Читать книгу Субъективная реальность нормативного поведения и речи - А. Т. Дугин - Страница 7

Вопрос об отношении идеального к материальному относится к числу основных вопросов философии. Однако в современных исследованиях обусловленная им проблематика не занимает большого места. «Когда речь заходит о фундаментальных философских проблемах, – пишет И. А. Плеханов, – обычная реакция типичного современного философа – удивление и искреннее непонимание либо множество оговорок и ссылок на то, что это «не модно», «туманно» и т. п. Тем не менее, проблемы продолжают существовать и настоятельно требуют решения (или хотя бы попыток к этому). Такое положение справедливо и для проблемы идеального. Актуальная во второй половине XX века в связи с бурным развитием психологии и кибернетики, она постепенно отошла в тень. Почему? Во-первых, из-за теоретико-методологических затруднений, с которыми столкнулась наука, принявшая позитивистскую трактовку данной проблемы; во-вторых, из-за объективной сложности, ставшей основанием для снятия самой проблемы как чисто умозрительной и не имеющей практического смысла; в-третьих, из-за изменения вектора развития современной философии в сторону легковесной публицистики и отказа от классической философской проблематики; в-четвертых, из-за изменения статуса самой проблемы идеального с философского на психологический с последующим отказом этой проблеме в праве на существование как эмпирически не разрешимой. И так далее…»[4]

Проблема соотношения идеального и материального активно обсуждалась в 70-х гг. прошлого века крупнейшими специалистами в этой области Д. И. Дубровским и Э. В. Ильенковым. Однако после трагической гибели Э. В. Ильенкова в 1979 г. внимание к ней постепенно утратилось. Интерес к идеальному и его отношению к материальному возобновился лишь с новыми публикациями прежних работ Э. В. Ильенкова и Д. И. Дубровского по этой тематике.[5]

Вслед за К. Марксом[6] Э. В. Ильенков определял «идеальность» как специфическую форму отражения окружающего мира человеческой головой».[7] «Конечно же, – писал он, – говорить о каком-либо «идеальном» там, где нет человека с его человеческой «головой», недопустимо и нелепо с точки зрения не только материализма Маркса, но и любого материализма, отдающего себе отчет в словах, которые он употребляет».[8] При этом Э. В. Ильенков отождествлял идеальное с формами общественного сознания, которые он называл «всецело идеальными формами».[9] Поэтому он не считал, что идеальное «находится в голове», «в толще коры мозга», хотя – по его мнению – оно «без головы и без мозга и не существует».[10] В идеальном он видел лишь безличные, независимые от капризов индивидуальной психики всеобщие, исторически устоявшиеся стереотипы или нормы общественного сознания. Они, писал он, «со стихийной силой навязываются – как извне действующая сила – индивидуальному сознанию и активно формируют это личное сознание по своему образу и подобию».[11] Оппонент Э. В. Ильенкова Д. И. Дубровский видит в идеальном явление, названное им субъективной реальностью, которое «несет в себе «содержание» сознания вообще, т. е. и индивидуального и общественного, взятых в их единстве».[12] Таким образом, оба философа отождествили идеальное исключительно с сознанием как специфическим продуктом человеческой жизнедеятельности.

Такое понимание идеального противостоит представлениям об идеальном в рамках так называемого объективного идеализма. Согласно этой концепции, связанной с именами Платона, Шеллинга, Гегеля, идеальное «существует как особый, вне и независимо от человека существующий мир бестелесных сущностей («идей»)».[13] Первые, наиболее четкие представления об идеальном в рамках данной концепции принадлежат Платону. Он понимал под этим явлением совокупности нематериальных, сходно повторяющихся признаков, присутствующих в однородных, сходных друг с другом объектах. Философ выделял их из этих объектов в обособленные, нематериально обобщенные сущности путем размышления. Придавая им самостоятельные значения, он называл их идеями. Идеи, по мысли Платона, позволяли людям узнавать друг друга и объекты внешней среды. Отсутствие идей означало и отсутствие знаний об объектах. Не затронутые идеями объекты, согласно Платону, оставались непонятыми, хотя и чувственно обозначенными.

Английский философ-позитивист Дж. Г. Льюис в конце XIX века писал по этому поводу, что Платон и его единомышленники-реалисты считали, что «частные предметы могут дать только частные знания. Так, камни, лежащие на земле, ничего не сообщат о себе, если только предварительно не была установлена сущность Камня. Точно так же необходимо сначала уяснить, какова сущность Человека, для того чтобы узнать, что Джоны и Брауны суть люди. Следовательно, только после знания о Человеке появляется знание о людях. И это знание о Человеке, отличающееся от знания о людях, должно иметь совершенно другой источник – так, по крайней мере, думали реалисты. Каков же этот источник? Размышление, но не чувство.

Реалисты, отыскав Единое во Многом или, другими словами, отыскав известные качества, одинаковые у всех людей и необходимые им для того, чтобы быть людьми, извлекали из частных свойств отдельных людей общие им качества и из них составляли то, что они называли собирательными общностями (или родами). Общности эти, по мнению реалистов, существуют сами по себе – они являются не только продуктами ума, но и сущностями и понятие о них может быть составлено точно так же, как и о прочих предметах».[14]

Заметной вехой в развитии понятия идеального стала немецкая классическая философия XIX века в лице крупнейшего ее представителя – Г. В. Ф. Гегеля. В терминах современной ему науки он объяснял механизм возникновения идеального на примере взаимодействия масс. Так, если «массы, – писал он, – взаимно толкают и давят друг на друга, и между ними нет пустого пространства, то в этом соприкосновении начинается вообще идеальность материи».[15]

В «толкающих» друг друга массах, – пояснял философ, – с каждой стороны имеются противоположные друг другу материальные точки или атомы, которые, «соприкасаясь» друг с другом, соединяются в одну точку. «Существуют, – писал он, – две материальные точки или атомы в одной точке или в тождестве».[16]

Образуя, по представлениям Гегеля, тождество в одной точке, две сходные, взаимодействующие между собой точки от двух разных объектов остаются при этом «сами собой». С одной стороны, они сохраняют собственное наличное бытие, а с другой – обозначают бытие другой, совмещенной и одинаковой с ней точки. Но обозначают они это уже не материально, а идеально. Соглашаясь с подобной трактовкой феномена идеального, Э. В. Ильенков писал, что “быть другим”, оставаясь при этом “самим собой”, это и значит обладать кроме “реального”, еще и “идеальным” бытием».[17]

Такое понятие идеального указывает на его объективность, на распространенность не только в сознании людей, но и вообще во всем объективно существующем мире. Объясняя возникновение идеального в рамках тождества некоторой части сталкивающихся во взаимодействиях материальных масс, Г. Гегель ясно давал понять, что появляется оно в этих взаимодействиях объективно и независимо от сознания человека. Идеальное, по представлениям Гегеля, появляется в наличной действительности в тот момент времени, когда точечно, т. е. частично «соприкоснувшиеся» во взаимодействиях массы сливаются в этих, противостоящих друг другу точках в одно общее для них, единое материальное целое. Внутри этого точечного целого, по мысли философа, и возникает идеальное, представленное в частном материальном тождестве непосредственно взаимодействующих масс. Такой механизм зарождения идеального нашел поддержку у Э. В. Ильенкова. Он отмечал, что «под “идеальностью” или “идеальным” материализм и обязан иметь в виду то очень своеобразное – и то строго фиксируемое – соотношение между двумя (по крайней мере) материальными объектами (вещами, процессами, событиями, состояниями), внутри которого один материальный объект, оставаясь самим собой, выступает в роли представителя другого объекта…»[18]

Между тем никакого «соотношения», пусть даже «очень своеобразного и строго фиксированного», между двумя тождественными объектами, совмещенными, по Г. Гегелю, в один общий объект, возникнуть не может. В одном общем объекте не могут обособленно существовать другие, образующие его тождественные объекты. Соединяясь в один объект, они прекращают обособленное существование и исчезают в образованном ими общем объекте. С исчезновением объектов исчезают отношения между ними и, соответственно, исчезает их тождество. Между тем без тождества, как правильно установлено Г. Гегелем, и без отношения, как верно замечено Э. В. Ильенковым, нет и не может быть идеального.