Читать книгу Храброе сердце. Как сочувствие может преобразить вашу жизнь - Туптен Джинпа - Страница 20

Эта глава посвящена самосостраданию и вопросу о том, почему оно необходимо. По этому поводу уже возникли недоразумения, и я хотел бы прояснить некоторые вещи.

По-прежнему верно утверждение, что мы более счастливы, если менее сфокусированы на самих себе и более ориентированы на мир вокруг нас. Здесь важно, что самосострадание не имеет ничего общего с нарциссизмом. Подлинно самосострадательные люди заботятся о себе, проявляя при этом предельную внимательность к чувствам и потребностям окружающих. Психическое и физическое здоровье, которое является результатом доброго отношения к себе, позволяет нам лучше заботиться о других людях. И наоборот – эгоцентрик настолько замкнут в своем собственном мире, что у него не остается места ни для кого другого.

Самосострадание не следует путать с жалостью к себе. С ней и мы погружаемся в собственные проблемы и не обращаем внимания на окружающий нас мир. Это форма эгоцентризма, тогда как самосострадание позволяет увидеть свои проблемы с точки зрения совместного опыта всего человечества. Жалость к себе увеличивает все трудности, как в увеличительном стекле, так что даже мелкая неприятность кажется огромной и невыносимой. А самосострадание дает чувство меры, которое помогает справляться с трудностями и мучениями более конструктивным способом.

Самосострадание – это не самодовольство. Возможно, самая сострадательная вещь, которую мы можем сделать для себя, – это не съесть весь пакет чипсов или не путать желание с необходимостью и не покупать ненужное. Самосострадание – это не стремление «порадовать самого себя», хотя иногда – осознанно и после зрелого размышления – вполне можно решить развлечься. Не менее важно, что оно не является наказанием самого себя за поедание чипсов, покупку какой-то вещи или получение иного удовольствия.

Ну и наконец, самосострадание – это совсем не то же самое, что чувство собственной важности или высокая самооценка. Оно позволяет с пониманием и добротой относиться к самому себе и признавать себя – особенно в трудностях и неудачах. Самосострадание – это нежное и заботливое, но безвредное направление сердца и ума на свои страдания и потребности. А чувство собственной важности основано на самооценке. Сострадание себе может повышать самооценку, но от нее не зависит.

В современной культуре, особенно в Северной Америке, самооценка стала Святым Граалем развития ребенка и психического здоровья. В США в школах имеются специальные программы, направленные на повышение самооценки, а родителям сообщают, что чем раньше они начнут беспокоиться о развитии её у своих детей – тем лучше. Конечно, в самооценке как таковой нет ничего плохого. Но дети и взрослые часто полагают, что они достойны уважения, лишь когда «преуспевают» и добиваются определенных достижений. Кроме того, самооценка настолько искажается нашей соревновательной культурой, что многие люди ощущают свою ценность только в сравнении с другими.

Мы с моей женой – тоже родители и иногда испытываем соблазн сыграть в ту же игру и заняться повышением самооценки наших дочерей с точки зрения их академических достижений или успехов в спорте и музыке. Но я вырос в совершенно другой культуре и беспокоюсь о последствиях такого условного определения оценки самого себя. Во время моего взросления я никогда не думал, что моя значимость как человека зависит от моих хороших действий. Даже в детстве я чувствовал себя полноценной и вполне признанной личностью. Возможно, это связано с традиционной буддийской идеей, что каждый из нас привносит в плотную сеть человеческих отношений что-то уникальное, взятое из своей прошлой кармы, – всего, что произошло до и во время нынешней жизни и создало сегодняшние обстоятельства.

Зависимость самооценки от достижений несет в себе риск уязвимости от неудачи – если всё происходит не так, как ожидалось.

Подобные опасения высказывались и некоторыми учеными. Они обнаружили, что зависимость самооценки от достижений несет в себе риск уязвимости от неудачи – если всё происходит не так, как ожидалось. Другие исследователи доказали, что стремление к высокой самооценке может препятствовать обучению, особенно на собственных ошибках. Когда цель всех действий сводится лишь к подтверждению собственного статуса, и это возможно только при положительном результате, мы обычно плохо подготовлены к неудаче. А если мы сталкиваемся с поражением и разочарованием в своих ожиданиях (что неизбежно), то сразу же ощущаем опасность для себя, для своей личности. И либо притворяемся, что всё в порядке (отрицание поражения), либо переходим в другую крайность и сурово себя осуждаем.

Для моей жены и меня вопрос заключался в следующем: можно ли получить преимущества от высокой самооценки, например уверенность в себе и оптимизм, без негативного побочного эффекта? Можно ли совместить самооценку и самосострадание? Да, это оказалось возможным – но только если самооценка достигается в качестве не главного продукта и не является самоцелью. Мы хотим получить из нее лишь симпатию к самому себе, а не восхваление или возвеличивание. А это подразумевает спокойный мир с самим собой. Если такая симпатия возникла из самосочувствия, то она лишена гордыни. Самосострадание сочетает в себе признание собственной ценности и подлинное смирение.

Тибетцы кратко выразили все проблемы перфекционистской самооценки в замечательной поговорке «Зависть к высшему, соперничество с равным и презрение к низшему». Именно эти три качества часто служат причиной неудовлетворенности жизнью и многих несчастий.

При развитии самосострадания не следует оценивать себя с точки зрения мирских успехов и сравнивать себя с другими. Вместо этого надо признать свои недостатки и делать это с терпением, пониманием и добротой. Мы рассматриваем свои проблемы в более широком контексте наших общечеловеческих качеств. Самосострадание, в отличие от самооценки, позволяет чувствовать себя еще более связанным с другими людьми и более позитивно к ним относиться. И наконец, самосострадание позволяет быть честным с самим собой и способствует реалистическому пониманию своей ситуации.

В ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ БОЛЬШИНСТВУ ЛЮДЕЙ СЛЕДУЕТ ЗАБОТИТЬСЯ ТОЛЬКО О СЕБЕ ИЛИ ЕЩЕ О ЛЮДЯХ ИЗ СЕМЕЙНОГО ОКРУЖЕНИЯ.

Наши курсы по развитию сострадания в Стэнфордском университете посещала одна женщина около сорока лет, у которой после перенесенного инсульта была парализована одна сторона тела. Пока она не прошла наш курс, она была не в состоянии помыть эту сторону, потому что не могла заставить себя даже дотронуться до нее. Для туалета она постоянно нуждалась в посторонней помощи. Развив сострадание и доброту к этой части её собственного тела, она смогла преодолеть свое отвращение и научилась мыться полностью. Это достижение очень серьезно повлияло на качество её жизни, у нее появилось ощущение благополучия.

Я вырос в беднейшей части мира, и на мой первый наивный взгляд могло показаться, что люди на Западе более уверенные, более эффективные и способны лучше о себе позаботиться и насладиться жизнью. В этом индивидуалистическом обществе большинству людей следует заботиться только о себе или еще о людях из семейного окружения. Семьи здесь небольшие, а пожилые родители живут отдельно, причем часто – в домах престарелых. В этой культуре высоко ценится досуг, а поездки в отпуск настолько же обычны, как раньше – религиозные паломничества. Здесь явно посвятили себя уходу за самим собой, довольству и праздностям жизни. Но не всё так, как кажется.

Куда ни посмотри, здесь у людей заметны признаки нехватки самосострадания, причем их диапазон весьма широк – от легкой неприязни к себе до глубокой ненависти. Вот несколько примеров: люди остаются в неблагополучных или даже оскорбительных отношениях между собой просто потому, что они винят в этом самих себя и не верят, что заслуживают лучшего. Люди чувствуют себя неловко в своих собственных телах. Они не любят своего отражения в зеркале и добровольно голодают или накачивают свои тела непонятно чем и добровольно вредят себе, чтобы просто отвлечься от их настоящей боли. Люди не заботятся о себе, а если начинают это делать, то чувствуют себя подавленными.

Буддисты понимают самосострадание как основу, на которой мы учимся бо́льшей сострадательности и лучшей заботе о других.

Они пренебрегают своими базовыми потребностями во сне, питании и физических упражнениях и всё усерднее и усерднее работают, потому что не знают, как еще они могут найти подтверждение, что они – люди. Если их критикуют – сразу выходят из себя или, наоборот, закрываются. Они всегда готовы поверить во что-то плохое о себе, но в то же время не могут выдержать критики – потому что им не хватает чувства собственной ценности. Люди чувствуют себя обманщиками, особенно когда всё идет хорошо. Они живут в страхе разоблачения, так как на самом деле не верят, что заслуживают лучшего. И постоянно испытывают тревогу, подавленность, отчаяние и не знают, что с этим делать, – и в этом тоже винят и осуждают себя.

* * *

Я был воспитан в вере, что забота о самом себе – одна из форм самосострадания, это инстинкт не только у людей, но и у всех живых существ. Традиционные буддийские медитации о сострадании основаны на предпосылке, что мы обладаем врожденным инстинктом быть добрым к себе. Медитативная практика построена на расширении этого естественного чувства в отношении других живых существ. Мы расширяем круг нашей заботы (центр которого – мы сами) и включаем в него сначала своих близких, затем – чужих людей, а далее – «трудных» (это политики противоположных взглядов или проблемные подростки) и в конечном итоге – всех людей и каждое живое существо в этом мире. Буддисты понимают самосострадание как основу, на которой мы учимся бо́льшей сострадательности и лучшей заботе о других.

В 1989 году на конференции по буддизму и психотерапии в Ньюпорт-Бич, на которой Его Святейшеству Далай-ламе впервые была полностью представлена концепция ненависти к самому себе, я увидел, как традиционное буддийское представление о самосострадании сталкивается лицом к лицу с современным опытом. На одной из дискуссий многие медики рассказывали об этой укоренившейся ненависти, которая лежала в основе проблем их пациентов.

Когда возник вопрос, как традиционные буддийские практики могли бы им помочь, Далай-лама поначалу был озадачен. Его Святейшество спросил, насколько вообще обоснованы такие представления. Ведь если самосохранение, забота и любовь к самому себе являются фундаментальными инстинктами каждого разумного существа – как это рассматривает буддийская психология, – то можно ли ненавидеть саму свою сущность? Как люди смогли настолько извратить собственную природу и настолько отдалиться от неё? Такая озлобленность – это нечто большее, чем неудовлетворенность своим внешним видом, жизненными достижениями и отсутствие чувства собственного достоинства.

Это показалось Далай-ламе очень важной проблемой, затрагивающей саму основу нашего внутреннего отношения к самим себе. Участникам конференции пришлось немало потрудиться, чтобы убедить Его Святейшество, что ненависть к самому себе – не выдумка, а психологическая реальность и на Западе не является редкостью. Дело здесь не в том, что буддийские представления неверны. Далай-лама понял, что ненависть к самому себе корнями уходит в тот же самый базовый инстинкт заботы о себе. Ненависть – это тоже форма заботы (её не может вызвать что-то безразличное). Она исходит из нее, но неспособна признать или простить наше несовершенное «я».

С помощью самосострадания мы учимся восстанавливать связь с той чистой, нежной и уязвимой частью нас самих, которая по-прежнему о нас беспокоится. Эта часть никогда не прекращала этого делать, но просто скрылась за броней, которую мы надеваем в минуту опасности.

МНОГИЕ ПОЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ ДИСКОМФОРТНО, КОГДА БЫЛИ ВЫНУЖДЕНЫ ДУМАТЬ О СВОИХ ПОТРЕБНОСТЯХ.

Я прожил на Западе более двух десятилетий и с близкого расстояния наблюдал отсутствие самосострадания, причем во многих проявлениях. Но иногда даже я недооцениваю его глубину в повседневной человеческой жизни. При разработке самой первой Стэнфордской программы обучения состраданию я использовал в ней традиционную буддийскую структуру перехода от самосострадания к состраданию другим в постоянном расширении круга людей. Но после тестирования этой программы стало ясно, что камнем преткновения для жителей Запада является сама исходная точка – самосострадание. Многие обучавшиеся почувствовали себя дискомфортно, когда были вынуждены думать о своих потребностях. У некоторых вызывали отвращение такие фразы из медитации о самосострадании, как «Пусть я буду счастлив, пусть я найду мир и радость». Я понял, что нужно начать с какого-то другого места, или мы здесь застрянем, и изменил порядок прохождения курса.

Мне удалось обсудить эту проблему с психологом Кристин Нефф, которая сыграла важную роль в создании систематического научного подхода к самосостраданию. В ходе своей основной работы по психологии самосострадания Нефф разработала анкету для измерения трех основных компонентов сострадания себе: доброты к самому себе, общей человечности и осознанности. Она определяет «доброту к самим себе» как способность относиться к собственным недостаткам и встреченным трудностям с добротой, пониманием и признанием, а не с осуждением. «Общая человечность» по её шкале – это восприятие своих проблем и страданий в контексте общечеловеческого опыта. А «осознанность» – это способность спокойно удерживать болезненные переживания в сознании, а не делать их навязчивой идеей или отчаянно пытаться их исправить.

Вот несколько вопросов из анкеты Кристин Нефф.

Выразите свое отношение к следующим утверждениям и укажите степень своего согласия (полностью согласен, более или менее согласен, совсем не согласен).

• Я стараюсь с пониманием и терпением относиться к тем чертам моей личности, которые мне не нравятся (доброта к самому себе).

• Когда я переживаю трудные времена, я отношусь к себе с заботой и нежностью, которые мне необходимы (доброта к самому себе).

• Когда я чувствую себя неадекватно, я стараюсь напомнить себе, что чувство неадекватности возникает у большинства людей (общая человечность).

• Когда мои дела идут плохо, я понимаю, что с такими трудностями в жизни сталкиваются все люди (общая человечность).

• Когда я чувствую себя подавленным, я стараюсь относиться к своим чувствам с любопытством и открытостью (осознанность).

• Если мне не удалось что-то важное, я стараюсь сохранить общую перспективу (осознанность).

Нефф уверила меня, что в реальности недостаток самосострадания никак не связан с различиями Востока и Запада. Её шкала самосострадания применяется теперь во многих странах – и на Западе, и на Востоке. Эта проблема оказалась настолько же широко распространена во многих азиатских странах, как и в США, Канаде или Европе.

Сравнительное исследование, проведенное в США, Тайване и Таиланде, показало, что по степени самосострадания Таиланд находится на первом месте, США – на втором, а Тайвань – на третьем. Нефф и её коллеги связывают более высокий балл у тайцев с их буддийской культурой, а я подозреваю, что и с большим чувством связи тайцев с их общим культурным наследием. В любом случае, проблема самосострадания явно больше связана с модернизацией и современной культурой, а не с противопоставлением иудео-христианского наследия Запада и азиатского культурного наследия Востока.