Читать книгу Avantage или пляска оптимизма - Адмир J.K. - Страница 7

Сбросив туфли, Виктория облегченно вздохнула. После долгой прогулки по городу ей показалось, что пальцы ног, тесно сжатые модной обувью, превратились в русалочью ласту. Разминая уставшие ноги, она на миг закрыла глаза, радуясь долгожданному отдыху и возможности принять душ.

Вернувшись в комнату, она подошла к окну, любуясь панорамой города. Внезапно она ощутила руки Глеба, нежно обнявшие ее талию. Потом они медленно, но настойчиво опустились к бедрам. Через несколько секунд она почувствовала, как руки Глеба ласкают ее грудь. Виктория прижалась спиной к страстно обнимавшему ее мужчине, он легкими частыми поцелуями в шею как бы приглашал к дальнейшему и понятному обоим развитию событий.

Виктория не раз с сожалением думала, что их встречи в Москве были редкими и короткими. Да и если уж быть честной, интимных встреч было всего две. Один раз это случилось как-то наспех, хотя и очень страстно у Виктории дома, но почти сразу же Глеб заторопился на какую-то срочную и очень важную встречу, которую невозможно было отменить. Во второй раз все, на взгляд Виктории, произошло уж совсем нелепо – в ее машине, когда они вместе ездили по какому-то случаю в близлежащий городок и остановились в укромном месте у маленькой лесной речки.

Там их чуть было не застукала в самый пикантный момент группа местных мальчишек-рыбаков. К счастью в лесной тишине они издалека услышали заливистый лай собачонки и громкий смех ребят, успели быстро привести себя в благопристойный вид и невинно расположиться у воды. Для отвода глаз Глеб с интересом расспросил подошедших рыбаков, хорошо ли клюет в этом прекрасном уголке ближнего Подмосковья.

На обратном пути, хохоча и дурачась, они обсудили все детали этого приключения. Оба согласились, что быстрый секс в машине совсем не в их правилах и вне их сексуальных предпочтений. Вдоволь насмеявшись, они торжественно пообещали друг другу, что впредь найдут более «тихое» место для подобных моментов. Но даже во время этих коротких и каких-то неудержимо подростковых встреч, Виктория сумела почувствовать в Глебе что-то, что отвечало ее потаенным желаниям и надолго запомнилось.

А потом Жуков исчез. И сейчас мысль, что в этот раз они могут быть вместе так долго, как захотят, и ничто не может им помешать, быстро пронеслась в голове Виктории. Она повернулась к Глебу и обняла его, удвоив взаимные ласки. Руки Глеба мягко и настойчиво блуждали по ее упругим грудям, еще скрытым под одеждой. Глеб начал медленно спускать вниз лямки платья. Это приносило ему почти эстетическое удовольствие – неторопливо снимать с нее одежду, чтобы после долгого перерыва вновь увидеть ее тело во всей красоте, молодости и сексуальности.

Такие же чувства обуревали и Викторию. Ей захотелось не только поскорее сбросить с себя все, что мешало полнее чувствовать нежные и сильные руки Глеба. Еще во время первой встречи она отметила, что у Глеба красивое тело, которое, возможно, не назовешь атлетическим, но широкие плечи и подтянутый торс, скрытые под рубашкой, его мужское естество вызывали у нее дрожь желания. Происходящее и то, что еще должно было случиться, все больше пьянили ее.

Виктория упала на кровать, удерживая Глеба за концы распахнутой рубашки, словно боясь, что он вдруг непостижимым образом может исчезнуть и обмануть ее ожидания. Только когда она почувствовала, как горячее обнаженное тело все теснее и теснее прижимается к ней, она внутренне успокоилась и поняла, что на этот раз все будет именно так, как ей и Глебу хотелось уже с первой встречи.

Глеб невыносимо сладко начал целовать ее. Казалось, нет на стройном и гибком, как у балерины, теле Виктории места, которое пропустили в своем путешествии его нежные и влажные губы. Виктория полностью отдалась непередаваемому наслаждению. Он учащенно и прерывисто дышал, ощущая всем телом любимую и столь желанную женщину с бархатистой и нежной кожей. Ее ухоженное тело источало неповторимый природный аромат, гармонично дополняемый сладким парфюмом, который так заводил его. Виктория тонкими пальцами ласково захватывала его волосы, а потом со всей присущей ей женской нежностью и осторожностью дотрагивались до обнаженной спины, ощущая, как напрягаются мышцы.

Глеб уже давно отметил какую-то скрытую застенчивость в поведении Виктории в постели, что никак не увязывалось с ее характером и сексуальной внешностью. Это еще сильнее возбуждало и притягивало. Виктория словно бы приглашала изведать нечто удивительное и необычное. Ее осторожные прикосновения, чувственные поцелуи, едва заметный испуг в глазах и при этом готовность к полной отдаче и подчинению, давали основание ощущать себя сильным и мужественным, обязанным принести максимум наслаждения этой кроткой, но вызывающей неистовое влечение женщине.

Синхронность действий ясно указывала, что они превратились в единое существо и уже ничто не сможет разъединить их в совместном поиске полного счастья. Казалось, лучше того, что происходит, не может быть, но каждый раз Глеб или Виктория интуитивно находили точки для нового взлета и летели, летели в бесконечную высь истинной, не знающей ограничений безумной страсти…

В этот день они окончательно и бесповоротно поняли, что созданы друг для друга, как единственный мужчина для единственной женщины на все времена. Хотя жизнь преподносит нам порой немало сюрпризов…

* * *

Окно номера выходило во двор, напоминавший питерские дворы-колодцы. Со всех сторон видны были окна соседних домов. И только на стене расположенного напротив дома было нарисовано небо и море вдали, отчего казалось, что впереди есть пространство. Глеб не любил замкнутые пространства, но не настолько, чтобы говорить о клаустрофобии, тем не менее, он решил отойти от окна.

Хотя время приближалось к полудню, Виктория еще спала. Она лежала, раскинув руки, еле прикрытая простыней. Волосы разбросаны по подушке. Внезапно она открыла глаза, будто почувствовав его взгляд, зевнула и удивленно уставилась на Глеба.

– Ты мне сказал вчера, что не можешь быть со мной? Это правда или мне приснилось? – был ее первый вопрос.

Глеб отвел взгляд в сторону и снова посмотрел в окно.

– Да Вика, это так. Сейчас у меня не осталось никаких денег и тебе трудно придется со мной…

– Но подожди, подожди! Дело ведь не в деньгах. У меня шенгенская мультивиза, я могу ездить к тебе. В конце концов уволиться, приехать сюда и жить с тобой, понимаешь?

– И ты будешь ждать меня с утра до вечера, готовить мне ужин?

– Нет, ну конечно, ждать мне будет приятно, но я ведь тоже смогу устроиться на работу?

– Официанткой?

Виктория зло посмотрела на него.

– Да хоть фотомоделью! – почти выкрикнула она.

Глеб посмотрел на нее оценивающе и улыбнулся.

– Да, из тебя выйдет прекрасная фотомодель, – нежно произнес он. – Ты красавица, неземная просто!

Виктория жеманно встряхнула волосами, словно подтверждая его слова, и выжидающе посмотрела, как бы говоря, что ждет окончательного ответа.

– Нет, я не смогу так – вырвать тебя из нормальной жизни в Москве, чтобы ты здесь мучилась и зарабатывала деньги, помогая мне! Нет! Сказал, нет! – категорично заявил он.

– Но я могу продать свою квартиру в Киеве, машину, ты продашь свою квартиру, и мы сможем купить жилье и даже прикупить небольшой магазин, если не здесь, то где-нибудь в Андалусии?

– Мою квартиру, наверно, уже изъяли, или, по крайней мере, на нее наложили арест.

– Но в Интернете ничего не говорится о тебе, хочешь, я узнаю, что там происходит, как только вернусь в Москву?

– Да, узнай, пожалуйста. Ну ладно, мне надо собираться на работу.

– На работу? Мне казалось, что ты работаешь по вечерам?

– Днем я тоже работаю, администратором…

Виктория изумленно подняла брови:

– Администратором? В том же клубе, где и поешь?

– Ты любишь футбол? – спросил в ответ Глеб.

– Футбол? Не очень, но мне нравится форвард мадридского «Реала» Урбано Манрикес, – сказала Виктория так, будто давно ждала подходящий момент, чтобы поделиться этим.

– Да? – ревниво переспросил Глеб.

– Да, – ответила Виктория и откинула простыню.

– Тогда я тебя обрадую, я работаю администратором сувенирного магазина на главном стадионе Мадрида, – заявил Глеб так, словно получил должность Генерального секретаря ООН. – Виктория удивленно пожала плечами: – И?

– И мы пойдем на матч. Кстати, от Манрикеса ушла девушка. Сейчас он, видимо, в поисках, – добавил Глеб.

Не обратив внимания на эту информацию, Виктория соскользнула с кровати и исчезла в ванной.

* * *

Первый тайм проходил как-то вяло и неинтересно. Мадридскому «Реалу» требовалось проворней пасовать, но каждый, видимо, хотел владеть мячом единолично. Было видно, что игрокам не хватает командного духа. Однако Урбано горячо отбивал яростные атаки «Атлетико», которому долго пришлось катать мяч на своей половине поля, они все пытались отправить его повыше и подальше, но он быстро возвращался назад.

Второй тайм начался с атак «Реала» который, казалось, проснулся и захватил полный контроль над мячом. Урбано ворвался в штрафную с правой стороны и сильно пробил по воротам, но голкипер соперников смог отбить мяч. Болельщики «Реала» тяжело и досадливо вздохнули.

– Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? Я не собираюсь с ним знакомиться! Значит, ты меня не любишь, раз толкаешь на это! – Виктория гневно сопротивлялась идее Жукова познакомить ее с Урбано Манрикесом. – Ты ни капельки не влюблен в меня и не любил, оказывается! А я-то обрадовалась, увидев тебя в этом подвальном баре, где ты корчил из себя Синатру. Я подумала, что это судьба. Какие же мы бабы наивные!

– Да успокойся ты! Чего так злиться? Тебе с ним все равно будет лучше, он обеспеченный чувак! Понимаешь?

– Только из-за этого?

– И не только! О нем мечтает четверть женского населения планеты, а ты сидишь и выпендриваешься! Да сдался я тебе! Что я смогу сделать для тебя в этом Мадриде? Будешь ходить пешком и ездить в метро!!! Это я тебе обещаю точно!

– К тому же ты шмоточник! – Виктория подытожила разговор, уничижительно посмотрев на его дорогие джинсы и белую курточку от Gaudi. – Ты шмоточник и зануда!

Глеб, как будто успокоившись, отвернулся и стал следить за игрой.

– Ты, наверное, боишься, что я перееду жить к тебе и стану обузой, я тебя вполне понимаю…

– Да не в этом дело! – спокойно ответил Глеб, продолжая следить за игрой. – Не в этом дело, просто тебе стоило бы с Урбано завязать отношения. У вас может получиться…

– Ты псих, – грустно ответила Виктория. – Знаешь почему? Потому что этим самым ты доказываешь, что ты просто не любишь меня…

Повисла пауза. Быстрая испанская речь болельщиков, их громкие выкрики не давали сосредоточиться, и всё же через некоторое время Глеб буркнул:

– Я тебя люблю и потому хочу, чтобы ты была счастлива!

Виктория никак не отреагировала и не отрывала глаз от поля – казалось, она была увлечена игрой. Авантюризм в ее душе боролся с теплыми чувствами к Глебу. Еще немного и она могла бы влюбиться, полностью посвятить ему свою жизнь, но неожиданное поведение Жукова, который хотя и говорил, что любит, но в то же время толкал ее к другому человеку, смущало.

Почему он так убежден, что у нее что-то получится с этим футболистом? Ведь таких людей, как правило, увлекают только манекенщицы с известными именами? Виктория, конечно, обладает внешностью, не уступающей Наталии Водяновой, но ведь она далеко не знаменитость ни у себя на родине, ни тем более в Европе. Откуда такая твердая уверенность, что Урбано заинтересуется ею? Вечно он схватится за что-то невероятное и упорно требует его исполнения.

– Жуков! – она резко повернулась так, что тот дернулся, будто ему что-то угрожало. И в самом деле, ему показалось, что Виктория собирается предупредить о приближающейся опасности. Он уже привык думать, что его вот-вот схватит Интерпол.

– Каким образом я познакомлюсь с ним? – спросила Виктория, и Глеб понял, что она решилась на сомнительную авантюру.

* * *

Покончив с пудингом «крема каталана», Виктория энергично взялась за другую тарелку. Со стороны могло показаться, что она давно не ела сладкого, но потребность в нем всегда появлялось у нее в моменты сильной озабоченности или тяжелых переживаний. Решительно хрустнув медовым турроном, Виктория обронила на стол кусочки орехов. Затем сделала несколько глотков шампанского. Удовольствие от сладостей и любимого шампанского быстро сменилось тревогой от волновавших ее мыслей. Почти автоматически она смахнула со скатерти крошки, скорее потому, что их присутствие было ей неприятно, чем из-за беспокойства за опрятность столика в модном ресторане «Эль Плато» на площади Кановас де Кастилльо, куда она забрела, погруженная в тяжелые раздумья.

Горькое сознание, что Жуков предпочел ей свободную жизнь, не давало покоя самолюбию. Жалость и сочувствие к себе охватили ее. Скорее всего ей не везет с мужчинами, потому что на ней лежит венец безбрачия. Последняя ночь с Глебом в отеле – всего лишь еще одна попытка осуществить их внутренние, может быть и не в полной мере осознаваемые планы на совместное будущее.

Женщине часто кажется, что особая искорка, промелькнувшая во взгляде мужчины, или явно ощущаемая теплота жестов и голоса – сигнал, что этот мужчина входит в ее жизнь волею судьбы. А если это так, то и ей нужно сделать все, чтобы судьба осталась довольна. Конечно, порой и мужчины бывают не менее коварны, чем женщины, используют разнообразные приемы и трюки, чтобы показать, что их единение предопределено свыше. Но практически всегда, рано или поздно, лукавство и обман становятся явными, принося разочарование, страдание или обиду друг на друга.

Но искренность отношения Глеба к Виктории была очевидна. В нем не было трюкачества или простого флирта, цель которого любыми способами заманить женщину в постель и поставить еще один плюс в перечне своих мужских побед. Искренность Глеба подтверждалась видимым беспокойством о ее будущем и нежеланием связывать себя серьезными отношениями, поскольку он не может дать ей того, что он считал необходимым.

В этой истории Виктории было не совсем понятно, откуда у Глеба появились меркантильные соображения, что он должен обеспечить ее по полной программе, границы которой он четко определил. Неужели она каким-то образом дала ему понять, что любой нормальной девушке нужен прежде всего обеспеченный муж?

Конечно, Виктория далека от примитивного восприятия жизни типа «с милым рай и в шалаше», но ведь ей, прежде всего, хочется простой человеческой любви. Любви к мужчине, который, так же как и она, самоотверженно и сильно полюбил бы ее. Она была готова к совместному с любимым человеком преодолению житейских трудностей и созданию такого будущего, которое отвечало бы ее идеалу.

Вспоминая о своих неудачах в поисках единственного человека, который бы отвечал ее ожиданиям, она подумала, что может быть стоит изменить своим принципам. Почему бы не найти самостоятельного, много достигшего в жизни человека, с которым можно было бы спокойно, во взаимном уважении, прожить долгие годы, реализуя свои мечты. Ведь так живут многие, кто создал семьи без страстной, всепоглощающей любви. Тем не менее, они по-своему счастливы и долгие годы живут согреваемые мягким теплом домашнего очага и взаимной симпатией, которая сродни спокойной безыскусной любви. Наверное, такой путь тоже возможен и даже приемлем для нее.

Мысли вновь вернулись к Глебу. Если судить по его рассказам, он почти готов, как говорится, предложить руку и сердце. А жениться – значит быть готовым к серьезным и стабильным отношениям, к появлению детей. Почему же сейчас он отказывается от этого и упорно доказывает, что ей нужен другой мужчина, такой как Урбано Манрикес? Значит, про женитьбу было сказано для красного словца? Значит, он не испытывает к ней никаких чувств, коль готов спокойно отдать другому, как использованную и ненужную вещь?!

Виктория энергично разжевала последний туррон, вкладывая в этот процесс не только удовольствие, но и злость к Жукову. Почему радость и злость всегда идут друг за другом? Почему, наслаждаясь сладким, думаешь о горьком? Неужели так устроена жизнь? Подумав, что это очень непростой и даже философский вопрос, над которым нужно подумать в другом месте и в другой ситуации, она заказала еще бокал шампанского.

Вдруг на Викторию нахлынули воспоминания детства. Она – маленькая пятилетняя девочка, никогда не любившая играть в куклы. Ей нравились конструкторы, наверное, потому, что их дарили чаще, чем что-то девчачье. Она все время пыталась выстроить из этих разнообразных, но в чем-то похожих конструкторов идеальный дом, где будут жить все вместе – Виктория, ее муж и дети. Дом почему-то всегда получался не таким, каким она его мысленно представляла. Те игрушки, что у нее были, не позволяли собрать обычную по ее представлению семью, где все так или иначе должны быть похожи друг на друга.

В роли папы долго выступал медведь, одетый в русский кафтан, она сама была мамой в теле маленькой куклы-карапуза с двигающимися руками и ногами, в ее детском представлении красиво одетой, а в роли детей выступали солдатики, невесть откуда появившиеся, но скорее всего подаренные соседским мальчиком.

Виктории не нравилось, что члены созданной ею семьи были разными и непохожими. Но выбора у нее не было, а просить родителей купить что-нибудь более подходящее ей и в голову не приходило, потому что просить она не умела даже совсем маленькой.

Укладывая спать мишку-отца, она каждый раз приходила в ужас, понимая, что муж у нее совсем не хорош и вдобавок непонятного возраста. А поскольку лицо куклы-карапуза не соответствовало платью, то и себя она чувствовала далеко не красавицей. Их детки – солдатики, которых приходилось укладывать спать вместе с ружьями, не всегда помещались в устроенном жилище. Поэтому Виктории приходилось по нескольку раз все переделывать.

Впрочем, мишка-муж ей вскоре надоел, и она нашла себе нового – сувенирного японского самурая, которого отец привез из дальней поездки. Карапуз в женском обличье был заменен на старую куклу с невпопад открывающимися и закрывающимися кукольно-красивыми удивленными глазами, которая хриплым голосом произносила «мама». Из-за своих размеров ей приходилось спать не в домике, а рядом с ним.

Чтобы объяснить ситуацию, Виктория придумала, что семья живет в жаркой стране, поэтому родители спят на улице, а дети дома. Солдатиков вскоре заменили две маленькие принцессы, правда в средневековых нарядах, но, по крайней мере, теперь у всех персонажей внешность была почти одинаковая – человеческая.

Когда Виктория была не в духе, это отражалось и на игре. Тогда одна из принцесс, или сразу обе, злясь на папу или маму, угрожали уйти в армию и стать солдатами, а чаще всего предупреждали, что позовут настоящего отца-медведя. На следующем этапе место гигантской куклы-мамы заняла Дюймовочка. Кукольная семья стала как-то ближе к идеальной. Дюймовочка и японский самурай могли бы составить превосходную пару, но вскоре у Виктории появились другие увлечения.

Ее основным хобби стали видеоигры. Потом ей подарили фотоаппарат, и она увлеклась фотографией, потом стала ходить на курсы английского. Когда ей исполнилось 10 лет, родственники подарили ей кукольную пару – Барби и Кена, набор маленьких бытовых предметов и игрушечный дом. Попробовав построить дом и уложив Кена с Барби в постель, она подумала, что медведь и самурай выглядели лучше и были роднее. Она убрала Барби и Кена в коробку, и они надолго оказались под кроватью. Спустя пару лет, когда Виктория решила, что детство закончилось, она без сожаления подарила это кукольное богатство своей двоюродной сестре.

Официант поставил на стол новый бокал шампанского и предложил принести пирожное, но Виктория отказалась – съела уже достаточно. Еще немного сладкого и появятся неприятные ощущения над переносицей. Это странное свойство сопровождает ее с детства, как некий дозатор, срабатывающий в моменты, когда со сладким явный перебор.

Виктория вернулась мыслями к Глебу. Ну как же можно верить в чудеса, когда мужчины все возвышенное превращают в житейски тривиальное бытие?

Когда она увидела его поющим на сцене ночного клуба, ей показалось, что в ее жизни произошло нечто значительное и, быть может, даже в жизни Глеба. Если бы это были кадры из старого доброго фильма, то в этом месте должен был бы зазвучать известный любовно-романтический хит, подчеркивающий и оттеняющий важность момента. Виктория всецело поверила в знаковость неожиданного события. Что касается Глеба, то он страстными поцелуями и обжигающими ласками в ту памятную ночь еще больше убедил ее в этом.

Теперь, когда им по исстари заведенному обычаю, во всех деталях описанному в бесчисленном множестве романов, следовало объясниться во взаимной любви и перейти к более серьезным отношениям, оказалось, что Глеб к ним не готов. Стало понятно, что он вообще не планирует никаких конкретных изменений.

Виктория раздраженно окинула взглядом полупустой в это время дня зал. Звучала классическая музыка, похоже, Моцарт. Почему-то именно сегодня эта музыка настраивала на романтическое восприятие всего, что связанно с Жуковым. Воспоминания о первом вечере, проведенном с ним в Мадриде, казались возвышенными, почти сказочными. Этому способствовал и терпкий вкус хорошего шампанского.

Но сейчас ей хотелось чего-то, что могло бы отвлечь от Глеба, что вызвало бы в душе хоть чуточку ненависти к нему. Она ни за что не хотела признаться себе, что влюбилась. Но, внезапно осознав это, подумала, что стоит завтра же взять билет и вернуться в Москву. Вдруг мысли ее снова изменились.

Она уверяла себя, что в поведении Глеба, в его манерах, разговоре, взгляде, неистовых и одновременно невыносимо нежных и искусных ласках было что-то такое, что вызывало страстное желание быть рядом с ним всю жизнь.

«Черт!» – вырвалось у Виктории. Она обхватила руками свою несчастную, разрываемую противоречивыми мыслями голову. Как во всем этом разобраться и что делать? Впрочем, лишь наивные верят, что мужчина легко и быстро окунется с головой в вихрь любовных отношений. Но ведь существует огромное количество мужчин и женщин, которые делают это?

Значит, Глеб недостаточно любит ее. Вот и весь ответ. Да он не любит ее вообще! Боже, как это жестоко! – Виктория прикрыла глаза и несколько театрально покачала головой в знак разочарования. Внутренний диалог и столкновение противоречивых мыслей отражались на ее красивом лице. Если бы кто-то наблюдал за ней, это могло привлечь внимание, но Виктория была слишком погружена в себя, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Все же она посмотрела украдкой на посетителей – все были заняты разговорами. Чтобы взбодриться, она отпила шампанского и стала вспоминать смешные случаи из своей жизни. Выражение ее лица сразу изменилось, и она даже тихонько рассмеялась.

Молодой официант внимательно наблюдал за ней. Его привлекала эта красивая девушка. Время от времени она закатывала глаза, хваталась за виски, встряхивала своими чудесными волосами, затем на лицо ее ложилась тень грусти, которая вдруг сменялась лучезарной и веселой улыбкой. Было понятно, что она чем-то очень взволнована.

Мысли Виктории продолжали свой хаотичный танец. Внезапно вспомнив фамилию Глеба, она почему-то представила маленького жучка, скорее всего божью коровку, которая летает и садится, где ей вздумается, не боясь, что кто-то причинит ей вред только потому, что она божья и по поверью, приносит радость.

Потом, по какой-то непонятной аналогии, она вспомнила о крупном белом пауке, который однажды поселился в ее мини купере. Виктория, как практически все девушки, панически боялась змей, пауков и прочих гадов. В первый раз она заметила его по-хозяйски медленно спускающегося по внутренней поверхности стойки бокового окна с ее стороны. В этот момент она была в самой гуще автомобильного движения и не могла ни притормозить, ни остановиться. Поэтому лишь пронзительно заойкала, пока он не исчез в какой-то щелке, видимо ощутив неприятные акустические вибрации.

Поставив машину на стоянку, она не приближалась к ней десять дней, искренне надеясь, что за это время паук погибнет от голода или найдет более комфортное жилище. Сев на одиннадцатый день в машину, она быстро влилась в городское движение. Именно в этот момент он появился вновь, как будто зная, что руки Виктории заняты, а арахнофобия не позволит стукнуть его рукой. Такое издевательство было трудно стерпеть. Схватив клатч с недавно снятой со счета крупной суммой денег, она стала бить его, левой рукой продолжая управлять машиной. Уцепившись за клатч, бедолага вдруг замер, вероятно думая, что на этом атака и завершится. Известно, что женский ум очень находчив, особенно в стрессовых ситуациях. Виктория открыла правое пассажирское окно, чтобы выбросить клатч вместе с ужасным пауком, но вспомнила про деньги. И стала трясти его так, что паук, не выдержав шквального ветра за бортом, улетел в неизвестном направлении….

– А еще говорят, что пауки не летают, – усмехнулась она.

Но уж совсем не повезло мышке, о которой с грустью вспомнила Виктория. Уезжая с очередного пикника, Виктория не заметила, как в машину пробралась мышка, точнее это был маленький мышонок. Его присутствие выдавала горка характерных мелких черных зернышек в салоне прямо под шторкой заднего окна. Виктория тщательно убирала их, но мышонок с завидным постоянством оставлял новые. Она не могла понять, где он брал провизию, пока спустя месяц не нашла под передним сидением зачерствевшую вафлю.

Виктория несколько раз видела мышонка в тот момент, когда он быстро перебегал уже знакомыми тропками, исчезая всякий раз, как только она пыталась обернуться, чтобы ударить его специально приготовленной щеткой для мытья машины. Но мышонок вел себя незаметно, и Виктория даже не догадывалась, что пока она ведет машину и одновременно разговаривает по мобильнику, он прогуливается по заднему сидению, а потом спрыгивает и бежит перекусить полюбившейся вафлей.

Однажды Виктория неслась на приличной скорости. Вдруг она заметила в зеркале отчаянного «маленького Стюарта», который взобравшись к окну задней двери, созерцал быстро меняющийся пейзаж. Виктория быстро нашла решение и нажала кнопку. Два задних окна одновременно опустились. Мышонок продолжал сидеть, не догадываясь о ее коварном плане. А может, просто не мог шевельнуться от неожиданно налетевшего ураганного ветра. Виктория нажала на акселератор, и мини купер набрал скорость. Она с ликованием наблюдала, как мышонок из-за всех сил цеплялся лапками. Его мордочка с испуганными маленькими влажными глазками дрожала, шерстка трепетала, и он, словно парализованный, замер, предчувствуя конец. Через несколько секунд он сорвался и вылетел в окно – в неизвестность.

Виктория, конечно же, одержала победу. Но, закрыв окна и сбросив скорость, она вдруг загрустила и даже всплакнула. Ей стало жалко малыша. Весь следующий день она думала о своем, казавшемся ей теперь отвратительном поступке. Корила себя, называя беспощадной и глупой ведьмой. Но ведь раскаяние всегда приходит с опозданием.

Можно было с уверенностью утверждать, что в сложившейся ситуации она сравнивает себя с этим мышонком. Только теперь в его роли она сама, а распахнул перед ней окно в неизвестность Жуков, действовавший столь же жестоко и необдуманно, как поступила когда-то она.

Хотя разница и существенная, все же была. Жуков предлагал Виктории альтернативу разлуке, причем очень приемлемую по его разумению – Урбано Манрикеса. Но от этого было не легче. Какой женщине будет приятно, если мужчина отвергнет ее и предложит вместо себя другого, мотивируя тем, что тот лучше, чем он. Каким надо быть прагматиком, чтобы отказываться от любви и искать более комфортный вариант, причем прежде всего для себя.

Пусть даже Урбано Манрикес полюбит ее и будет готов жениться – Жуков в любом случае избавляется от Виктории! Его попытки убедить ее, что это тот мужчина, который ей нужен, оказались на поверку простым способом отвергнуть ее.

Глаза Виктории сверкнули злым огнем. Коль так, решено! Она отомстит и сделает все, чтобы футболист действительно влюбился.

– Что ж, Глебушка, пусть так и будет! – решительно произнесла Виктория, пристально глядя на искрящееся шампанское и закрепляя решение глотком шампанского. Казалось, сейчас она вполне способна на все в достижении поставленной цели.

Лицо официанта выражало серьезное опасение – он явно прикидывал в уме возможные варианты развития событий.