Читать книгу Хвост фюрера - Владимир Козлов - Страница 17

Финн похвалу принял без всяких эмоций и сев на стул перед Глебом, сказал:

– Но у меня есть ещё одна думка, она хоть и дикая, но отвергать её нельзя. Всё надо тщательно проверить.

– Выкладывай свою думку? – буравил его своими глазами Глеб, – нам сейчас любая зацепка сгодится.

– Подозрительно и беспечно ведёт себя её сын, – внук генерала.

– Чем это выражено? – спросил Глеб.

– Тёмными делами занимается и живёт не по средствам. Студент он и шахматист, и я не ошибусь, что скажу, если через несколько лет он точно будет или учёным, или писателем? Если конечно в тюрьму не угодит, – оговорился Финн. – Учёба его связана с литературной наукой. Я решил понаблюдать за ним. Смотрю, повадился парень на чердак похаживать утром и вечером. Проследил, как – то и наткнулся на самый настоящий «курок», где он прячет доллары и разную заграничную утварь. Зажигалки, булавки для галстуков, жвачки и тому подобное.

– В этом ничего подозрительного нет, – сказал Глеб, – парень молодой, – решил заняться фарцовкой, чтобы мать не тревожить лишний раз.

– Да, но там был ещё кортик морской и голова Пифагора, а она, как я слышал, в розыске числится в связи со смертью генерала.

– Что – же ты молчал? – взвился Глеб, – с этого и надо было начинать. Я знаю про эту чернильницу. Мы сейчас можем попасть на чердак? – с надеждой посмотрел он на хозяина квартиры.

Нильс в это время потягивал уже третью бутылку пива и с любопытством слушал диалог между двумя собеседниками.

– Да, конечно, – виновато ответил Финн, – у каждого в подъезде есть ключи от чердака, так – как там жильцы сушат стираное бельё. – Он взял из чашки в серванте ключ с бородкой, и они поднялись на чердак.

Финн вставил ключ в замок, – открыл дверь, и они вошли в большое светлое помещение, которое и чердаком назвать язык не поворачивался.

– Да на таком чердаке я бы согласился жить, – прошептал Феликс восхищённо, – а эти латыши совсем зажрались шпротами балтийскими.

– А ты сам разве не латыш? – подковырнул его Глеб. – Немец я латышского происхождения только по паспорту и шпроты не ем. Люблю натуральную свежую рыбу. И мне по душе ещё каша и хороший шмат мяса.

Глеб ничего ему не ответил, только улыбнулся, вспомнив, как Феликс носил в школу кашу в стеклянной баночке.

Финн подвёл их к дымоходу, выложенному из красного кирпича и, вытащив из него четыре кирпича, достал оттуда фанерный чемоданчик, в которые как он помнил в магазинах комплектовали инструментальные наборы «Юный техник»

Он открыл чемоданчик, где помимо валюты был целый набор контрабандного мелкого товара. На дне лежал кортик, но головы Пифагора там не было.

– Надеюсь, ты ничего отсюда не брал? – спросил Глеб подозрительно у Финна.

– Ты, что Таган, я же не пацан безусый, – обиделся Финн. – Зачем мне это? – но две недели назад голова Пифагора была здесь. Я точно в руке держал костяную чернильницу с чёрными дьявольскими глазами и открывал черепушку этого философа. Она была набита кремешками для зажигалок. Если бы захотел весь «курок» бы забрал, но я хочу помочь Петру.

– Не переживай ты так? – успокоил его Таган, – сейчас некогда здесь базары разводить, но этот «уголок», – кивнул он на чемоданчик, – назад пихать на старое место без головы Пифагора смысла нет.

– Понял, – отчеканил, словно суворовец Финн и закрыл чемоданчик на защёлки. – Куда его домой взять или здесь перепрятать?

– Зачем перепрятывать? – возьми его пока домой, если у нас ничего не срастётся, я кортик заберу, а остальное добро ты оставишь у себя. Сбыт этого товара я думаю, ты найдёшь без проблем?

– Эти иностранные безделушки спросом пользуются не только у молодёжи, но и у взрослых додиков, – обрадовался такому предложению Финн.

– Сколько здесь долларов? – спросил Феликс у Финна.

– Последний раз было сто двадцать, – сейчас не знаю. Можно пересчитать, если хотите?

– Не надо, – остановил его Глеб.

После чего они вернулись назад в богато обставленную квартиру, где киномеханик спрятал чемоданчик в тумбочку, стоявшую под телевизором, и произнёс:

– Вот теперь моя совесть чиста и перед Пётром и вами, – облегчённо выдохнув из груди воздух, произнёс он.

Таган кинул на Финна напористый стальной взгляд. От чего тот немного смутился, но глаза не опустил, что про себя отметил Глеб. После чего его лицо вновь обрело добродушие, и он поинтересовался у Финна:

– Кстати, а почему тебя Финн зовут? Неужели ты финансистом раньше работал или из Суоми родом?

Финн открыл ещё две бутылки пива и произнёс:

– Нет, конечно, – я чисто русский человек! – родился в Кронштадте. В Риге живу с сорок восьмого года, когда отцу новый сухогруз дали. Финансистом никогда не работал, учился тоже на морехода, как все мои родственники. Но по кривой пошёл и влетел за всю масть в тюрягу. Два срока на горб взял. Там я и стал Финном из-за того, что в юношеском возрасте Фиником дразнили. В Суоми и вообще за границей никогда не был, да я и не стремлюсь туда. Мне брат, что нужно всегда привезёт из-за бугра. Он весь мир объехал! – горделиво сказал он.

– А язык латышей ты знаешь? – спросил Феликс.

– Понимаю, но шпрехать, на их языке можно сказать не могу. Хотя я в Риге по этой причине никогда не теряюсь. Почти все латыши отлично говорят на русском, кроме старых аборигенов. Так, что жить здесь мне нравится!

– Что – то мне эта затея с внуком не по нутру, – задумавшись, сказал Глеб, – неужели внук мог хлопнуть родного деда и бабку?

– Запросто мог, – убеждённо заявил Финн, – он ведь прописку имел в их квартире. У матери прописка совсем другая. А такой квартиркой завладеть, я скажу, будет не хило. Хоть и не Домский собор, – но площадь сами, видите какая, – и он обвёл руками свою квартиру. – Такие квадраты любому голову вскружат.

– Это всё понятно, – тяжело у нас в Союзе с жильём, но про голову Пифагора мне Пётр говорил, что эта безделушка ценности не имеет. Парень в любое время мог просто банальным образом стащить её у деда и попытаться сдать за границу, но не быть навечно проклятым своей матерью за убийство её родителей. Такое убийство в моих мозгах не укладывается. Хорошая семья, значит и хорошие внуки! Тут, что – то не то?

Глеб посмотрел на часы и сразу заторопился:

– Нам пора с якоря сниматься, – сказал он, – вызови такси к дому и давай пока быстренько в порт к фельдшеру съездим. Надо познакомиться с ним. Попробуем сегодня же посмотреть на генеральского водителя. Если действительно мы в центряк попадём с ним, – то надо нам ещё одного фраерочка найти армянского происхождения по имени Арсен, – и Глеб выкинул на стол пачку фотографий с армянином и его латвийской подружкой Лаймой.

– Так, вот значит, какого армянина он искал в Риге, – покрутил в руках фотографии Финн. – Он на армянина не особо похож, но я где – то его точно видел и, кажется совсем недавно? У меня память на лица отменная. Если я не ошибаюсь, то он пивом торгует в Центральном парке. Я там этим летом вечерами несколько раз фильмы крутил. Жалко тогда фотографий у Петра не было, а то бы мы сразу вычислили его. Хотя нет, – поправился он, – этого ары в то время я не встречал, а то, мы с Петром давно бы выцепили этого носатого барбоса.

Пересмотрев все фотографии, Финн подравнял пачку пальцами как колоду карт и вернул их Глебу.

– Ты нам неоценимую услугу окажешь, если наведёшь точные справки об этом парне? – обрадовано заявил Глеб. – Фамилия у него Заназян зовут Арсен, – подруга у него есть Лайма, – добавил он.

– Это мне известно от Петра, – надевая на себя плащ, сказал Финн, – завтра и узнаю всю его домовую книгу. А такси заказывать не будем у меня кинобудка в руках. Поедем на ней. Спокойней будет. Нам чужие уши не нужны. И думаю, пока нет смысла подключать к нашей операции незнакомых людей. Это будет лишним. Зачем нам лишний мусор под ногами. Если Феликс знает язык, мы без медика обойдёмся. Как хотите, но не нравится мне этот фельдшер.

Глеб расстегнул протез и достал оттуда дорогую старинную брошь. От неё веяло теплом и нежностью. Изготовлена она была из белого металла в виде лепестков с вставленными бриллиантами. Он раньше и сейчас не знал, что держит в руках настоящую реликвию, – брошь самой княгини Дашковой:

– Это будет неплохая приманка для Яниса. Если клюнет на неё, то будем его колоть до жопы. А с фельдшером, возможно, ты и прав, спешить не к чему. Он от нас не убежит, в конце то концов.

Затем он извлёк массивный перстень, который нанизал на средний палец руки.