Читать книгу Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть первая - А. Куприн - Страница 2

«Уровень науки определяется тем, насколько она способна на кризис своих основопонятий» (Хайдеггер 1997, с. 9).

«В вопросах культуры торопливость и размашистость вреднее всего» (Ленин 1967-1975, т. 45, с. 389).

Теория капитала испытала множество перипетий. Сначала в классической политической экономии. Затем в «Капитале» Карла Маркса и дискуссиях вокруг него в конце XIX – начале XX веков. Затем в работах Джона Мейнарда Кейнса, Фридриха Хайека и Фрэнка Найта и их дискуссиях 1930-х годов. Наконец, в Кембриджском споре о капитале 1950-х – 1960-х годов. Исследование сущности капитала по сути прекратилось с завершением спора двух Кембриджей. Сам же спор не имеет ясных итогов помимо того, что капитал является результатом человеческой деятельности, что в общем-то очевидно, поскольку капитал отсутствует в природе за пределами человеческой культуры. После падения социалистического лагеря широкие дискуссии о природе капитала практически не велись. Работа Тома Пикетти «Капитал в XXI веке» (2013), хотя и имеет слово «капитал» в заголовке, не пытается по-новому объяснить его природу. Пришло время для того, чтобы вновь поднять вопрос о природе капитала с учетом достижений, сделанных как в экономической, так и в иных науках.

Разработка теории капитала с неизбежностью требует обращения к работам Маркса. В силу своего исторического воздействия на умы и судьбы людей во всем мире марксизм представляет собой камень, который нельзя просто обойти или отодвинуть с дороги. Влияние марксизма определяется не только единством его теоретической формы, но и цельностью его идеологического содержания. Марксизм как теория и идеология должен быть преодолен, и сделать это нельзя путем его огульного отрицания. Преодолеть марксизм можно только путем разработки более общей теории и более актуальной идеологии, по отношению к которой результаты Маркса были бы лишь частным случаем.

Общая теория капитала требует учета достижений экономической науки после Маркса – марксистской, неоклассической, кейнсианской, австрийской, неоинституциональной школ. Ведь если общая теория капитала возможна, то эти конкурирующие теории в той или иной степени должны оказаться ее частными случаями.

Чтобы понять природу капитала, нужно рассмотреть его исторические, логические и практические пределы. Недостаточно установить только нижнюю историческую границу капитала, границу его происхождения из традиционного общества. Нужно установить также верхнюю границу, границу его прехождения в некоторое другое общество. Каким будет общество после капитала – этот вопрос имеет ключевое значение для построения его общей теории. Соответственно этому построена структура нашей книги. Она состоит из трех частей, посвященных соответственно истокам, зениту и упадку капитала.

Первая часть книги посвящена нижнему пределу, происхождению капитала из традиционного общества. Нельзя разработать теорию капитала, не разработав теорию меновой ценности. Путь к капиталу с неизбежностью лежит через меновую ценность, так что приходится вернуться к трудовой теории стоимости и теории полезности, чтобы найти их общее основание. Понять нижний предел капитала можно, только обратившись к абстрактным вопросам, касающимся человеческой культуры, ее происхождения и эволюции. Здесь нам приходится повторить вслед за Альбертом Эйнштейном:

«Мы все ближе подходим к важнейшей цели науки – из наименьшего числа гипотез или аксиом логически получить дедуктивным путем максимум реальных результатов. При этом мысленный путь от аксиом к ощущаемым результатам или проверяемым следствиям становится все длиннее, все утонченнее. Теоретику все больше приходится руководствоваться при поисках теорий чисто математическими, формальными соображениями, поскольку физический опыт экспериментатора не дает возможности подняться прямо к сферам высочайшей абстракции» (Эйнштейн 1965-1967, т. 2, с. 279-280).

Необходимость выяснить исходные пункты общей теории капитала вынуждает нас во многих случаях прибегать к формальным и абстрактным рассуждениям, тем не менее в книге нет математических формул.

Во второй части книги рассматривается капитал в его развитой форме. Как это не парадоксально, по меньшей мере с XIX века противники капитала делали для его развития не меньше, чем сами капиталисты. Маркс разработал и начал реализацию стратегии в пользу рабочего класса. Антонио Негри называет Ленина «фабрикой стратегии» (Negri 2014). Постольку, поскольку конечной целью Маркса и Ленина было «освобождение труда», конечная цель их стратегии все еще не достигнута. Советский социализм и западный капитализм не смогли решить проблему координации личных и общественных интересов. Восток не справился с диктатурой плана так же, как Запад не справился с рыночной анархией. Смешанная экономика, на которую возлагал надежды Пол Самуэльсон (см. Самуэльсон 2002, предисловие к русскому изданию), не дает ответа. «Смешанная экономика» – это чисто внешнее соединение двух подходов, которое не дает понимания глубинных процессов и поэтому не позволяет ее развивать. Нужна новая модель, учитывающая глубинные законы развития техники, институтов и идей.

В рассуждениях Маркса были разрывы, которые указывали на стартовые точки для дальнейших исследований. Эти разрывы были обусловлены как объективными факторами – тогдашним состоянием науки и общества, так и субъективными – идеологией Маркса. Мы относим к таким разрывам:

● сведение сложности труда к пропорции между простым и сложным трудом и связанный с этим неучет изменений в сложности рабочей силы и общества в целом;

● представление, что изменения в производительности не влияют на величину стоимости;

● сведение прибавочной стоимости к результатам труда индивидуальных рабочих, а валовой прибавочной стоимости – к результатам труда рабочего класса;

● непонимание того, что рост населения имеет ограничения и др.

Третья часть посвящена верхнему пределу капитала, истории его прехождения. Маркс сформулировал условия прекращения капиталистического воспроизводства: понижение нормы прибыли и гибель капиталистической частной собственности. Однако ни Маркс, ни его последователи не смогли показать условия воспроизводства, приходящего на смену капиталистическому. Внеэкономическая эксплуатация и государственная собственность, на которых основывался социализм XX века, оказались возвращением к тому, что предшествовало капиталу, а не движением к тому, что следует за ним. Мы предлагаем взглянуть на творчество Маркса не как на научную или политическую деятельность, но как на процесс выработки и реализации стратегии в масштабах человеческой истории. Мы, в свою очередь, не разрабатываем стратегию, а пытаемся дать образ исторического будущего. Нельзя переписать «Капитал» и не предложить при этом образ будущего, которое наступает после капитала.

К идеям Маркса нужно относиться не как к готовому результату, а как к рабочему процессу. Фридрих Энгельс в предисловии к третьему тому «Капитала» писал: «…У Маркса вообще пришлось бы поискать готовых и раз навсегда пригодных определений» (Маркс и Энгельс 1954-1981, т. 25, ч. I, с. 16). Мы также не хотим давать «раз навсегда пригодные» определения, не хотим формировать у читателя какие-либо убеждения, не хотим выступать против имеющихся у читателя убеждений. Как известно, убеждения разделяют людей, а объединяют их сомнения. Настоящая работа не дает готовых ответов и рецептов. Она является исследовательской программой и набором исследовательских инструментов:

«Цель нашего анализа отнюдь не в том, чтобы создать такую механику или такую шаблонную схему операций, которая автоматически выдавала бы безошибочный ответ, а в том, чтобы обеспечить себя методом для систематического и планомерного изучения ряда проблем» (Кейнс 2007, с. 276).

Идеи Маркса оказались рассчитаны на столь дальнюю перспективу, что и в XXI веке они лучше всего читаются в контексте футурологических трудов. Вместе с тем, XX век дал такой опыт практической реализации идей Маркса, после которого само по себе обращение к этим идеям для многих людей стоит значительных усилий – из-за морального неприятия или равнодушия, выработанного многолетней пропагандой. Однако, прежде чем, быть может, расстаться с Марксом, нам придется сделать усилие, чтобы еще раз вернуться к нему.