Читать книгу Наедине с самим тобой. Понять, чего хочет от вас близкий, и получить от него то, чего хотите вы - Юлия Купрейкина - Страница 5

«Понимаете, я – самец, и моя задача оплодотворить как можно больше женщин! Поэтому я изменяю своей жене. А она недовольна, хочет развестись. Почему она меня не понимает?», – говорит мне на консультации Евгений. Он живёт по тем же принципам, что жил его отец. Да и близкие друзья – сплошь «мачо», которые регулярно рассказывают о своих победах на любовном фронте. Евгений искренне уверен в своей правоте и недоумевает, как можно не понимать «законов эволюции». Он даже купил в подарок жене книгу, в которой популярный автор (что удивительно – мужчина) выстроил стройное и красивое обоснование мужской полигамности. И примеры в ней, и истории из жизни знаменитостей, и иллюстрации из мира животных – а супруга опять недовольна. То плачет, то молчит, то предъявляет ультиматумы, а теперь уже и о разводе заговорила. «Да кого бы она ни нашла себе, он будет точно таким же. Любому мужчине нужно разнообразие, и со штампом в паспорте эти потребности ничем не загасить – это ведь закон природы», – уверен Евгений.

При помощи известного мифа клиенты очень часто интерпретируют своё поведение. Им так удобно. «Мужчины полигамны по своей природе» – когнитивное искажение вселенского масштаба прочно сидит в умах людей и вроде как неплохо объясняет такие проблемы, как, например, регулярные измены, отсутствие гармоничных отношений, скуку и одиночество в паре, сексуальные дисфункции…

Но сам факт того, что семья по сей день остаётся весьма привлекательной и желанной формой для организации жизни как мужчин, так и женщин (подчеркну, в загс все идут добровольно, не по принуждению), говорит о том, что с идеей полигамности у людей что-то не так.

Что говорит нам наука? Оказывается, в науке по этому поводу разногласий давно нет: люди как вид не склонны к полигамии1, для них важно создавать устойчивые эмоциональные связи с надёжным партнёром. К таким выводам пришёл американский антрополог Оуэн Лавджой в ходе своего глобального исследования эволюции человекообразных обезьян.

Ещё в начале 1980-х годов Лавджой высказал гипотезу о том, что с гоминидами, ещё до того как они стали прямоходящими и начали изготавливать орудия труда, произошли кардинальные изменения, касающиеся их полового поведения. И первым шагом на пути к очеловечиванию, по мнению учёного, стал моногамный образ жизни. Он возник из-за необходимости плодиться и размножаться, увеличивая свою численность в условиях имевшейся среды. А для этого важно было сохранять низкую смертность женских особей, которые, добывая пищу с детёнышами на руках, были более подвержены нападению хищников. Да и забота о потомстве отнимала немало времени и сил. Вследствие этого у мужских особей снизилась внутривидовая агрессия, которая была направлена на доминирование в стае, борьбу за самок и отвоёвывание территории. Теперь более выгодно стало направлять силы на поиск пищи.

Доказательством этого факта служит уменьшение клыков у самцов приматов, которые ранее были главным оружием в борьбе за лидерство. Самки стали предпочитать не мужей-драчунов, а тех, кто приносил больше еды. Возникла модель отношений «секс в обмен на пищу», которая была выигрышной для обеих сторон. Самки были сыты, а самцы, кормившие самок, повышали свой репродуктивный успех, поскольку у их потомства улучшались шансы на выживание.

Последующее увеличение мозга и развитие каменной индустрии в модели Лавджоя предстаёт как побочное и даже, скорее, случайное следствие того пути социализации, по которому пошли ранние гоминиды, избрав довольно редкую стратегию среди млекопитающих – моногамию.

Предки шимпанзе и горилл имели те же исходные возможности, но они пошли по другому эволюционному маршруту, сделав ставку на силовое решение матримониальных проблем, и в итоге не получили гордое звание Homo sapiens.

Таким образом, полигамия не свойственна человеческому обществу. Она не была выгодна для репродуктивного успеха у нас, поэтому и не закрепилась. Похоже, именно этим мы обязаны возникновению любви – состоянию глубокой привязанности к очень важному и исключительному для нас человеку. На протяжении веков поэты воспевают моногамию, а мы – обычные люди – мечтаем об одном «единственном и неповторимом» человеке, с которым «хоть на край земли» и «до последнего вздоха».

Чем же, если не зовом природы (как они сами уверяют), объяснить условную полигамность некоторых мужчин и женщин?

В процессе консультации со своими клиентами обычно выхожу на интересное открытие: человек не занимается беспорядочной половой жизнью, а находится в поиске надёжного партнёра, в которого будет готов вложиться по максимуму и сформировать ценные для него отношения. И пока он не видит такого партнёра, занимается перебором вариантов. Как вы понимаете, формальные брачные отношения и наличие законного супруга или законной супруги не гарантируют истинного желания каждого из них вкладываться в союз на пределе своих возможностей. А моногамия именно это и предполагает – «всё в дом, всё в семью». Не обесценивая необходимость выбора правильного партнёра, хочу, однако, заметить: неспособность разглядеть в окружении достойного партнёра зачастую имеет глубоко личностные причины, как то: страх близости, душевная скупость, поиск иллюзорного идеала, отсутствие элементарных навыков коммуникации, эгоцентризм, тревога, депрессия и многое другое.

Увы, за полигамией среди мужчин и женщин часто скрывается желание идти по пути наименьшего сопротивления. Ведь если в паре есть проблемы, заняться их решением сложнее, чем найти лёгкое (пусть и неправильное) биологизаторское объяснение.

Моногамия – это дорогое удовольствие, которое может позволить себе не каждый вид. Биологически моногамия или полигамия зависят от глобальной задачи: нарожать побольше потомства любого качества или «лучше меньше, да лучше». Репродуктивная стратегия – это биологический механизм более надёжного закрепления ценной для вида наследственности. Производство человеческого потомства – это долго и дорого (мозг полностью созревает только к 25 годам), в одиночку доводить до ума деточку довольно непросто. Нужен «второй пилот». Без «любви» здесь никак. Но моногамные отношения требуют гораздо больших психологических трудозатрат, чем любое количество случайных связей. Поэтому, по мнению авторитетного для меня Данбара, у моногамных видов величина неокортекса больше, чем у полигамных. Выходит, что любовь и постоянство – это для умных и психологически зрелых представителей вида.