Фрэи их пригласили. Пауки так же поступают с мухами.

– А сколько семей тут жило? – спросил Тэш.

– Ни одной, – ответил Малькольм. – Шэгон, я и Мэрил. – Бывший раб с недоумением взглянул на дом. – Растения не завяли. Интересно, кто теперь здесь обитает?

– Почему Шэгон покинул крепость? – Рэйт включился в разговор.

– Шэгон никогда не жил в крепости. Он из племени асендвэйр и не состоял в гвардии. Там служат одни инстарья.

– Вроде ты упомянул, что служил в крепости.

– Да, служил, – подтвердил Малькольм. – Тогда у меня был другой хозяин.

– Он продал тебя?

– Нет, он умер.

– Умер?

– Кому как не тебе знать, что фрэи смертны.

– Сколько ему было лет?

Малькольм пожал плечами.

– Пятнадцать, может, шестнадцать.

– Такой молодой?

– Сотен лет. Пятнадцать или шестнадцать сотен лет.

– Ясно. Меня всегда интересовало, сколько они живут.

– Он умер не от старости.

– Несчастный случай? – Рэйт поднял глаза на переход между крепостной стеной и залом собраний. Если свалиться оттуда, мокрого места не останется.

– Его убили в поединке.

Рэйт не мог даже вообразить, кто способен убить фрэя, – кроме него самого, разумеется. Великан, гоблины, дракон? Наверное, какая-нибудь тварь, о которой он даже не слышал. Войдя в Алон-Рист, Рэйт осознал, что почти ничего не знает о мире.

Они остановились на площади у большого колодца с навесом, чтобы защитить тех, кто берет воду, от солнца или дождя.

– И сколько времени понадобилось, чтобы все это построить? – полюбопытствовал Тэш.

Малькольм пожал плечами.

– Тысячи лет.

– Красиво здесь. А где все?

– Прячутся. – Малькольм сунул руку в фонтан и умыл лицо. – В крепость ворвались варвары. Местные жители понятия не имеют, что будет дальше. Такого никогда не было. Конечно, все боятся.

– Боятся? – переспросил Тэш. – Эльфы нас боятся?

– Нас здесь тысячи, а защитники Риста позволяют нам свободно разгуливать по улицам. Разумеется, они перепугались. Фрэям внушали, что мы дикари и не сильно отличаемся от животных. Видимо, они ожидали, что мы будем насиловать, грабить и жечь.

– Что посеешь, то и пожнешь, – отозвался Рэйт.

Он поднялся на бортик фонтана и огляделся вокруг. Здесь и правда красиво, только очень уж аккуратно. Эти дома построены воинами для воинов. Тут вам не цветочки и узкие тропки, как в Рэне. На юге, за оранжевыми черепичными крышами, виднелась расселина. У Грэндфорда Берн тек по дну ущелья, а ниже по течению сливался с рекой Урум в местечке под названием Развилка. Там Рэйт похоронил отца.

– С гула-рхунов станется немного пограбить, – проговорил он.

– Думаю, потому-то Нифрон и попросил их остаться там, где раньше была Дьюрия, – заметил Малькольм.

– Не больно-то по нраву им это пришлось. Жалеют, что битва не состоялась. Многие не прочь перерезать глотки тем, кого раньше считали богами.

– Не могу поверить, что эльфы нас боятся, – задумчиво повторил Тэш.

– Фрэи, – поправил его Рэйт. – Они теперь на нашей стороне. По крайней мере, если верить Нифрону.

– Некоторые вроде не боятся, – сказал Тэш, указывая на дом, в котором раньше жил Малькольм.

Рэйт узнал Мэрила, бывшего сотоварища Малькольма, трусливо сбежавшего с воплями: «Убийца, убийца!» Мэрил вышел из домика, слишком красивого, чтобы быть настоящим, сделал четыре шага и оказался в маленьком дворике, обнесенном декоративной оградой. Он злобно смотрел на них из-за своего крошечного укрытия.

– Мэрил! – радостно проговорил Малькольм и шагнул к нему.

– Убийца! – выкрикнул Мэрил по-фрэйски.

Малькольм замер.

– Но я не убивал…

Рэйт ничего не понял, ведь они говорили на языке фрэев. Ему удалось разобрать лишь слова «кровожадные», «людоеды» и «чудовища», хотя он сомневался, потому что у Мэрила был сильный акцент.

Малькольм пытался утихомирить своего товарища, однако Мэрила оказалось не так-то просто успокоить. Он что-то кричал в ответ и с каждой минутой багровел все сильнее. Вскоре он уже яростно бил рукой по ограде. Открылись двери, в окнах показались бледные лица, семьи фрэев вышли на балконы. С третьего этажа кожевенной лавки раздался дрожащий голос: «Прошу тебя, уходи. Здесь опасно». Некоторые фрэи выходили на крыльцо, и, поджав губы, осуждающе качали головами.

– Пойдем отсюда, – сказал Рэйт. – Давай вернемся и отыщем Мойю и Тэкчина. Или поможем Роан починить повозки.

Он потянул Малькольма за рукав, но бывший раб лишь отмахнулся от него. Рэйт заметил, что кто-то наблюдает за ними со второго этажа дома Мэрила. Он поднял голову, чтобы присмотреться поближе, однако фигура отступила в тень, лишь качнулась занавеска.

Рэйту пришлось схватить Малькольма за запястье и чуть ли не силой заставить его идти за собой.

– Вот идиот, – бормотал Малькольм. – Совершенно забыл о том, кто он такой. Думает, быть рабом – привилегия. Привилегия, представляешь? Мэрил даже отказывается признать, что он человек – или рхун, как он нас уничижительно величает. Узколобый дурак и предатель!

– Ты сам раньше называл нас рхунами.

– Это было до того, как я узнал вас поближе, – Малькольм потряс пальцем у Рэйта перед носом. – Видишь, я способен внять голосу разума. А он – нет. Ах, Мэрил, мелкий ты хорек! Он знает все на свете, – то есть, он так считает, – да только вот не подозревает, что ничем не лучше любого другого. Я вообще не представляю, как он голову свою находит.

Малькольм продолжал кипеть от злости, уже тише.

– Так ты выяснил, кто его новый хозяин?

– Нет у него хозяина, – ответил Малькольм. – Он выносит горшки в Кайпе и чистит камеры в дьюрингоне. Недоволен переменами и винит меня в том, что я очернил его безупречную репутацию. Не понимаю, на что он жалуется. Он по-прежнему живет в одном из лучших домов в городе, причем заграбастал его себе целиком.

– Тогда кто был с ним в доме?

– Мэрил заявил, что живет один и, мол, я виноват в том, что он теперь изгой.

– Я видел кого-то наверху.

Малькольм недоверчиво взглянул на него.

– Точно? Тогда почему Мэрил мне солгал?

Рэйт пожал плечами.

– Обсудишь с ним в следующий раз, ладно? Нифрон привел нас в отличное место; я не хочу, чтобы нас вышвырнули прочь, прежде чем мы отведаем телятины.

Малькольм просиял.

– Телятину здесь готовят отменно, уж поверь мне.