Читать книгу Техника и культура: возникновение философии техники и теории технического творчества в России и Германии в конце XIX – начале XX столетия - Виталий Георгиевич Горохов - Страница 9

При подготовке изданного в 1884 г. первого своего сочинения «Газовое нефтяное производство и светильный газ вообще. В общепринятом изложении с теоретическими прибавлениями и указаниями на литературу»¹³⁵ Энгельмейер следующим образом оценивает тогдашнее состояние техники на российских предприятиях: «Собирая технические данные по освещению фабрик и заводов нефтяным светильным газом (что тогда считалось полезным достижением), я объездил немало крупных текстильных и механических заводов России и везде видел одно и то же: низкое состояние техники и тяжелые условия труда»¹³⁶. Однако постепенно положение в русской промышленности меняется. Известный русский ученый, один из вождей Партии народной свободы, член Государственной думы, впоследствии министр иностранных дел Временного правительства Павел Николаевич Милюков следующим образом характеризует ее развитие в этот период в своих фундаментальных «Очерках по истории русской культуры»: «Последние остатки принудительного труда (на посессионных фабриках) были брошены как непригодный обломок старого, отошедшего в вечность экономического строя. Немногие уцелевшие до эмансипации дворянские крепостные фабрики также принуждены были закрыться в ближайшее десятилетие после падения крепостного права. Меновое хозяйство после крестьянской реформы могло торжествовать окончательную победу над натуральным. С каждым годом Россия все более укреплялась на новой ступени экономической жизни, на которой индустриализм явился необходимым продуктом внутреннего развития». И далее: «С 1879 по 1895 г. число крупных фабрик (имеющих более 100 работающих) увеличилось с 4,4 до 6,7 % всего числа фабрик и заводов, а к 1902 г. этот процент поднялся до 16,3 % всех заведений, подчиненных фабричному надзору»¹³⁷. Эти цифры характеризуют убыстряющийся рост концентрации русской промышленности и, следовательно, повышение ее технического уровня. «Более крупная фабрика или завод, как сложнейшая организация, нуждается для обслуживания в более специализированном техническом руководстве и в более квалифицированной рабочей силе, и потому рост концентрации дает толчок развитию профессиональных сил и средств в сторону их расслоения, дифференциации или специализации»¹³⁸. Формируется русский инженерный корпус с высоким уровнем профессионализма и одновременно самосознания и гражданственности. Изменяется и положение в социальной сфере промышленных предприятий. Об этом вспоминает (правда, уже значительно позже) и сам Энгельмейер: «…благодаря усиленным настояниям инженеров наши фабрики переменились до неузнаваемости в течение последних двадцати лет минувшего века. Я мог бы назвать много славных имен русских инженеров, которым принадлежит главная, но от истории ускользнувшая роль в деле быстрого подъема благоустройства наших фабрик и заводов… Я назову только одного покойного директора Раменской мануфактуры под Москвой инженера Федора Михайловича Дмитриева, явившегося уже в 70-х гг. пионером этого дела. Раменская фабрика сделалась рассадником удобных рабочих домов, застольных, кухонь, школ, больниц, яслей и пр. Другие фабрики шли потом еще дальше…»¹³⁹

Интересно сравнить с вышесказанным впечатление Энгельмейера от посещения германских предприятий этого же времени. Как пишет он сам: «Поднакопив деньжат, я выехал в 1883 г. в Германию, чтобы повидать постановку дела на тамошних заводах». Сначала он поступил простым слесарем на машиностроительный завод Ленца в Мангейме. «Оборудование и организация работ на заводе были по-тогдашнему очень хороши, да и быт рабочих был много культурнее, чем в тогдашней России. Я зажил одной жизнью с рабочими, поселившись в семье рабочего»¹⁴⁰. Посетил он также мастерскую изобретателя Бенца в то время, когда в Москве ни о каком автомобиле еще не было и речи (впрочем, и здесь на Бенца смотрели как на чудака), а ездила лишь конка. Только в конце 1880-х гг. конка начала уступать место механизированному трамваю (сначала паровому, а затем электрическому – фирма «Сименс и Гальске»). Видимо, еще тогда заразился Петр Климентьевич на всю жизнь страстью к автомобилизму Был Энгельмейер и на заводе Р. Закка в Лейпциге, где подметил интересную особенность. Закк сам изготовлял рабочие чертежи выпускаемых на заводе сельскохозяйственных машин и раздавал их рабочим для исполнения. При этом он каждый раз создавал новую уникальную конструкцию, не используя стандартных узлов и блоков¹⁴¹. Уже тогда это казалось анахронизмом. «В самом деле, если бы Закк раньше передавал общий план будущей машины техникам-конструкторам… то, наверное, его машины не навлекли бы на себя справедливого упрека в „нетехнических деталях“»¹⁴².

В 1893 г. Энгельмейер выезжает сначала в Германию, а затем во Францию. Впечатления о заграничной поездке – «посещение заводов и учреждений так или иначе связанных с электротехникой» – Энгельмейер присылает для публикации в «Бюллетене Политехнического общества» в виде «Мелких технических заметок по электротехнике»¹⁴³. Из них мы узнаем, что он в Нюрнберге посетил завод Шуккерта, где ему показали во всех деталях производство «динамо» для освещения, электролиза и передачи работы, дуговых ламп и прожекторов. Далее он направился в Штутгарт на завод Фейна, откуда и присланы заметки, датированные 17/29 ноября 1893 г. Позже, уже в 1936 г., он вспоминает: «В 1893 г. я вновь выехал за границу пополнить свои сведения по электротехнике. Приехав в Штутгарт, я поступил на известный тогда электротехнический завод Фейна… Проработав в течение 1893 и 1894 гг. на заводе Фейна в Штутгарте, я переехал в 1895 г. в Париж и стал работать в лаборатории академика Марселя Депре над электропередачей больших мощностей на значительные расстояния»¹⁴⁴.

Марсель Депре начал свои опыты еще в 1881–1882 гг. и был пионером в области передачи электрической энергии на большие расстояния. Этой же проблемой занимался в Германии, например, инженер Шуккерт. Однако наиболее продвинулся в решении этой научно-технической проблемы в то время именно Депре. К 1895 г. в этой области были уже получены не только теоретические, но и первые практические результаты. Первый доклад Марселя Депре по данному вопросу был сделан 19 сентября 1881 г. на I Всемирном конгрессе по электричеству в Париже. Первое экспериментальное подтверждение высказанных в докладе теоретических положений он продемонстрировал в 1882 г. на Международной электрической выставке в Мюнхене, передав электроэнергию на расстояние 57 км из Мисбаха в Мюнхен по железным проводам. Комиссия, состоявшая из крупных электротехников того времени, признала эту установку выдающейся, тем более что «нюрнбергский инженер Шуккерт передавал при помощи своих машин небольшую мощность всего на расстояние 5 км». Члены комиссии признали, что в области электричества не было получено столь же важного результата с момента изобретения телефона; один из членов комиссии считал, что успех этот «может произвести революционизирующее действие»¹⁴⁵.

Характеристики промышленного и технического развития Германии и России, данные в то время Энгельмейером, особенно ценны, поскольку он сам некоторое время проработал действующим инженером на российских заводах. В 1897 г. Энгельмейер становится инженером при Высочайше утвержденном Товариществе машиностроительных заводов Добровых и Набгольц. Учредителями Товарищества чугунолитейного и машиностроительного производств были инженер-механик, коллежский асессор Сергей Алексеевич Добров, вдова швейцарского гражданина Софья Ивановна Набгольц и инженер-механик Алексей Алексеевич Добров. Энгельмейер был также и пайщиком этого товарищества, имея 84 пая общей суммой 41 тыс. руб. В соответствии с уставом Товарищества «каждый владелец паев имеет право присутствовать в общем собрании и участвовать в обсуждении предлагаемых вопросов лично или через доверенных, но в постановлениях общего собрания участвуют только владельцы паев, пользующиеся правом голоса. Каждые два пая первого выпуска или 40 паев второго выпуска дают право на один голос»¹⁴⁶. Количество паев (второго выпуска) давало Энгельмейеру право на два голоса. Это же давало право быть выбранным в директора или кандидаты Товарищества. Согласно ведомости Товарищества за 1897–1898 гг. Энгельмейеру причиталось 1200 руб. дивидендов¹⁴⁷. Это давало определенную финансовую свободу и независимость инженерам для научных занятий. В 1898 г. Энгельмейер одновременно служил инженером при администрации по делам торгового дома К. Тиль и К°, куда входили лакировочньий, козыречный, кожевенный заводы, военно-морская, амуничная и обмундировочные мастерские, войлочный и брезентовый заводы¹⁴⁸. Опыт работы в промышленности, а также собственные изобретения (1888 г. – крестьянский соломотряс: 1890 г. – кинограф; 1902 г. – неравноплечие весы) позволили Энгельмейеру серьезно заняться сначала практическим, а затем и теоретическим анализом изобретательской деятельности.

Русская промышленность, до 1914 г. сильно завязанная на германскую промышленность, постепенно начинает вставать на собственные независимые рельсы. Характеристика состояния нашей промышленности в предвоенный период дана в письме, направленном в Общество им. Х.С. Леденцова из Московского городского общественного управления по поводу необходимости устройства в Москве 4-й Всероссийской художественно-промышленной выставки¹⁴⁹: «Размеры производства в некоторых отраслях фабрично-заводской промышленности за 17 лет удвоились, и в различных местностях Империи возникли новые виды производства. Обороты внешней торговли России за это время более чем удвоились, и ежегодный привоз товаров из-за границы перешел уже за миллиард рублей… Чрезвычайно быстрый прогресс прикладных наук и техники, характеризующий собою начало XX столетия, заставляет нас неустанно следить за всеми новейшими изобретениями и открытиями, чтобы безнадежно не отстать от прочих великих наций в мирной борьбе на поприще добывающей и обрабатывающей промышленности. В настоящее время почти половина оборотов внешней торговли России приходится на торговлю с Германией». Энгельмейер еще в 1900 г. отмечает, что Россия «тесно связана с Германией в особенности тем, что касается техники и промышленности… и промышленность наша отстает от немецкой»¹⁵⁰. Об этом же свидетельствует Милюков: «С 1893 г. капиталисты стали усиленно помещать деньги в предприятия, так как доходы с бумаг убавились за это время на пятую часть (20 %) ввиду конверсии займов. Правительство воспользовалось этим настроением и со своей стороны принялось усиленно поощрять поток капиталов в промышленность. В результате в следующие шесть лет (1895–1900) цифра ежегодного прироста капиталов сразу поднялась до 322 млн, русских капиталов не могло бы хватить для такого быстрого роста, и за 1893–1903 гг. из 1554 млн, вложенных в промышленность, до 900 млн принадлежало иностранцам»¹⁵¹.

Из этого видно, что разрыв торгово-промышленных связей России с Германией в результате Первой мировой войны имел серьезные последствия для национальной индустрии. Причем эти последствия были как негативными, так и позитивными. Негативными – потому что российская промышленность лишилась притока капиталов из Германии и ее технической помощи. Но многие российские предприятия уже вставали на собственные рельсы и перестраивались в соответствии с нуждами военного времени, становясь наукоемкими и независимыми от внешних влияний предприятиями. Это было бы невозможно без сформировавшегося высококвалифицированного инженерного сообщества. Одним из образцовых примеров может служить Московская золотоканительная фабрика, ставшая под руководством крупного русского инженера Т.М. Алексеенко-Сербина¹⁵² крупнейшим в России металлообрабатывающим предприятием¹⁵³.

Алексеенко-Сербин проявил много изобретательности в совершенствовании и перестройке производства тогда, когда при падении спроса на золотоканительные изделия он подготовил фабрику к переводу на производство совершенно нового наукоемкого продукта – электрических проводов, что диктовалось к началу Первой мировой войны также военными нуждами. Он создал цех изолирующих резиновых смесей, поскольку химический состав таких смесей, поставляемых тогдашними мануфактурами, не соответствовал нормам кабельной промышленности. Организация производства эмалированной проволоки потребовала разработки рецептуры эмалировочной массы, державшейся зарубежными фирмами в секрете, на основе собственных исследований и экспериментов. Он сумел в краткий срок с помощью работников завода сконструировать и построить эмалировочные печи, разработать в лабораториях завода технологический процесс и выдать первые партии эмалированной проволоки. Позже Алексеенко-Сербин организовал на фабрике электроламповое производство, что потребовало создания целого ряда новых цехов. Все его организационные, конструкторские и технологические нововведения сопровождались тщательными лабораторными исследованиями в организованной им и хорошо оборудованной фабричной физико-химической лаборатории. Таким образом, как видно из этого примера, российские инженеры, созданные ими научно-технические лаборатории и руководимые ими предприятия были способны сами совершенствовать и создавать новые наукоемкие производства даже в условиях разрыва установившихся ранее хозяйственных и научно-технических связей с зарубежными поставщиками и предприятиями.

Необходима была, однако, внутренняя поддержка молодой русской промышленности. Посему, в патриотическом порыве, образуются и новые общества, стремящиеся поддержать это начинание. К ним относится, например, общество «Экономическое возрождение России». В уставе этого общества, утвержденном определением Московского особого городского по делам об обществах присутствия 29 сентября 1914 г., в качестве цели записано: «…способствовать поддержанию достоинства и интересов Русского государства и содействовать развитию и процветанию экономических сил страны»¹⁵⁴. Для достижения этой цели общество предполагает устраивать: «а) лекции, рефераты, собеседования, выпускает издания, брошюры, газеты, журналы, воззвания, картины; б) учреждает аудитории, музеи, выставки, курсы, библиотеки, читальни; в) возбуждает перед государственными и общественными учреждениями ходатайства по предметам, относящимся к целям общества; г) устраивает сборы пожертвований для осуществления целей общества». Совет общества располагался в Москве, а район деятельности должен был распространяться на всю Россию. Кроме того, в уставе записано, что общество «состоит из лиц обоего пола русского происхождения или лиц, органически слившихся с русской народностью, и представителей славянских народностей»¹⁵⁵.