Читать книгу Братство любви Николая Неплюева. В 2-х кн. Кн. 1 - А. Малышевский - Страница 18

Только после грехопадения, после того, как Адам и помощник его Ева облеклись в глубокую плоть – кожаные одежды тела, Адам познал Еву, т. е. вступил с нею в супружеские отношения. У них стали рождаться дети: от родителей рождалась плоть, души не рождались от душ родительских, и люди, рожденные от тех же родителей, возросшие при совершенно однородных обстоятельствах, могут быть так несхожи по настроению духа, как родные братья, кроткий Авель и первый человекоубийца Каин.

Всегда неизменно справедливый Бог не почел возможным относиться безразлично и к доброму Авелю, и к злому Каину, что может служить первым из многочисленных доказательств того, как неосновательна столь часто раздающаяся в настоящее время проповедь всепрощения в смысле полного безразличия и благодушной уживчивости.

И Авель, и Каин желали получить от Бога великие и богатые милости, и тот и другой обращались к Нему с молитвою, приносили Ему жертвы, но приняты были только молитвы и жертвы доброго Авеля, а молитвы и жертвы злого Каина были отвергнуты, не потому, что Господь желал Авелю больше добра, а потому, что злой Каин желал не того, что едино на потребу, а того, что он себе желал, Господь не мог дать ему без вреда для него, а дать ему совсем не того, чего он просит, было бы насилием на добро, которого, как и всякого насилия, гнушается Господь.

Прототип всех грубых эгоистов, Каин обвинял не себя, а Бога и доброго Авеля, не раскаялся, а озлобился, не воспользовался добрым примером, а счел его себе за оскорбительную укоризну и, как истый практический делец, чуждый всяких сентиментальных предрассудков, не остановился ни перед какими препятствиями, не погнушался никакими средствами, чтобы исполнить волю свою: добрый Авель колол ему глаза – он убил его.

Когда Господь, призывая его к раскаянию, сказал ему: Где Авель, брат твой? Он ответил знаменитою, столь часто и ныне повторяемою каинами всех веков и всех народов формулою грубого, самодовольного эгоизма: Разве я сторож брату моему?[130]

В этом библейском рассказе вся скорбная эпопея отношений к Богу и верным чадам Его тех детей мира сего, которые, не разбирая средств, стремятся к эгоистическим целям, не любя Бога, отрицают Его бытие или стараются сделать Его послушным орудием своим, не разбирая средств, легко побеждают более совестливых соперников своих на жизненной бирже, гордятся успехами своих злодеяний и, предпочитая вдохновению любви радости земли, являются негодною плотью мертвою для Царства Небесного, в очах Божьих.

При таком настроении и таких отношениях к Богу и ближним гораздо удобнее созидать свое земное благополучие, чем при помехе сентиментальных предрассудков веры и любви, пока при кротости голубиной добрые авели не стали мудры, как змеи. И вот строят города, накапливают богатства, преуспевают в науках и искусствах не потомки Сифа[131], которых Откровение называет сынами Божьими, а потомки Каина (сильные, издревле славные люди), развращение которых было так велико, что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время[132].

Как Адама погубило благодушное общение с дьяволом, так и потомков Сифа погубило благодушное общение с представителями допотопной культуры без Бога.

И увидел Бог, что все люди стали негодною плотью, пренебрегающею дарами Духа Его, что все они из всех врученных им талантов делают волчьи зубы и что нет более возможности долее жить между ними тем редким чадам Божьим, которые, подобно Ною, не желали отречься от утопии веры.

Вера идеалиста Ноя спасла его от участи современных ему практичных дельцов с трезвым взглядом на жизнь, но не спасла его потомство от возрождения в нем традиции Каина, как не спасает святость предков от свободы грешить их потомство.

Первый толчок был дан в этом направлении легкомысленнным отношением к жизни и людям благодушного весельчака Хама, убежденного, что:

Легкомысленный смех над тем, кого должно было уметь любить и уважать, имел последствием грубое оскорбление отца и полный разлад с теми, кто не желал стать сообщником этого злого дела[134].

Вот краткая история и полная картина настроения и отношений к Богу и ближним всех тех самоуверенных и самодовольных каинов и хамов всех времен и всех народов, которые, не только не желая согласовать свою волю с волею Отца Небесного, но и не признавая никаких внеземных целей, зарывают и ум, и сердце, и все таланты свои в грязь земную, творят цивилизацию без Бога, гордятся ею до умопомрачения, внушают завистливое удивление народу жестоковыйному[135] и являются негодною плотью, в очах Божьих.

Отличительным признаком культуры без Бога является зверская борьба за плоды цивилизации и уродливое сочетание в недрах того же общественного организма безумной роскоши и отупляющего нищенства. В результате – философия отчаяния и беспринципный эпикуреизм, с одной стороны, и тяжелое томление духа, зависть и озлобление – с другой.

По временам положение становится настолько невыносимым, что даже негодная плоть[136] начинает мечтать о благах духовных. В действительности они благ духовных так же мало желают, как и веры сознательной. Поверив в Бога, нельзя не признать обязательным для себя познать Его святую волю и подчинить ей волю свою. Подчиняться без любви – бессрочная каторга, на которую практичные дельцы с трезвым взглядом на жизнь обречь себя не могут, так как о благах духовных они мечтают только как о средстве приобретения благ земных. И вот, не желая приступить к трудному, а при отсутствии веры и любви невозможному делу духовного перерождения, они, оставаясь по-прежнему каинами и хамами, пробуют украсть плоды святости.

Формы жизни всегда представляют логичный продукт и верное отражение настроений духа и нравственных качеств большинства.

Как бы ни было высокообразованно, богато, сильно и многочисленно сборище каинов и хамов, общественная жизнь их всегда будет отражать в себе грубый эгоизм и грубую порочность и относительный порядок поддерживаться исключительно страхом или соображениями корысти; только перестав быть каинами и хамами, они могут полюбить Господа Бога до сознательного братства и создать жизнь свою на основах любви.

Пока каины и хамы остаются каинами и хамами, им не удастся ни подкупить Бога лестью и дарами, ни украсть у Него плоды святости, ни сделать Его послушным орудием своей политики и своих расчетов. Ни высокая культура, ни богатство, ни сила, ни слава, ни храмы, ни жертвы не ослепят и не подкупят Бога святого и праведного; в Его глазах они остаются все теми же каинами и хамами, в духовное общение с которыми не может войти Господь, не изменяя своей святости, все тою же негодною плотью, неспособною на причастие Духа Святого, все теми же детьми дьявола, хотящими творити похоти его[137].