Читать книгу Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III - Яков Бутович - Страница 7

Если я посвящаю особую главу ходу Бычка и его потомков, то на это я имею весьма веские и серьезные основания. Казалось бы, совершенно достаточно и вполне уместно при обзоре призовой карьеры Бычка указать на то, какой ход имел этот жеребец. Что же касается его потомков, то едва ли есть возможность разобраться теперь в их ходах. Так вопрос должен был стоять, и так бы он стоял для всякого другого жеребца, но отнюдь не для Бычка. За самым редким исключением, все наши призовые знаменитости, а также их славные потомки имели превосходные, правильные хода, а потому, чтобы указать на них, потребовалась бы не отдельная глава, а лишь две-три строчки. Все обстоит иначе, когда приходится говорить о ходе самого Бычка и его потомков. Дело в том, что я намереваюсь доказать: и сам знаменитый Бычок, и большинство его резвейших потомков шли неправильными ходами, что, к сожалению, стало особенностью этой знаменитой линии. Это обвинение настолько серьезно, что не может быть брошено Бычкам голословно, а должно быть строго обосновано и доказано. Мне придется привести некоторый фактический материал в доказательство выдвинутого мною положения.

Как ни странно, но до сего времени в печати никто не сделал обобщения этого явления для линии Бычка, хотя отдельные отрицательные отзывы о ходах тех или иных лошадей Бычковой крови в литературе имелись. Когда я сгруппировал весь материал, то ясно увидел, что это, к несчастью, фамильная черта рода, начиная с Бычка, основателя династии. Признаюсь, это открытие стало для меня своего рода откровением. После данных Коптевым поэтических описаний хода шишкинского Бычка я был далек от мысли, что не только Бычок, но и лучшие его потомки могли иметь неверные хода.

Прежде всего необходимо обратиться к ходу самого Бычка, родоначальника линии, или основного Бычка, как я его называю. Данные о характере его хода сообщены, к сожалению, только Коптевым, а в этом вопросе он мог быть далеко не беспристрастным. Чрезвычайно поэтичное и красивое описание хода Бычка, сделанное Коптевым, как бы затушевывает и сглаживает неправильность хода этой лошади. Коптев чересчур большое внимание обращает на общее, опускает частное и, вероятно, не хочет отмечать отрицательные стороны хода. Вот почему читатель вместе с автором восхищается всеми необычайными прыжками и особенностями движений Бычка и забывает, что тут налицо все элементы неправильного хода рысака.

Посмотрим теперь, как описывает нам Коптев ход Бычка:

«Когда мимо вас пролетал Бычок на своих, так сказать, крылатых ногах, которые, в особенности задние, своею пружинностью кидали его на несколько сажень вперед, то вам казалось, что вы видите не лошадь, а что-то небывалое, среднее между конем и пароходом, который как молния проносился перед глазами вашими».

«Никакая другая лошадь не может дать понятия о беге Бычка».

«…Ноги Соболя не отскакивают от земли, как отскакивали от нее ноги Бычка, который весь устремлялся в воздух».

«Таким образом, среди множества превосходных лошадей, отличавшихся на рысистых бегах, эти два коня (речь о Соболе и Бычке. – Я.Б.) ярко выступают перед всеми как совершенные оригиналы, с особенною, им исключительно принадлежащею физиономиею бега».

«…А потому трудно решить, мог ли кто-нибудь победить никогда никем не побежденного коня; лишний раз сделал бы Бычок свои неподражаемые рысистые прыжки, и он убавил бы еще много секунд».

«…Бег Бычка, который, среди ровного бега иногда ударяя своими пружинными задними ногами, делал эти исполинские прыжки, после него не повторявшиеся».

Из этих отрывочных выдержек можно получить довольно ясное представление о ходе Бычка. Как ни был своеобразен и оригинален, а может, и картинен ход этой лошади, тем не менее правильным его признать нельзя. Я не сомневаюсь в том, что этот ход, эти «исполинские прыжки» должны были впечатлять зрителей и охотников, но это был все же неправильный ход. Коптев в то время был молодым охотником, призовая езда рысаков переживала свое младенчество, а потому вполне естественно, что эта неправильность и неровность бега, где плавная рысь иногда сменялась прыжками, ставилась как бы в заслугу Бычку. С нашей же точки зрения, ход Бычка должен быть признан неправильным.

Я имею возможность выдвинуть положение о неправильном ходе Бычка и подкрепить его ссылкой на столь авторитетное лицо, как знаменитый воейковский наездник Сидор Васильев. Вот что писал по этому поводу А.А. Стахович в 1888 году: «Знаменитый наездник В.П. Воейкова Сидор рассказывал мне, что, учась езде в Хреновом у любимого наездника графа А.Г. Семёна Белого, он видел на езде Бычка. Поражал Сидора его ход и тогда, и впоследствии, когда он на Лебеде воейковском много раз состязался с Бычком. При сильных посылах Бычок поддавал сильно задом, делая скачки, как заяц, и страшно этим набирал. Сидор находил, что этот ход был неправильный». Приведенное сообщение чрезвычайно интересно, и я склонен отнестись к нему с доверием. Оно не расходится с тем, что писал о ходе Бычка Коптев.

Интересно было бы разъяснить вопрос, почему среди всех современных ему рысаков именно Бычок имел такое развитие зада и такую силу в задних ногах, что и позволяло ему делать свои скачки и перехваты. На страницах своих воспоминаний, когда я описывал кобылу Урну и вскользь коснулся Бычковой породы, я это объяснял прилитием к данной линии английской крови с вытекавшим отсюда развитием зада, который так могуч и так превосходно построен у кровных лошадей. Тогда же я приводил в пример солововского Дара, ход которого был настолько неправилен, что этого знаменитого жеребца несколько раз лишали выигранных им призов. То же я говорил и о детях Кряжа-Быстрого, где в отдаленных генерациях текла та же кровь через лошадей князя Гагарина. Отсюда я делал вывод, что именно прилитию английской крови все эти рысаки обязаны своею феноменальной силой и неправильными ходами. Они успевали выносить перед, вследствие чего путались и начинали делать перехваты или скачки, а иногда и просто ныряли на ходу, как это делал в свое время Пекин 4.39. Просматривая недавно свои заметки, я наткнулся на следующую интересную выдержку из Коптева: «Но вот бег кончился, приз отдан, а зрители не расходятся. Им обещано зрелище небывалое, невиданное в Москве: англичанин Аштон хотел показать им своего Консерватива, знаменитого английского рысака». Далее идет описание форм Консерватива и крайне интересные соображения Коптева о нем вообще. Я их опускаю, приведу лишь те строки, которые сейчас интересны для нас: «Он бежал, управляемый одним поводом скакавшего с ним рядом жокея, и мы любовались этим странным зрелищем, заметили силу крестца и простор задних ног, но разбор передних ног показался нам слишком крутым или, лучше сказать, скупым». Описывая экстерьер Консерватива, Коптев отметил «необычайный простор между задними ногами». Из этих выдержек видно, что ход Консерватива был, по образному выражению, «скупой», то есть не легкий и не воздушный, как у орловских рысаков. Зато сила хода особо отмечалась автором. Ниже, когда я буду говорить о формах Бычка, я приведу указание, что и он широко стоял задом, то есть имел такой же постанов задних ног, как и Консерватив. Отсюда я делаю вывод, что неправильный ход Бычка, постанов его задних ног, равно как и сила крестца, есть явление общее для всех тех рысаков (Бычок, Дар, Кряж-Быстрый, потомство Консерватива в заводе Петрово-Соловово), у которых близко течет кровь чистокровных английских лошадей.

Посмотрим теперь, как обстояло дело с ходами у ближайших потомков Бычка. Первым знаменитым сыном Бычка был рыжий циммермановский Бычок. Он, по-видимому, обладал правильным ходом, ибо о нем писали: «Бычок (г-на Циммермана) не имеет в своем беге той особенной характеристики, которую имел его отец». Однако уже лучшая дочь этого рыжего Бычка, победительница Императорского приза Тёлка, дважды была лишена приза за неправильный ход. Дочь Бычка Пригожая дала Ходистую, мать знаменитой мазуринской Красы. Ход Красы был далеко не хорош. О нем в 1873 году писали: «Что касается до ее форм и ее своеобразного, смахивающего на иноходь бега…» Лучшим сыном Бычка был голохвастовский Петушок. Коптев писал о нем: «Петушок бежит красиво и нарядно, то есть высоко подымает передние ноги и, описав ими крутую дугу, ставит их сильно, ударяя копытами о землю». Таким образом, ясно, что у Петушка был хотя и крутой, но правильный ход. Однако призовая карьера его сына Петушка 2-го (завода графа И.И. Воронцова-Дашкова) преждевременно прекратилась из-за неправильного хода. Резвейший сын Петушка 2-го Кречет имел настолько неприятный ход, что это в свое время отмечалось в печати. Резвейшая дочь Кречета Урна, бывшая у меня в заводе, имела очень трудный и не всегда приятный ход. Интересно, что 50 процентов ее детей наследовали такой же ход, в том числе ее сын Удачный 2.19, который во время бега постоянно нырял и перехватывал. Когда у меня в заводе Удачный покрыл Безнадёжную-Ласку, родную внучку дубровского Бычка, и таким образом в приплоде было инбридировано имя родоначальника линии, то получившаяся от этой случки кобыла Буянка была резва, но имела отвратительный ход, из-за чего я уступил ее в группу заводов Московской губернии.

Если для Буянки составить табличку наследования неправильного хода, получим следующее:

Невольно призадумаешься, насколько серьезно стоит вопрос с ходами в линии Бычка и каким надо быть осторожным при подборе в этой линии. Отвратительный ход Буянки явился результатом неудачного подбора по ходам. Поясню свою мысль. Петушок 2-й имел неправильный ход, настолько испорченный, что его карьера прекратилась. Этим он был только отчасти обязан своему деду Бычку. Усиление отрицательного качества, вероятно, произошло вследствие того, что мать Петушка 2-го была дочерью блохинского Молодецкого, имевшего очень много английской крови в своем педигри. Отрицательное явление было вновь закреплено у Кречета, сына Петушка 2-го, так как его мать Корона приходилась внучкой Колдуну от Консерватива, о котором я писал выше. Таким образом, у Удачного закрепилась предрасположенность к плохому ходу. Когда он покрыл внучку Бычка (дубровского), то и получилась кобыла Буянка с отвратительным ходом. Нахожу уместным добавить, что знаменитый рязанский коннозаводчик Н.И. Родзевич, когда я у него гостил в Баграмове, говорил, что подбор по ходам играет очень большую роль в деле создания призового рысака. С самоуверенностью, свойственной молодости, я пропустил это мимо ушей, но через много лет убедился, что Родзевич был прав.

Другой сын голохвастовского Петушка – Бычок, знаменитый рысак своего времени, состоявший производителем у Д.А. Энгельгардта и потом у М.Я. Сухотина, также имел далеко не безупречный ход. В «Журнале коннозаводства» за 1863 год (№ 9) дается описание бега на приз его величества, в котором принимал участие Бычок. Он остался за флагом. Описывая этот бег, автор отчета сообщил: «Из остальных бежавших на этот приз замечателен Бычок Д.А. Энгельгардта. Этот жеребец приведен в заводском теле и весною покрыл десять кобыл, его ход значительно исправился». Его родной внук – Бычок завода Энгельгардта, – которого следует называть дубровским Бычком, ибо он не только поставил на ноги этот завод, но и прославил его, также имел неприятный ход, что отмечалось в свое время Прохоровым. Дети дубровского Бычка, чья призовая карьера проходила у меня на глазах, в большинстве случаев имели не только неприятные, но и неправильные хода. Они приталкивали задней ногой или, как выражаются охотники, «находили пятую ногу», ныряли, делали бесконечные перехваты, и бег их был непривлекателен. В этом обвиняли почтенного дубровского наездника М.Д. Стасенко, говоря, что он их «турит», то есть гонит, и что такова, мол, приездка лошадей и система езды у этого знаменитого наездника. Но вот пересел после революции Стасенко на хреновских лошадей, и лошади пошли у него правильными и красивыми ходами. Значит, дело было не в Стасенко, а в породе Бычков.

Дети другого дубровского жеребца, Хвалёного, имели хорошие хода, хотя сам Хвалёный и происходил от Наволочки, дочери Петела, что от голохвастовского Петушка. Однако когда в Дубровском заводе Хвалёный покрывал дочерей или внучек Бычка, в приплоде инбридировалось имя основного Бычка, и такие лошади зачастую шли неправильными ходами. Вспомним хотя бы Хулигана, эту последнюю выдающуюся и вполне первоклассную лошадь, вышедшую из творческих рук Измайлова.

Я мог бы привести и многие другие примеры – правда, для лошадей менее знаменитых. Однако полагаю, что и приведенных достаточно, чтобы сделать вывод: не только сам знаменитый шишкинский Бычок, но и многие его потомки имели неправильные хода. Это следует иметь в виду, работая с представителями этой линии.