Читать книгу Храброе сердце. Как сочувствие может преобразить вашу жизнь - Туптен Джинпа - Страница 18

Обычно близкие люди дарят нам свою доброту и являются для нас величайшим источником счастья. Но они могут оказаться и самой большой причиной всех наших обид.

Чувство сострадания к любимому человеку может возникать снова и снова. Это совершенно естественно. Но вот постоянное поддержание доброты, особенно перед лицом невзгод, требует терпения и самоотверженности. Нередко даже простое повседневное общение в напряженной семейной атмосфере делает очень трудным сохранение самообладания, столь необходимого для проявления сострадания. Но когда мы выходим из себя, нам необходимо проявить именно доброту и простить – в первую очередь, самих себя. (Мы узнаем о важности самопрощения в следующей главе, а о самообладании – в части II этой книги.) И еще – нужно постоянно напоминать себе простую истину: резкий и болезненный обмен мнениями между близкими людьми происходит именно потому, что они беспокоятся друг о друге. Каждый чувствует себя рядом с другим в полной безопасности, и они не выбирают слов и выражений. Пока обе стороны помнят об этом беспокойстве, доброта останется основой их отношений.

Одни из самых сложных отношений у меня сложились с моим отцом. С моих одиннадцати и до двадцати лет мы с ним были монахами одного небольшого монастыря, который назывался Дзонгкар Чоде – по имени городка Дзонгкар в Западном Тибете, где я родился. У моего отца была очень сильная эмоциональная связь с этим монастырем и его долгой историей. Мои проблемы начались после окончания монашеской подготовки (в основном – запоминание литургических текстов и песнопения), когда я стал интересоваться другими, не связанными с монастырской жизнью вещами. Например, изучением английского языка и чтением книг на английском. Я был интеллектуально неудержим и чувствовал себя всё менее и менее комфортно в ежедневных ритуалах нашего монастыря, особенно повторяя ритуальные тексты и не понимая их смысла.

ОБЫЧНО БЛИЗКИЕ ЛЮДИ ДАРЯТ НАМ СВОЮ ДОБРОТУ И ЯВЛЯЮТСЯ ДЛЯ НАС ВЕЛИЧАЙШИМ ИСТОЧНИКОМ СЧАСТЬЯ. НО ОНИ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ И САМОЙ БОЛЬШОЙ ПРИЧИНОЙ ВСЕХ НАШИХ ОБИД.

Когда отец согласился с моим решением присоединиться к монастырю, у него на мой счет были простые и четкие планы: он хотел, чтобы я достиг совершенства в песнопениях и исполнении ритуалов, а потом стал настоятелем этого небольшого монастыря. А я хотел совсем другого, причем идея стать постоянным членом монашеской общины меня не привлекала. Мой отец был малограмотным человеком и никогда не понимал моего интеллектуального любопытства, воспринимая его как форму подросткового неповиновения, которое со временем пройдет. Он обвинил меня в эгоизме и неблагодарности за те тяготы и лишения, которые он и моя мать вынесли ради нас, и сказал, что после отдаления от общины я буду страдать и потеряю уважение окружающих. Я стал избегать его, что сделало наши отношения еще более напряженными и привело к еще бо́льшему отчуждению.

Я покинул Дзонгкар Чоде и присоединился к монастырю в другой части южной Индии, но мы сохранили контакт друг с другом. Однако я видел, что стал для него источником разочарования и стыда. С точки зрения моего отца, я предал свою общину, важную добродетельную организацию тибетцев и многих других азиатских культур.

Все изменилось в 1985 году, когда я стал переводчиком Его Святейшества Далай-ламы. В глазах моего отца теперь всё стало очень хорошо. Он признал, что не понял меня и никогда даже не подозревал, что все те мои дикие вещи могут оказаться настолько полезными.

Последние десять лет своей жизни мой отец страдал болезнью Паркинсона. Ему было прописано очень сильное лекарство. Оно помогало ему двигаться, но одновременно стимулировало выработку дофамина и сделало его несчастным. Усугубило его и без того тревожный характер, вызывало частые приступы паранойи и психозы, а также каким-то образом усилило его страх смерти. Мне повезло, что у меня была возможность потратить много времени, чтобы помочь моему отцу примириться с его страхами – в основном с помощью буддийских духовных учений и медитации. Мой отец умер в мире и совершенно счастливым. Он знал, что провел хорошую жизнь, а все трое его детей – мой брат, моя сестра и я – тоже счастливы и имеют собственные семьи. Должен признать, что иногда я был очень близок к тому, чтобы разорвать с ним отношения. Но благодаря состраданию – к моему отцу и к себе самому – мне удалось удержаться.

* * *

Что заставляет нас проявлять доброту по отношению к другим? Что за механизм управляет добрыми делами? И что их поддерживает? Уже понятно, что это сила заботливой и сострадательной части нашей собственной природы. Хотя эта сила и делает нас уязвимыми – в смысле нашей зависимости от заботы и доброты других людей, но она же дает нам возможность связи с другими людьми, с их потребностями, их болью и радостями. Именно этот инстинкт заботы помогает нам соединиться с ними на самом глубоком уровне. Когда мы испытываем чувство добра и сострадания к кому-то, когда мы связаны с чужой болью и нуждой, мы чувствуем себя по-настоящему живыми людьми. Мы видим, что наполняемся энергией, а сердце реагирует на происходящее с бо́льшей силой и руководит телом так, чтобы оно было готово действовать. В момент сострадания мы избавляемся от всех категорий и ярлыков, которые придумали для отделения себя от других. Именно тогда и раскрывается наш подлинный гуманизм. Мы оказываемся связанными с другим человеком на самом базовом и глубоком уровне. Теперь важно только то, что это еще один человек, такой же, как мы, который стремится к счастью и инстинктивно избегает страдания. Ничто другое не имеет больше никакого значения: ни раса, ни религия, ни принадлежность к определенной культуре, ни пол. Любое действие в ответ на нужды другого человека становится актом чистой доброты.