Читать книгу Точка Невозврата - Михаил Макаров - Страница 27

В отделанном кожей, шпалерами[109] и бронзой огромном кабинете, безбожно прокуренном новыми хозяевами, решалась судьба большевика с дореволюционным партстажем. Караваев ожидал приговора под замком. С показавшим на него субъектом, при аресте назвавшимся Альтфедером, всё было ясно – контра.

Показания Альтфедера и Караваева во многом совпадали. Сношение друг с другом признавали оба. Говорили одинаково – первый посетил второго с целью починки карманных часов. Мастер, произведя ремонт, предложил клиенту вспрыснуть знакомство.

Дальше шли разногласия. По версии Караваева, он спьяну растрепал гостю, имени которого не запомнил, о своём намерении взорвать корниловский бронепоезд. Слова эти были не более чем пустой похвальбой, в происхождении которой Караваев винил треклятую водку.

Альтфедер же утверждал, будто часовщик открылся ему как член подпольной большевистской организации. Испытывая, с его слов, ненависть к деникинским бандам, Альтфедер вызвался помогать делу революции. Свою осведомлённость о готовящейся диверсии он отрицал начисто. Позиция подследственного была глупой и опровергалась показаниями путейца Дудки, на глазах которого Альтфедер кинулся навстречу белогвардейскому патрулю с возгласом: «Господа, «Витязь» взлетит на воздух!»

Секретарь губкома Василий Горб – пламенно-рыжий угрюмый кряж заскорузлыми пальцами неловко перебирал листки протоколов, измаранные чернильной каллиграфией. Татуированный якорь на тыле ладони и клочок тельняшки, выглядывавший в распахе холщовой косоворотки, говорили за морскую душу партийца.

– Караваев был у меня с затеей насчёт броневика, – вперивая взор в длинноволосого чекиста Галлямова, хрипато заговорил Горб. – Аккурат на следующий день, как мы Орёл профукали. Буровил, будто динамиту могёт добыть и шнурок бикфордов. Просил пару хлопцев в подмогу, деньжат на покупку взрывчатки.

– И чего ты, Василий Семёныч? – Галлямов зыркал насмешливо, папироску грыз, играл гранитными скулами.

– Он пьяно́й завалился. Последнее время он, сердяга, не просыхал. Прогнал я его и наказал боле ко мне не суваться.

– Как пропойцу на должности держали?

– Положим, невелика шишка – регистратор. Из заведующих-то подотделом мы его по весне турнули. Хотя стоило – под зад коленом решительно. Старые заслуги учли. При царизме через аресты человек прошёл, через ссылку. Советскую власть в Орле вместе мы устанавливали.

– А на кой ляд в подполье его оставили?

– Промашку допустили. Думали, перед лицом опасности за ум возьмётся. Потом, на фатере евонной вывеска подходящая – «Часовая мастерская». Конспиративные встречи сподручно устраивать. Правда, за неделю, что Деника в городе хозяйничал, к услугам его не прибегли ни разу.

– Так ты полагаешь, товарищ Горб, пьяное разгильдяйство налицо тут, не контрреволюция? – Галлямов исподволь прощупывал собеседника на политическую вшивость.

– Разница невелика. Хорошо, белякам недосуг было, сунули они глиста этого кудрявого в паку[110], а сами лататы задали. Будь у них чуток времени, привёл бы их Альтфедер, или как там его на сам деле кличут, к Караваеву. А тот, хоть с боку припёка, знал достаточно. Мой адресок хотя бы…

– Какое твоё решение, Василь?

– Бюро решать будет. Что до меня, однозначно проголосую за исключение, – Горб прилагал усилия, чтобы не потупиться под пудовым взглядом чекиста.

Тот, по-лошадиному встряхнув гривой сальных волос, подкинул наживку:

– До конца следствия возьмёшь Каравая на поруки?

– На кой ляд он мне? Пущай у тебя, товарищ Галлямов, погостит.

– Он одиночку занимает, а в ней – нужда.

– Так кинь в общую.

– Не жалко? Вдруг удавят контрики?

– Юра из семи печей хлеб едал, нехай покрутится, – Горб задавил зевоту и потёр ладонью лицо так, что на впалых щеках проступили прятавшиеся веснушки. – Ночью три часа дрых, а один чёрт на ходу засыпаю. А ты, Равиль, гляжу, свеж, как из купели!

– Я силы черпаю в борьбе за правое дело, – переплетая на груди руки, чекист заскрипел хромовой курткой, утянутой жёлтыми ремнями.

Крепко пожав товарищу руку, секретарь Орловского губкома ушагал развалистой походочкой. Деревянная колодка двадцатизарядного «маузера» требовательно колотила по мускулистой ляжке, поторапливала.

Оставшись один, Галлямов выдвинул ящик стола, из недр которого извлёк стеклянный флакончик. С усилием, родившим негромкий упругий хлопок, выдернул из горловинки пробку, бережно посыпал руку у основания большого пальца белым порошком, прижался к нему ноздрёй и сильно втянул. Спустя минуту в голову чекиста вернулась морозная чёткость, а тело наполнила первобытная энергия. Галлямов требовательно нажал кнопку звонка.

Дежурный не появлялся недопустимо долго. Вытянувшись, наконец, на пороге, запыхавшимся видом своим и вытаращенными глазами он демонстрировал безграничное мальчишеское усердие.

– Слушаю, товарищ начальник!

– Валентин, распорядись, пусть ко мне немедля поднимут подследственного Альтфедера. Сдаётся, недоработали мы с ним.