Читать книгу Ангел [не] обыкновенный - Таша Истомахина - Страница 10

Теперь матери не нравилось, что Бажена ходит на лечебную физкультуру.

Благодаря встроенному радару на ложь Алевтина всегда знала, когда дочь говорит неправду или что-то утаивает. И хотя Бажена действительно лечила в диспансере спину, от прозорливой матери не утаилось существование некой скрытой подоплеки в несвойственном для дочери радении. Бажена так много недоговаривала, что недосказанность перестала быть фантомной, сгустилась эктоплазмой и попала на датчики интуиции родительницы. Алевтина не могла определить природу своей тревожности в этой, казалось бы, невинной ситуации, ведь Бажена «шлялась» именно туда, куда она послала её сама.

Свои сомненья Алевтина озвучила спустя две недели регулярных вечерних отсутствий Бажены:

– Долго ещё тебе лечиться?

Бажена ответила опрометчиво:

– Всю жизнь.

– Ты чего такое говоришь?!

– Мне нужно наращивать мышечный корсет. А потом его регулярно тренировать. Гимнастику делать суставную, массаж спины…

Алевтина перебила её на полуслове:

– Я спросила, как долго ты должна ходить в тот диспансер? Упражнения ведь можно делать и дома.

Бажена испугалась за себя. Без злого умысла мать собиралась пережать катетер, по которому в вялое эмоциональное тело дочери не так давно начала капельками поступать жизненная энергия.

– Я не знаю…

– А ты узнай!

После панической атаки пришло понимание того, что именно расстраивает Алевтину. Бажена только сейчас уразумела, что мать и раньше уставала до стеклянных глаз, а теперь вовсе лишилась помощи по хозяйству.

Совесть кольнула настолько сильно, что Бажене потребовалась мгновенная компенсация. Она сноровисто перемыла грязную посуду, подмела в коридоре и прошлась по линолеуму влажной тряпкой. На кухне молча села на табуретку, не зная, о чём поговорить с Алевтиной. Чтобы занять руки, сняла со стены блокнот календаря. Про него забыли ещё в феврале. Бажена отрывала по одному дню, потянув за закудрявившиеся бумажные края. Рецепты складывала в одну кучку, полезные советы – в другую, а анекдоты выкидывала, не читая, – их любил только отчим, но он не появлялся уже неделю, поэтому обойдется.

Алевтина сама завела разговор. Сказала задумчиво, глядя на сочный, как спелая дыня, диск заходящего солнца, размытый паутинкой органзовой занавески:

– И как я тебя недоглядела? Ты ведь согнулась в одночасье. Когда пришли к школьной врачихе, та говорит: «Всё, родители, упустили момент». А я ей: «Куда школа-то смотрит? Какого лешего вы после медосмотров пишете, что у ребенка всё в порядке?». А она мне: «Так в прошлый раз спина была правильная! Сами виноваты, что ваш ребёнок спортом не занимается». А я ей: «Как не занимается?! Дочь целый год в бассейн ходила!».

Алевтина замолчала в глубоком огорчении, машинально помешивая густеющий гороховый суп деревянной ложкой.

Бажена помнила ту перебранку. Она, четырнадцатилетняя, сидела тогда в коридоре под мутными окнами остеклённого кабинета, полностью поглощенная приятным ощущением, что за неё кто-то пришел «разбираться».

– Мам, я читала про сколиоз и связанные с ним заблуждения. Уже доказали, что он не появиться, если носить сумку на одном плече, сидеть криво на стуле и не заниматься спортом. Кроме того, сам он не пройдет, если просто поплавать в бассейне.

Алевтина протянула дочери ложку с супом для пробы на соль:

– А чего тогда ему надо-то? Может по наследству передается? У тётки Любы доча тоже кривая, хотя носила доску на спине чуть не до самого замужества.

– Я не знаю… на соль, кстати, нормально – больше не клади… говорят, что сколиоз развивается во время резких скачков роста. Есть даже смешные версии: типа виновато нарушение зрения и даже неправильный прикус.

– Ну, хоть с зубами и глазами у тебя всё в порядке, – Алевтина прижала Бажену к себе, обняв её свободной рукой поверх крыльев. Подержала рядом долго и, лишь размыкая ласковое кольцо, выдохнула свои печали.

Под это теплое дуновенье Бажена протянула большую купюру матери, выудив заначку из футляра телефона:

– Мам, я не знаю, что у нас закончилось из продуктов. Ты лучше купи сама.

Алевтина в глазах Бажены всегда ассоциировалась с чернёным серебром. Потемневшая лишь от времени, не хрупкая, с металлическим стержнем, сияющая от малейшего приложения рук и мастики. Или элементарной заботы.

Мать купюру не взяла. Сказала спокойно, без сомнений:

– Тебе нужней. Обнови себе тенниски на лето.

Бажена категорично засунула деньги в карман её халата:

– Я куплю. Это не последняя тысяча.

– Ладно, – натруженной ладошкой Алевтина огладила деньги через хлопок ткани. – Тогда возьму хороших конфет. Ты же помнишь, что скоро поминки?

Бажена помнила. Они с матерью обе осиротели, когда десять лет назад умерла баба Шура.