Читать книгу И будь что будет! Книга I: Повелитель моря. Том 1 - Агния Миллерова - Страница 10

Хотя дочь управляющего была отменной кухаркой, Анри предпочёл пообедать в трактире «У Сандро», где обычно проводила время команда «Победоносца». К тому же дорога, особенно длинная, располагает к размышлениям. А думать было о чём – слишком уж тревожные новости прислали с каменоломни. Бандиты, напавшие на обоз, скорее всего, английские приватиры. То, что они оказались в окрестностях Белисе, вызывало беспокойство. Но то, что с ними были индейцы, волновало куда сильнее.

Ещё в 1512 году Его Католическое Величество Фердинанд II Бургосскими законами отменил рабство индейцев, но обложил их данью. Это заставило покорённые народы заниматься выращиванием культур, которые были необходимы испанцам, часто в ущерб тем, что кормили самих индейцев. Первое место в этом списке заняли специи. Основным товаром, вывозимым с Юкатана, стала ваниль. Большим спросом пользовались также кориандр, перец и, конечно же, какао. Для самих же индейцев главным растением, кормившим их со времён Кукулькана, оставался маис. Не менее важным для майя было и хлебное дерево – рамон. Разнообразие в пищу вносили возделываемые умелыми руками аборигенов бобы, томаты, тыква, батат, маниок, ямс и маланга. Не пренебрегали майя и фруктами: в маленьких садиках возле каждого дома без особых усилий росли папайя, авокадо, сапот, саподилья, аниона и гуайяво.

Испанцы тоже научились выращивать на своих асьендах и энкомьендах большинство этих питательных и вкусных культур. Однако, как бы они ни старались, урожай у индейцев всегда был обильнее, несмотря на более примитивные, с точки зрения колонистов, методы.

Хотя торговать с индейцами было запрещено ещё Карлом V во времена конкисты65, торговцы частенько наведывались тайком в дружественные индейские деревни. Да и как иначе? Ведь торговля в колониях имела столько ограничений, что каждому негоцианту, дабы быть успешным, приходилось заниматься контрабандой. Анри не был исключением. Время от времени он наведывался за дарами юкатанской земли в небольшое селение, основанное на месте некогда великого города. Город был заброшен настолько давно, что даже имени его никто не помнил. Майя, вновь заселившие развалины, называли это место просто: Алдеа – Деревня. Монахи-францисканцы, добравшись сюда, из-за большого каменного бассейна, некогда снабжавшего водой древний город, нарекли поселение «Каменный пруд». Индейцы не возражали, лишь перевели название на свой майя66 – Алтун-Ха.

Верные своему христианскому долгу, братья регулярно посещали селение из расположенной неподалёку миссии и приводили «детей природы» к истинной вере. Вот только однажды, при очередном визите, они застали жрецов за ритуальным жертвоприношением на вершине величественного пирамидального храма. Возмутились, привели из Саламанки солдат – и за своё нежелание отказаться от веры предков служители культа предстали перед судом. Обвинения в убийстве соплеменников были доказаны, и жрецы отправились на виселицы. По решению суда подожгли и языческие храмы-пирамиды —чтобы уберечь новых христовых «овечек» от соблазна. С тех пор оставшиеся в Алтун-Ха индейцы мирно занимались земледелием, послушно крестили детей в недалёкой миссии и тихо, незаметно привносили в новую веру элементы старых традиций и ритуалов.

Майя из Алтун-Ха были первыми краснокожими, увиденными Анри. Его покорили эти мудрые и трудолюбивые люди. Но ещё больший интерес вызвали руины некогда огромного города. Желая понять, как люди, возделывавшие поля каменными мотыгами и палками-копалками, могли построить нечто такое значимое, подчинявшееся единой планировке и продуманное до мельчайших деталей, он пытался расспрашивать местных. Однако индейцы относились настороженно к чересчур любопытному испанцу. Чтобы заслужить их доверие, Анри даже освоил майя – язык, давший названия многим местным племенам, на нём говорившим. Оказалось, что лишь служители богов знали тайны предков, но, увы, жрецов больше не было, и удовлетворить любознательность Анри оказалось некому.

Общаясь, обменивая испанские ножи и топоры на шкуры и специи, солёное мясо – на фрукты и овощи, а драгоценную соль – на какао, Анри подружился с местным касиком67, получившим при крещении имя Хосе, но называвшем себя по-своему – Кама Каб – «Сильная Рука». Да и среди других жителей селения испанец, говоривший на их родном языке, вызывал симпатию. Именно майя из Алтун-Ха и подсказали ему когда-то, где искать месторождение камня.

Всю дорогу Анри перебирал в голове то немногое, что знал о местных племенах. Наиболее вероятными сообщниками приватиров ему показались ица, ибо этот народ до сих пор не был покорён. Но с другой стороны, от миссионеров было известно, что последние города ица расположены где-то очень далеко, у озера, скрытого непроходимыми джунглями в глубине полуострова. Да и, по слухам, сопротивляясь новой вере, они с особой жестокостью расправлялись с каждым христианином, оказавшимся поблизости, не исключая своих соплеменников. Восстание жителей одной из майяских деревень казалось менее вероятным, но и это нельзя было исключить.

«Надо на утро отряд небольшой собрать и наведаться в Алтун-Ха. Как бы то ни было, Кама Каб непременно хоть что-то, да знает», – решил Анри, раздвинул полог и вошёл во владения сеньора Сандро.

После яркого полуденного солнца трактир встретил полумраком и гомоном. Анри осмотрелся. Зал был забит посетителями. Немалую часть составляли его пехотинцы, выделявшиеся чёрно-синими колетами. В конце зала Анри заметил за одним из длинных столов дона Себастьяна и Густафа. Команданте всегда выбирал место, с которого можно вести наблюдение за залом и входом. Увидев Анри, он вскочил, толчком согнал сидевшего рядом пехотинца и взмахом руки предложил альмиранте присоединиться. Махнув в ответ, Анри отпустил сопровождавших его солдат и стал продираться через зал. Проходя мимо устроившегося возле компании матросов абордажника, уступившего ему место, извинительно похлопал того по плечу. Будучи уже немного навеселе, вояка осклабился и поднял керамическую чашу:

– Ваше здоровье, ми альмиранте!

Анри уселся рядом с доном Себастьяном и поискал глазами хозяина заведения. Сеньор Сандро Рамирес разносил еду. Маленький, кругленький, с жидкими седыми волосёнками, ореолом обрамлявшими лысину, и такой же седой и жиденькой, коротко стриженой бородёнкой, он умудрился удерживать три керамические миски с пикадильо в одной руке в то время, когда второй ловко засовывал деньги в кожаный кошелёк, висевший на поясе под длинным засаленным, не раз залитым разными соусами фартуком.

Выцветшие, заплывшие жирком, но зоркие глазки трактирщика уже давно заметили знакомого посетителя. Встретившись взглядом с уважаемым гостем, сеньор Сандро приподнял руку с тарелками, но, чтобы быть уверенным, что жест был правильно истолкован, прокричал высоким, почти женским голосом:

– Уже несу, сеньор Андрэ!

Засунул в кошелёк последний мараведи, повернулся в сторону очага, где его жена помешивала черпаком булькавшее в большом котле варево, заполонившее трактир аппетитным ароматом, и крикнул:

– Вина сеньору Андрэ!

Сеньора Долорес, невысокая дородная женщина, взглянула на мужа, поправила выбившиеся из-под чепчика черные локоны, кивнула и, степенно развернувшись в сторону открытой двери возле сервировочного стола, закричала низким, гудящим голосом:

– Лусия, неси вино сеньору Андрэ!

Трактирщик раздал суп и направился за следующими порциями. Неся в одной руке очередные три миски, грузный сеньор Сандро с удивительной ловкостью огибал столы и бродивших в поисках места посетителей. При этом второй успевал бить по тянувшимся к еде рукам менее значимых гостей, приговаривая:

– Терпения, сеньоры! Придёт и ваш черёд!

В ожидании еды Анри повернулся к дону Себастьяну. Тот сидел, опершись о стену, и, поигрывая кубком, терпеливо ждал, когда с ним заговорят.

– Пленных передали, команданте? – голос Анри тонул в гомоне пивших, жевавших, разговаривавших и громко смеявшихся посетителей.

– Лишь часть, альмиранте. Из форта прислали всего десять солдат с альфересом68, так что они будут забирать приватиров партиями по тридцать человек. Я сопроводил на берег первую и усилил конвой нашими пехотинцами под командованием кабо Ромеро. За передачей остальных проследит теньенте де Мур-и-Котонер, – негромко, в привычной ему манере доложил дон Себастьян.

Анри пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать. Всегда тихий и бесстрастный, голос дона Себастьяна преображался лишь во время боя. Только тогда можно было оценить всю его силу. Раньше этот аристократ раздражал Анри своей манерой говорить, но за два года их знакомства, в течение которых эль команданте де ла терсиа наваль стал чуть ли не его тенью, Анри не имел ни единого повода упрекнуть дона Себастьяна. Гранд строго придерживался установленных правил, не делал различий между безродными и именитыми, на абордаж шёл впереди солдат, увлекая их своей отвагой, безропотно сносил все тяготы корабельной жизни и при этом умудрялся выглядеть опрятным. Солдаты уважали и любили своего командира ничуть не меньше, чем самого Эль Альмиранте.

– Ваше пикадильо, сеньоры! – известил трактирщик и принялся расставлять тарелки с едой перед Анри, доном Себастьяном и Густафом.

– Вы умеете вовремя появиться, хеер Верн! – заулыбался навигатор.

– А вы что, давно ждёте? – Анри поочерёдно глянул на дона Себастьяна и Густафа.

Дон Себастьян пожал плечами, поставил кубок, выбрал из кучи деревянных ложек, лежавших посередине, две, протянул одну альмиранте:

– Я не успел даже выпить своё вино, – и потянулся к центру стола за лепёшкой.

– Зато я уже выпил две картийи69 пива и здорово проголодался, – Густаф весело рассмеялся и принялся крошить в суп лепёшку.

Дон Себастьян вызвался прочесть благодарственную молитву. Едва он закончил, как пятнадцатилетняя дочь сеньора Сандро принесла кувшин и оловянный кубок. Весёлая сеньорита Лусия сверкнула большими жгучими глазами, налила вина и, не забыв показать ямочки на румяных щёчках симпатичным богатым сеньорам, грациозно удалилась.

Набирая ложкой густой наваристый суп, Анри взглянул на сидевшего почти напротив Густафа. Раскрасневшийся то ли от выпитого, то ли от духоты, тот с упоением разминал ложкой размокшие в пикадильо кусочки лепёшки. При этом он что-то тихо бормотал себе под нос. Довольный вид и подобные мурлыканью звуки сделали голландца похожим на кота. От Густафа исходило такое умиротворение, что Анри невольно залюбовался. Навигатор был его ровесником, но выглядел моложе. Его длинные, слегка курчавившиеся, некогда тёмно-русые волосы яркое карибское солнце сделало золотистыми. Вытянутое худощавое лицо усеяли веснушки, придавшие налёт юношеской невинности. Этот эффект усиливался чистым взглядом голубых глаз и стыдливым румянцем, мгновенно заливавшим неподверженное загару лицо по поводу и даже без оного.

Фраза Густафа о том, что Анри всегда появляется вовремя, напомнила момент их первой встречи.

Это было года три назад. Анри тогда вышел с Кюрасао и направлялся в Сантьяго-де-Куба. Когда на левом траверзе70 появилась Аруба, была ночь. Луна лишь изредка пробивалась сквозь плотные облака. Победоносная армада шла галфвинд71 кильватерным строем. Порывистый ветер поднял волнение. Вперёдсмотрящие пялили глаза в темноту и старались разглядеть хоть что-нибудь в те краткие мгновения, когда бледный лунный свет падал на неспокойное море. При очередном просвете с вороньего гнезда донеслось:

– Паруса по правому борту!

Анри приказал армаде лечь в дрейф и готовиться к бою. Зазвенел заливисто корабельный колокол, созывая на шкафут матросов и посылая сигнал тревоги солдатам и канонирам. Босые ноги застучали по доскам, и вот уже одни матросы полезли по вантам, другие взялись за шкоты, а третьи зажгли кормовые сигнальные фонари.

Наверное, Луне стало интересно, что происходит. Она, протиснувшись сквозь облака правым боком, нарисовала в море полоску света и с любопытством глянула вниз. Этого оказалось достаточным, чтобы два английских фрегата увидели готовые к бою военные корабли под испанскими флагами. Когда они начали поворот оверштаг, марсовой закричал:

– Человек за бортом!

Анри приказал отправить за незнакомцем пинас и внимательно всмотрелся в зыбкую лунную дорожку. В слабом свете неполной луны в тубусе зрительной трубы чья-то светловолосая голова то появлялась над волнами, то опять исчезала. Кто-то явно из последних сил отчаянно боролся со стихией за свою жизнь.

Когда шлюпка вернулась, на «Победоносец» втащили полуживого молодого человека, которого тут же взял под свою опеку доктор Эрнандес. Утром отдохнувший и переодетый в сухое спасённый предстал перед взором Анри и рассказал свою грустную, но, увы, такую типичную для английских моряков историю…

Густаф Колс – младший сын известного рода амстердамских корабелов, с детства мечтал о море. Отец, хоть и нехотя, но внял желанию сына и отдал его в обучение морскому делу своему двоюродному брату – владельцу торгового флейта. Дядя, разглядев у мальчишки талант к математике и астрономии, пристроил его в помощники к своему навигатору. К тому дню, когда «Морская дева» вынуждено зашла в Плимут, нуждаясь в срочном ремонте после шторма, Густаф уже считался хорошим навигатором и подающим надежды картографом. Он надеялся, вернувшись домой, выйти из-под дядиной опеки и найти себе более достойное место. Купив новые карты, полный надежд гражданин Соединённых Провинций72 зашёл перекусить в прибрежную корчму. Спустя некоторое время к нему подсел немолодой англичанин и угостил парня пивом. Слово за слово, смешивая английские и голландские слова, мужчины разговорились. Англичанин продолжал щедро угощать молодого голландца. Когда стемнело, новый знакомый распрощался, не забыв поинтересоваться куда отправится Густаф. Расплатившись с загадочно ухмылявшимся хозяином, парень вышел, пошатываясь, из корчмы, ругая себя за то, что не позаботился заранее о ночлеге. Но далеко ему идти не пришлось. Он даже не увидел, кто ударил его по голове. Очнулся уже на английском фрегате. Для начала ему красноречиво объяснили, что ждёт тех, кто откажется подчиниться или попытается сбежать, а после дали подписать фрахтовый договор. Не умея читать на английском, но понимая, что выбора у него всё равно нет, Густаф подписал бумагу, став так матросом флота Английской республики. Пока бедняга не выучил английский настолько, что его без труда понимали офицеры, пришлось бывшему навигатору лезть по вантам и тянуть шкоты наравне с остальными. Удивлению голландца не было предела, когда он узнал, что почти все матросы были доставлены на корабль насильно. Тех, кто был покрепче, предварительно спаивали в корчмах, а других так и вовсе ловили на улицах, как диких зверей. Прежде, чем капитан Ходжес решил использовать умения голландского навигатора, пришлось ему познать все перипетия жизни английского моряка – тяжёлый труд, скудную еду, кулаки боцмана и его подручных. И только когда Густафу доверили самостоятельно стоять вахты, у него созрел план побега. Уверенный, что поиски единомышленников обязательно приведут план к краху, голландец решил действовать один, надеясь лишь на себя и на бога.

Несмотря на оказанное доверие в прокладывании курса, на берег его не пускали даже здесь, в Новом Свете. И вот однажды «Тигр» в сопровождении «Дракона» отправился с Антигуа на Провиденс. Дождавшись нужного момента во время «собачьей» вахты, когда дежурный офицер отлучился со шканцев, Густаф успел подложить под корабельный компас заготовленный заранее обломок ножа, отклонив курс корабля на зюйд – вест – тень – зюйд. Задумка удалась – снос курса на четыре румба южнее на «Тигре» никто не заметил, а послушный уставу капитан «Дракона» без ропота следовал за флагманом, видимо, полагая, что капитану Ходжесу, исполнявшему обязанности коммодора, виднее, как добраться к назначенной цели. Но как только на горизонте показался берег нидерландской Арубы, Густаф понял – или сейчас, или никогда. На рассвете капитан сообразит, куда идёт «Тигр», начнётся разбирательство и с ним будет покончено.

Ночь выдалась тёмная, фрегаты шли крутым бейдевиндом. Спустившись в трюм, он связал несколько пустых анкерков, надеясь с их помощью удержаться на плаву в неспокойном море, но при попытке сбросить их за борт вышла луна и Густафа увидел один из дежуривших на шкафуте солдат. Ждать, пока на палубу сбегутся полисмены, голландец не стал. Перекрестился и прыгнул в воду. Когда его голова оказывалась над водой, он слышал выстрелы. К счастью для навигатора, при такой волне, даже когда луна предательски высвечивала его, чтобы попасть в человека, ставшего игрушкой моря, нужны были или невероятное везение, или же роковая случайность. И вот тогда, когда, выбившись из сил, Густаф уже готов был расстаться с жизнью, лунный свет посеребрил паруса Победоносной армады.

Конечно, узнав, что попал к испанцам, как истинный сын своей Родины, Густаф впал в уныние – в каждой голландской семье помнили о притеснениях испанскими католиками голландских кальвинистов. Да и южные провинции Нидерландов до сих пор были под испанской короной. Однако, приняв предложение, от которого трудно было отказаться – отработать спасение и, если его знания действительно окажутся столь полезными, как молодой голландец описывал, то, сойдя с «Победоносца» в Сантьяго-де-Куба, он получит не только небольшую сумму, но и рекомендательное письмо от «Карибского адмирала», которое могло бы помочь хееру Густафу добраться до Европы, нанявшись на испанский корабль. Решив во чтобы то ни было заработать обещанную рекомендацию, молодой навигатор старался из всех сил. До прибытия в Сантьяго-де-Куба Густаф имел достаточно времени, чтобы сравнить условия на «Морской деве», «Тигре» и «Победоносце». Сойдя на берег с рекомендательным письмом, украшенным вензелем хеера Верна, тут же, недолго думая, вернулся обратно на «Победоносец» и, подав хееру адмиралу его же рекомендательное письмо, попросил место навигатора. Весьма удивлённый таким поворотом, Анри, рассмеявшись, послал нового члена команды к боцману становиться на довольствие и подписывать фрахтовый договор. Лёгкий и весёлый характер Густафа давно сделал его душой любой компании, а его навигаторский талант сильно облегчил жизнь Энрике и Анри, которым ранее приходилось самим корпеть над картами, прокладывая путь Победоносной армаде…

Погружённый в воспоминания, Анри не заметил, как опустошил тарелку.

– Вы остановились здесь или у бригадьера Фернандеса, сеньор Анри? – поинтересовался дон Себастьян.

Анри погрустнел. Готовить чета Рамиресов умела – что правда, то правда. Но вот комнаты, которые они предлагали, как, впрочем, и в других подобных заведениях города, не отличались ни чистотой, ни удобством. Даже если богатый и привередливый сеньор Анри добьётся для себя чистых простыней, вездесущие клопы и блохи всё равно не дадут покоя. А дом Фернандо хоть и содержался слугами – а главное, сеньорой Селией – в чистоте, но Анри не любил останавливаться там. Дело было в том, что хоть и сам Фернандо, и особенно его сын, всегда искренне радовались его приходу и даже сеньора Селия проявляла горячее гостеприимство, Анри чувствовал себя чужим на семейном празднике жизни. Видя счастливые лица детей, поедающих принесённые им сладости, и их любящих и заботливых родителей, Анри особенно остро ощущал свою обездоленность и одиночество. Поэтому, несмотря на настоятельные приглашения друга, он предпочитал спать в своей адмиральской каюте. Однако «Победоносец», возможно, уже разгружают и к ночи он будет сушить киль на верфи.

Анри вздохнул:

– Думаю, эту ночь мне придётся провести у бригадьера, а вот следующая, возможно, будет в одном из заброшенных домов Алтун-Ха.

– Сколько солдат мне должно предупредить и в каком часу вы намереваетесь отправиться? – сухо поинтересовался дон Себастьян. Он уже смирился с тем, что альмиранте никогда не брал его с собой в селение майя.

Анри задумался: в Алтун-Ха он всегда ходил с небольшим отрядом, но не столько для охраны, сколько для того, чтобы довести нагруженных товаром мулов туда и обратно. Сейчас же ситуация была иная. Если индейцы ица по тропе войны добрались до здешних мест, то чем быстрее он доберётся до селения, тем меньше шансов будет на нежелательную встречу. Ситуация явно не благоприятствовала торговле, да и время, возможно, поджимает. «Надо будет верхом добираться. Думаю, всемером достаточно будет. Так мы и мулов не всех заберём, да и у майя из Алтун-Ха появление такого отряда беспокойство не вызовет».

Анри уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент поймал взгляд аристократа и с удивлением увидел на всегда непроницаемом лице тень обиды. «А ведь в этот раз я могу взять его с собой!»

– Если вы составите мне компанию, команданте, то будет достаточно пятерых. Но чтоб в седле держались. Сбор на рассвете у конюшни главного склада. Пошлите кого-нибудь предупредить сеньора Хакоба, чтобы утром нас уже ждали осёдланными два жеребца и пять мулов. И пусть припасёт нам немного еды и воды. Возможно, мы к ночи уже вернёмся, но кто знает – вдруг что-то пойдёт не так? – Анри отхлебнул вина и поморщился: – Кислятина!

На мгновение дон Себастьян изобразил удивление, но тут же совладал с собой и кивнул. Не задавая лишних вопросов, наклонился к сидевшему по левую руку от него пехотинцу. Получив указания, тот залпом допил содержимое кубка, поднял сидевшего у края абордажника, кинул на стол две медные монеты и ушёл.

– Позвольте спросить, хеер Анри? – вдруг встрепенулся Густаф. До этого он тихо подрёмывал на столе, разомлев от выпитого и съеденного.

– Что вас обеспокоило, хеер Колс?

– Нас ждут проблемы с индейцами?

Неожиданный вопрос навигатора озадачил Анри:

– С чего вы это взяли, хеер Колс?

– Мне показалось странным, что в этот раз вы берёте с собой нашего команданте. На корабле, думаю, нет ни единого человека, который бы не высказывался о том, почему дон Себастьян ни разу не был с вами у индейцев. Вот я и предположил, что… – Густаф замялся и залился багрянцем.

– Ваша логика безупречна даже после стольких картий пива, хеер Колс! – Анри с уважением взглянул на навигатора. – Должен признать, вы весьма близки к истине, но об этом не стоит никому говорить. По крайней мере сейчас.

– Я буду нем, как рыба! – пообещал Густаф.

Анри одобрительно кивнул, поставил кубок с недопитым вином и осмотрел зал в поисках трактирщика. Не найдя его, поднялся, вытащил из кошелька два реала, кинул на стол и пошёл к выходу. Не успел он отойти и на пару шагов от трактира, как его догнал дон Себастьян.

– Вы куда-то торопитесь, сеньор Анри?

– Нет, команданте. Мне просто нужен глоток свежего воздуха. Хочу пройтись.

– Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию?

По виду дона Себастьяна Анри понял, что даже сказав «нет», он не сможет избавиться от попутчика. Разве что тот будет идти на пару шагов позади. Поэтому он лишь пожал плечами:

– Как хотите, команданте.