Читать книгу ШколаТа, или Как получать удовольствие от образования - Акикат Рас - Страница 5

Мама не восприняла идею об Иностранном легионе всерьёз, и Медету всё же пришлось идти на «линейку».

Предварительно отец прошёлся старой дедовской машинкой по его шевелюре. Получилось не совсем налысо, но достаточно коротко. Уши Медета торчали как два локатора в поисках НЛО. Мать одобрительно кивнула. Отец выглядел несколько сконфуженно, но поддержал своего стратегического союзника, буркнув «Пойдёт».

Очевидно, во всём этом был какой-то моральный урок, а не только банальная родительская жестокость. Медет предупредил, что психологам придётся годами восстанавливать его разбитое вдребезги самоуважение, и это влетит семье в копеечку. В ответ отец в миллионный раз пересказал притчу о переживавшем из-за старых бутс футболисте и безногом нищем. Дебаты зашли в тупик.

Мама внесла конструктивное предложение прикрыть стыдобу на голове бейсболкой. Костюм и бейсболка. «Ты прямо этот… как его?.. Тимберлейк», – довольно гоготнул отец.

Получившийся ансамбль отнюдь не придал уверенности Медету. К тому же было очевидно, что «модный приговор» лишь оттянет встречу с неизбежным позором.

Медет махнул рукой и сдался. Со взрослыми бесполезно спорить. В своём упрямстве взрослые хуже детей. Потому что искренне верят в то, что биологический возраст может служить оправданием любой их глупости. Как будто с каждым оборотом вокруг Солнца люди автоматически становятся мудрее.

Медет надвинул бейсболку на глаза и, буркнув «Сайонара!», вышел за дверь навстречу жестокому миру.

***

«Линейка» должна была начаться в 9 утра. У Медета уже не было причин торопиться на встречу с одноклассниками. Поэтому он подошёл к школе в тридцать три минуты десятого. Он надеялся тихонько присоединиться к своему классу посреди очередной приветственной речи. Желательно так, чтобы его вообще не заметили.

Увы, организаторы школьной «линейки» не отличались пунктуальностью. Во дворе перед школой всё ещё происходило броуновское движение нарядных учеников. Там и сям вдоль вычерченных мелом линий появлялись и снова исчезали аморфные кучки школьников – от воодушевлённых первашей до циничных старшеклассников. Все до единого с безупречными причёсками.

Молодые учителя пытались выстроить из них ровные боевые фаланги букетоносцев. Но первого сентября ученики заново открывают для себя смысл слова «дисциплина» и ведут себя как песок на пляже – чем крепче сжимаешь кулак, тем больше утекает. Более матёрые педагоги умилённо наблюдали за потугами молодых коллег и вспоминали свои первые педагогические шрамы.

Медет забрался на парадное крыльцо, откуда открывалась панорама на П-образное построение «линейки», чтобы определить локацию своих одноклассников. В отличие от него, они не должны были сильно измениться за лето. Он прищурился, силясь разобрать отдельные лица. Стоило бы надеть очки, но Медет люто их ненавидел. Он был уверен, что выглядит в них глупо. Поэтому принципиально надевал их только во время уроков, чтобы разбирать написанное на доске.

Впрочем, на этот раз очки ему не понадобились. «Ашники» расположились достаточно близко от крыльца, и он легко обнаружил их передовой отряд во главе с Аружан. Она, как всегда, была неотразима. Высокая, стройная, с огромными, как у верблюжонка, глазами. Кокетливые белые бантики на светлых, отдающих медью, волосах. Рядом с Аружан чирикали другие девочки из их класса. Тоже в бантиках в честь первого сентября. Парни, небось, топчутся в тылу, чтобы не портить пейзаж. Медет вздохнул и направился к ним.

Первым его заметил Кайсар.

– О, привет, старик. С первым днём и всё такое.

– Салам, – уныло поздоровался Медет. – Всем общий, – добавил он, чтобы избежать длительной процедуры рукопожатий.

Медет ожидал, что одноклассники тут же примутся издеваться над его нестандартным прикидом. Но большинство ребят проявило удивительное безразличие к его внешнему виду.

Это весьма удивило Медета. Себе он представлялся неоновой вывеской с надписью «Я – урод!». Как и все подростки, он был уверен, что окружающие пристально наблюдают за ним и анализируют каждый его шаг. Он ещё не осознавал простой истины: «Больше всего на свете людей интересуют они сами». У одноклассников Медета были гораздо более интересные темы для общения – их собственные ЖЗЛ5. Целое лето прошло, как никак. Есть чем похвастаться, есть что приврать.

В итоге, дело ограничилось лишь парой незамысловатых тычков. Штатный остряк класса, Мансур, попробовал было сочинить хокку о бейсболке, но Кайсар загадочно посмотрел на него, и Мансур почёл за благо забыть о Медете. Не то чтобы Мансур боялся Кайсара. Вовсе нет. И тот факт, что Кайсар лишь год назад ушёл из секции бокса тут вовсе не причём. Просто есть и другие, гораздо более интересные, темы для разговора.

Когда одноклассники отвлеклись на «общение», Кайсар вопросительно посмотрел на головной убор Медета. Тот молча покачал головой. Кайсар криво усмехнулся, мол, «не повезло». Медет пожал плечами «селяви». После этого ёмкого диалога они стали молча ожидать начала увертюры к школьному году.

Кайсар был, пожалуй, единственным человеком в классе, с кем Медет чувствовал себя комфортно. Жили они в одном районе и каждый день следовали в школу и обратно по одному маршруту. Иногда в одном автобусе. Но не вместе. Медет, уткнувшись в книгу. Кайсар с наушниками в ушах.

Общих интересов вне школы у них не было. Да и в школе они практически не разговаривали. Скорее, это было взаимное уважение. Оба обладали качествами, которые другой ценил больше всего.

Кайсар был сильным и уверенным в себе парнем, самым высоким в классе. Каждый год он обновлял рекорд школы по подтягиваниям и был единственным, кто попадал в баскетбольное кольцо с трёхочковой линии. Говорил он мало. Если что-то обещал, то обязательно держал слово. В классе у него был непререкаемый авторитет. Даже старшеклассники общались с ним как с равным. Каждое 14-ое февраля его заваливали «валентинками». Причём, некоторые из них приносили хихикающие «амуры» из параллельных классов. Медет много бы дал, чтобы стать таким же популярным, как Кайсар.

В свою очередь, Кайсар по-хорошему завидовал умению Медета концентрироваться словно заслуженный йог и со скоростью лесного пожара поглощать скучнейший школьный материал. Сам он, как ни старался, быстро терял интерес к занудным текстам и учился спустя рукава. Кайсар много был дал, чтобы учёба давалась ему так же легко, как Медету.

Их доброе отношение друг к другу выражалось как бы невзначай. Пару раз Кайсар вмешивался, когда кто-то пытался самоутвердится за счёт Медета. До физического насилия никогда не доходило. Кайсару достаточно было просто посмотреть на раздухарившегося забияку, и тот быстро терял интерес к «ботанику». Изредка Медет выручал одноклассника, объясняя сложную тему или решая за него задачу, когда итоговая оценка Кайсара балансировала между тройкой и четвёркой. В остальном же их школьные жизни не пересекались.

Тем не менее, этот странный симбиоз не остался незамеченным. В экосистеме школы все автоматически считывают знаки и делают выводы. Медета, конечно же, поддразнивали, как и любого другого ученика. Но никто не рисковал перейти черту, после которой начинается мордобой. Благодаря этому незримому щиту Медет благополучно проучился все эти годы, ни разу не столкнувшись с чрезмерной жестокостью. И даже не подозревал, что был обязан этим Кайсару.