Читать книгу На крыльях Павшего Луча - Владимир Нащёкин - Страница 5

Толпа возбуждённых мальчишек с нетерпением ожидала у самого берега озера, за которым начинался густой лес – главная достопримечательность деревеньки после разрушенной мельницы и пса кузнеца Хрона, способного пускать ветер в стиле забавных мелодий.

Мальчишки издали недовольный гул, когда у берега показалась раскрасневшаяся Миа, а не Ксано.

– Ну, щас опять рыжая все мозги забьёт, – хмыкнул широкоплечий Влар. – Держитесь, пацаны!

– Ага, готовьтесь к газовой атаке! К нам бежит сама Принцесса Перебзделка! – поддержал долговязый, вечно ухмыляющийся Арен.

Тут же раздался громогласный гогот. Арена любили за шутки и подколы, а кроме него никто не мог так виртуозно имитировать мычание бешеного быка, запрыгивающего на корову. Разумеется, с таким очевидным талантом он быстро стал лидером ватаги ребятни.

– Приве-ет всем! – Миа помахала рукой, улыбнулась, отчего её веснушчатое личико засияло. – Ксано просил передать, чтобы мы не ждали его, а собрали в лесу лепестки огнецвета, видянки и халои. Он будет делать это самое… уни-вер… дер… пердисуальное зелье! Вот!

– Первый раз слышу о таком зелье, рыжая, – хмыкнул Влар. – Ты ничего не перепутала?

– Нет, я повторяла по дороге. Каждый должен собрать как можно больше: за пятьдесят лепестков огнецвета заплатит, – она сделала паузу, окинула мальчишек многозначительным взглядом. – По медной монете!

– Чё, серьёзно? Да за медную монету я готов штаны снять и танцевать задом на муравейнике, хахаха! – Арен сразу перестал ухмыляться, подсчитывая, сколько сможет заработать за день. – Ну, пацаны, раз Ксано сказал – верное дело! Если кто появится на Лосиной Поляне – все рога поотшибаю!

Не дожидаясь ответа, Арен зашагал к лесу. Мальчишки переглянулись: Лосиная Поляна давно считалась местом, где густо росли самые редкие травы. Хорош, нечего сказать! Лес общий, а этот верзила хочет один всё собрать, пока остальные будут лазить по чащам. Навалиться бы на него, да отдубасить, чтобы не выпендривался! Как же, справишься с таким, телок откормленный…

Ребятня тут же устремилась к лесу с другой стороны озера, чтобы не встретиться с Ареном. Они мчались с такой скоростью, словно за ними гнались разъярённые людоеды.

– Быстрее, быстрее! Пока все лучшие места не заняли!

– Чур, в Кошмарные Заросли не лезть!

– Урра-а-а! Я первый, первы-ый!

– Нет, я! Да не толкайся, медведь кривоногий!

– А ты не лезь! Вот я тебе…

– А-а-а, я ногу подверну-у-ул! – завопил маленький мальчик, которого толкнули в беготне. По раскрасневшимся щекам потекли слёзы, не столько от боли, сколько от жгучей, невыносимой обиды: как же так, все они бегут Туда, в таинственный, полный приключений и удивительных находок лес, будут собирать редкие травы, слушать птиц и любоваться дикими цветами, а его толкнули, толкнули специально, чтобы оставить одного здесь?! Несправедливо!

– Нечего вперёд старших соваться, – со злостью кинул ему Влар. – Тебе только с девчонками возиться. Сопля!

Клерик спешил к дому Миилы, надеясь, что горячка хоть немного спала. В Монастыре Радуги не хватало эликсиров, поэтому всё зависело от результатов очередного травосбора.

Соберут мальчишки хотя бы несколько сотен лепестков огнецвета – хватит на пару эликсиров, которые спасут жизнь какого-нибудь крестьянина, покусанного в лесу волками или девушки, отравившейся грибами.

Каждая пара рук, каждый взъерошенный мальчуган на счету. Это для них поход в лес – необычное приключение, игра, возможность посоревноваться, кто лучше завоет волком или первым найдёт шкуру змеегрыза, которую эти существа скидывают каждый месяц. А для него – ещё одна головная боль: сумеют ли вернуться целыми? А что если забредут глубоко в чащу (хотя он сотни раз предупреждал не соваться дальше исхоженных, проверенных тропок) и встретят ядозуба, гнилоеда или хмырня?

Вот и решай, Ксано, что лучше: оставить маленьких разбойников без дела, чтобы они передрались друг с другом от скуки, или отправить с поручением в лес, где даже опытному следопыту понадобится хороший лук и полный колчан стрел с серебряным наконечником.

Так. Спокойно, клерик, спокойно! Всё будет хорошо. Ты же объяснял, как отличить обычный муравейник от полного голодных плотоядных жуков гнезда живоглорок? Теперь даже самые маленькие дети ориентируются получше взрослых. А гнилоеды и ядозубы им не попадутся – слишком далеко от их излюбленных болот.

Ксано вздохнул. На душе было неспокойно, будто кто-то медленно царапал острыми коготками изнутри.

Когда ребятня с дикими воплями унеслась на поиски лесных сокровищ, Миа подошла к лежащему в траве и помогла подняться.

– Наверное, я ногу слома-а-ал! – захныкал Шако. – Или сра-а-азу обе! А-а-а!

– Нет, что ты! – она погладила его по голове. – Просто ушиб. Мне Ксано показывал, как отличить.

– Точно? – мальчик тут же перестал хныкать. – Вот теперь мне никто не поверит, что я убежал от людоедов и переломал ноги, прыгая через их ловушки!

– Выдумщик ты! – фыркнула девочка. – Зачем же хвастаться тем, чего не было?

– Ничего ты не понимаешь! Шрамы украшают мужчину! – возмутился неудачливый следопыт. – И как же я объясню, что за весь день ничего не собрал? Надо мной же вся деревня смеяться будет!

– Ну, ты ещё сможешь утереть нос Влару и остальным, – она улыбнулась и погладила сидящего с довольным видом на плече мышастика. Кыш деловито почесал розовые ушки и подмигнул мальчугану.

Слезы тут же высохли у охотника на людоедов. В припухших синих глазах заблестели любопытные искорки.

Наместник мрачно смотрел на квадратные фигуры одетых в тёмно-зелёные плащи стражников, которые почти полностью сливались с деревьями. Только опытный следопыт сможет заметить разницу, но едва ли успеет кого-то предупредить: промедлил долю секунды – стрела в горле.

Пока всё идёт по плану.

– Все тропы перекрыты, – Райлин возник внезапно и начал без предисловия. Чего ещё ожидать от вояки, который не привык к этикету?

– Мастер Холлинг, – сухо поправил лейтенанта мужчина и сделал жуткую гримасу.

– Мастер Холлинг, позвольте мне, невыносимому вояке, привыкшему голыми руками давить слизней и болотников, вместо того, чтобы насиживать геморрой в роскошном замке, доложить? – ухмыльнулся воин и расправил могучие плечи, возвышаясь на голову перед невысоким Наместником.

– Над сарказмом ещё работать и работать, – поморщился Холлинг. Докладывай.

– Лес заняли мои ребята. Из деревни не выскользнет даже мышь, сожравшая зелье невидимости. Приказ никого не выпускать, в случае появления людей – стрелять на поражение.

– За операцию ты отвечаешь головой, Райлин. Императору нужно новое представление, чтобы разбудить Око. А для этого нам нужны не бродяги, или кучка голодных разбойников, которые не в состоянии даже отличить самодовольного рыцаря от Охотника. Необходим серьёзный боец, редкий экземпляр, понимаешь? Восстание в Кливии отняло слишком много сил, поэтому зрители требуют новое зрелище на Арене. Чем лучше ты справишься, тем больше шансов на успех. Лекарь, если он действительно так хорош, как говорят, нужен живым, остальные не имеют значения.

– Понял. Но что делать, если, например, появятся дети? Они могут забраться в лес за ягодами или травами.

– Это твои проблемы, лейтенант. Главное – обойдись без лишнего шума.

– Хм, – Райлин почесал затылок. – Можешь считать меня тряпкой, Наместник, но стрелять по детям – не моя специальность. Я лейтенант гвардии, да будет тебе известно, а не убийца. Надеюсь, они сюда не забредут, и всё пройдёт спокойно.

Холлинг вместо ответа бросил на воина недовольный взгляд, затем коснулся массивного перстня с Императорской печатью.

Лейтенант вздрогнул, взгляд потускнел. Он что-то прошептал, поклонился Наместнику и мгновенно растворился в лесном лабиринте.

– Ну вот, так всегда… – Миа погладила Кыша. Зверёк тут же лёг на спину, подставляя мягкий пушистый живот, и заурчал. – И никто даже не стал слушать, что за пучок изумрудного папоротника монахи обещали целых три медяка. Вернуть их и рассказать или нет?

– Три медяка-а? – глаза Шако расширились до размеров огромных монет. Мальчик тут же вскочил, позабыв про ушиб. – Обалдеть можно! Конечно, вернуть! Вернуть, нам же достанется от Арена и Влара, когда они узнают! Только представь, что они с нами сделают! Три медяка, опупеть, да чтоб меня в вонючего скалозуба превратили! ТРИ НАСТОЯЩИХ МЕДЯКА! У-у!

– Да ладно, не бзди, – девочка небрежно махнула рукой. – Ничего они не сделают, а проучить этих наглых обормотов стоит. В последнее время стали ещё сильнее носы задирать! И почему вообще мальчишки так не любят слушать девочек?

– Просто они считают себя крутыми. А тем, кто ничего не стоит, трудно прислушиваться к другим. А ты вот совсем не такая глупая. Для девчонки, конечно, – Шако шмыгнул носом

– Спасибо, теперь прямо камень с души свалился, – Миа улыбнулась и тряхнула рыжей головкой.

– Ой… то есть… я не то хотел сказать! Ты не похожа на остальных, поэтому с тобой не скучно, да и не ржёшь над каждой глупой шуткой. Значит, у тебя точно больше одной извилины, – радостно подытожил мальчик. – А это, сама понимаешь, для девчонки большая редкость!

– Угу, рада, что ты оценил. Ну что, Кыш, позовём мальчишек назад?

– Ньет! – ответил мышастик и прищурил хитрые глазки.

– Как скажешь, – девочка достала из кармашка кусочек сыра и угостила друга. Тот зажмурился от удовольствия, подпрыгнул и сделал кувырок через голову, словно не падал недавно с большой высоты.

– Слушай, Миа, а ты не перепутала ничего? – жалобно спросил Шако минуту спустя. Его тёмно-синие глаза заблестели. На лбу выступили капельки пота. – Три медяка – это же целое состояние, да? Весь Монастырь разорится, если за каждый пучок изумрудника станет такие деньжищи выплачивать!

– Ну как тебе сказать… – девочка лукаво прищурилась. – Ксано рассказывал: поступил заказ из города. В Кливии опять, это… как его… воз-рас-та-ние напряжения было, помнишь, нам бродячие торговцы рассказывали? – Мальчик кивнул. Он помнил смешного торговца, который дарил прикольные деревянные игрушки, но странная фраза «возрастание» для него почему-то пахла варёной картошкой и уж тем более никак не связывалась с напряжением. Хотя где-то в глубине души стала просыпаться странная колючая тревога.

Кливяне поставляли зелье из изумрудника в Империю, об этом знали все. Эликсир помогал излечивать многие болезни, его даже давали беременным, чтобы роды проходили хорошо.

Но когда случилось новое восстание, гордые южане стали делать из папоротника какие-то жуткие яды для стрел.

– И ты думаешь, больше нигде в Империи нет изумрудника? – с недоверием спросил Шако. Задача была слишком сложной для мальчика. Голова просто взрывалась от всевозможных вариантов.

– Только у нас остался, – шёпотом, словно кто-то мог подслушать её на берегу и стырить весь дорожающий на глазах папоротник, сообщила Миа. – Остальное пустили на какую-то модную краску для баронов и ихних мазелей. Я подслушала около мужской бани, когда монахи разговаривали. – Девочку буквально распирало от счастья. – Ну, теперь понял?

– Ух ты! Ещё бы! Тогда… тогда этому изумруднику просто цены нет! Чего же мы ждём? – Шако запрыгал от нетерпения.

– Дьём! Дьём! Ра-ба-ждьём! – крикнул Кыш и захлопал круглыми ушами как крыльями.

Миа засмеялась и поглядела в сторону леса, куда несколько минут назад умчались мальчишки во главе с Ареном и Вларом.

Дети переглянулись, затем с громким хохотом помчались на другой берег озера, который часто называли изумрудным.

Тем временем Ксано внимательно осматривал Миилу, мать девочки. Женщина уже вторую неделю не вставала с постели.

Её большие тёмно-карие глаза ввалились, лицо осунулось. Казалось, за последние дни она постарела на десять лет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, выбирая подходящее зелье из кожаной сумки.

– Всё тело ломит, добрый целитель… внутри горит, и всё время хочется пить.

– Такие симптомы могут быть только при серьёзном отравлении. Я должен знать точно, что ты ела подозрительного.

– Ничего… хлеб, молоко, – мы живём лишь своим трудом, – одними губами прошептала она. Лицо исказила гримаса боли, словно внутри её что-то пожирало. – Да в лесу иногда ягоды собирала.

– Это должно помочь, – он достал бутылочку с зеленоватой полупрозрачной жидкостью и влил несколько капель в раскрытый рот женщины. Миила закашлялась. Ксано коснулся кончиками пальцев её лба и прошептал едва различимые слова. Кашель тут же утих.

Крестьянка закрыла глаза. Постепенно глубокие морщины на лице стали понемногу разглаживаться. Она провалилась в цепкие объятья сна.

Когда клерик выходил из дома, высоченный Сарх, похожий на кряжистый дуб, бросился к нему.

– Ну как? Она… это, ну! Оклемается?

– Всё будет в порядке, – ледяным голосом сказал Ксано, будто хотел убедить самого себя. – Давай ей побольше родниковой воды и через каждые два-три часа несколько капель эликсира изумрудника. Вернейшее средство. Но расходуй экономно – не известно, когда Монастырь сумеет пополнить запасы.

Сарх с благоговением взял грубыми пальцами крохотную бутылочку.

– Ага, – он кивнул. – Мы, значить, люди не знатные, но ежели что – зовите! Буду хошь землю жрать, а выполню ваш приказ!

– Да брось, я не барон, чтобы приказы раздавать, – улыбнулся клерик. – Но от редких ингредиентов для экспериментов никогда не откажусь.

– Энто каких?

– Например, лунный корень, мандрагора или веренянка трёхголовая… изумрудный папоротник, опять же – сейчас с компонентами беда, любая помощь пригодится. Даже мальчишек в лес приходится посылать.

Сарх крякнул, почесал пятернёй затылок.

– Я половину из энтих и выговорить не смогу. Лучше дочке скажу, Миа у меня толковая – вся в маму пошла, – его широкое лицо просияло. Ксано невольно улыбнулся, вспомнив девочку, которая в сборе трав могла обставить даже старших мальчишек, знала в лесу множество потаённых тропок. – Тогда, к столу, значить? Чем богаты, уж не побрезговайте!

– Это с удовольствием.

Берег озера полыхал изумрудным пламенем, словно груда сокровищ, искрился и отбрасывал радужные блики.

Сердце замирало от сказочной картины. Просто нереальная красотища!

Дети несколько минут стояли в зарослях папоротника, любуясь игрой света в алмазных капельках росы, покрывающих пушистые веточки, будто драгоценные ожерелья.

– Обалдеть можно… – наконец выдохнул Шако и облизнул губы.

– Ага, – прошептала Миа.

– Лдеть мозня! – повторил Кыш. В его восторженных глазках-бусинках отражались крупные капли росы.

Мальчик осторожно взял Миа за руку. Мышастик, сидящий на плече девочки, бросил на Шако сердитый взгляд, но затем вновь повернулся к берегу, покрытому сказочными зарослями.

Так они простояли ещё несколько минут. Каждому казалось, что все трое: огненноволосая девочка, синеглазый мальчуган и взъерошенный зверёк с круглыми розовыми ушами стали единым целым.

Время остановилось, лишь лёгкий ветер ласково шелестел рядом.

– Мне даже… жалко такую красотень срывать, – признался Шако. – Как будто озеро изменится, исчезнет, потеряет волшебство, если сорвать хотя бы маленькую ветку папоротника. Не знаю даже как объяснить.

– Но чудо останется внутри, в самых-самых тайных уголочках, накроется невидимым покрывалом и будет ждать, когда мы снова найдём его, – глаза Миа заблестели искорками.

– А если мы не найдём его больше? Что если превратимся в больших и скучных взрослых? Тогда больше никогда не сможем увидеть это чудо, а покрывало останется навсегда…

– Вот уж нет! Я ни за что на свете не стану взрослой. Гораздо интересней оставаться собой.

– Ага, – прошептал Шако.

– Га, – повторил Кыш и покрепче прижался к плечу девочки.

– Тогда мы должны… загадать желание! Точно! Если трое очень-преочень захотят одного, захотят одного сразу – у желания гораздо больше шансов сбыться, чем у одного человека. Понимаешь?

– Да. Это ты круто придумала! А Кыш нам поможет?

– Фр-ряможет, – повторил мышастик с какой-то странной интонацией. Дети засмеялись.

Затем одновременно, не сговариваясь, побежали в густые заросли изумрудного папоротника, чувствуя, как пушистые ветки щекочут нагретую солнцем кожу.

Шако держал девочку за руку, и они чувствовали себя самыми счастливыми на свете: утопающее в лучах солнца озеро, похожее на золотистую, искрящуюся мечту принадлежало им. Весь лес, полный удивительный тайн, странных существ и растений с трудновыговариваемыми названиями тоже принадлежал им!

А за лесом жил целый мир, окружённый счастьем и сверкающим, непередаваемым восторгом!

Никто из ребят даже не задумывался, что произойдёт, если в их маленький светлый мир проникнет кто-то чужой. Проникнет, чтобы найти ответы на другие, совсем взрослые вопросы. Поэтому они хохотали, прыгали, издавая дикие вопли, танцевали в пушистых зарослях папоротника, чтобы сохранить навсегда неуловимые мгновения праздника.

Солнце поднималось над озером, озаряя лес яркими лучами-стрелами.

Миа осторожно срывала изящные веточки папоротника, аккуратно складывая в пушистые пучки, и перевязывала их верёвочкой. Кыш вертелся рядом, совсем позабыв про больную лапку. Его любопытная мордашка появлялась в густых зарослях, затем исчезала. Шако собирал вязанки в кучу.

Дети не заметили, как подкрался вечер. Неужели они так долго просидели тут? Казалось, только-только пришли к озеру!

Миа решила передохнуть, достала кусочек хлеба. Кыш тут же вынырнул из кустов, поводил носиком. Опустил розовые ушки, сложил лапки на груди и посмотрел на девочку хитрющими глазками.

Ну как отказать такому попрошайке?

Мышастик проглотил хлеб и радостно заурчал, растянувшись на мягкой, шелковистой траве, подставляя хозяйке пушистое брюшко. Миа засмеялась и почесала Кыша.

Наверное, стоило позвать мальчишек – пока они в лесу шишек набьют, пока соберут лепестки… А то ещё встретят дикого волка или страховидлу какую.

– Ой! Что это? – невольно вскрикнула она. Собирая папоротник, дети всё дальше уходили от берега.

– Где? – Шако завертел головой. – Ты о чём? Ого! Мама родная, кто же тут лазил! Взгляд уловил примятую траву чуть подальше папоротниковых зарослей. Только взрослый мужчина мог оставить такой след.

Девочка почувствовала, как по спине скользнули коготки страха. Деревенские мужики редко ходили в лес, а мальчишки побежали другой стороной, вокруг озера.

Тогда кто же тут ходил?

Внутри всё похолодело. Разбойники! О них ещё вчера рассказывал Ксано!

Разбойники – такие двуногие чудовища, которые нападают на путников, крадут всё ценное и, по словам мальчишек, высасывают мозги, чтобы продать на рынке за серебро.

Как именно жуткие создания высасывали мозги, мальчишки не уточняли, зато с большой охотой говорили о подземных тайниках, полных несметных сокровищ: ржавого оружия и пауков-людоедов.

Миа не была уверена, что гигантские создания, способные разорвать телёнка огромными клешнями, имели что-то общее с сокровищами, но мальчишки, особенно хвастливый Арен, стояли на своём.

– А паучандры эти, слышь, вьют серебристые коконы, в которые затаскивают путников. И там их мучают до смерти. А в трупы откладывают яйца. Ага!

– Но… зачем? – однажды спросила девочка. От жутковатеньких историй Арена становилось не по себе и за каждым кустом уже мерещились пауки-людоеды, ожидающие удобного момента, чтобы выпрыгнуть, откусить все пальцы и утащить в подземное логово.

– Как – зачем? – хмыкнул мальчик, расправил плечи и почесал затылок. – Они высасывают всю кровь, а потом скармливают своим гадёнышам, от человеческого мяса те растут как быки. Во какие вымахивают! А потом паучки сидят под землёй, голодают, понимаешь, голодают, до тех пор, пока не почуют людей. Ну, они подкрадываются сзади, стреляют липкой, вонючей паутиной и…

– А-а-а! Мамочка родная! Миа представила паука-людоеда размером с быка и внутри всё похолодело. А что если где-то рядом под землёй находится их логово! Что если они подкрадываются, чтобы тайком напасть на деревню? Мы должны их спасти!

– Кого спасти? Миа, ты в порядке? – Шако коснулся щеки девочки. Кожа была горячей. Он с испугом отдёрнул руку.

– Там! Там! Разбойники, пауки… они хотят напасть! – закричала Миа, вскочила, уронив ветки папоротника. – Мы должны предупредить всех! Всех, обязательно всех!

– Предупредить от чего?

– Ну как ты не понимаешь! – она замахала руками, не находя нужные слова. В глазах заблестели слёзы. – Такие следы могли оставить только взрослые мужчины.

– А-а… – лицо мальчика вытянулось. – И ты решила, что это сделали Повелители Пауков, о которых так любит рассказывать по ночам Арен? Ха-ха-ха!

– Ну да… а почему ты смеёшься?

День Ксано прошёл в обычных хлопотах. У одного крестьянина захворала корова, у другого поднялась температура, третий отравился – всем нужна помощь, ни на минуту нельзя отвлечься.

В глубине души клерик понимал: не его способности помогали людям, а простая вера. Иногда добрый совет, улыбка или ободряющий жест мог сделать больше, чем самое сложное зелье.

Крестьяне, эти вечно пахнущие потом, навозом и противоречивыми суевериями люди, готовы были носить Ксано на руках за уважение и ответственность, с которой клерик брался за любого больного.

Возможно, ему просто нравилось считать службу в Монастыре Радуги незаменимой. Мысль о том, что он тратит Силу, скрашивая суровый быт крестьян, согревала его, отгоняя мрачные мысли.

Работа не давала соскучиться, поэтому к вечеру парень выглядел уставшим. Особенно трудным оказалось вылечить дочку мельника, которую укусила змея, когда девушка отправилась за водой к колодцу. Если бы Ксано во время не напоил крестьянку зельем, сваренным из редчайших компонентов, Лоя не дожила бы и до утра.

Наконец, он освободился. Старая мельница уже ждала его вместе с целой ватагой ребятни. Их глаза поблёскивали любопытными искорками. Каждый держал охапку собранных трав (долгие уроки по травологии не прошли даром), каждый хотел, чтобы его труд оценили первым, назвали Лучшим Помощником, каждый уже представлял, как именно из его лепестков сварят удивительное зелье, от которого не только деревня, но и весь мир исцелится, а люди заживут счастливо.

Чумазые философы в дырявых штанах, атаманы и мыслители с ещё совсем чистыми, наивными душами. И что с ними делать?

Ксано всё время задавал себе этот вопрос, придумывал новые занятия, планировал, хотя знал, что всё это бесполезно: новый урок будет совершенно непредсказуемым, чудаковатым, даже немного сумасшедшим, но всякий раз – совершенно другим.

– Ну, что лесные разбойники, кто поможет разложить ваши сокровища?

– Я! – гаркнул Влар и выскочил вперёд.

– Дубина, ты в прошлый раз помогал! Хватай его, пацаны! – на парня тут же навалились четверо мальчишек и повалили на землю. Кто-то сунул в рот наглецу пучок травы, остальные принялись мутузить, расплачиваясь за недавние обиды и подзатыльники.

Ксано с большим трудом удалось их разнять – сцепились как собаки! Чуть зазеваешься – поубивают друг друга.

– Тихо, – спокойно сказал он. Дети увидели знакомый, пугающий и одновременно властный блеск в глазах. Отступили, опустили взъерошенные головы. – Укладывать травосбор будет тот, кто ведёт себя достойно. Что значит, «достойно», Влар?

– Ну-у… типа не орёт, не матерится, подаёт пример! Как я, короче, – он выпятил широкую грудь и подмигнул собравшимся девчонкам, которые тут же захихикали. С вымазанным в грязи лицом он выглядел невероятно комично.

– Вот врет! – не выдержал Арен, едва сдержавшийся, чтобы не влезть в драку. – Ты, скотина наглая, вёл себя как придурок! Потому что и есть – придурок! Гы-гы-гы!

Шутка показалась ребятне настолько остроумной, что все загоготали.

Ксано постарался сохранить серьёзное выражение лица, но не выдержал – уж больно забавными выглядели мальчишеские физиономии.

Любой, кто придумает самое обидное прозвище для плаксивой девчонки или ведёт себя наглее остальных – уже считает себя героем.

Улыбнулся. Холм тут же взорвался оглушительным хохотом, словно ребятня ловила любое выражение лица клерика, выжидая любой повод, чтобы попроказничать.

Влар надулся, сжал кулаки. Но связываться не стал – Арен на голову выше, да в полтора раза шире в плечах. В тринадцать выглядит как взрослый мужик, а в драках ему нет равных, моргнуть не успеешь – зубов не досчитаешься.

Арен ухмыльнулся, явно польщённый таким успехом шутки.

– Влар, Арен и остальные хулиганы на два дня лишены походов в лес, – сказал Ксано, сделав минутную паузу. – Кто ещё не насмеялся над глупыми шутками – выкладывайте, мы все внимательно послушаем.

Ребятня замолкла. Два дня без лесных прогулок – это серьёзно. Даже очень. Страшнее наказания просто не существует! Лучше неделю выгребать коровьи лепёшки, чем лишиться возможности исследовать лес вместе с остальными, находить редкие травы, ловить гигантских кузнечиков-хохотунов, спорить, чей трофей лучше и, конечно, хвастаться увиденным!

Да, попали пацаны… тишина стала угрожающей.

– Но кто же будет укладывать травосбор, Ксано? – лопоухий Тако с такой надеждой посмотрел на тележку, словно от решения клерика зависела его жизнь.

– Тот, кто больше всех потрудился, – рассудил парень. – Кстати, кого-то здесь не хватает.

– Наверное, Перебзделка опять заблудилась в лесу, испугалась бешеного паучка и теперь мы отправимся её спасать, пока она не закатила истерику и не затопила весь лес зелёными соплями! Ха-ха! – Арен захохотал, надеясь на поддержку мальчишек. Ксано строго поглядел на парня, который на полголовы был выше его. Хохот сразу оборвался.

– Уверен, с Миа всё в порядке, она скоро присоединится к нам, поэтому…

– Подожди-и-ите! Я! Мы! Ой! Я! Сейча-ас!

Мальчишки раскрыли рты, глядя на невероятное существо, которое, сопя и отдуваясь, пыталось вскарабкаться на холм.

Существо состояло из большой кучи папоротника, над которой подпрыгивали огненно-рыжие косички. Под кучей бежали две пары ног, а на вершине изумрудной копны восседал с гордым видом мышастик и, деловито подрагивая розовыми ушками, что-то пищал, видимо, указывая направление.

– Во даёт! – изумился Влар. – И как они допёрли такую махину?

– А чего тут нести, – хмыкнул Арен. – Одна трава, это не дрова полверсты тащить из лесу. То же мне, герои…

– Миа-а-а! Давай к нам! – закричали девчонки и бросились помогать подруге. Но их уже опередил Тако, взявший добрую половину лесных трофеев.

– У-уфф! – выдохнула девочка, поднявшись на Мельничный холм. – Я опоздала, да? Ну, вот опять! Расскажите, ну, расскажите же! Что я пропустила, а?

Шако сел рядом, вытаскивая из-за шиворота кусочки листвы.

В ответ раздался оглушительный хохот.

Раскрасневшееся лицо девочки напоминало огромный помидор, на котором золотились крупные конопушки (солнечные искры, как говорил папа). Рыжие волосы растрепались, между ними торчали листья изумрудного папоротника, придавая девочке просто уморительный вид.

Кыш ловко спрыгнул на землю, скорчил рожу Арену и принялся деловито очищать ушки, что-то весело напевая.

– Ну, раз уж мы наконец-то все в сборе, полагаю, ни у кого не осталось сомнений, кто должен укладывать лесные трофеи, – Ксано незаметно подмигнул Миа и Шако.

Девочка отдышалась, поправила волосы. С поклоном приняла от клерика серебряный медальон с изящным рисунком огнецвета – символа леса и стала аккуратно раскладывать в телегу пучки халои, молодицы и других трав. Мальчик помогал ей. Остальные, не отрываясь, наблюдали. Детские глаза сверкали от восхищения, зависти и надежды, что когда-нибудь такая честь выпадет именно ему.

– Когда растущие дары от Леса смирённо принимаю, в душе Частица Жизни семенем священным здоровие, любовь и благодать дарует нам, ведь все мы: люди, птицы, звери – лишь дети, дети Света, Природой воплощённые, чтоб обрести свой Путь, – произносила она, бережно принимая от детей пучки трав.

Лица детей стали серьёзными, ведь Лесная Песнь требует искренности. Только Арен язвительно изогнул плотно сжатые губы, когда девочка с поклоном принимала у него охапку нежно-зелёной халои.

Эх, повезло опять девчонке! Ну и ладно…

Вечер опустился на деревеньку сумеречным одеялом, когда закончилась Песнь.

Миа вытерла лоб, порылась в кармашке и дала Кышу кусочек сыра, чтобы никто не видел, каким восторгом горят её глаза. Наконец-то она произнесла Песнь! Вот мама обрадуется, когда узнает! Улыбнётся, поцелует и долго будет рассказывать папе.

Шако стоял рядом и улыбался так, словно это был самый счастливый день в его жизни. Подумать только – участвовать в настоящей церемонии Лесной Песни, это вам не мух в сортире считать!

Почему-то в этот момент Миа почувствовала, что мама непременно поправится. Раз Ксано обещал – всё будет хорошо.

А если очень-преочень захотеть, тогда доброе желание обязательно сбудется!