Читать книгу Место назначения неизвестно - Агата Кристи - Страница 3

– Рейс сто восемь в Париж. «Эр Франс». Сюда, пожалуйста.

Сидящие в зале ожидания аэропорта Хитроу быстро поднялись. Хилари Крейвен подобрала свой маленький саквояж из крокодиловой кожи и вышла на гудронированное поле следом за остальными. После теплого воздуха зала ветер казался особенно резким и холодным.

Хилари поежилась, плотнее закуталась в шубу и направилась вместе с другими пассажирами к ожидающему их самолету. Наконец-то она оставит позади холод, серость, невзгоды и начнет новую жизнь под ярким солнцем и голубым небом, сбросив тяжкое бремя горестей и разочарований! Хилари поднялась по трапу, наклонив голову, вошла в самолет, и стюард показал ей ее место. Впервые она ощутила облегчение от терзавшей ее острой, почти физической боли. «Я улетаю! – с надеждой говорила она себе. – Улетаю прочь!»

Рев моторов возбуждал ее. В нем ощущалась какая-то стихийная, первобытная свирепость. «Нет ничего хуже цивилизованного горя, – думала Хилари. – Оно серое и безнадежное. Но теперь я избавлюсь от этого!»

Самолет мягко выруливал на взлетную полосу.

– Пристегните ремни, пожалуйста, – сказала стюардесса.

Самолет повернул и остановился в ожидании сигнала к взлету. «Возможно, он разобьется, – говорила себе Хилари. – Это сразу все бы решило». Ожидание казалось бесконечным. «Мне никогда не удастся вырваться на свободу, – мелькнуло в голове у Хилари. – Я останусь здесь пленницей…»

Наконец самолет двинулся вперед, постепенно набирая скорость. «Он не взлетит – не сможет взлететь, – думала Хилари. – Это конец». Тем не менее самолет все-таки оторвался от земли. Правда, Хилари казалось, будто это земля нырнула вниз, забирая свои проблемы и разочарования из-под ревущего крылатого существа, гордо устремившегося в облака. Они описали круг над аэродромом, выглядевшим словно причудливая детская игрушка. Миниатюрные шоссе и железнодорожные пути с крошечными поездами… Странный игрушечный мир, где люди любят и ненавидят, где разбиваются сердца… Теперь это как бы потеряло смысл – таким маленьким и незначительным казалось все находящееся внизу. Вскоре землю заслонила плотная масса серовато-белых облаков. Должно быть, они летят над Ла-Маншем. Хилари откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Спасение… Она оставила за собой все – Англию, Найджела, печальный холмик, служивший последним пристанищем Бренды… Хилари открыла глаза и со вздохом закрыла их вновь. Она заснула…

Когда Хилари проснулась, самолет снижался. «Париж», – подумала она, выпрямляясь на сиденье и протягивая руку к сумочке. Но это не был Париж. Стюардесса вошла в салон и объявила с бодростью гувернантки в детской комнате:

– Мы приземляемся в Бове, так как в Париже слишком густой туман.

Ее тон как бы подразумевал: «Разве это не великолепно, дети?» Хилари посмотрела в окошко, но почти ничего не увидела. Бове тоже казался окутанным туманом. Самолет приземлялся медленно. Прошло некоторое время, прежде чем пассажиров проводили сквозь сырой и холодный туман в грубое деревянное строение с несколькими стульями и длинной деревянной стойкой.

Хилари овладело уныние, которое она тщетно пыталась стряхнуть. Мужчина рядом с ней пробормотал:

– Это старый военный аэродром. Здесь нет ни отопления, ни других удобств. К счастью, мы во Франции, так что нам дадут чего-нибудь выпить.

Действительно, вскоре появился человек со связкой ключей, и пассажиров обслужили алкогольными напитками, дабы поддержать их дух на период долгого и утомительного ожидания.

Час проходил за часом. Из тумана появлялись другие самолеты, которые также не могли приземлиться в Париже. Маленькая комната наполнялась продрогшими людьми, выражавшими недовольство задержкой.

Хилари все это казалось нереальным. Она как будто продолжала спать, милосердно защищенная от контактов с действительностью. В конце концов, это всего лишь вопрос времени. Она продолжает путешествие к спасению – туда, где сможет начать жизнь заново. К ней вернулась бодрость, которая сохранялась в оставшиеся часы ожидания и в моменты хаоса, когда уже после наступления темноты объявили о прибытии автобусов, которые доставят пассажиров в Париж.

Началась дикая суета – пассажиры, служащие, носильщики тащили багаж, сталкиваясь друг с другом в потемках. В конце концов замерзшая Хилари оказалась в автобусе, медленно движущемся сквозь туман по направлению к Парижу.

Поездка заняла четыре часа. В полночь автобус остановился на площади Инвалидов, и Хилари, взяв свой багаж, поехала в отель, где для нее был заказан номер. Она слишком устала, чтобы есть, поэтому приняла горячую ванну и легла.

Самолет в Касабланку должен был вылететь из аэропорта Орли завтра, в десять тридцать утра, но, когда они прибыли в Орли, там царило смятение. Приземлялись самолеты из многих городов Европы; все прибытия и отправления были задержаны.

Измученный клерк за столом справок пожал плечами:

– Мадам не сможет улететь рейсом, на который заказала место! Все расписание пришлось изменить. Если мадам немного подождет, возможно, все устроится.

В итоге Хилари сообщили, что есть место на самолете, летящем в Дакар, который обычно не садится в Касабланке, но сделает это в силу сложившихся обстоятельств.

– Вы просто прибудете тремя часами позже, мадам.

Хилари тут же согласилась, удивив и обрадовав клерка.

– Мадам не представляет всех трудностей, обрушившихся на меня этим утром, – сказал он. – Пассажиры так неблагоразумны! Ведь это не я устроил туман! Естественно, возникли затруднения. По-моему, мадам, к таким вещам нужно относиться с юмором. Apres tout[1], мадам, какое значение имеет задержка на два-три часа? Какая разница, тем или другим самолетом лететь в Касабланку?

Однако в тот день разница была куда более значительной, чем казалось маленькому французу. Когда Хилари наконец прибыла в Касабланку и шагнула на взлетное поле, носильщик, кативший рядом с ней тележку с багажом, заметил:

– Вам повезло, мадам, что вы не летели предыдущим, регулярным рейсом.

– А что произошло? – спросила Хилари.

Носильщик с беспокойством огляделся вокруг, но, в конце концов, новости было невозможно сохранить в тайне. Он доверительно склонился к Хилари и объяснил, понизив голос:

– Mauvaise affaire![2] Самолет разбился при посадке. Пилот, штурман и большинство пассажиров погибли. Четверо или пятеро доставлены в больницу, но они в тяжелом состоянии.

Первой реакцией Хилари был бешеный гнев. «Почему я не оказалась в этом самолете? – мелькнуло у нее в голове. – Я бы уже была мертва, и все было бы кончено. Больше никаких горестей и страданий! Люди в том самолете хотели жить, а я… я не хочу! Так почему же это не случилось со мной?»

Хилари прошла поверхностный таможенный осмотр и поехала с багажом в отель. Был ясный солнечный день. Чистый воздух и голубое небо – все, как она себе представляла. Туман, холод и сумрак Лондона остались позади вместе с ее несчастьями. Здесь царили яркие краски, и жизнь оживленно пульсировала…

Открыв ставни своей спальни, Хилари выглянула на улицу. Да, все соответствовало ее ожиданиям. Она медленно отвернулась от окна и села на край кровати. Спасена, спасена… Эти слова стучали у нее в голове назойливым рефреном с тех пор, как она покинула Англию. Но теперь Хилари с ужасающей ясностью осознала, что спасения нет.

Все было точно так же, как в Лондоне. Она сама, Хилари Крейвен, оставалась той же самой. Ей хотелось спастись от самой себя, но в Марокко она была такой же, как в Лондоне.

– Какой же дурой я была, – еле слышно прошептала Хилари. – Почему мне казалось, будто я изменюсь, покинув Англию?

Могила Бренды – маленький, трогательный холмик – находилась в Англии, и там же Найджел вскоре должен вступить в брак с новой женой. Почему же она думала, что здесь, в Марокко, все это станет менее значительным? Она просто принимала желаемое за действительность. Ну, теперь с этим покончено. Хилари понимала, что бежала от реальности, с которой не могла смириться. Можно вынести все, что угодно, пока для этого есть причина. Она вытерпела свою долгую болезнь, измену Найджела и те жестокие обстоятельства, при которых это происходило, – вытерпела, потому что рядом была Бренда. Потом началась медленная, изнурительная борьба за жизнь Бренды – борьба, окончившаяся поражением… Теперь ей незачем жить. Чтобы осознать это, понадобилось путешествие в Марокко. В Лондоне Хилари испытывала странное ощущение, что если она выберется оттуда, то сможет забыть прошлое и начать жизнь заново. Поэтому она отправилась в это место, никак не связанное с ее прошлым и обладающее всеми качествами, которые ее привлекали, – солнечным светом, чистым воздухом, незнакомыми людьми и окружением. Ей казалось, что здесь все будет по-другому. Но она ошибалась – все осталось прежним. Факты были простыми и беспощадными – у нее, Хилари Крейвен, пропало желание жить.

Если бы не вмешался туман и она полетела на самолете, на который заказывала билет, ее проблема, вероятно, была бы уже решена. Ее изувеченное тело лежало бы в каком-нибудь морге при французской колониальной администрации, а ее душа успокоилась бы, навсегда освободившись от страданий. Ну, этого результата можно добиться и сейчас, хотя придется немного потрудиться.

Все было бы куда легче, если бы у нее имелось снотворное. Хилари вспомнила, как она просила рецепт у доктора Грея и какое странное выражение появилось на его лице.

– Не надо, – ответил он. – Куда лучше засыпать естественным образом. Сначала, возможно, будет трудновато, но потом сон нормализуется.

Неужели доктор знал или подозревал, что может дойти до этого? Как бы то ни было, решение принято. Хилари встала с кровати – теперь ей нужно отправиться на поиски аптеки.

Хилари всегда казалось, что в зарубежных городах лекарства продаются свободно. К ее удивлению, она обнаружила, что это не так. Первый аптекарь снабдил ее всего двумя дозами – для бо́льшего количества, объяснил он, требуется рецепт врача. Хилари поблагодарила его и быстро вышла, столкнувшись с высоким, мрачноватым на вид молодым человеком, который извинился по-английски. Потом она услышала, как он просит у аптекаря зубную пасту.

Это позабавило Хилари. Зубная паста казалась такой обычной и повседневной. Потом ее пронзила острая боль – мужчина просил тот сорт пасты, который предпочитал Найджел. Хилари перешла улицу и вошла в другую аптеку. Перед возвращением в отель она побывала в четырех. Как ни странно, в третьей аптеке молодой человек с совиным лицом появился снова, упорно требуя пасту того же сорта, которой, по-видимому, пренебрегали французские аптекари в Касабланке.

Хилари пребывала в почти веселом настроении, переодеваясь и приводя себя в порядок перед тем, как спуститься в ресторан. Она намеренно пошла обедать поздно, потому что не хотела встречаться с кем-либо из своих спутников или из экипажа самолета. Впрочем, это было маловероятным, так как самолет улетел в Дакар, а в Касабланке, кроме нее, вроде бы никто не высаживался.

Ресторан уже был почти пуст, но Хилари снова увидела англичанина с совиным лицом, который только что кончил обедать, сидя за столиком у стены. Он читал французскую газету и казался поглощенным этим занятием.

Хилари заказала сытный обед и полбутылки вина, чувствуя странное возбуждение. «В конце концов, – думала она, – это всего лишь последнее приключение». Попросив принести ей в номер бутылку воды «Виши», Хилари вышла из ресторана и поднялась к себе.

Официант принес «Виши», откупорил бутылку, поставил ее на столик и удалился, пожелав доброй ночи. Хилари облегченно вздохнула. Когда официант закрыл за собой дверь, она подошла к ней и повернула ключ в замке. Вынув из ящика туалетного столика четыре пакетика, приобретенные в аптеках, Хилари высыпала таблетки на столик и налила себе стакан «Виши». Оставалось только проглотить таблетки, запив их водой.

Хилари разделась, запахнулась в халат и села за столик. Ее сердце билось учащенно – она ощущала нечто вроде страха, но это чувство было скорее приятным и не могло заставить ее отказаться от своего плана. Хилари была спокойна и уверена в себе. Теперь ее ожидает подлинное спасение. Она посмотрела на письменный стол, думая, оставлять ли ей записку, и решила этого не делать. У нее не было ни родственников, ни близких друзей – никого, с кем бы ей хотелось проститься. Что до Найджела, то Хилари не хотела обременять его угрызениями совести, даже если бы записка помогла достичь такого результата. Возможно, Найджел прочтет в газете маленький абзац, сообщающий, что миссис Хилари Крейвен умерла в Касабланке, приняв по ошибке смертельную дозу снотворных таблеток. По всей вероятности, он примет это за чистую монету, промолвит: «Бедняжка Хилари – не повезло ей», а в глубине души ощутит облегчение. Хилари догадывалась, что Найджел чувствовал свою вину перед ней и тяготился этим, так как предпочитал быть в мире со своей совестью.

Как бы то ни было, Найджел казался чем-то далеким и незначительным. Теперь нужно проглотить таблетки, лечь в кровать и заснуть сном, от которого не просыпаются. Хилари не была религиозной – по крайней мере, не чувствовала себя такой. Смерть Бренды подвела черту под всем. Она снова, как и в аэропорту Хитроу, отправлялась в путешествие, но на сей раз к неизвестному месту назначения, не отягощенная багажом и не тронутая прощаниями. Впервые в жизни она была полностью свободна и могла поступить так, как считает нужным. Прошлое было отрезано. Щемящее, мучительное чувство горя наконец исчезло. Она готова отправиться в последнее путешествие.

Хилари протянула руку к первой таблетке. В этот момент в дверь негромко постучали. Она нахмурилась – рука задержалась в воздухе. Кто это может быть? Горничная? Нет, постель уже приготовлена. Возможно, кто-то насчет паспорта или других документов? Хилари пожала плечами. Она не станет открывать. К чему зря беспокоиться? Кто бы это ни был, он скоро уйдет, решив зайти в другой раз.

Стук повторился – теперь он звучал громче. Но Хилари не двинулась с места. Она посмотрела на дверь, и внезапно ее глаза расширились от изумления. Ключ медленно поворачивался в замке, потом вылетел из скважины и упал на пол с металлическим звоном. Потом ручка повернулась, дверь открылась, и в комнату вошел мужчина. Хилари узнала в нем молодого человека с совиным лицом, который покупал зубную пасту. Она уставилась на него, слишком удивленная, чтобы что-нибудь говорить или делать. Молодой человек закрыл дверь, подобрал ключ, вставил его в замочную скважину и снова повернул. Потом он подошел к столику, за которым сидела Хилари, и сел напротив нее.

– Моя фамилия Джессоп, – представился он.

Хилари покраснела от гнева.

– Могу я узнать, что вы здесь делаете? – сердито осведомилась она.

Незнакомец серьезно посмотрел на нее.

– Забавно, – промолвил он. – Я пришел задать этот вопрос вам. – Он кивнул в сторону таблеток.

– Не знаю, что вы имеете в виду, – резко сказала Хилари.

– Отлично знаете.

Хилари лихорадочно подыскивала слова. Ей хотелось сказать так много – выразить свое возмущение, велеть ему убираться вон. Но, как ни странно, победило любопытство. Вопрос сам собой слетел с ее губ:

– Ключ повернулся в замке сам по себе?

– Ах это! – На лице молодого человека мелькнула мальчишеская усмешка. Он сунул руку в карман, извлек оттуда металлический инструмент и протянул его Хилари. – Весьма удобное орудие. Если вставить его в замок с противоположной стороны, оно цепляет ключ и поворачивает его. – Он забрал инструмент и вернул его на прежнее место. – Им пользуются грабители.

– Значит, вы грабитель?

– Нет-нет, миссис Крейвен, будьте ко мне справедливы. Я ведь стучал – а грабители не стучат. Но когда я понял, что вы не намерены открывать, мне пришлось этим воспользоваться.

– Но почему?

Глаза посетителя вновь устремились на таблетки.

– На вашем месте я бы этого не делал, – сказал он. – Вы думаете, что просто заснете и не проснетесь. Но это не совсем так. Снотворное вызывает множество неприятных эффектов – судороги, иногда гангрену. Если ваш организм будет сопротивляться, кто-то может вас обнаружить, и тогда последуют всевозможные непривлекательные процедуры – пощечины, искусственное дыхание, горячий кофе, касторка, промывание желудка. Уверяю вас, в этом мало радости.

Хилари откинулась на спинку стула, прищурившись и стиснув руки в кулаки. Она заставила себя улыбнуться:

– Что за чушь! Вы вообразили, будто я пытаюсь покончить с собой?

– Не только вообразил, – ответил молодой человек по имени Джессоп. – Я в этом уверен. Я был в той же аптеке, где побывали вы, – искал зубную пасту. У них не оказалось нужного мне сорта, поэтому я отправился в другую аптеку. Там снова были вы и опять покупали снотворное. Мне это показалось немного странным, и я последовал за вами. Покупать одни и те же снотворные таблетки в нескольких местах можно только с одной целью.

Его голос был дружелюбным, но уверенным. Посмотрев на него, Хилари перестала притворяться.

– А вам не кажется непростительной наглостью пытаться мне помешать?

Подумав, он покачал головой:

– Нет. Есть вещи, которые нельзя не делать, – если вы понимаете, что я имею в виду.

– Вы можете остановить меня сейчас, – горячо продолжала Хилари, – забрать таблетки, выбросить их в окно или еще куда-нибудь, но вы не в силах помешать мне завтра купить их снова, так же как и прыгнуть в окно верхнего этажа или броситься под поезд.

Молодой человек снова задумался.

– Согласен – я не могу вам помешать. Но вопрос в том, захотите ли вы сами сделать это завтра.

– Думаете, завтра я буду чувствовать себя по-другому? – с горечью осведомилась Хилари.

– Такое бывает, – тоном извинения отозвался Джессоп.

– Возможно, если вы так поступаете в минуту отчаяния, но не когда вы принимаете решение хладнокровно. Дело в том, что мне незачем жить.

Джессоп склонил набок совиную голову.

– Интересно, – заметил он.

– Ничего интересного. Я вообще не очень интересная женщина. Муж, которого я любила, бросил меня, мой единственный ребенок мучительно умер от менингита. У меня нет ни родственников, ни близких друзей.

– Ситуация не из легких, – согласился Джессоп и неуверенно добавил: – Но вам не кажется, что нельзя лишать себя жизни?

– Почему нельзя?! – горячо воскликнула Хилари. – Это моя жизнь!

– Да-да, – поспешно сказал Джессоп. – Я не претендую на образец высокой морали, но многие люди считают, что так делать нельзя.

– Я к ним не принадлежу, – отрезала Хилари.

– Разумеется. – Джессоп задумчиво смотрел на нее.

– Тогда, мистер… э-э…

– Джессоп, – подсказал молодой человек.

– Тогда, мистер Джессоп, вы, возможно, оставите меня одну?

Но Джессоп покачал головой:

– Пока что нет. Сначала я просто хотел узнать причину. Теперь я ее знаю – вам больше незачем жить, и мысль о смерти кажется вам привлекательной.

– Да.

– Отлично! – весело произнес Джессоп. – Теперь мы знаем, где находимся. Давайте сделаем следующий шаг. Это обязательно должны быть снотворные таблетки?

– О чем вы?

– Ну, я уже говорил, что их действие не так романтично, как вам кажется. Прыгать в окно тоже не слишком приятно – от этого не всегда умирают мгновенно. То же касается и намерения броситься под поезд. Я имею в виду, что существуют и другие способы.

– Не понимаю.

– Я предлагаю иной метод – спортивный и возбуждающий. Буду с вами откровенен – есть один шанс из ста, что вам не удастся умереть. Но я не верю, что к тому времени вы будете против этого возражать.

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

– Конечно, не имеете, – кивнул Джессоп. – Я ведь еще не начал говорить. Боюсь, мне придется поведать вам целую историю. Не возражаете?

– Пожалуй, нет.

Не обращая внимания на явное недовольство в голосе Хилари, Джессоп начал рассказывать:

– Думаю, такая женщина, как вы, должна читать газеты и быть в курсе событий. Должно быть, вы читали о том, что время от времени в разных странах исчезают ученые. В прошлом году это произошло с одним итальянцем, а около двух месяцев назад исчез молодой ученый по имени Томас Беттертон.

Хилари кивнула:

– Да, я читала об этом в газетах.

– Ну, исчезло больше людей, чем сообщали газеты. Среди них те, кто занимался исследованиями в области медицины, физики, химии, и даже один адвокат. Вообще-то у нас свободная страна и каждый вправе ее покинуть. Но при таких странных обстоятельствах нам следует узнать, почему, куда и, самое главное, как уехали эти люди. Сделали ли они это добровольно? Не были ли они похищены? Не вынудили ли их к отъезду шантажом? Какой маршрут они избрали, какая организация этим занимается и каковы ее цели? Множество вопросов, на которые нужно ответить. Вы могли бы нам помочь это сделать.

Хилари уставилась на него:

– Я? Каким образом?

– Томас Беттертон исчез в Париже более двух месяцев тому назад. В Англии у него осталась жена. Она говорила, что очень тревожится за мужа, и клялась, что понятия не имеет, как, куда и почему он исчез. Может быть, это правда, а может быть, и нет. Некоторые – и я в том числе – считают, что нет.

Хилари склонилась вперед. Рассказ невольно заинтересовал ее.

– Мы решили незаметно наблюдать за миссис Беттертон, – продолжал Джессоп. – Около двух недель назад она пришла ко мне и сообщила, что по совету врача отправляется за границу отдохнуть и переменить обстановку. В Англии ей было нечего делать, к тому же ее постоянно беспокоили репортеры, родственники и друзья.

– Могу себе представить, – сухо сказала Хилари.

– Но в нашем департаменте всегда склонны подозревать худшее. Мы продолжали вести наблюдение за миссис Беттертон. Вчера она покинула Англию и отправилась в Касабланку.

– В Касабланку?

– Да, чтобы начать путешествие по Марокко. Все делалось совершенно открыто – планы, заказы билетов и так далее. Но не исключено, что из Марокко миссис Беттертон намеревалась шагнуть в неведомое.

Хилари пожала плечами:

– Не понимаю, при чем тут я.

Джессоп улыбнулся:

– При том, что у вас великолепные рыжие волосы, миссис Крейвен.

– Волосы?

– Да. Наиболее приметная черта миссис Беттертон – ее волосы. Возможно, вы слышали, что самолет, летевший в Касабланку перед вашим рейсом, разбился при посадке?

– Да. Я должна была лететь этим самолетом. Заранее заказала билет.

– Любопытно, – промолвил Джессоп. – Так вот, миссис Беттертон была в этом самолете. Она не погибла – ее извлекли из-под обломков и доставили в больницу. Но врач говорит, что она не доживет до завтрашнего утра.

Хилари начала кое-что понимать. Она вопросительно посмотрела на собеседника.

– Возможно, теперь вам ясно, какую форму самоубийства я вам предлагаю, – продолжал Джессоп. – Вы станете миссис Беттертон и продолжите ее путешествие.

– Но это невозможно, – возразила Хилари. – Они сразу поймут, что это не она.

Джессоп склонил голову набок:

– Это зависит от того, кого вы подразумеваете под словом «они». Термин в высшей степени неопределенный. Кто такие «они»? Существуют ли «они» в действительности? Мы этого не знаем. Если принять за основу наиболее популярную расшифровку термина «они», то эти люди действуют изолированными, замкнутыми группами. Им приходится делать это ради собственной безопасности. Если путешествие миссис Беттертон спланировано ими с какой-то целью, значит, люди, которые отвечают за него здесь, ничего не знают об английской стороне дела. Они просто должны вступить в контакт с определенной женщиной в определенном месте и действовать дальше в соответствии с инструкциями. В паспорте миссис Беттертон описывается как женщина ростом пять футов семь дюймов, с рыжими волосами и голубыми глазами, не имеющая особых примет. Это подходит и к вам.

– Но здешние власти…

Джессоп улыбнулся:

– Насчет этого не беспокойтесь. Французы потеряли несколько весьма перспективных молодых ученых и охотно станут с нами сотрудничать. Факты будут выглядеть следующим образом. Миссис Беттертон доставлена в больницу с сотрясением мозга. Миссис Крейвен, другая пассажирка самолета, потерпевшего катастрофу, также доставлена в больницу. Через день или два миссис Крейвен скончается, а миссис Беттертон выпишут еще ощущающей последствия сотрясения мозга, но способной продолжать путешествие. Катастрофа была подлинной, а сотрясение мозга – отличное прикрытие для вас. Оно может объяснить и провалы в памяти, и странное поведение.

– Это чистое безумие! – заявила Хилари.

– Безусловно, – согласился Джессоп. – Ваша миссия очень опасна, и, если наши подозрения оправданны, вы рискуете попасть в беду. Я с вами вполне откровенен, так как вы сами сказали, что хотите умереть. Думаю, что такой способ покажется вам более интересным, чем прыжки из окна и гибель под колесами поезда.

Хилари неожиданно рассмеялась:

– Пожалуй, вы правы.

– Значит, вы согласны?

– Почему бы и нет?

– В таком случае, – сказал Джессоп, решительно поднимаясь, – вам нельзя терять времени.