Читать книгу Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III - Яков Бутович - Страница 5

Таинственная завеса, которая столько лет облекала и облекает еще ныне происхождение Бычка, всегда дразнила воображение коннозаводчиков и охотников. Как это ни странно, но таинственность, вернее, загадочность происхождения столь знаменитой лошади способствовала в высокой степени популярности ее. О происхождении Бычка много говорили, спорили и высказывали разные догадки, но ни к какому определенному соглашению не пришли. Время шло, дети, внуки и правнуки Бычка приобретали известность и всё большее значение, и снова возникали бесконечные споры о происхождении этого рысака. Его не забывали, о нем говорили, и все это в высокой мере способствовало исключительной популярности Бычка. Сам великий творец Бычка – незабвенный коннозаводчик Шишкин – так и сошел в могилу, не сказав своего веского слова, которое одно могло бы прекратить все споры. Шишкин умер, а с ним умер навсегда и секрет происхождения Домашней – матери Бычка.

Цель настоящей главы – привести и проанализировать все сведения о происхождении Бычка, дать все варианты и мнения по этому поводу, сгруппировать все это воедино и сделать выводы.

Все авторы, которые писали о происхождении Бычка, указывали, что первые данные о нем находятся в книге «Подробные сведения о конских заводах в России…». Это верно только отчасти. В действительности же первые данные о происхождении Бычка находим в «Скаковом календаре Лебедянского скакового общества» (1837)[1], тогда как «Подробные сведения…» вышли на два года позднее (1839). В «Скаковом календаре…» есть отдел «Рысистые бега» с 1832 года. Там сказано: «Н.Е. Смесова гн. жер. Бычок, девяти лет, от Атласного и Домашней; завода г. Шишкина». Таким образом, уже в 1837 году было известно если не происхождение Бычка в точности, то имена его отца и матери. Так как в то время Бычок только начинал свою карьеру и, естественно, еще не был знаменитой лошадью, то приведенные данные о его родителях интересны тем, что были точно указаны.

В книге «Подробные сведения…» (см. опись завода В.И. Шишкина) порода Бычка изложена следующим лаконическим образом: «от Молодого-Атласного, мать породы Кроликовой». Интересно, что в этом изложении нет указания на имя матери (Домашняя), которое имеется в календаре 1837 года. Если мы посмотрим, как была изложена порода Бычка в той же книге (опись завода Д.П. Голохвастова), то увидим, что там значится: «от Атласного, мать рысистая Домашняя от Кролика». В обоих случаях изложение лаконическое и неудовлетворительное, без указания предков. В третий раз происхождение Бычка было напечатано в заводской книге 1854 года. Редактору новой заводской книги не удалось за истекшие 15 лет получить никаких новых данных по столь интересному вопросу. В этой книге находим следующие строки: «от мол. Атласного, мать породы Кроликовой». Там отмечено также, что это извлечено из сведений В.И. Шишкина, и сказано еще: согласно сведениям Д.П. Голохвастова, мать его «названа рысистая Домашняя от Кролика». Иначе говоря, здесь имела место простая перепечатка сведений о происхождении Бычка из книги 1839 года. В перерыве между 1839-м и 1854-м вышла книга бежавших лошадей[2], но и там не находим ничего нового о происхождении Бычка. Так обстоит дело с официальными источниками.

Первая опись российских рысистых заводов – «Подробные сведения о конских заводах России, доставленные Комитету о коннозаводстве российском от местных начальств и частных владельцев». Санкт-Петербург, 1839 г.

Кобылы Домашней от Кролика ни в описи Шишкина, ни в описи Хреновского завода не было. В дальнейшем, согласно правилам чистопородности, Бычка можно было считать рысистым наполовину или, с большой натяжкой, на три четверти, и то условно, на основании показаний Шишкина, что мать Бычка – дочь хреновского Кролика 1-го, что не подтверждено документально.

Обратимся к описи завода В.И. Шишкина. Эта опись составлена чрезвычайно тщательно. Порода всех жеребцов и маток доведена до четырех колен, а то и больше. Затем, что особенно важно отметить, только в описи В.И. Шишкина указана масть всех предков, вплоть до выводных родоначальников, чего не было сделано даже в описи Хреновского завода, да и вообще в последующих заводских книгах. Из этого я могу прежде всего заключить, что у Шишкина на руках имелись более подробные описи, чем те, что были напечатаны для Хреновского завода, иначе он не мог бы дать указаний масти предков своих лошадей, которые все происходили из Хренового. Известно, что генеалогию хреновских лошадей привел в порядок и составил описи сам Шишкин, а потому совсем не удивительно, что у него на руках имелся весь этот богатейший материал. Опись завода В.И. Шишкина была составлена не только грамотно, подробно, но и превосходно.

Невольно возникает вопрос: почему же происхождение одной лошади, именно Бычка, было изложено столь лаконически и явно неудовлетворительно в этой образцово составленной описи? Случайность это или же предумышленное действие? Мне кажется, что на вопрос этот ответить нетрудно. Зная, как точно была составлена опись завода Шишкина, не приходится сомневаться, что либо сам Шишкин, либо купивший у него Бычка И.Н. Рогов были заинтересованы в том, чтобы не разъяснить, а, наоборот, завуалировать происхождение лошади. Шишкин отнюдь не случайно так изложил породу Бычка.

Здесь возникает второй вопрос: каковы же были побуждения Шишкина или того лица, которое его об этом просило? Ответ на него мы получим, если вспомним, что в те отдаленные времена всякая примесь к рысистой породе, особливо английская, подвергалась гонению и была не в моде, так как орловская порода уже тогда признавалась самостоятельной. Вот почему коннозаводчики косо смотрели на рысистых лошадей с примесью верховой и английской крови. Такую лошадь продать было нелегко. Отсюда можно сделать вывод, что мать Бычка в той или иной степени имела примесь чуждой крови и у Шишкина были все основания завуалировать метисное происхождение Бычка. Так говорит логика. И так было на самом деле. В печати того времени могли быть слухи о том, что Бычок происходит от полукровной кобылы. Спортивная литература подтверждает это. Обратимся к этим слухам и подвергнем их критическому разбору.

С моей точки зрения, наибольшего доверия заслуживает, как и всегда, сообщение нашего летописца В.И. Коптева, который был осведомленнее других авторов, гораздо их правдивее и умнее. Вот что по этому поводу писал Коптев: «Хотя по сведениям, переданным Н.Е. Смесовым Д.П. Голохвастову при продаже Бычка, и значилось, что Бычок родился от Атласного и рысистой кобылы Домашней, дочери Кролика, но по неотысканию в описях Хреновского завода означенной кобылы и потому, что в описании завода В.И. Шишкина в “Подробных сведениях о конских заводах в России”, изданных Комитетом о коннозаводстве российском в 1839 году, значится, что мать Бычка породы Кроликовой, но в каком колене она от Кролика, и от какого именно, и от какой матери она происходит – сего не видно. Все это породило некоторое сомнение насчет происхождения Бычка от чисто орловской крови, и некоторые охотники уверяли, что он произошел от аркадакской кобылы, как о сем носились слухи». И еще: «…существовало мнение, что Бычок был от полукровной матки. Несмотря на это предубеждение, которое господствовало в кругу охотников, Д.П. Голохвастов никак не соглашался с ними». И еще: «…очень мало походил на Ратного (А.К. Мясникова), ехавшего так резво в нынешнем году в Царском Селе, который по отцу и по матери есть правнук Бычка (Д.П. Голохвастова), сына полукровной кобылы вяхиревского завода».

Можно привести и другие выборки из сочинений Коптева на эту тему, в которых он говорит в желательном для нас смысле, но и приведенных цитат вполне достаточно. Из отзывов Коптева ясно видно, что Бычок, по многим слухам, был от полукровной кобылы, по другим же – от аркадакской, по третьим – от верховой вяхиревской и т. д. Словом, только не от рысистой матки. Отсюда вполне понятна «неясная и столь своеобразная» редакция происхождения Бычка, сделанная самим Шишкиным. Подвергая разбору мнение Коптева, следует иметь в виду, что он был ярым поклонником Д.П. Голохвастова и относился к его памяти с благоговением. Дело в том, что Коптев был студентом Московского университета в то время, когда Голохвастов был попечителем Московского учебного округа. Голохвастов, первый вице-президент Московского бегового общества, ввел молодого человека в спортивные круги; ему же Коптев обязан своими первыми шагами на государственной службе. Кроме того, Коптев питал чувство глубочайшего уважения к Голохвастову и был поклонником его коннозаводского таланта. Я привожу все эти данные для того, чтобы показать: мнение Коптева о Бычке было сугубо осторожным, сначала из-за боязни обидеть Голохвастова, а после его смерти – его сына, с которым Коптев был в превосходных отношениях. Тем не менее Коптев все же написал о происхождении Бычка от полукровной кобылы. Стало быть, умалчивать об этом дольше было неудобно, иначе осторожный Коптев никогда бы не стал эти сведения приводить. Если бы в этом вопросе была малейшая тень сомнения, Коптев со всей силой своего блестящего пера опроверг бы эти слухи. Однажды он все же попытался опровергнуть их, но сделал это весьма неудачно: он привел в доказательство кровно-рысистого происхождения Бычка то обстоятельство, что его потомство прославилось на ипподромах! Интересно заметить, что более определенно и более отрицательно высказался Коптев по тому же вопросу лишь в 1861 году, то есть после смерти Д.П. Голохвастова и начавшейся ликвидации завода его сына Д.Д. Голохвастова. Совсем молодым человеком Коптев под влиянием самого Голохвастова воспевал победы Бычка на ипподроме в Москве, но о его происхождении и формах избегал говорить. Позднее он редко писал о Бычке, который не был его любимцем или фаворитом. Это также служит веским доказательством того, что Коптев видел в Бычке лошадь отчасти чуждую орловской крови (а известно, что Коптев всю свою долгую жизнь прославлял гений Орлова и созданную им породу рысаков). Мне ясно, почему Коптев не стал углубляться в вопрос о том, была ли в действительности мать Бычка аркадакской кобылой или полукровной английской. Это ему было совершенно безразлично, раз Бычок был не кругом орловской крови. Совершенно иначе отнесся Коптев к происхождению знаменитых шишкинских жеребцов от орловских производителей, ибо тут не было сомнения в чисто орловском происхождении лошадей, что Коптев блистательно доказал. По этому вопросу Коптев вел многолетнюю оживленную полемику. А к Бычку он относился, в сущности, с безразличием. Теперь об этом приходится пожалеть, главным образом потому, что если бы Коптев заинтересовался происхождением матери Бычка, то он его, несомненно, выяснил бы.

Но этим вопросом занялись другие авторы, и мы теперь перейдем к ним.

Прежде всего я приведу мнение Н.Д. Лодыгина, крупнейшего специалиста по вопросам генеалогии. В своей полемике с А.А. Стаховичем в 1869 году Лодыгин вынужден был коснуться происхождения Бычка и написал об этом следующее: «…между тем господину Стаховичу, вероятно, известно существующее между коннозаводчиками предание, что известный Бычок был сын не рысистой, а верховой хреновской кобылы, дочери молодого Куба (Подр. свед. С. 304). Одним из наглядных доказательств справедливости этого предания, кроме неуказания В.И. Шишкиным в описях его завода матери Бычка, служит то обстоятельство, что Бычок, будучи светло-гнедым, дал от гнедой кобылы Ловкой бурого Бычка циммермановского, то есть мастью в деда своего по матери – молодого Куба, который был бурый». Это сообщение подтверждает слова Коптева о том, что Бычок был сыном полукровной кобылы – стало быть, это мнение прочно укоренилось и держалось среди тогдашних охотников. Предлагаемый Лодыгиным вариант происхождения матери Бычка от молодого Куба показывает, как разноречивы были данные о происхождении матери Бычка. Я нахожу нужным указать: мнение Лодыгина, что гнедой Бычок дал бурого Бычка (Ф.М. Циммермана) и это служит якобы доказательством, что мать Бычка являлась дочерью молодого Куба, который сам был этой масти, решительно ничего не доказывает, ибо нам неизвестна масть остальных предков матери Бычка. Тут же замечу, что по другой версии мать Бычка была дочерью Рулета, а он был также бурый!

Князь Д.Д. Оболенский в своих воспоминаниях (Москва, 1890) также касался происхождения матери Бычка. У этого автора находим следующие строки: «Со слов И.Д. Ознобишина, на полях студбука у Н.А. Янькова помечено: мать Бычка – верховая полукровная зав. Вяхилева от чистокровного Рулета (то есть английского скакового. – Я.Б.). Я сам видел эти пометки, и вот что мне рассказал Н.А. Яньков по этому поводу, опять-таки со слов И.Д. Ознобишина. У В.И. Шишкина была прекрасная поддужная, рыжая, завода Вяхилева, от кровного верхового английского Рулета. Эта поддужная была случена с Молодым-Атласным (почему так – неизвестно), и от этой поддужной и произошел Бычок смесовский. Бычок гнедой не считался в числе лучших лошадей, а, как полукровок рысистый, сам был в разгонных лошадях, чем и объясняется его позднее появление на ипподромах. Силу и резвость его Смесов узнал случайно. Как-то, возвращаясь с одного из своих хуторов, он увидал впереди одного из своих рабочих или конюхов, возвращающегося домой в телеге на Бычке. Смесов ехал в беговых дрожках на одном из своих любимых рысаков, очень резвом, и хотел догнать рабочего, чтобы передать какое-то приказание. Увидев мчавшегося за ним хозяина, работник почему-то испугался и погнал Бычка, который ехал так резво, что Смесов на своем рысаке не смог его догнать до самого дома, хотя Бычок бежал в телеге. Это так поразило Смесова, что он немедленно отметил Бычка, взял его на свою конюшню в лучший уход».

Почему же В.И. Шишкин выдал аттестат Бычку, обозначив: «мать породы Кроликовой»? Это И.Д. Ознобишин объясняет так: в то время очень дорожили чистой орловской кровью и В.И. Шишкин не смел выдать другой аттестат, иначе он бы скомпрометировал свой завод.

Отзыв Оболенского был написан в 1888 году и появился в печати в 1890-м. Это просто красивый, но полный фантастических элементов рассказ. Князь, желая придать ему оттенок достоверности, указывает, что Яньков был исключительно правдивый человек и «близок с Иваном Дмитриевичем Ознобишиным, который, в свою очередь, знал шишкинский завод как свой собственный». Все это не помешало Янькову невероятно напутать в вопросе происхождения матери Бычка. Впрочем, полагаю, что этот упрек следует скорее послать князю Оболенскому, чем старику Янькову.

Оболенский так поверхностно отнесся к рассказу Янькова, что перепутал даже фамилию Вяхирева и назвал его Вяхилевым. Утверждение, что Рулет был чистокровным, неверно. В действительности Рулет был сыном чистокровного жеребца и кобылы, выписанной из Англии, порода коей была неизвестна, а потому здесь широкое поле для гаданий и всяческих предположений. Версия о том, что бурая дочь Рулета была у Шишкина поддужной, ни с чем не сообразна, ибо у Шишкина было достаточно собственных лошадей, был верховой завод и полная возможность иметь свою поддужную. Шишкин, как мы знаем из его биографии, был человек бережливый и цену деньгам знал, а потому едва ли стал бы покупать поддужную. Я сам был коннозаводчиком, имел поддужных лошадей, и все они были свои; то же я видел у Телегина и других. Полагаю, что Шишкин поступал так же.

Утверждение Оболенского, что кобыла была полукровная и верховая, притом завода Вяхирева и дочь Рулета, не выдерживает никакой критики. В конце этой главы я буду подробно говорить о Рулете и укажу, что он крыл в Хреновском заводе рысистых кобыл, предназначенных в продажу. Таким образом, бурая кобыла завода Вяхирева могла быть только дочерью рысистой кобылы и должна была прийти к Вяхиреву в брюхе из Хренового. По Оболенскому же выходит, что она была полукровная верховая, а стало быть, либо Рулет состоял у Вяхирева производителем, чего не было, либо эта кобыла была не полукровной верховой, а дочерью Рулета и рысистой кобылы. Такой вывод подсказывает логика.

Рассказ Оболенского о том, что Бычок был в разгонных, что его силу и резвость Смесов узнал случайно, эпизод с телегой – все это противоречит истине, и в следующей главе со ссылками на источники я подробно расскажу, где, когда и у кого купил Смесов Бычка. Будет также указано, что на Бычке ездил не работник в телеге, а знаменитый графский наездник Семён Белый. Словом, ни близкая дружба Ознобишина с Яньковым, ни знание Ознобишиным завода Шишкина, ни дружба Оболенского с Яньковым – ничто не спасло этих двух известных коннозаводчиков от невероятной путаницы, которую они внесли в дело разъяснения происхождения матери Бычка. Впрочем, хорошо зная пылкое воображение князя Д.Д. Оболенского и его любовь к красному словцу, я не сомневаюсь в том, что почтенный старец Яньков здесь почти ни при чем.

Наиболее интересные и полные данные о происхождении матери Бычка были приведены А.А. Стаховичем на страницах журнала «Коннозаводство и коневодство» в 1888 году. Я дам из этой статьи довольно обширные выдержки и замечу, что эта статья едва ли была в свое время известна многим охотникам. Дело в том, что 1888-й был первым годом издания этого журнала, он тогда печатался крайне ограниченным тиражом. Я смог достать комплект этого журнала лишь после революции: экземпляр уступила мне М.Л. Вильсон, дочь издателя этого журнала.

Вот что писал по интересующему нас вопросу Стахович: «В 1823 году пробует Шишкин скрещивание полукровной кобылы с рысистым жеребцом, и опыт удается вполне. В.И. случил бурую кобылу от бурого Рулета (Подр. свед. С. 207), сына выводного из Англии гр. Орловым-Чесменским гнедого Дедалюса (Deadalus) (Зав. кн. Т. I. С. 408) и Рулетки, выводной из Англии (породы не отысканной), с вор. Молодым-Атласным. От этой случки родился в 1824 году гнедой жеребчик Бычок (Голохвастова). ‹…› Что Бычок – сын бурой кобылы зав. гр. Орловой-Чесменской от Рулета, не подлежит сомнению. ‹…› Вот что одинаково передавали мне о матери Бычка сперва И.Д. Ознобишин, а потом и сам В.П. Воейков. Раз Шишкин ехал с Воейковым из его деревни Лавровки в Хреновое. Они проезжали Орловскою степью, которую тогда держал в аренде купец Вяхирев, имевший конный завод; заехали к нему и стали смотреть табун маток. Шишкин обратил внимание на шуструю бурую кобылку, бывшую под табунщиком, – небольшого росту, породистую, ладную, сухую. Она как вьюн вертелась под седлом. “Вот лошадь Алёше (сын Шишкина. – Ред.) под охоту”, – сказал Шишкин Воейкову и купил эту кобылу. Она оказалась зав. гр. Орловой-Чесменской от бурого Рулета. Кобыла эта всю осень скакала под собаками, а весною 1823 года она была случена с Молодым-Атласным и ожеребила Бычка, которого заезжали и ездили в Хреновой. ‹…› А.В. Шишкин продал Бычка И.Н. Рогову и по его просьбе (опять на основании гонения всеми коннозаводчиками примеси верховой и особливо английской крови к рысистой породе) написал в аттестате Бычку: мать – рысистая Домашняя от Кролика. Рогов с аттестатом А.В. Шишкина продал Бычка моршанскому купцу Н.Е. Смесову уже за дорогую цену.

Когда стали издавать первый русский рысистый студбук “Подробные сведения о конских заводах в России”, Д.П. Голохвастов в описи своего завода показал породу Бычка на основании аттестата, выданного А.В. Шишкиным: мать – рысистая Домашняя от Кролика. В.И. Шишкин в описях своего завода показал настоящую породу: мать – бурая кобыла от Рулета. В.И. Шишкин не знал о производстве матери Бычка по просьбе Рогова в рысистую Домашнюю от Кролика. Издатель “Подробных сведений…” Н.В. Граевский, видя эту разницу показаний, уведомил о ней Д.П. Голохвастова, который прислал Граевскому аттестат Бычка (за подписью А.В. Шишкина), а Шишкину послал эстафету, требуя немедленного разъяснения этой путаницы. Пришлось В.И. Шишкину согласиться, что Бычок – сын рысистой Домашней от Кролика, что ошибка в породе его матери произошла от описки писца, но в описи своего завода Шишкин не стал сочинять рысистую Домашнюю, а просто написал: мать породы Кроликовой. Н.В. Граевский подтвердил мне, что… в описи завода В.И. Шишкина мать Бычка показана была сперва бурая от Рулета и на его запросы Голохвастову Шишкин уведомил Граевского, что в его описи мать Бычка показана от Рулета по ошибке писца, а она породы Кроликовой».

Я разделяю утверждение Стаховича, что мать Бычка была именно дочерью Рулета, но иду еще дальше и утверждаю, что бабка Бычка была действительно дочерью Кролика, равно как и известная по заводским книгам вся дальнейшая порода этой женской семьи. Подробно свой взгляд я разовью в конце этой главы, а теперь вернусь к сообщению Стаховича.

Приведенные Стаховичем данные представляют большой интерес. Как и всегда в работах этого автора, правда переплетается с анекдотическими подробностями, а иногда и с плодами его пылкой фантазии. Я хочу обратить внимание читателя на то, что действительно заслуживает внимания и служит к уяснению интересующего нас вопроса.

Стахович начинает свое повествование с заявления, что в 1823 году Шишкин пробует скрещивание полукровной кобылы с рысистым жеребцом и опыт удается вполне. Раз речь идет об опыте, то обязателен продуманный выбор скрещиваемых особей, известная обстановка опыта и пр. На самом деле это было не так. В 1823 году Шишкину не было надобности делать такой опыт, ибо прежде подобные скрещивания широко практиковались им в Хреновом, куда он поступил в конце 1811 года. Стахович приводит красивый и талантливо написанный рассказ о том, как случайно купил Шишкин мать Бычка, и купил-то как охотничью лошадь для сына. Таким образом, опыта здесь никакого не было. Скорее всего, Шишкин, этот великий знаток лошади, своим метким глазом оценил выдающиеся качества бурой дочери Рулета, купил ее под охоту, но, убедившись в ее высоких качествах, затем случил с Молодым-Атласным. Достойно внимания, что, кроме Бычка, в заводе Шишкина от Домашней жеребят не осталось, и это дает повод думать, что Домашняя либо пала, либо же была продана. Шишкин не мог предугадать, что Бычок будет такой знаменитой лошадью. Если бы Домашняя предназначалась для опыта, как говорит Стахович, то она была бы случена не один раз и так скоро не выбыла бы из завода. Таким образом, в этой части рассказа Стахович себе противоречит. Но исключительно ценно его утверждение о том, что мать Бычка была дочерью Рулета. С тем, что бурая кобыла, дочь Рулета, была завода графини Орловой-Чесменской, я согласиться не могу. Эта кобыла была завода Вяхирева и пришла к нему в брюхе матери из завода графини Орловой-Чесменской. А вот ее мать действительно была завода Орловой. Здесь Стахович допустил ошибку, это ясно. Коптев писал, что Бычок – сын вяхиревской кобылы, а не хреновской. Подтверждение тому мы находим и у других авторов.

В красивом рассказе о покупке Шишкиным матери Бычка все мне кажется верным, взятым с натуры, за исключением утверждения, что мать Бычка родилась в заводе графини Орловой. Стахович был близок с Воейковым, автором этого рассказа, а Воейков был дружен с Шишкиным. Об этом неоднократно писал Стахович. И когда я однажды гостил у него в Пальне, Стахович на мой вопрос, как Шишкин мог выпустить из Хреновой таких великих кобыл, как Самка и Победа, улыбнувшись, ответил: «Шишкин искал Воейкова как жениха для своей дочери и уступил ему этих кобыл в надежде, что Воейков женится на ней». Это отчасти показывает, что Стахович близко знал отношения Воейкова с Шишкиным. О том, что Шишкин был очень дружен с Воейковым, мы знаем и из других источников. Существуют воспоминания артиллерийского генерала Ратча; в них он пишет о воейковской Лавровке и В.И. Шишкине и говорит, что Шишкин был другом Воейкова и подолгу у него гостил. Можно не сомневаться, что переданный Стаховичем рассказ Воейкова о том, как Шишкин купил мать Бычка, верен. Косвенное подтверждение тому же мы находим и в других источниках.

Последний абзац статьи Стаховича представляет наибольший интерес, но вызывает немало сомнений. Стахович утверждает, что Д.П. Голохвастов, представляя опись своего завода, изложил происхождение матери Бычка согласно аттестату, выданному сыном Шишкина, а В.И. Шишкин, якобы не зная об этом, в своей описи показал настоящую породу: мать – бурая кобыла от Рулета. Это я категорически отрицаю. Имя Домашней уже фигурирует в Лебедянском календаре за 1837 год, то есть за два года до издания «Подробных сведений…» и за несколько лет до продажи Бычка Голохвастову. В календаре прямо сказано, что Бычок – «от Атласного и Домашней», а не от кобылы, дочери Рулета. Это одно может служить доказательством, что рысистая Домашняя не выдумана целиком и полностью, что это имя не придумано потом, когда Бычок уже прославился.

Все утверждения, будто, составляя опись своего завода, Шишкин якобы не знал, что его сын приписал рысистое происхождение матери Бычка, не выдерживают никакой критики. Бычок родился в 1824 году, «Подробные сведения…» были изданы в 1839-м. Материал для книги собирался года два. Допустим, Шишкин представил свою опись в 1837 году, но и тогда получим следующее: Бычок в 1837-м был не только знаменитой лошадью, но и за год до этого куплен Голохвастовым за 36 000 рублей, баснословные по тем временам деньги. Иначе говоря, когда Шишкин составлял свою опись, Бычок уже был знаменит и Василий Иванович не мог отнестись без внимания к изложению его породы. Совсем другое дело, если бы опись Шишкина была составлена в конце 1820-х годов. Тогда Шишкин-отец мог бы не знать, какой аттестат проданной лошади выдал его сын. Но при указанных обстоятельствах это совершенно невероятно.

Мы видим, что в описи завода Шишкина только у одного жеребца – Бычка – даны приметы и рост, что не сделано для других жеребцов-производителей. Это показывает, как внимательно отнесся к Бычку Шишкин, а потому нельзя допустить даже мысли, что он не знал, каков был аттестат, выданный его сыном на Бычка. Совершенно невероятно, чтобы Алексей Шишкин не поинтересовался прочесть опись завода своего отца перед отправкой ее в печать в Санкт-Петербург. Он должен был просить отца согласовать породу Бычка с той породой, которую он указал в аттестате этой лошади при продаже ее Рогову. Я думаю, что так оно и было в действительности. Алексей Шишкин по просьбе Рогова написал в аттестате Бычка: «…мать – рысистая Домашняя от Кролика». Это было с его стороны неосторожно, но молодой человек в 1828 году, продавая четырехлетнего Бычка Рогову, не мог предугадать, что Бычок станет знаменит. Когда пришло время составлять опись завода, Шишкин-отец, зная об этом аттестате и в полном согласии с сыном, как человек более умный и осторожный, пишет по существу то же – «мать породы Кроликовой», но опускает слово «рысистая» и дает более осторожную редакцию: не «Домашняя от Кролика», а «породы Кроликовой». Иными словами, он приписывает происхождение Домашней к роду Кролика, но не пишет, что она его дочь. Я нахожу, что В.И. Шишкин превосходно вышел из затруднительного положения, ибо не сказал заведомой неправды и скрыл истину, которую сказать не мог, не поставив в неловкое положение своего сына. Думается, Стахович не прав, утверждая, что Шишкин не знал того, что написал о Домашней его сын, а сын не знал, что написал отец. Наоборот, порода матери Бычка изложена в описи завода В.И. Шишкина в полном согласии с тем, что было написано его сыном в аттестате. Не будь этого, мы, несомненно, в описи завода имели бы точное и вполне достоверное изложение породы кобылы Домашней, матери Бычка. Кроме того, Шишкин, фанатик породы, не желая, чтобы истинное происхождение Бычка было сокрыто от нас на веки вечные, дал ключ к разъяснению его происхождения. Этот ключ мы и попытаемся найти.

Теперь еще об одном утверждении Стаховича, будто бы Граевский лично ему говорил о том, что в описи завода В.И. Шишкина матерью Бычка «была показана сперва бурая от Рулета и на его запросы Голохвастову Шишкин уведомил Граевского, что в его описи мать Бычка показана от Рулета по ошибке писца, а она породы Кроликовой». На это я должен возразить, что столь категорическое утверждение Стаховича ничем не подкреплено. Приводя это сообщение, Стахович на полустранице текста путается и противоречит сам себе. Сначала он говорит, что Граевский послал эстафету – не письмо или служебный пакет! – с запросом о породе матери Бычка. Здесь чувствуется натяжка, и я склонен с большой осторожностью отнестись к этой части рассказа Стаховича. Я, конечно, ни одной минуты не сомневаюсь в том, что мать Бычка была дочерью Рулета, но несколько сомневаюсь в том, что это было написано Шишкиным, прочтено затем Граевским и рассказано Стаховичу.

Я все же думаю, что В.И. Шишкин был слишком умным и осторожным человеком, чтобы так попасть впросак. Граевский в заводской книге 1854 года, когда страсти уже улеглись и Шишкин с Голохвастовым сошли в могилу, привел оба варианта происхождения Бычка – из описи Шишкина и из описи Голохвастова – и умолчал о третьем варианте. Если бы существовал третий вариант, о котором пишет Стахович, то Граевский не преминул бы и его привести, как делал это в аналогичных случаях. Граевский был не только фанатиком генеалогии, но именно он, по удачному выражению Лодыгина, заложил краеугольный камень в дело изучения породы орловского рысака. Не подлежит никакому сомнению, что к происхождению Бычка он отнесся не только с должным вниманием, но и с глубочайшим интересом.

Немало лиц писали о происхождении Бычка, и у всех при этом был том «Подробных сведений…» 1839 года, но никто, по-видимому, не обратил внимания на тот простой факт, что Бычок, не будучи производителем в заводе Шишкина, в описи его завода значится именно среди производителей. Почему и отчего? Зачем Шишкин поместил Бычка в отделе своих производителей, когда этот жеребец был продан в четырехлетнем возрасте и не покрыл в заводе ни одной кобылы? Я полагаю, что ответ на этот вопрос довольно прост. Помещая Бычка среди производителей своего завода, Шишкин мог ограничиться тем лаконическим изложением происхождения Бычка, какое он сделал, и это не бросалось особенно в глаза, ибо и порода некоторых других его производителей была изложена так же кратко, с указанием только имени матери, которую затем и надлежало найти в отделе заводских маток. Там происхождение кобыл было уже изложено весьма подробно, до самых отдаленных предков, даже с указанием их масти. После этого следовало обычное в заводских книгах перечисление приплода матки, годов холостения, кому продана и пр. Среди этих кобыл Домашней нет, ибо, помещая ее в этом отделе, Шишкин должен был бы привести все эти данные, а он их привести не хотел. Поместить же Домашнюю с таким лаконическим изложением происхождения, как это сделал Шишкин, было неудобно, потому что это привлекло бы сейчас же внимание коннозаводчиков и охотников. Мне кажется, что Шишкин все это учел, и очень удачно, ибо почти сто лет на это никто не обращал внимания. Предположение мое тем более вероятно, что Шишкин по своей прежней деятельности был конторщиком, затем сам приводил в порядок генеалогию всех хреновских лошадей, а потому был в высшей степени искушен в бумажных делах и всех казусах и тонкостях заводских книг. Не такой был человек Шишкин, как его рисует Стахович; это был далеко не простак, а умный, крепкий и себе на уме человек, вышедший из народа, прошедший хотя и тяжелую, но хорошую школу, и ничего-то он не делал зря и спроста! Поэтому я думаю, что неспроста попал Бычок в отдел заводских производителей шишкинского завода.

После всего сказанного вопрос о происхождении матери Бычка достаточно освещен, и я могу ограничиться указанием на то, что все последующие авторы, писавшие по этому вопросу, ничего нового не сказали. Ничего нового не дала и известная полемика М.Я. Сухотина и И.В. Прохорова, разгоревшаяся в конце 1880-х годов на страницах популярного журнала «Русский спорт». Оба знатока генеалогии были фанатическими поклонниками Бычка. Их спор интересен, но ничего нового и сколько-нибудь значительного в вопрос о происхождении матери Бычка он не внес, а потому я ограничусь лишь упоминанием о том, что подобная полемика имела место. Исключение в этом отношении составляет В.В. Недоброво, который дает новый вариант происхождения Домашней. Приведу данные из статьи этого автора, опубликованной на страницах журнала «Рысак и скакун» (1907): «…считаю долгом, пользуясь представившимся случаем, выяснить на основании имеющихся у меня фактических данных породу Бычка с материнской стороны. В “Подробных сведениях…” и прочих заводских книгах Бычок показывается рожденным в 1824 году от Молодого-Атласного и Домашней “породы Кроликовой” или “рысистой от Кролика”, без указания масти и места рождения. Ввиду несомненного интереса выяснения действительного происхождения кобылы, имя которой, благодаря Бычку, ее сыну, встречается в отдаленных, правда, поколениях у многих современных лошадей, я подробно, со ссылками на источники, поговорю о ней в непродолжительном времени. Теперь же, не вводя в настоящую, и без того сильно разросшуюся, статью подробности, не имеющие прямого отношения к Петушку якунинскому, скажу только, что она, так же как и Безымянка, о котором сказано выше, родилась у В.А. Недоброво в 1818 или 1819 году (последнее, я думаю, вернее) от Старого-Атласного и выводной английской кобылы, купленной сыном В.А. Недоброво, Павлом Васильевичем Недоброво, в 1814 году во Франции у английского поручика, который, сильно проигравши деду и другим офицерам Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка (в котором служил в то время П.В. Недоброво), решил для отыгрыша реализовать на деньги свою лошадь, рыжую кобылу, и тут же предложил своим партнерам купить ее. Кобыла была куплена П.В. Недоброво и названа им, ввиду ее английского происхождения, Заморской. Она служила около трех лет в качестве охотничьей лошади и была так резва и неутомима, что на ней заганивали волков. Будучи покрыта Старым-Атласным в первый год по приводе его в Васильевку от В.И. Шишкина (Ст. – Атласный был куплен в 1817 году, но, к сожалению, я не могу установить, пришел ли он в Васильевку до или во время случного сезона названного года), она дала рыжую кобылку, названную Домашней, причем это имя было дано кобылке как синоним слов “своя”, “доморощенная”, как бы в противоположность ее “заморской” матери и отцу, недавно приведенному с чужого завода. О том, как попала Домашняя к В.И. Шишкину, где была в первый же год по приводе покрыта Мол. – Атласным, а равно и о дальнейшей судьбе ее матери скажу в другой раз».

Я хорошо знал В.В. Недоброво и весьма ценил его как талантливого писателя и большого поклонника орловского рысака. Статья, из которой я привел эту обширную выдержку, появилась в «Рысаке и скакуне» в то время, когда я редактировал и издавал этот журнал. Вскоре после ее напечатания я был в Санкт-Петербурге и посетил Лесной, где постоянно проживал В.В. Недоброво. Это был очень милый, умный, толковый и деликатный человек, обедневший представитель когда-то богатого и знаменитого рода, в мое время служивший в Министерстве финансов. Естественно, что я повел речь о его статье, в которой мое особое внимание привлек рассказ о Домашней, ибо это был совершенно новый и никому до того не известный вариант происхождения матери Бычка. Вариант этот был тем более интересен, что Недоброво считал мать Бычка дочерью Старого-Атласного и кровной кобылы, а так как Бычок был сыном Молодого-Атласного, сына Старого-Атласного, то выходило, что Бычок был результатом скрещивания полубрата с полусестрой. Впечатление, которое я вынес от разговора на эту тему с Недоброво, было неблагоприятным. Я думал увидеть у него старые заводские книги завода его прадеда, В.А. Недоброво, и найти там подтверждение рассказу, но оказалось, что книги давно сгорели в Тамбовском имении. У Недоброво не было никаких документальных данных, которыми он мог бы подкрепить свое смелое утверждение о происхождении Домашней. Я выяснил, что отец Недоброво умер, когда сын был еще ребенком. Многое он мог спутать и даже не так понять. В своей статье Недоброво сказал, что он опирается на фактические данные, а их не оказалось. Недоброво обещал рассказать все подробности о том, как попала Домашняя к Шишкину, «в другой раз», но этого обещания не сдержал. Поэтому не стоит подвергать особой критике вариант Недоброво. Критиковать легко, и доводы Недоброво разбить нетрудно – многое здесь, так сказать, притянуто за уши.

После приведенных многочисленных выписок и справок ясно, что в прежнее время в коннозаводских кругах не существовало и тени сомнения в том, что Бычок происходил не от чисто рысистой кобылы, а от кобылы полукровной. Большинство охотников, а также лиц, писавших о происхождении Бычка, склонялись к тому, что его мать была дочерью Рулета. Это мнение я всецело разделяю и намереваюсь сейчас заключить главу своими соображениями по этому поводу.

Бычок был действительно сыном бурой кобылы от Рулета, купленной Шишкиным в присутствии Воейкова у Вяхирева. Кобыла эта родилась у Вяхирева от купленной у графини Орловой-Чесменской жеребой кобылы. Эти данные точно вытекают из слов Коптева и Воейкова. В подкрепление этого положения могу привести следующее:

1. Рулет был бурой масти, а его отец Дедалюс – гнедой. Вот почему Бычок, будучи гнедым, очевидно, в прадеда, давал также бурых и рыжих лошадей. Известно, что дочь Бычка Рында была бурой масти. Циммермановский Бычок был рыжим: в описи завода Ф.М. Циммермана он показан темно-рыжим, но не бурым. Та же масть видна на имеющемся у меня портрете Бычка кисти Швабе.

2. Никем и никогда в литературе по этому вопросу не было указано, что дети Рулета бежали и выигрывали на бегу. Если бы это удалось доказать, это послужило бы указанием в пользу того, что мать Бычка была дочерью именно Рулета. Тогда было бы понятно, почему от дочери Рулета родился выдающийся рысак.

Я обнаружил календарь Лебедянского скакового общества за 1834–1855 годы. Там сказано, что от Рулета бежал с большим успехом красно-гнедой жеребец Телок Д.П. Воейкова 2-го, сын кобылы Сударки завода графини Орловой-Чесменской. Телок родился в 1831 году, очевидно, от купленной в Хреновском заводе жеребой кобылы. Сам Рулет, как это значится в описи Хреновского завода, пал в 1830 году. Интересно, что Телок был красно-гнедой масти. Известно, что Бычок также был красно-гнедой, и эта масть является характерной для лучших его потомков. Из того, что Телок был красно-гнедым и сыном Рулета, а Бычок был также красно-гнедым и его внуком, я по аналогии заключаю, что мастью Бычок и Телок вышли в Дедалюса, отца Рулета. Кроме Телка, от Рулета бежал еще один жеребец, но без успеха. Это был Быстрый завода Д.П. Воейкова 2-го. Однако я считаю, что этот Быстрый неправильно был показан в издании Московского бегового общества сыном Рулета. В действительности он был его внуком. Замечательно, что и он имел красно-гнедую масть. Наконец, дочь Телка Отрада завода Д.П. Воейкова 2-го, которая бежала в Москве в 1841 году, также была красно-гнедой. Все это служит доказательством того, что Рулет был препотентным жеребцом и многие потомки в точности повторяли его масть. Рысистые кобылы Хреновского завода, которые продавались с аукциона, предварительно случались с верховыми жеребцами. Из всех этих жеребцов, давших весьма многочисленный приплод, разошедшийся по России, побежали только дети Рулета. Это доказывает, что верховой жеребец Рулет давал резвый на рыси приплод. Я придаю этому сообщению большое значение и считаю, что неслучайно Рулет стал дедом Бычка.

3. Рулет был сыном выводного из Англии Дедалюса. Его мать, кобыла Рулетка, куплена в Англии, но ее порода неизвестна. Сам Рулет родился в Хреновом в 1804 году и пал там в 1830-м. В том, что порода Рулетки не отыскана, я вижу некоторое доказательство того, что она, скорее всего, была не чистокровной, а полукровной кобылой. Очевидно, именно от нее Рулет заимствовал способность давать лошадей с резвой рысью, и я думаю, что Рулетка была упряжной рысистой английской кобылой. Не забудем, что в то время в Англии были резвые на рыси кобылы (в этой стране надобность в резвых рысистых лошадях была большая). А раз был спрос, явилось и предложение. Орлов выписал несколько таких кобыл из Англии. Быть может, Рулетка была одной из них.

4. В примечании к описи Хреновского завода имеется следующее указание: «С Рулетом случались рысистые матки перед продажею их из Хреновского завода». Отсюда я делаю вывод, что та бурая кобыла, которая была куплена Шишкиным у Вяхирева и происходила от Рулета и хреновской матери, была дочерью рысистой кобылы. Думаю, что это логический вывод, ясно вытекающий из приведенных выше сообщений о том, каких именно кобыл крыл Рулет в Хреновском заводе. Мне могут возразить, что Рулет мог крыть и верховых кобыл, которые также поступали в продажу. Это могло иметь место, но маловероятно. Рысистые кобылы, продававшиеся из Хреновского завода, крылись только определенными жеребцами, а этих кобыл было много, и трудно допустить, что этими же жеребцами, менее ценными, крыли еще и своих или же продажных верховых маток. Для этого были другие, специально предназначенные жеребцы, и мы знаем их имена. В начале своей заводской деятельности Рулет крыл и основных верховых маток завода. Но, просматривая специально на этот предмет опись верхового отделения Хреновского завода (см. «Подробные сведения…»), я убедился в том, что влияние Рулета в верховом заводе графини Орловой было самым ограниченным, в то время как, например, его отец Дедалюс имел там очень большое значение. Заводское назначение получили всего лишь несколько дочерей Рулета, а начиная с известного года его приплода среди верхового отделения Хреновского завода вовсе нет. Это служит доказательством того, что Рулет был переведен в рысистый отдел, где специально крыл уже только маток, предназначенных в продажу.

5. Я считаю, что рысистая кобыла, мать Рулета, родилась в Хреновском заводе, звалась Домашней и была дочерью Кролика 1-го и Домашней. Доказать это я, разумеется, не могу, но кое-какие соображения по поводу того, что мать Рулета была именно из этой женской семьи, представлю. В.И. Шишкину это было нетрудно установить, ибо в то время (1823) он управлял Хреновским заводом и мог сейчас же найти нужную справку о происхождении кобылы. Он знал, с кем она случена. После того как Шишкин установил происхождение матери бурой кобылы от Рулета, которая оказалась Домашней, дочерью Кролика 1-го и Домашней, он вновь купленную кобылу назвал в честь ее матери и бабки – Домашней. Это было в традиции времени. Когда Бычок в четырехлетнем возрасте был продан Рогову, то Алексей Шишкин (об этом имеются указания в литературе) скрыл по известным уже побуждениям, что мать Бычка была дочерью верхового Рулета. Он возвел ее породу к Домашней от Кролика, на чем, конечно, Рогов не настаивал. Я могу это смело утверждать еще и потому, что вся генеалогия роговских лошадей изложена именно так, то есть лаконически – «мать такая-то от такого-то», а там разбирайтесь, кому это интересно. В этом косвенном факте можно отчасти почерпнуть уверенность, что аттестат был действительно писан по просьбе Рогова. Этот аттестат был в руках не только Голохвастова, но и Граевского.

6. Ключ к разгадке точного происхождения Домашней, матери Бычка, заключается в следующем. Раз бурая, дочь Рулета, была куплена Шишкиным при Воейкове и затем стала матерью Бычка, чего не мог не знать Воейков, не приходится сомневаться в том, что об этом узнали сначала друзья Воейкова, потом друзья его друзей и т. д. Так это и получилось на самом деле. Умный и дальновидный Шишкин (вспомним, что так его называл Коптев) в этом не мог сомневаться. Он знал, что истинное происхождение Бычка, внука Рулета, рано или поздно выплывет наружу и станет общим достоянием. Вот почему он не нашел нужным о нем официально упоминать. Дальнейшую породу Бычка со стороны его матери Шишкин изложил так, что в этом вопросе оставил ключ к разгадке истины. Вспомним, что аналогично он поступил и тогда, когда своих знаменитых Полкана, Усана, Горностая и Ловкого назвал в честь тех хреновских жеребцов, которые и были их фактическими отцами, хотя официально они были показаны как сыновья шишкинских жеребцов. В свое время это стало общеизвестно, и на смертном одре в этом сознался Алексей Шишкин. Коптев это блестяще доказал, а в последнее время Юрасов подтвердил это по формуле наследования мастей, и ныне никто в этом не сомневается.

Точно так поступил Шишкин, когда удачно завуалировал породу Домашней. Назвав ее Домашней, он тем самым указал, что ее женская линия принадлежит к семье кобылы Домашней, которая была одна в Хреновском заводе, и что именно там надлежит ее искать. Мало того, он написал «породы Кроликовой», что особенно важно, ибо, как мы знаем, мать Бычка была внучкой, а не дочерью Кролика, и, стало быть, здесь Шишкин был совершенно прав.

Я, много раз в течение долгого времени возвращаясь к вопросу об истинном происхождении Бычка, продумывал его всесторонне и писал о нем. Одно время я предполагал, что мать Бычка была дочерью Кролика, но затем, получив другие данные, пришел к тем выводам, которые здесь изложил. Эти выводы – результат тридцатилетних трудов по изучению генеалогии орловской рысистой породы, они тщательно продуманы и много раз взвешены. Интересно, что к тем же выводам пришел в конце своей жизни знаменитый генеалог Карузо, о чем он мне лично говорил.

Итак, я уверен, что порода матери шишкинского Бычка должна быть изложена так: Домашняя – бурая кобыла завода Вяхирева. Отец – Рулет (Заводская книга рысистых лошадей Хреновского государственного конского завода. 1882. С. 243) завода графа А.Г. Орлова-Чесменского, сын Дедалюса, чистокровного выводного из Англии, и Рулетки, также выводной из Англии, породы коей не отыскано. Мать – Домашняя завода графини А.А. Орловой-Чесменской, от Кролика 1-го (с. 230) и Домашней (табл. 31). Родоначальницей этой хреновской семьи маток является кобыла, выведенная из Польши, у которой были тавры: на левой лопатке – 73, а на левом окороке – 15^Р. К ее роду принадлежали знаменитый Добрыня 1-й, отец Лебедя 4-го, и кобылы Буянка, Милая и Невоздержная, прославившиеся своим замечательным потомством. В прямой женской линии от этой Невоздержной происходит тулиновская Невоздержная – мать известных Правнука и Любодейки. Правнук – отец дубровского Бычка, а Любодейка – родная бабка Эльборуса 2.16.