Читать книгу Главный переход - Пантерина Трамич - Страница 8
VI. Встреча в выгоревшем доме
ОглавлениеВернувшись во тьму двора, вызволенный и вызволитель задумались, с трудом различая каркас с пустыми чернеющими проёмами. Лемуриец причалил к нему и… повернул обратно. Бывший дом бдел, погружённый в сырую листву, торча рваными клочьями в небо, обдавая освободителей старческим духом.
– Она – там? – переспросил Игнатьев.
– Да. Можешь оставаться. А я пошёл. – Дядя Лёша включил фонарь и двинулся к дому.
– Нет уж, я с вами.
Передёрнув плечами, Игнатьев кивком головы поманил лемурийца.
Все трое проникли в брешь. Верный свет фонаря предъявил им обломки лестницы, обугленные междуэтажные балки и закопчённые лохмы стен.
– Побыстрей бы найти, – молвил дядя Лёша и прибавил: – Кто тут мёртвый, но живой?
Вместе они ходили по ситу останков пола, озаряя их фонарём. Лемуриец воссел на междуэтажной балке, задрав романтично голову. Виктор Фомич повторил движение глаз питомца.
– Какое звёздное небо, – мечтательно заметил Игнатьев.
– Да, звёздное. Но давай-ка попозже на него полюбуемся.
Настороже, он наткнулся на уцелевшую часть стены и, шагнув в рану дверного проёма, смутился от чувства, что вторгся в чужое.
– Витя, иди сюда! – Захотелось поддержки того, кто втянул в приключение.
Учитель пробрался в пространство жилья. Лемуриец задрёмывал, не покидая балки.
– Что будем делать? – спросил дядя Лёша. – Не вижу я тени.
– Элементарно. Мы позовём. Где здесь мёртвый, но живой? – просипел Игнатьев.
– Где же ты? – Вызволитель отчаивался, а фонарь его тем временем освещал останки мебели. Неуверенно шаркая и вдыхая гнильцу, освободители подошли к окну.
– Вот она! Смотрите!
– Где?
– Вот, на подоконнике! Капайте!
Вызволитель посветил: на фрагменте сохранившего белёсость подоконника диагностировалась тень, головой заползшая на откос проёма.
– Выйти хочет.
Сторож сверился с часами: двадцать три пятьдесят шесть.
– Ох! – И поспешил достать бутылочку.
От новой тени шло тепло. Возникла женщина, высокая, испуганная и измученная. На вид ей было около пятидесяти.
– Мы от Ирины. Я – Алексей Степанович, а это вот – Виктор.
– А где мой муж?
– Муж? – ужаснулся сторож.
– Видимо, на небесах, – сообразил Игнатьев.
– На небесах? Ах, да, да.
– Елена Дмитриевна, нам надо идти.
– Да, конечно, пойдёмте. Вот только…
– Что?
Вдова неспешно озиралась.
– Вы знаете, постойте, я обязана найти фотографию.
– Да что вы, тут всё сгорело.
– Нет, должна быть. Она где-то в кладовке. Там уцелеть могла.
– Ну и номер. Где кладовка?
– В той стене, напротив.
Дядя Лёша посветил и увидел дверь.
– Посмотрим.
Дверка поддалась свободно, и фонарик вылизал подсобку, но, к тревоге сторожа, кроме сломанных настенных ходиков ничего в чуланчике не значилось.
– Нет ничего, Елена Дмитриевна, пойдёмте.
Дядя Лёша взял её под руку и близился к выходу, нервно следя, чтобы она не упала. Игнатьев, крадущийся сзади, не соглашался:
– Алексей Степанович, мне, почему-то, кажется, что фотография, всё-таки, есть. Давайте ещё посмотрим. Мура нас подстрахует, на балке она.
– А может, правда, ещё посмотрим? – с надеждой в сереньких воспалённых глазах затосковала Елена.
Вернулись. Фонарик с настойчивой напряжённостью прошерстил кладовочное нутро.
– Часы, – пробормотал Игнатьев.
– Что часы?
– Идут.
Сторожа переклинило.
– Это те самые? – вяло выговорил он.
– У нас ангельские, – успокоил учитель. – Наши главней. Местные просто так.
Стрелки карябали циферблат, но шевелились бесперебойно, напоминая ветви, скребущие мерно по дряхлой крыше. Маятник явственно походил на старика, недовольного тем, что его разбудили, и с осознанием собственной важности стряхивающего пыль и дышащего.
– Это ничего.
– Пошли отсюда…
– Нет! – запаниковала вызволенная, юбочный костюм в полоску затрещал на ней. – Мне надо найти фотографию.
От кислоты накативших предчувствий сторожу делалось дурно, по-бабьи. «Стыдно». Он взял кликушу внутри организма в руки и для спокойствия Елены уговорил себя пошарить светом лишних полминуты. «Свет тёмное отталкивает». В углу прорисовалось углубление, вдова с Игнатьевым приблизились.
– Получше посветите, – брякнул Виктор Фомич.
– Сам и свети, – поперхнулся сторож. – Витя? Что с тобой?
Игнатьев стоял, раскрыв рот, волосы его, припавшие ко лбу и вискам, дёргались в такт стрелкам. Елена Дмитриевна позеленела и готовилась упасть. Учитель произнёс:
– В углу… лицо. Там чьё-то лицо. Обернитесь.
Продолжая озарять кладовку, дядя Лёша возвратился в неё взором. И сразу же попятился.
– Лицо?.. – не успел уточнить вызволитель, а из затхлого помещеньица уже выкрючивалась чёрная старуха.
Дядя Лёша с Игнатьевым шарахнулись вбок, Елена Дмитриевна упала в обморок. Старуха перепрыгнула через неё, подлетела к мужчинам и вцепилась в них ветвистыми пальцами.
– Сбежать задумали? Ты, – обратилась она к сторожу, – шваль поганая, Зойку мне заменишь теперь.
Правый глаз её ввинчивался в Игнатьева, левый – в сторожа. Глаза у старухи были вороньими. Нос казался вылитым клювом, а сморщенная коричневая кожа – горелой резиной. Волосы прятал сальный платок, повязанный по-цыгански. Дядя Лёша не дышал.
– Отпустите нас, быстро уйдём, – пролепетал Игнатьев.
Под носом-клювом расползлась улыбка:
– Ты у нас, кажется, для вечной жизни уготован? Отпущу, думаешь? – Она прищурилась, подтащила к резиновому лицу погасшего Фомича и затараторила: – Мне редко кто навсегда достаётся. Все – либо к родственничкам моим, либо в райское, а я, – и старуха заорала, – ПРОСТО ПОРОГ, ЧЕРЕЗ КОТОРЫЙ ШАГАЮТ. ПРИЯТНО, ДУМАЕШЬ?!! НЕТ!!!!!!
Оглушённый Алексей Степанович медленно завёл руку с фонарём ей за голову и треснул по затылку. Смерть чертыхнулась, обхватила голову руками, а недоумершие рванули к выходу. Старуха каркала по пятам, треща остатками пола. За пределами квартиры она нагнала дядю Лёшу и повисла клювом на ухе.
Учителю-математику стало смешно до чёртиков. Войдя в раж, он ударил старуху наотмашь. Та упала, вскочила, схватила сторожа и учителя и шарахнула их друг о друга лбами. Оба потеряли сознание. Брезгливо дотронувшись до ангельских часиков, корявые пальцы сумели сдвинуть колёсико на миллиметр и отскочили – то ли обжегшись, то ли получив разряд электричества.
– Тфу ты, чёрт, две минуты первого, чем бы мне его прибить? – задёргалась Смерть.
Валявшийся на полу фонарь начал сам по себе поворачиваться и выхватил из темноты палку с гвоздями.
– Да! – заорала ворона.
Беспомощный лемуриец, огромными глазами наблюдавший за происходящим с балки, не выдержал и задрал голову к прежнему звёздному небу. И глаза его округлились вовсе. С неба кто-то тянул к испоганенной кровле руку с длинными пальцами, с краешком белого одеяния. Почти коснувшись творения Фомича, рука вошла в дом. Старуха сплюнула и юркнула под половицу. В два счёта подхватив нокаутированных, рука подняла их сквозь рваную крышу. Веки сторожа разомкнулись, и увидел он лик – в полнеба.
– Детский сад, Алексей Степанович.
– А Елена?!
Ангелица смахнула двоих на асфальт, и те из глубин двора видели, как рука поднимает над домом тонкую хрупкую женщину и опускается вниз, во двор, осторожно раскрывая ладонь. Когда ладонь поравнялась с асфальтом, Елена Дмитриевна спустилась с неё, пошатнулась и пошла по направлению к вызволителям. Тут и лемуриец, выглянув из бреши-входа, озверело полетел навстречу обрадованному Игнатьеву.
Ирина склонила голову к дяде Лёше с неземным интересом:
– Вы даёте, Алексей Степанович. Не устраивайте впредь произвольную программу, хорошо?
– Ладно.
– Ладно. Виктору Фомичу и Елене Дмитриевне надо отдохнуть. Шагайте к Павлу.
– Простите меня. Спасибо вам!
Иеремиила покачала головой и вобралась в верх.
– А с лемурийцем что делать? – прокричал дядя Лёша.
– Пусть поживёт с Виктором Фомичом, – ответила из поднебесья Иеремиила и по-учительски осмотрела Игнатьева. А потом зачем-то бросила взгляд в сторону и только тогда спряталась в облаках. Учитель посмотрел туда, куда брошен взгляд – у дома с изюмом мелькнула чья-то вытаращенная тень.
– Нет! – заорал Виктор Фомич.
– Что такое? – Сторож панически уставился туда же, куда глядел Игнатьев. – Фу-у… Это Исай.
Вдова дрожала всем телом.
– Ис?.. – попытался переспросить математик.
– Пойдём, – простонал дядя Лёша.
Вместе с тем Исай Брянцев исчез в подъезде. Озадаченный. Иеремиила заявила ему по специальной, исключительно им обоим доступной связи, что он бездельник.
– Не могу я инспектировать всю улицу. Выгоревший дом не мой, – силился оправдываться Брянцев, шурша по лестнице в свою двадцать девятую квартиру. Когда он дошуршал, Алексей Степанович и трое вызволенцев сдвинулись с мест и вереницей потянулись прочь из чёртова двора.
Светало. Именно светало… несмотря на то, что и двух часов ночи не стукнуло. Хлынул дождь с градом. Одна из крупных градин угодила в выгоревший дом, пролетела в щель, разросшуюся над кладовкой, и ударила по часам. Часы покосились и встали, поперхнувшись градиной. Возникла тишина. Несколько минут спустя из-под половицы вылезла старуха. Расправилась, как гармонь, хмыкнула и подняла с пола палку с гвоздями. Бездумно стукнув ею по ладони, Смерть взвизгнула: гвозди прошли насквозь, закапало чёрное.
– Сволочи, – процедила старуха.