Читать книгу Тайны руки - Адольф Дебарроль - Страница 3

Если изучение френологии, хиромантии и других наук, имеющих целью отгадывать человеческий характер и человеческие инстинкты, по их образованию, есть только бесполезное препровождение времени; если оно хоть на минуту перестает быть серьезным, если оно только развлечение для восторженных умов, для воображения жадного, до чудесного, тогда оно достойно осуждения, ибо необходимо ведет к заблуждениям и суеверию. Но если оно основано на истине; тогда, как бы страстно ни отдавались ему, эта страсть все-таки будет ничтожна, не только сравнительно с материальными преимуществами, доставляемыми им, но и потому, что науки эти призваны играть необходимую роль в воспитании наших детей, которые суть прогресс будущего.

От дурно или хорошо направленного воспитания зависит, как известно, счастье или несчастье целой жизни. Человек с прекрасной организацией может конечно рано или поздно соидти с ложного пути, по которому его направили в юности, но возвышенные натуры редки.

В настоящую минуту для нас не особенно важно говорить о том, имеют ли звезды влияние на наши инстинкты. Допуская всякое другое влияние, мы должны все-таки сказать, что тем не менее справедливо, что мы родимся с индивидуальными наклонностями, с качествами и недостатками, присущими нашей натуре. Эти наклонности ведут нас или к счастью или к гибели. смотря но направлению, какое мы заблагорассудим дать им.

И воспитание полученное нами явно влияет на большую или меньшую разумность этого направления. И так, если оно имеет такое влияние на индивидуальное, а затем и на общее счастье, почему не поискать бы разъяснения, почему бы не постараться улучшить, его всеми возможными способами. Почему бы не приложить к нему, после зрелого испытания те усовершенствования, которые были предъявлены и, так сказать, освящены доказательствами?

Цель стоить того, чтобы подумать и этого требует здравый рассудок.

Но философская школа не окончила еще своей жизни: она идет, скептическая и задорная, она идет каждый раз оставляя на дороге прогресс, который она подбирала. Она идет подобно потоку, который, оставляя свое русло, портится посреди корабельных обломков, которые он унес в своем течении, вместе с частичками золота.

До сих пор еще смеются над френологией, над хиромантией и над сокровенными науками, но смеются уже менее, ибо день близок, ибо рано или поздно истина должна открыться.

Ждите пока умолкнет эхо последних сомнений, ждите терпеливо!

Благодаря этим обесславленным наукам, придет время, когда люди не будут в состоянии притворствовать и покажутся без масок, потому что маски тогда не послужат уже ни к чему – и это время недалеко.

Те, которые будут обладать знанием этих наук и прикладывать их к делу, приобретут такое преимущество над другими в пользовании жизнью, что эти последние, устав быть отгадываемыми, в свою очередь станут изучать, и тогда человечество сделает громадный шаг вперед. Пускай всегда будут люди, закрывающие глаза пред каким бы то ни было светом, потому что всегда есть класс людей, которых должно руководить, класс людей, всегда долженствующий покоряться; но свет будет так ярок, что и им необходимо будет наконец принят участие в общем движении.

Должно признаться, что френология и хиромантия во всяком случае требуют согласия от тех, характер которых хотят изучать, но для хирогномики достаточно одного взгляда.

Сближаясь с человеком, с которым он желает сдружиться или стать его протектором, – гадатель уже знает, как ему взяться за дело, чтобы понравиться. Если он имеет дело с врагом, ему уже заранее известна слабая сторона этого врага и с какой стороны будет произведено на него нападение.

Но возвратимся к нашей исходной точке.

С детьми вовсе не нужно никаких предосторожностей; с ними не может быть никаких нечаянностей. С ними и френология, и хиромантия, и хирогномика, даже физиогномика могут быть употребляемы по желанию.

И если науки эти – истина, если с их помощью можно узнать способности и наклонности маленького существа, являющегося на свет и развить их, возделывая с первых младенческих лет эти способности и эти предрасположения, – какую услугу можно оказать ему! Будь в нем одно только какое-нибудь качество и им сумеют воспользоваться, а никто не является на свет не имея если не средств к нападению, то по крайней мере средств к защите.

Каждый, даже менее всего одаренный, имеет по крайней мере нестройный рассудок, туманный разум, который только тогда становится рассудком, который только тогда становится разумом, когда они направлены к той или другой цели, к которой они необходимо призваны, потому что в ней только – полезность их бытия. Как силен был бы мир, если бы ни одной божественной искры высшего разума не было затеряно на земле, как ни одна былинка не затеряна в природе.

Люди не потому только слабы, что они не возрастают подобно былинкам, послушные высшему голосу великой матери, но потому что невежество иди глупость мешают им его слышать, беспрестанно нашептывая в уши иные слова.

Думаете ли вы, что всегда будет так? Плод никогда не достигает сразу своей зрелости. Ему нужны дождливые и солнечные дни, ему необходима завязь, потом цвет и наконец плод. Ему необходимы для этой зрелости месяцы, месяцы и времена года; зрелость эта может быть задержана свежестью последних осенних дней, ранними морозами приближающейся зимы, – но он все-таки созревает.

Потому что если Господь где-то написал свою волю, необходимо, чтобы она рано или поздно была прочтена, и вот неизбежно является кто-то, чтобы объяснить ее, когда настало время, когда плод созрел.

Милость Божия бесконечна!

В природу Господь вместил все просвещение и все науки, только он требовал размышления для того, чтобы ее понять, изучения для того, чтобы знать.

Когда студент режет труп, он удивляется и восхищается. Ни одна редкость не сравняется с внутренним строением человеческого тела, но для того, чтобы открыть эти чудеса, необходимо было, чтобы любовь к науке вложила скальпель в руки мыслителей. И наружные формы тела не менее удивительны, но чудеса, который видится ежедневно, скоро присматриваются.

Провидение, по собственному произволу, который может смутить легкомысленное сердце, сотворило и сильных и слабых, и богатых и бедных, и властелинов и рабов, и могущих и бсзномощных.

В тоже время, во имя разума и справедливости, для того, чтобы оставить человеку свободную волю и средства к защите, чтобы помешать ему склоняться на каждом шагу, так как жизнь даже для сильных и могущих есть беспрерывная борьба, оно написало характер каждого на его лице, на неровностях его черепа, на формах его руки. И потом также как сказало оно земледельцу: «Взборозди грудь земли, чтобы бросить в нее семя, которое должно питать тебя;» как сказало пловцу: "Ищи перлов в глубине моря,» – также сказало оно каждому: «Учись читать! Без труда я не даю ничего; а в лавровые венки вплетаю крапиву, которая жжет лоб; в пиршественный части я выжимаю яд болезней; к богатству я присоединяю скуку и пресыщение; я беру плату за каждое наслаждение, потому что наслаждение есть награда и должно быть, куплено усилием.»

«Ищи и обрящеши.»

И потом от времени до времени, сжалившись над людскими дурачествами и ослеплением, оно посылает богато одаренного талантами человека, долженствующего научить людей.

Иногда – то бывает поэт, ибо поэзия есть лихорадка разума, и эти избранники могут в опьянении от своих порывов придти в сношение с высшим миром, и роняя бессвязные слова, подобно Кумским Сиввилам осветить тьму неизвестного.

Иногда – то какой-нибудь великий капитан, который собирает нации, – цивилизующий законодатель и наконец является прорицатель.

То Орфей, Гермес-Трисмегист, Виргилий, Аполониус.

Иногда – Лафатер.

Лафатер читает на лице человека и хитрость лисицы, и свирепость тигра, и кротость овцы; он сравнивает и находит; но, потерявшись в своих созерцаниях, ослепленный ярким светом, разлившимся из-за приподнятой им занавесы, он путается, запинается, бормочет, отмечает, не смея ясно обозначить, и умирает, убитый пьяным солдатом, не окончив своего труда. Но дорога уже указана и Галль следует по ней. Более холодный, более рассчитывающий, менее поэт, идущий путем аналогии, которая есть фундамент всех истинных наук, все взвешивающий, изучающий в безмолвии и ничего не дающий на случай, – он наконец достигает и говорить: а нашел!

Лафатер, робкий и нерешительный, встретил недоверие; Галль, со своим железным xapактером, со своим убеждением, с непобедимой силою воли, имел последователей: то был уже успех!

У него были враги: то было торжество!

Одно время его слава была безгранична и колебала славу великого капитана, на которого тогда были устремлены глаза всей Европы. Говорят, что воитель на минуту позавидовал новатору.

Но вскоре весь этот шум умолк. Галль быль отнесен к классу знаменитых личностей его эпохи, и его система была почти совсем, оставлена и забыта.

И система эта, надо признаться, трудна и неудобно приложима на первый взгляд. И волосы, и прическа очень мешают его употреблению. Один только лоб остается свободным для изучения, но органы лба представляют почти все хорошие качества, а не одни только эти качества желательно изучить. Хотят знать людские инстинкты и сначала дурные, чтобы оградить себя или победить их, а потом уже хорошие, чтобы ими воспользоваться.

И вот является новый новатор – д'Арпантеньи.

Этот последний угадывает характер по форме пальцев, как хиромантия узнает инстинкты и судьбу людей по расположению бугорков ручной кисти и по линиям бороздящим ладонь.

Но природа дав ему способность прозрения в ее тайны, думала сделать для него многое и не хотела, чтобы он имел возможность всецело объяснить свое прекрасное открытие.

Необходимо было искать причины в видимой природе, а человек с сильным воображением видит вне ее.

Его книга искрится умом, она полна тонких наблюдений, рассуждений весьма основательных, – полна превосходно выбранных цитат, портретов, писанных рукой художника, но она не совсем ясна.

Эта книга была бы неудовлетворительна, если бы не была комментирована, ибо д'Арпантеньи, как и все хорошо знающие люди ставит своего читателя в самое течение главных начал, для того, чтобы тот мог им лучше следовать, и говорить более об адептах, чем об учениках их.

Метода его – прекрасная клавиатура, но она только неопределенно научает тому, как пользоваться восхитительным инструментом.

Долгое время, ища как бы упростить и истолковать эту систему, верность которой доказывались нам каждый день неопровержимыми фактами, мы наконец думаем, что нашли средство сделать ее доступной всем, объясняя с помощью этой науки древних философов, составивших каббалу (предания).

Исходной точкой нам служит: тройная прогрессия и закон природы.

Все соединилось превосходно: мы хотим идти далее.

Нам необходимо было доискиваться истины в физиологии, химии и физики, Мы даже отыскивали не может ли сама строгая медицина служить нам в наших исследованиях. Знаменитый Биша явился нам на помощь.

Монтейнь, Рабело, Гордер, Бальзак и другие великие ученые сходятся с нами и по видимому поддерживают нас.

После многих сомнений, мы получили жаркое и восторженное убеждение и тогда только решились напечатать эту книгу, но с многочисленными цитатами, чтобы и читатель разделил это убеждение с нами.

K хирогномике мы присоединяем хиромантию, которая ее дополняет, – хиромантию, эту отдаленную науку, обезображенную в ХVI веке невежеством и шарлатанством колдунов, стоявших на перекрестках, и которую нам дано было восстановить пятнадцатилетними серьезными изучениями, основанными на эмпиризме.

Мы особенно занялись звёздными знаками и их различными значениями.

Занимаясь этими работами мы могли; мало помалу изучить все книги написанные о хиромантии и с помощью сравнения отыскивать истину среди стольких заблуждений.

К хирогномике и хиромантии мы прибавили краткие обзоры френологи и физиогномики, и мы обязаны показать, выясняя их общее начало. Что эти различные науки связаны между собою и не могут быть разъединены.

Мы не изобретали ни физиогномики, принадлежащей д'Арпантеньи, ни хиромантии, получившей начало в Индии и столь же древней, как мир. Между темь в развитии этих наук мы заимствовали полезное, подкрепляя одну другою и обогащая их открытиями, которые мы приобретали ежедневным употреблением двух соединенных систем. Мы сделали бы гораздо большее, если бы нашли, как все стараются нас уверить, до сих пор неизвестные причины, от которых зависит, что эти науки объясняют инстинкты до известного предела в будущем.

До известного предела потому, что рок всегда подчиняется свободной воле.

Магометане заблуждаются, говоря: "Так написано."

Конечно для людей, которые без сопротивления отдаются своим наклонностям и оставляют жизнь идти, как она хочет всегда: так написано.

Напечатание этих истин будет иметь целью заставить делать могущественные усилия тех, будущность которых ужасна.

Когда почитают себя далеко от подводных камней, – на корабле все спит мирным сном, но тотчас же все просыпается при приближении грозы, при первых ударах грома или когда берег усеян подводными скалами.

Быть может мы поспособствуем изменению печальной будущности в счастливую! Наши труды будут оплачены и мы сочтем себя очень счастливыми, если читатели будут рукоплескать нам.