Читать книгу Мёртвая рука капитана Санчес. Книга 2. Достояние Англии - Нина Запольская - Страница 2

«Пенитель морей» лежал на воде с обнажённым днищем, как огромный кит, выбросившийся на берег. Корабль был наклонен для килевания за привязанные к мачтам канаты, прочно закреплённые другим своим концом за стволы больших деревьев. Мистер Трелони и боцман Джонс, лёжа на животе, смотрели с обрыва в зрительные трубы, как пираты сновали вокруг корабля. Потом они увидели, как из дальней палатки вышел доктор Легг, постоял, оглядываясь кругом, потоптался, безвольно склонив голову, и неожиданно сел тут же, как бы в бессилии. У мистера Трелони заныло сердце.

Когда они вернулись на корабль, мистер Трелони сказал штурману Пендайсу:

– Надо ждать ночи…

– Почему ночи? Почему не напасть сейчас?.. Теперь!.. Мы их сомнём! – воскликнул штурман. – Чем скорее мы освободим доктора, тем быстрее он вылечит капитана…

– У меня есть план, – ответил мистер Трелони солидно, а потом растянул губы в улыбке и добавил. – И это ночная интрига… Со мной идёт Платон, боцман Джонс, ну и, выберите сами четверых матросов… Пусть оденутся во всё тёмное… Ждём ночи…

Но ночь сегодня что-то никак не хотела наступать. Уже и мистер Трелони с остальными давно пришли в бухту и залегли на обрыве, уже и солнце давно готово было сесть за ближайший выступ скалы, и густая тень от деревьев, стоящих на берегу, медленно наползла на стоянку пиратов, окрашивая синим всё вокруг, а ночь всё не приходила. В лагере пиратов было шумно и пьяно, пираты сидели, стояли и сновали вокруг двух костров, на которых что-то варилось.

Скоро мистер Трелони понял, что они попали к флибустьерам на совет: те решали, на какой следующий город Кубы им надо совершить набег, потому что Сантьяго, Баямо и Санто-Эспириту уже разграбили капитаны Байер и Красавчик Джон. Потом пираты заспорили: сколько тысяч пиастров и голов скота получили эти капитаны за то, что оставили поселения в сохранности. Спорили они долго и яростно. А поскольку постоянными флибустьерами была большая часть экипажа «Пенителя морей», а гораздо меньшей частью были кабальные слуги, разорившиеся фермеры и беглые рабы, то бывалые разбойники побеждали. На берегу стоял густой матерный рёв. В вечерней тишине голоса пиратов разносились далеко. Пламя костров бросало грозные, багровые отсветы на парусину палаток. Скоро из одной палатки появился доктор Легг: его позвали обедать за стол к капитану.

– Надеюсь, они хорошо кормят нашего доктора, – тихо, одними губами пробормотал мистер Трелони Платону, лежащему рядом с ним.

Платон улыбнулся и передал в свою очередь эту фразу боцману Джонсу. Боцман крякнул, поправил мощной волосатой рукой свою шляпу на голове и перевернулся на спину. Мистер Трелони скосил глаза в другую сторону: некоторые матросы тоже лежали на спине, отдыхая перед делом. Докучливое солнце, наконец-то, село за горизонт, и на землю упала тьма, слегка прорезаемая светом узкого рогатого месяца.

Можно было немного расслабиться в ожидании предрассветного часа: всем давно известно, что перед рассветом тьма становится гуще, и это самое хорошее время для вылазки. Цикады вокруг голосили и трещали так, что скоро пиратов на берегу не стало слышно. И когда Платон предложил мистеру Трелони поспать, обещая разбудить его в нужное время, мистер Трелони тут же перевернулся на спину и принялся вспоминать, что Гомер сказал в своей «Илиаде» про цикад…

Но как только Платон тронул его за плечо, мистер Трелони тут же открыл глаза, словно бы и не спал совсем. Они спустились вниз по козьей тропе, тщательно осмотренной в подзорные трубы ещё вечером. Здесь, в зарослях, матросы затаились, а мистер Трелони, Платон и боцман, закутанные в чёрные плащи, бесшумно ступая через спящих пиратов, лежащих вповалку тут и там, окружили палатку доктора, как три неясные ночные тени.

И боцман, которому мистер Трелони в этой интриге с самого начала отводил главную роль из-за его колоритной внешности, подойдя осторожно к часовому, который, конечно же, спал, сказал ему в самое ухо на своём хорошем испанском языке:

– Доктора к капитану Барранкилья…

– М-мн? – промычал часовой с вопросительной интонацией.

– Доктора к капитану Барранкилья, – повторил боцман громче и добавил с угрозой. – Пошевеливайся…

– Да-да… – сказал часовой, он открыл глаза, посмотрел на боцмана, потом закрыл и перевернулся на другой бок.

Боцман с ножом в руке замер над спящим. Мистер Трелони нагнулся и ползком проскользнул в палатку доктора Легга. Доктор уже проснулся.

– Что опять стряслось? – спросил он недовольно в темноте палатки хриплым со сна голосом.

– Настоятельно нужна ваша помощь, Джеймс, – ответил ему мистер Трелони из темноты, как можно тихо, но внятно. – Наш капитан очень болен…

Доктор Легг придушенно охнул…

****

– Так как же вы меня нашли, черти? – спросил капитан, глядя ласковыми глазами на мистера Трелони, доктора Легга, Платона, боцмана Джонса и штурмана Пендайса.

Капитан уже стал вставать и подниматься на квартердек, объясняя недовольному доктору Леггу, что капитанский мостик для моряка – лучшее лекарство. Доктор, который вместе с Платоном всё это время неотлучно находился с капитаном, ворчал, грозился его наказать, но добрые глаза его светились тихой радостью.

– Так ведь, признаться, сэр, почти что случайно, – стал рассказывать штурман Пендайс, поглаживая щетину на своей могучей челюсти. – Если бы не трактирщик Уайт…

– Как хорошо, что вы его не повесили, сэр! – воскликнул мистер Трелони, не выдержав.

– А что? Собирались повесить? – спросил капитан с интересом.

– Да было дело… Чуть было не повесил, – тихо ответил штурман, криво усмехаясь и пряча глаза.

– Так что трактирщик? – опять спросил капитан.

– Так трактирщик пришёл на третий день и сказал, что местный нищий-«авраам», который столовался у него в таверне уже давно, третий день берёт провиант ещё и с собой … Ну, трактирщик и заложил галс к матросам, которых я у него оставил…

– Вы оставили?.. – переспросил капитан.

– Ну да, чтобы за ним, значит, приглядывать, – пояснил штурман. – Я же ведь, грешным делом, подумал, что этот Уайт и есть тут самый главный…

– Значит, не случайно вы меня нашли, – сказал капитан. – Продолжайте, мистер Пендайс…

– Ну, так вот, значит… Раньше «авраам» харчился в таверне, а теперь и домой кормёжку брать стал… Это при его-то жадности… Подозрительно очень мне стало… Ну и решили мы к этому «аврааму» нагрянуть… А там такие дела…

Все замолчали, вспоминая недавние обстоятельства.

– А ведь я думал, что это вы, доктор, – сказал вдруг капитан. – Сидите ко мне спиной, закутанный в испанский плащ, и молчите, когда меня пытать собираются…

– Я?.. Почему – я? – всполошился доктор, он занервничал и по привычке вцепился в свой рыжий бакенбард, лицо его покраснело.

– Да уж так вы не вовремя пропали из таверны, – капитан посмотрел на доктора искоса, насмешливо, чуть наклонив голову.

– Ой, да я даже пикнуть не успел, так быстро меня скрутили… Они меня чуть не задушили, честное слово, – пролепетал совсем смутившийся доктор Легг.

– А трактирщик получил хорошую премию, – продолжал рассказывать штурман Пендайс. – Теперь мы у него – желанные и дорогие гости…

Штурман Пендайс замолчал и, покосившись на доктора Легга, добавил:

– Только вот нашему доктору лучше на берегу не появляться – «Пенитель морей» может скоро вернуться в Бастер, а на его борту по-прежнему требуется доктор…

– Я могу переодеться и больше не говорить, что я врач!.. – воскликнул доктор встревоженно.

И все заулыбались…

Вечером капитан, когда они остались с мистером Трелони наедине, спросил:

– Мистер Трелони, а что вы узнали про Амаранту Трелони?..

– Я ничего не успел узнать, Дэниэл… Я пошёл к шлюхам, – начал рассказывать сквайр.

– Как вы сказали, сэр? – перебил его капитан, он заулыбался, а белёсые брови его поползли вверх.

– Я поднялся к шлюхам по совету трактирщика Уайта, – продолжил, как ни в чем не бывало, сквайр. – Нашёл там Марию, как он мне рекомендовал… И тут прибежала какая-то девица и стала кричать, что… Ну, сами знаете…

– Нда, – проговорил капитан и потрогал свою голову. – Знаю…

Джентльмены замолчали, думая каждый о своём.

– Так значит, моего бедного брата убил корабельный плотник, – с горечью проговорил мистер Трелони.

– На это очень похоже, мистер Трелони… По крайней мере, он так говорил. На совести этого негодяя много смертей, только знаете что… – сказал капитан и замолчал на какое-то время, в мрачной задумчивости покусывая ноготь большого пальца. – Только кажется мне, что плотник был в этом деле не главный… Ну, как он мог узнать про сокровища Диего де Альмагро?.. Ваш покойный брат не стал бы откровенничать с каким-то там матросом-плотником… Нет, я думаю, что есть «тут магнит попритягательней»1… И «магнит» этот находится в Бристоле… Среди ваших хороших знакомых…

****

Шхуна вернулась в бухту Тортуги и опять бросила якорь рядом с «Принцессой», на которой всё это время находилась часть команды с «Архистар». Тут же на борт шхуны поднялось несколько пиратов с брига «Гордый». Капитан рассказал им об обстоятельствах смерти коммодора Гранта, объясняя, что он, капитан Веласко, хоть и считает полакр «Принцесса» в связи с этими обстоятельствами своим заслуженным трофеем, но не будет против продать его, а деньги и груз поделить с капитаном «Гордого», как только экипаж брига соблаговолит выбрать себе нового капитана.

– А до тех пор вооружённая до зубов команда с «Архистар» будет по-прежнему находиться на борту полакра неотлучно, днём и ночью, – добавил капитан многозначительно.

Пираты переглянулись, но промолчали, видимо, им было сейчас не до полакра: бриг «Гордый» стоял в бухте рядом с «Принцессой» и «Архистар», а крики, доносящиеся с него порой, и выстрелы, раздающиеся рядом на берегу, говорили о том, что на бриге идут очень даже непростые выборы нового капитана.

Удручённый мистер Трелони опять решил сходить в таверну и ещё раз попытаться разузнать об Амаранте Трелони, судьба которой не давала ему покоя. К тому же у неё он надеялся узнать что-либо о доставшихся покойному брату Генри в наследство приметах клада. Доктор Легг, в надвинутой до самых бровей широкополой шляпе, и капитан, сопровождаемый Платоном, пошли с ним.

Трактирщик Уайт принял их, как дорогих гостей, посадил на самые спокойные места у стены и предложил самого лучшего своего вина. Остальные посетители, с сигарами и трубками в зубах, потянулись к вновь вошедшим наглыми любопытствующими физиономиями. Людей в таверне сейчас было не много, и, может быть, поэтому трактирщик на этот раз позвал девицу Марию вниз, в зал.

У девицы Марии на испитом лице была написана профессия, которой она занималась у Уайта, да и была она явно навеселе. Марии предложили сесть на стоявший возле стола табурет и налили вина. Девица была уже не молода, простоволоса, но, как ни странно, не отвратительна, даже синяк под глазом, которого она, впрочем, не стеснялась, не портил её. Она оглядела джентльменов разудалыми заинтересованными глазами, задержалась взглядом на капитане и спросила сиплым голосом, развязно ухмыльнувшись каким-то своим мыслям:

– Чего господам будет угодно?

И тут стало заметно, что у Марии недостаёт двух передних зубов. Доктор Легг тяжело вздохнул, опустил глаза и насупился, а мистер Трелони в каком-то раздражённом нетерпении, но с кривой брезгливой миной, спросил:

– Скажите, милая, а не знаете ли вы испанку, некую Амаранту Трелони? Ваш хозяин говорит, что вы всех на острове знаете…

– Ну не всех, сэр, а многих знаю, – ответила Мария. – Да и как мне Амаранту не знать, когда она у нас здесь была…

– Как была?.. Где?.. – проговорил мистер Трелони почти в тревоге, противный холодок окатил ему спину, усмешка пропала с его губ, как её и не было – до него вдруг дошёл весь стыдный смысл слов этой девицы.

– Где? – переспросила Мария, опять ухмыляясь. – Известно где… А где ещё может быть вдова с ребёнком на руках, когда у неё кончились деньги на жизнь?..

– С ребёнком?.. С каким ребёнком?.. – всполошено вскричал сквайр, поднимая руки к голове.

И тут раздался голос капитана, который сказал тихо:

– Мистер Трелони, успокойтесь, вы привлекаете к себе внимание. Давайте спрашивать буду я…

И очень скоро капитан выяснил, что вдова Генри Трелони, Амаранта Трелони, помыкавшись на Тортуге с трехлетним мальчиком-сыном, которого в честь английского дяди назвали Джоном, в конце концов уехала с острова с каким-то моряком, как она сказала, в порт Сантьяго, что на Кубе.

Услышав всё это, мистер Трелони сгорбился, обхватил голову руками и прошептал, застонав:

– Господи, твоя воля… В нашей семье – шлюха…

Тут к ним подскочил трактирщик Уайт и, косясь на девицу Марию свирепым взглядом, спросил:

– Всем ли господа довольны?

Не дождавшись ответа, он тут же предложил:

– А не угодно ли господам отведать жаркое из кабана?.. Сегодня днём мне привезли с Эспаньолы великолепного кабана, ах, какого дивного кабана!..

Капитан покосился на сквайра, который сидел неподвижно, в той же позе, почти упав грудью на стол, и сказал, что угодно.

Трактирщик просиял и крикнул девице Марии, которая уже отошла от стола и смотрела от стойки на джентльменов с неясной улыбкой:

– Позови Дэни́з!.. Пусть тотчас спускается сюда с гитарой, слышишь?.. И поживее!.. Шевели задницей!..

И трактирщик бросился на кухню. Проводив его взглядом, капитан вдруг тихо сказал мистеру Трелони:

– Можно подумать, Джордж, что вы не знаете, в каком оплёванном, захарканном мире мы живём… Каждый день в этом мире что-то происходит… Каждую минуту кого-то убивают. Где-то в это мгновенье кто-то жертвует собой, чтобы спасти другого, а где-то заталкивают в прорубь старуху… Пьяная мать роняет в канал младенца, а кто-то находит свою любовь, первую в жизни… Тысячи людей голодают, умирают без врачебной помощи и чудом избегают верной смерти…

Капитан остановился и разлил по кружкам вино – мистеру Трелони, который так и сидел, сгорбившись, притихшему доктору Леггу, потом Платону, потом он поставил кувшин на стол, опять посмотрел на сквайра и сказал неожиданно азартно:

– Но жизнь – хороша!.. Она хороша, не смотря ни на что, а может, как раз, и поэтому!.. Жизнь – хороша! Я повторяю это себе каждый день… Жизнь – хороша! Я в этом более чем уверен и готов вызвать на поединок каждого, кто хоть на миг усомнится в этом…

– Присоединяюсь, – сказал доктор Легг и потянулся своей кружкой к капитану.

– Они назвали сына в честь брата Джона, – прошептал мистер Трелони, отрывая руки от помертвелого лица. – А я ничего не знал…

– Да, мистер Трелони!.. – сказал капитан и поднял свою кружку. – И это – жизнь…

– Тогда выпьем за жизнь, – сказал сквайр и виновато улыбнулся.

Он чокнулся с капитаном и доктором, потом с Платоном и выпил до дна. Выпив вина, мужчины поставили на стол свои кружки, и вдруг услышали голос трактирщика, который заорал у своей стойки:

– Чёртова тварь! Где тебя только носит!.. Я же сказал – сейчас же!..

И трактирщик с размаху отвесил пощёчину какой-то девушке, подошедшей к нему с гитарой.

Голова девушки дёрнулась, она пошатнулась. Капитан и мистер Трелони, сидящие ближе к стойке, стали подниматься со своих мест. Трактирщик на согнутых ногах подбежал к гостям, успокаивая их и неловко, испуганно улыбаясь.

– Эта – Дэниз, самая моя дрянная девка, – стал он торопливо оправдываться. – Она своим мерзким лицом только всех посетителей распугивает… Держу её лишь потому, что на гитаре играет… А то бы давно прогнал…

Круглое, лоснящееся лицо трактирщика светилось желанием услужить господам, он машинально вытирал руки о передник, перегнувшись пополам от усердия. Потом он обернулся и крикнул зло девушке:

– Иди сюда, мерзавка!.. Садись и играй… Ввела меня в гнев перед господами, шкура…

Девушка медленно, опустив глаза к полу, подошла к табурету и села, но пока она шла, джентльмены, которые разом поклонились ей, поняли, о чём только что говорил трактирщик. Дэниз шла молча, без слёз, но словно спрятав в себе такое, отчего, казалось, даже самый распьяный пират, глянув на неё ненароком, тут же и протрезвел бы. Это была страшно худая и невысокая девушка, с красивыми ещё тёмными волосами и правильными чертами бледного лица. Устроившись с гитарой на табурете, она глянула на наших мужчин: глаза её, огромные на исхудалом лице, блестели, как в лихорадке, пощёчина горела на левой щеке.

Трактирщик принёс и поставил на стол жаркое, к которому никто не прикоснулся. Все ждали, что будет дальше, даже пьяные разговоры за соседними столами смолкли, и курить, кажется, стали меньше.

Девушка заиграла, сначала неловко, сбиваясь и путаясь дрожащими пальцами, но скоро она поймала ритм и заиграла спокойно и, словно, забывшись. Песня была явно испанская, из тех, которые распевают простые парни под окнами своих возлюбленных.

– О, кажется, я знаю этот романсеро, – вдруг воскликнул капитан и в следующую минуту, к немалому изумлению своих спутников, запел по-испански.

Девушка глянула на него, запнувшись, но капитан улыбнулся ей ободряюще и подхватил следующий куплет. Голос у капитана был хоть и небольшой, но приятный, бархатный. Мистер Трелони некоторое время смотрел на него потрясённо, потом налил себе вина и выпил. Доктор Легг тоже налил вина себе и Платону и начал есть, и тут же подозвал рукой трактирщика, и попросил его принести ещё вина и тарелку жаркого. Жаркое было моментально принесено, и доктор Легг прервал девушку.

– Дорогая мисс, – сказал он. – Отложите в сторону вашу гитару, присядьте за наш стол и отдайте должное этому блюду – оно великолепно, и вам обязательно понравится… Потом мы с удовольствием послушаем вашу игру дальше – играете вы просто чудесно…

Девушка, смотревшая на доктора тёмными глазами, испуганно обернулась в сторону трактирщика, который не спускал с неё глаз.

– Ваш хозяин не будет сердиться, я уверен, – громко, на весь зал, сказал капитан.

Трактирщик из-за стойки заулыбался заискивающе. Капитан взял гитару из рук девушки, мистер Трелони подвинул к столу табурет. Дэниз села и принялась за еду, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, на щеках её появился румянец, который очень шёл ей. От вина она отказалась. Джентльмены, чтобы не смущать её, тихо заговорили о чём-то своём, быстро перебрасываясь скупыми фразами, но было заметно, что сквайр всё ещё не в себе.

– Мистер Трелони, – тихо сказал капитан сквайру. – Мне кажется, мы что-то сможем сделать по розыску вашей родственницы…

– Что? – с надеждой спросил сквайр.

– Мы можем отправить в Сантьяго письмо с каким-нибудь верным человеком…

– Да, – согласился мистер Трелони, кивнув головой. – Это будет правильно, я об этом не подумал… Надо поговорить с Чарли Беленьким…

– С Чарли или ещё с кем-нибудь, – уточнил капитан.

Тем временем Дэниз закончила есть и отодвинула тарелку. Потом она ещё играла, джентльмены слушали её, ещё пили вино неспешными глотками, говоря о чём-то между собой, потом расплатились с хозяином и все вместе пошли на выход. И тут, совсем у двери, капитан вдруг услышал за своей спиной голос Дэниз.

– Вы капитан «Архистар», сэр? – спросила она едва слышно.

Капитан оглянулся, и хмельная улыбка его тотчас погасла – девушка стояла перед ним и умоляюще смотрела на него глубокими, отчаянными глазами. Гитары уже не было в её руках.

– Да, дорогая мисс, – ответил капитан, приветливо улыбнувшись.

– А куда вы потом плывёте? После Тортуги? – спросила она: её стала бить заметная дрожь.

– В Южную Каролину, – сказал капитан и посмотрел на девушку пристально.

На её бледном лице вдруг разом загорелась надежда. Стиснув руки, девушка прошептала:

– О, сэр, возьмите меня туда…

Белёсые брови капитана поползли удивлённо вверх. Словно пытаясь опередить его отказ, девушка вытащила из кармана платья какой-то белый тряпичный комочек, показала его капитану и тут же стала лихорадочно распутывать дрожащими пальцами узелки на комочке. Узелки не распутывались, Дэниз торопилась, теребила их, повторяя почти бессвязно:

– Это письмо от моей сестры… Она живёт в Чарльстоне… Она замужем и зовёт меня к себе…

Наконец, она справилась с узелками платочка, и вытащила письмо: исписанная, сложенная во много раз бумага была совсем затёрта, засалена, словно девушка раз за разом доставала её из платка, разворачивая и сворачивая снова и снова. Она протянула письмо капитану.

– Вот, посмотрите, – сказала она, жалко заглядывая ему в глаза. – Меня зовёт сестра… Она ждёт меня в Южной Каролине… Посмотрите…

Мистера Трелони обдало жаром. Он на одну минуту только представил себе, как эта девушка каждый раз просит заезжих капитанов отвезти её к своей сестре, и каждый раз те ей отказывают, а может быть, смеются над ней или даже обманывают, выманивая сладкими обещаниями её ласки, как она снова и снова ищет способ уехать с Тортуги, а кораблей всё нет и нет, или они есть, но путь их лежит не туда, не в Чарльстон … Безысходность опять охватила его, он глянул на капитана – тот смотрел на девушку, не поднимая рук, на его лице было написано отчаяние. Потом капитан пробормотал:

– Милая девушка, но «Архистар» – торговый корабль… Мы не берём пассажиров…

Капитан первым бросился вон.

Остальные последовали за ним. До самого причала мужчины шли молча. В шлюпке они тоже молчали, не глядя по сторонам. И только очутившись на палубе шхуны, они посмотрели друг на друга, остановившись у борта.

– Я готов уступить ей свою каюту, – сказал доктор Легг решительно, его славное лицо набычилось и потемнело, покраснев под загаром, что было заметно даже в сумерках.

– О, господи… Да поймите же, доктор… – сказал капитан устало и, словно бы, больше для самого себя. – Мы не можем брать на борт никаких пассажиров. Физически… Мы и сами не знаем, дойдём ли целы до Южной Каролины… Да к тому же – женщина на борту, в рейсе… Вы же старый моряк, вы же прекрасно знаете, чем это обычно кончается.

– А чем это обычно кончается? Бунтом? – спросил мистер Трелони тихо.

Он стоял и стегал себя по ноге прутиком, подобранным где-то на берегу.

– Если бы бунтом, сэр. Хотя и тут хорошего мало, – ответил капитан неумолимо. – В океане это обычно кончается штормом, страшным штормом, сэр…

Не дослушав капитана, доктор Легг резко развернулся на каблуках и стал смотреть в море. Мистер Трелони сломал свой прутик раз, и ещё раз, и ещё один раз, потом обломки, сложенные вместе, перестали переламываться, и сквайр швырнул их за борт.

– Спокойной ночи, джентльмены, – пробормотал он невнятно, поклонился, ни на кого не глядя, и пошёл к себе.

****

На следующий день основательно вооружённые капитан, мистер Трелони, доктор Легг и Платон на шасс-маре Чарли Беленького отправились на поиски сокровищ Диего де Альмагро вокруг Тортуги.

Тортуга – очень странный остров, думал мистер Трелони, стоя на палубе с подзорной трубой, чтобы рассматривать скалы, мимо которых они будут проплывать. Причудливые устои, порождённые вулканами на севере, тёплый, нагретый солнцем песок на юге. Там – неприступная крутизна и вздыбленные скалы, здесь – покатая равнина с грядой волнистых холмов, зажатая, как в тиски, теми же скалами. И везде, откуда ни посмотри – зелёное покрывало моря, собранного в складки ветром, и мятущаяся бахрома морской пены вокруг.

Мистер Трелони обернулся и вгляделся в могучую скалу, прикрывающую вход в залив. Скалу венчал совершенно отвесный уступ, высотою где-то в тридцать футов, и на самом этом уступе мистер Трелони рассмотрел остатки каменной площадки с полуразрушенными зубцами бойниц – ствол бронзовой пушки сиротливо торчал из бойницы, нацеленный прямо в небо.

– А-а… Это наш «El Palomar»2… Развалины нашей «Голубятни», – сказал Чарли Беленький, увидев, куда направлена труба мистера Трелони, и капитан и доктор не замедлили посмотреть в ту же сторону. – Этот форт, по образу и подобию французских замков, построил французский губернатор Левассер… В казарме форта могли разместиться до четырёхсот человек – огромный гарнизон по тем временам. Видите вырубленные в скале ступеньки?.. Они ведут к подножию уступа… А на сам уступ можно было забраться только по железной лестнице, которую при опасности втаскивали наверх. Пушки защищали подходы с моря, а со стороны суши там крутые обрывы… А в пещере наверху устроили склады – продовольствия и боеприпасов…

– В пещере?.. Там есть пещера?.. – сквайр был неприятно поражён, он опустил трубу в растерянности.

– Да, есть, – ответил Чарли Беленький. – Сам я там не был, но мне рассказывали… Тортуга обросла такими рассказами…

– А вода в гарнизоне была? – неожиданно спросил капитан, настороженно опустив взгляд.

– Да, там был вырыт колодец, который снабжался родниковой водой…

– Родниковой или водой из водопада? – воскликнул мистер Трелони, он раскраснелся и закусил нижнюю губу от напряжения.

– Легенда говорит «родниковой», – Чарли Беленький был явно озадачен расспросами. – Но сказать наверняка что-либо сложно… Лет прошло много…

Доктор и капитан переглянулись, а потом с усиленным пылом стали вглядываться в разрушенный форт. Капитан Беленький отдал штурвал рулевому и подошёл вплотную к джентльменам. Помолчав немного, он вдруг заговорил:

– Видите ли, наша Тортуга с острова Эспаньолы или, как Эспаньолу именуют в последнее время – с Санто-Доминго, выглядит совсем, как черепаха. Открыли остров испанцы в 1492 году, которые его так и назвали – Тортуга-де-Мар, «морская черепаха», но фактически на протяжении ста с лишним лет остров оставался ничьей территорией. И сначала Тортуге никто не придавал значения – так, маленький гористый островочек…

Но потом на Эспаньолу, уже занятую испанцами, пришли французы и увидели там несметное количество одичавших коров, быков, лошадей и свиней. И французы-первопроходцы, ну и конечно бродяги всех других национальностей, поняли, что добывая, коптя и продавая мясо кораблям, следующим в Европу, они могут здорово заработать… Французы не замедлили воспользоваться такой возможностью, и вскоре они заполонили всю западную часть Эспаньолы и стали «буканьерить» – заготавливать впрок мясо животных и рыбу…

И всё было хорошо, кроме одного – нехватка на Эспаньоле удобных мест для швартовки больших кораблей. Вот тут то они и обратили внимание на близкую Тортугу с её прекрасной гаванью на слиянии Наветренного и Старого Багамского проливов… И скоро почти все суда, курсирующие между Испанией и Вест-Индией начали следовать через Тортугу, и остров, который назвали «островом свиней», превратился в огромную коптильню мяса, добываемого здесь и на Эспаньоле… Но сами буканьеры постоянно пополняли ряды пиратов, которых становилось всё больше и больше…

Начало колонизации острова обычно датируется 1630 годом… В тот год здесь поселился отряд из ста пятидесяти английских и французских колонистов, пиратов и буканьеров… Их возглавлял капитан Хилтон, который постепенно превратил Тортугу в пиратское гнездо, куда разбойники всех мастей свозили награбленную добычу. На остров повалили колонисты – мужчины сомнительной репутации и, конечно, бабы-оторвы…

Потом Тортуга не единожды переходила из рук в руки, не раз была разорена и снова заселена то испанцами, то французами, то англичанами. Только какое бы правительство не объявляло свои права на остров, здесь всегда жили торговцы, плантаторы, пираты и буканьеры, которые соглашались признавать губернаторов, только если те не будут ущемлять их собственные права и свободу…

А потом земли Тортуги окончательно пришли в упадок, и в 1692 году всё французское население острова было перевезено на побережье Эспаньолы… То, что вы видите у нас сейчас – это остатки колонистов и последние из пиратов, правда, самые отчаянные…

Мистер Трелони, слушая очень грамотную и правильную речь Чарли Беленького, продолжал неустанно исследовать красно-бурые скалы Тортуги. Он плыл вокруг острова, а перед глазами его непрерывно вставали видения, неясные образы, словно скалы нарочно старались его одурачить, завлечь, наслав ослепляющий морок.

Скалы всё время преображались: собирали в складки каменные плащи, тянули тонкие пальцы, выползали на вершины изъязвлёнными толстыми жабами, заламывали руки и тут же поворачивались, меняя облик, и тогда мистер Трелони видел только бесформенные береговые утёсы, но в новом повороте ему опять чудилось скопище жалких лачуг или осыпавшихся стен обветшалых замков. Кое-где на скалах виднелась зелень, порой даже довольно густая, и тут же каменная плешь вместе с жарким слепящим солнцем подбиралась к ней, душила, подминая под себя и заставляя зачахнуть.

– Посмотрите, какая странная скала стоит в море… Её отвесная стена внизу обросла кораллом чёрного цвета, – сказал вдруг капитан.

Мистер Трелони, всегда такой жадный до новых впечатлений, даже не оглянулся в ту сторону – он всё смотрел на скалы острова. Капитан, опустив трубу, покосился на него, но ничего больше не сказал.

Они изучали остров с моря почти до вечера, но ничего похожего на две горы с водопадом, – левая пониже, а правая повыше, – они так и не обнаружили.

– Мистер Трелони, вы очень расстроены, что мы ничего не нашли? – спросил капитан сквайра, когда они, сделав вокруг острова круг, опять входили в бухту.

– Как вам сказать, капитан, – ответил тот и задумался. – Мне почему-то кажется, что от этих сокровищ зависит главнейшая часть моей жизни… Что когда я найду их, то у меня сразу что-то прибудет в жизни важное… Словно я стану вдруг не столько богаче, сколько красивее, моложе, умнее и даже, может быть, выше ростом…

Мистер Трелони грустно улыбнулся и поспешно добавил:

– Хотя, конечно, умом я понимаю, что это совсем не так.

– Ну, что-то вы совсем закуксились, сэр, – сказал доктор Легг и, поморгав добрыми глазами, ободряюще улыбнулся сквайру.

– А может, наше сокровище было в той пещере на утёсе, которую приспособили под форт?.. А может, его уже давно нашли?.. – воскликнул мистер Трелони отчаянно. – Рядом с утёсом как раз располагается такая же по высоте гора…

– Нет, я не думаю, – поспешил его успокоить капитан. – Наши горы совсем не похожи на эти утёсы… Совсем не похожи… Эти утёсы тупые какие-то… Наши горы – остроконечные…

– Но родник или водопад, или водопад, который со временем превратился в родник?.. Так всё сходится… И если строители форта обнаружили в пещере сокровища, они просто не стали бы кричать об этом, – сказал сквайр, он был неутешен.

Немного помолчав, он добавил:

– А потом, за столько времени наши горы могли разрушиться, а с ними могло пропасть и сокровище…

– Не будем отчаиваться, мистер Трелони… Завтра же мы устроим экспедицию со стороны суши… Возьмём с собой Платона, пару матросов для охраны и устроим вылазку, – сказал ему капитан мягко, но уверенно.

Мистер Трелони ничего не ответил. Он отвернулся, посмотрел на пустынный песчаный берег причала, и вдруг увидел базарный день посёлка Бастер, находящегося в самом своём расцвете…

Здесь прямо на песке у моря грудами продавали рыбу, черепах, ламантинов, лангустов и копчёное мясо «букан», лежали вороха шкур – бычьи стопки отдельно и козьи отдельно, овощи красочными горами расцвечивали тут и там одноцветье морских даров, истошно кричали куры и гуси, а рядом, тут же, шёл солидный торг золотой и серебряной посудой, морским жемчугом, инкрустированной перламутром мебелью, парчовой одеждой и церковной утварью, и вокруг этих ворохов и развалов немыслимых вещей и всевозможных припасов ходили ростовщики и негоцианты, как мухи слетевшиеся сюда из Европы, и местные колонисты в широкополых шляпах, и буканьеры совсем без шляп, и оборванные, грязные пираты, и франтоватые пираты, разодетые в шёлк и бархат, и почти голые чёрные рабы в обнимку с пьяными индейцами, и все они вопили и шептали, угрожали и льстили, тянули на себя и бросали оземь – в общем, вели себя так, как на любом другом базаре мира…

Джентльмены поднялись на палубу «Архистар» на закате. На шхуне был полный порядок, а штурман Пендайс, сидя возле квартердека, чистил мелом свои серебряные серьги. Серьги были потемневшие, совсем чёрные, штурман тёр их тряпицей с мелом, осматривал со всех сторон на убывающий солнечный свет и сосредоточенно улыбался. Чувствовалось, что это занятие доставляет ему удовольствие.

– Хорошо прогулялись, господа? – спросил он, вставая.

– Тортуга – совсем маленький остров, – сказал уклончиво капитан и добавил. – Пойду на «Принцессу»… Посмотрю – как там дела…

На следующий день капитан назначил островную экспедицию.

****

Едва показался красный диск солнца, а над морем пробежала светлая яркая полоса, едва лёгкая дымка предрассветного тумана рассеялась, и всё вокруг налилось сочными, звучными красками, мистер Трелони, разбуженный капитаном, пошёл будить доктора Легга. День обещал быть жарким.

Нынешнего их проводника рекомендовал им трактирщик Уайт, и звали его Анджело, был он невысокого роста, широкоплечий, и в отличие от сурового и неулыбчивого Чарли Беленького, он всё время улыбался. Улыбка так и жила, как приклеенная, на его смуглом лице, а в уголках насмешливых глаз светлой сеточкой проступали тонкие морщины. Улыбались и его губы, и изрытое оспой лицо, и корявые, но проворные пальцы, и даже, казалось, собака его, которую он называл по-английски Дог, смеялась, разинув пасть. И эти двое, проводник и его собака, как-то сразу понравились джентльменам.

Они вышли за посёлок и пошли по неширокой дороге, по обе стороны которой то тут, то там небольшими пятнами виднелись плантации табака и сахарного тростника. На плантациях уже работали люди, в основном женщины.

– Сейчас август – время уборки и тростника, и табака, – сказал улыбчивый Анджело. – Люди встали ещё затемно… А вот когда взойдёт солнце, тогда можно делать всё, что угодно, но только не рубить тростник… Многие теряют сознание…

Заинтересованный мистер Трелони остановился и подошёл к одному такому полю, за ним потянулись и остальные. Зелёные листья тростника шевелились под лёгким ветром, стебли, казалось, даже на глаз были переполнены сладким соком, пепельного цвета султанчики стрелок высились над этим зелёным сочным изобилием.

С одной стороны участка, почти не разгибаясь и не поднимая головы, двигались согнутые фигуры, и один за другим следовали резкие взмахи чуть-чуть загнутых на конце широких и длинных ножей. Тростник срезался у самой земли, очищался от листьев, ствол отбрасывался влево, всё прочее – вправо. Прошло пять, потом десять минут – всё те же размеренные быстрые движения, ни одной остановки, ни одного слова… Как горек сахар для этих людей, подумал мистер Трелони.

– Они торопятся успеть до жары… Нам тоже надо торопиться… – сказал Анджело и пошёл в сторону дороги вразвалочку, походкой человека, привыкшего много ходить.

– А почему на некоторых участках тростник совсем низкий?.. – задал вопрос мистер Трелони, когда догнал проводника.

Следом за сквайром проводника обступили и остальные.

– Потому что тростник – он ведь не пшеница… Он не однолетний, а многолетний, и содют его черенками… Потом надо ждать урожая целых полтора года… Вот на разных наделах и содют его в разное время… Вот там, гляньте-ка, совсем голая землица-то…

Англичане, как по команде, повернули головы.

– Там тростник уже убран, и землю готовят под посадки… – сказал Анджело и свистнул своей собаке, которая на развилке дороги свернула вправо.

Собака обернулась, засмеялась, замахала пушистым хвостом и повернула налево. На этом левом ответвлении дороги навстречу нашему отряду шли две негритянки с мальчиком лет двенадцати. На головах они несли большие охапки тростника, и издалека их ноша показалась мистеру Трелони невесомой, а шаги лёгкими и грациозными, и только поравнявшись с женщинами, он заметил, что тела их мокры от пота, а лица скованы тягостным напряжением. Мальчишка, который тоже нёс маленькую охапку тростника, пройдя мимо джентльменов, вдруг оглянулся и скорчил сквайру гримаску.

Это сколько надо труда, чтобы убрать камни с этих крохотных полей и расчистить их под посадки, подумал мистер Трелони, догоняя остальных быстрым шагом… Скоро дорога, по которой они шли, пропала, распавшись на правое и левое разветвление, и они пошли по слегка вытоптанной сухой траве. Тут и там высились пальмы, но ровный участок земли, заметно поднявшись, скоро кончился, и начались утёсы, поросшие мелким кустарником и редкими деревьями.

– Вот по этим утёсам надо лазить с оглядкой, – сказал проводник, останавливаясь. – Можно загреметь с обрыва… В расщелинах на дне здесь лежит много костей зазевавшихся охотников.

– А как с водой на острове? – спросил капитан. – Реки есть?.. Или водопады?

– Нам хотелось бы увидеть водопад, – сказал мистер Трелони и с надеждой посмотрел на проводника.

– Не-е, – протянул тот. – Водопадов тут нету… Ни единого. Это вам надо на Эспаньолу – там и реки есть, и водопады…

Мистер Трелони переглянулся с капитаном. И тут Анджело наткнулся на разрыхлённую землю – след работы дикой свиньи или кабана.

– Смотрите-ка, опять появились, – сказал он радостно. – Надо будет сказать ребятам из посёлка…

– На охоту пойдёте? – спросил капитан заинтересованно.

– Не-е, – опять протянул Анджело. – Мы промеж собой сговорились их пока не бить… Мало очень их осталось.

Солнце уже пекло отчаянно. Над головами отряда с дерева на дерево перелетали пёстрые попугаи, хлопая крыльями совсем в неподходящие моменты: когда, нащупывая путь палками, которые были выломаны по совету Анджело, джентльмены прыгали, как горные козы, когда из-под их ног летели камни, когда они тянули друг друга за руки в особо опасных местах. Время от времени мистер Трелони, капитан и доктор останавливались и смотрели в свои трубы на открывающиеся перед ними горы. Горы были красивые, но они совсем не напоминали те горы с рисунка Томаса Чиппендейла, сделанном им со старинного гобелена. Наконец, их проводник остановился и сказал, улыбаясь:

– Уже давно был полдень, а потому нам вовсе не возбраняется малость перевести дух… Посидим, да вот хоть тут в тенёчке, и подзакусим… И хряпнем маленько из наших фляг…

Отряд остановился на привал. Платон стал выкладывать из своего заплечного мешка провизию для джентльменов, матросы чуть в отдалении готовили еду для себя и для него, проводник Анджело пошёл посмотреть, что растёт под дальним кустом – его рубашка на спине и подмышками была совсем мокрой от пота. Доктор Легг вытянул ноги и закрыл глаза, привалившись спиной к горячему камню. Мистер Трелони отошёл в сторону ото всех, призывно глянул на капитана, а когда тот неспешно приблизился к нему, тихо сказал, едва шевеля губами:

– Маловероятно, что наши древние испанцы потащились бы так далеко от побережья с тяжёлым кладом…

– Я тоже так думаю… Но мы хоть остров посмотрим, на всякий случай, – ответил капитан, наклоняясь, словно рассматривая что-то у себя под ногами. – Главное, чтобы нас здесь не подстрелили…

– А что?.. – вскинулся сквайр. – Такое возможно?

– Это всегда возможно, – ответил капитан. – Тортуга всё-таки…

– И как же быть? – спросил сквайр уже в напряжении.

– Следить за собакой, – ответил капитан. – Пока она спокойна… Значит поблизости никого нет…

Обед прошёл тихо и скованно. Мистер Трелони всё время поглядывал на собаку Дога, которая пристроилась спать, растянувшись длинным пушистым телом в тени дерева. Капитан начал расспрашивать Анджело про охоту на острове. Тот отвечал сначала охотно, что охота плохая, что за свежим мясом проходится ездить на Эспаньолу, что на Тортуге остались только змеи, скорпионы и черепахи, но вскоре он замолчал, поддавшись сонному оцепенению полдня.

Солнце пекло немилосердно, вокруг летали какие-то местные, островные, огромные шмели, они бросались время от времени всем своим телом на маленькие синие цветочки, что росли на земле, так яростно, словно хотели их растерзать. Где-то невдалеке что-то стрекотало. У доктора, который лежал и дремал, видимо, заныла в сапоге нога, потому что он внезапно пробормотал, поднимаясь:

– Натёр, что ли?

Доктор отвернулся от всех и начал быстро стягивать сапог.

– Сейчас мы повернём, пройдём вдоль восточных скал – и назад, – сказал проводник, он словно бы почувствовал общее сонное настроение и добавил. – Идти надо с опаской… Тут такие скалы – рот-то не разевай…

Капитан устало поднялся на колени и стал собирать остатки провизии. Платон, толкнув спящих матросов, подошёл к капитану, чтобы помочь ему. Доктор Легг справился, наконец, со своим сапогом и повернулся ко всем лицом… Хорошо-то как, подумал сквайр, а главное – никто не стреляет. Он, в последний раз оглядев окрестные горы в подзорную трубу, вздохнул, сложил её и посмотрел на капитана, ожидая его команду.

– Ну, пойдём, – просто сказал капитан, и отряд снялся с места.

Собака Дог опять побежала впереди всех, она выспалась и бодро махала хвостом, перескакивая с камня на камень, как коза. Опять потянулись новые и новые горные пейзажи, и опять джентльмены тщательно вглядывались в них. Горы были неприветливы, на них упорно карабкались деревья, не понятно за что цепляющиеся корнями, между горами встречались небольшие площадки, поросшие кустарником и редким лесом, в котором тут и там попадались следы вырубок.

Ближе к посёлку опять пошли плантации, но какие-то уж очень древние, запущенные: невысокий сахарный тростник рос сплошным диким полем пополам с травой и кактусами, коричневые табачные листья, то сухие, то клейкие, с жёлтыми пятнами, виднелись в зарослях дикого винограда тут и там.

– Почему его не убирают? – спросил мистер Трелони у Анджело, показывая на табак.

– Совсем старый табак, некуда не годный… Здесь землица уже совсем стала худая…

Возле посёлка капитан расплатился с Анджело и пожелал ему доброго здоровья. Когда проводник пригласил капитана и его спутников зайти в таверну к Уайту пропустить рюмочку-другую, капитан, покосившись на доктора Легга, отказался, сославшись на то, что они торопятся на корабль.

Приблизившись к своей шлюпке, джентльмены увидели матросов с пиратского брига – те как-то уж очень азартно беседовали с матросами с «Архистар», оставленными караулить шлюпку. Капитан поздоровался с пиратами, которые ответили неохотно, исподлобья поглядывая на джентльменов.

– Как продвигаются выборы нового капитана? – любезно спросил мистер Трелони у ближайшего пирата. – Ещё не выбрали?..

– Не-а, – ответил тот односложно и почесал свой нос.

Под их угрюмыми взглядами джентльмены сели в шлюпку и отвалили от берега. Когда они поднялись на борт шхуны, капитан пригласил мистера Трелони подняться на квартердек, на котором как раз находился штурман Пендайс.

– Я пригласил вас, господа, чтобы обсудить наше положение… А оно неутешительное, – сказал капитан и, помолчав, добавил. – Мы с вами являемся как бы заложниками пиратов. Сейчас они заняты своими распрями, но когда они выберут капитана, то первое, что он им предложит – это взять с боем «Принцессу»… А заодно и нашу шхуну… А мы не можем защищать сразу два корабля… Я думаю, что «Принцессой» придётся пожертвовать.

Штурман Пендайс скривился и засопел, как обиженный медведь. Потом он сказал горько:

– Да-а, сохранить «Принцессу» не получится… Я уж и так, и эдак прикидывал… С половиной команды на двух кораблях мы не удерём…

– Мистер Трелони, вы понимаете, что нам надо с Тортуги уходить? Медлить нельзя – время играет против нас и краплёными картами, – сказал капитан и посмотрел на сквайра.

– Да, с Тортуги надо уходить… С мистером Беленьким я договорюсь, он отвезёт письмо в Сантьягу… А раз так, – тихо, словно самому себе, сказал сквайр и добавил вдруг решительно и громко. – А раз так – поднять паруса!..

– Этого я от вас и ждал, сэр! Завтра утром мы покинем этот негостеприимный остров!.. – воскликнул капитан и добавил значительным шёпотом. – И спокойно осмотрим северо-западное побережье острова Эспаньола, ту часть, которая Гаити – со стороны Наветренного пролива…

– Мистер Пендайс, – уже громко сказал капитан. – Передайте от меня боцману Джонсу, чтобы он, не трогая груза с «Принцессы», все вещи из каюты коммодора Гранта, как мой боевой трофей, перетащил ко мне в каюту… Как можно тише… Ночью… Вместе с рундуком коммодора, разумеется…

****

На рассвете следующего дня, когда на шхуне тихо, без суеты и обычных криков, стали поднимать якорь, доктор Легг, стоявший на квартердеке, первым заметил на берегу женщину. Доктор поспешно раскрыл свою зрительную трубу и влип в неё глазом.

– Это Дэниз, – сказал он дрогнувшим голосом, опуская трубу.

– Ну и что? – буркнул капитан сквозь зубы, он был напряжён и ни на кого сейчас не смотрел.

– Она стоит на причале, – сказал доктор, передавая трубу мистеру Трелони. – Вот, посмотрите, дружище…

Мистер Трелони быстро навёл трубу на берег. Капитан смотрел в другую сторону, не оборачиваясь.

– Она стоит на причале и плачет, – произнёс в свою очередь сквайр. – Боже мой, какое у неё лицо…

Какое-то время капитан молчал, отвернувшись, потом он вдруг взорвался:

– Чёрт!.. Чёрт!.. Чёрт!.. В бога, в душу, в дьявола!.. Платон!..

Платон подлетел к нему.

– Спускайте скорее шлюпку и – за ней, на берег! – закричал капитан. – Берите Дэниз и сразу назад! Слышишь?.. Скорее, мы упустим ветер!..

Штурман Пендайс неодобрительно покосился на капитана, но ничего не сказал. Он посмотрел на небо, потянул воздух носом, шевельнув волосатыми ноздрями, словно пытаясь определить по запаху, не подведёт ли их ветер, крякнул негромко и потупил голову. Насколько он понял со слов капитана, тот собирался привезти на шхуну бабу… Господи святы, сподобились, дожили, да ещё в такой момент, что же теперь будет-то, подумал штурман Пендайс и посмотрел в трубу на бриг «Гордый». Какое-то время он молча рассматривал бриг, потом сказал тихо, недовольно:

– На бриге, кажется, что-то почуяли и спускают на воду шлюпку, сэр…

Мистер Трелони глянул на доктора и закусил губу: доктор смотрел по-прежнему на берег, на Дэниз. Штурман Пендайс отнял свою трубу от глаза и, чуть повернув голову к капитану, сказал уже громче:

– От брига отвалила шлюпка с десятью гребцами, сэр…

Посмотрев в трубу ещё какое-то время, штурман опять доложил:

– Идут к «Принцессе», вот дерьмо!..

Капитан молчал, держась за поручни и уставившись тяжёлым взглядом в море.

– Причалили к «Принцессе», – тяжко вздохнув, сказал штурман спустя несколько минут.

Тут доктор, ни слова не говоря, бросился с квартердека. Мистер Трелони оглянулся на капитана, помедлил и кинулся вслед за доктором. В эту минуту штурман опять сказал про шлюпку с «Гордого» – он неотрывно следил за ней всё это время:

– Ага, причалили… Лезут на борт… Дьявол! Они бросились почему-то на корму!..

Капитан обернулся, быстро снял свою трубу с плеча, раскрыл её и, приставив к глазу, стал жадно смотреть на палубу «Принцессы».

– Что-то они долго не выходят на палубу, – продолжал рассказывать штурман, хотя капитан и сам теперь следил за пиратами на «Принцессе».

– Платон по моему приказу заклинил дверь капитанской каюты, – объяснил ему капитан и криво ухмыльнулся.

– Ага, появились, собаки… Забегали, – сказал штурман задумчиво и спустя какое-то время добавил. – А вот теперь они полезли в трюм, в рот им ноги… Вылезли, висельники шкафутные … Совещаются … Смотрят в нашу сторону, чтоб им пусто было…

И тут у квартердека раздался крик прибежавшего доктора:

– Дэниз на борту!..

Капитан словно ожил, словно развернулся, как сжатая пружина, которую долго сдерживали, томили в бездействии и теперь вдруг отпустили.

– С якоря сниматься! – закричал он. – Поднять все паруса!..

На палубе забегали – все только этого и ждали. Нужные действия стали выполняться одно за другим – с поразительной быстротой, молча и почти бесшумно. Капитан повернулся к доктору и отчеканил:

– Доктор, ведите даму в свою каюту, сидите там с ней и не высовывайтесь… Предоставьте ей все удобства, развлекайте её, хоть соловьём свистите, но на палубе ей делать нечего…

Доктор утвердительно затряс головой и кинулся прочь. Мистер Трелони поднялся на квартердек и стал следить за капитаном: капитан неотрывно смотрел в трубу на «Принцессу». И тут штурман Пендайс поспешил опять сказать:

– От «Принцессы» уже отвалила шлюпка и помчалась назад к своему бригу…

Но паруса «Архистар», один за другим, уже наполнились ветром, бушприт шхуны указывал в сторону моря, словно она сама рвалась на волю, и вскоре она двинулась вперёд, всё убыстряя и убыстряя свой ход.

И тут грянул пушечный выстрел.

Борт «Гордого» затянулся дымом, а вдоль левого борта «Архистар», с большим недолётом, просвистело ядро и ударило в воду, подняв фонтан брызг. И следом раздался ещё один предупредительный выстрел из второй пушки, которую, видимо, за это время успели повернуть на вертлюге. От брига опять отвалила шлюпка с десятью гребцами: налегая на вёсла, они помчались за «Архистар» вдогонку.

– Кажется, они требуют, чтобы мы остановились, сэр, – пробормотал штурман Пендайс.

Капитан скривился и ответил:

– Чёрт, мы не успели… Что же, делать нечего, посмотрим, чего они хотят от нас…

Капитан отдал приказ лечь в дрейф. Грот, кливер и стаксель были вынесены на ветер, фор-марсель поднят. Шхуна постепенно сбавляла скорость, а потом и совсем встала на месте, и лишь отлив слегка сносил её. Когда шлюпка приблизилась, один из пиратов поднялся в ней на ноги и принялся махать своей шляпой. Скоро пиратская шлюпка сошлась с «Архистар» бок о бок с подветренной стороны и, зацепившись багром за ванты грот-мачты, причалила.

– Что вам надо?.. – гаркнул боцман Джонс в шлюпку, перегнувшись через борт.

– Переговоры!.. Мы требуем переговоры!.. – закричали из шлюпки. – Или мы разнесём вашу шхуну из пушек!..

Боцман обернулся на капитана. Капитан медленно подходил к боцману, показывая ему указательный палец.

– Хорошо, один человек может подняться!.. – опять прокричал боцман в шлюпку.

Со шхуны сбросили верёвочную лестницу, по которой тут же быстро и сноровисто стал взбираться какой-то пират. Он спрыгнул на палубу «Архистар», отыскал тревожными глазами капитана, скомкано поклонился ему и сказал решительно и жёстко:

– Капитан Веласко!.. Отдайте нам Руку нашего капитана…