Читать книгу Чернильные небеса - Ал Коруд - Страница 6

Вылазка

– А, может, и так проживем? Ну, его к черту эти твои поездки! – просипела Даша слезливым голосом, глаза у самой красные, нос заложен, волнуется больше меня.

  Я еще раз проверил содержимое десантного ранца, уже местного "попаданческого" пошива. Все намного удобнее, чем здешние туристические рюкзаки, а штурмовые в этом времени еще не шьют. Теплые носки, комплект белья, дождевик, толстый же вязаный свитер, май все-таки месяц, погода ещё туда-сюда гуляет. Личная посуда, цинк с запасными патронами для автомата и в двух пачках для пистолета. В боковых карманах ранца упакована всяческая мелочь: личная аптечка, ремнабор, аккумуляторный фонарь, моток проволоки, нож-мультитул, попавший со мной сюда из моего слоя. Да, еще скрученный в тугую пачку набор салфеток, для всякого случая. С туалетной бумагой в Среднерусье проблемы. Судя по местным магазинам, тутошнее начальство в ватерклозеты ходило только с партийными газетами. В этом отличия нашего Брежневской эпохи нет совсем.

  Вроде все, собрано – можно одеваться!

  Одежда заранее аккуратно разложена на диване, стоящем в прихожей. Дом у нас большой, три комнаты и кухня, плюс различные кладовки. Есть, короче, где развернуться. Первым делом надеваю рабочие штаны из крепкой ткани, с накладными карманами и вставками на коленях, в моем слое такие называли «карго». Достаю высокие, трекинговые ботинки польского производства. В Калугино их раздобыть не проблема, видимо, перед Катастрофой много завезли. Тут, как и при нашем "развитом социализме" со снабжением то густо, то пусто. Затем накидываю теплую трикотажную майку, на улице пока прохладно, уже поверх ее фланелевую ковбойку, одежда должна быть многослойной, как капуста. Помню еще по детским туристическим занятиям.

  Только после этого надеваю на плечи геологическую штормовку, малость перешитую под заказ, с усиленными вставками на локтях и большими внутренними карманами. Вместе со штанами весь костюм напоминает «Горку» из моего слоя-копии. Подхожу к оружейному шкафу, где с утра наготове висит ременно-плечевая система, такие также здесь шьют "попаданцы", в местных войсках их в наличии нет.

  Хотя, вообще, странно; острая необходимость такого обмундирования существует, но генералы, как всегда, мыслят категориями давнопрошедшей войны. Спасибо туристам, альпинистам и прочим экстремалам – именно их "находки" затем начинает активно использовать военная спецура, а чуть позже и остальные вояки. Карематы, спальные мешки, штурмовые рюкзаки, наколенники, удобная и теплая многослойная одежда.

  На РПС подвешены по два больших подсумка на каждом боку, в них ждут своего часа снаряженные и сдвоенные магазины к моему АК-72. Расшифровывается, как автоматический карабин образца тысяча девятьсот семьдесят второго года. А вы что подумали? Справа, на бедре – только что купленная в "Аркебузе" открытая кобура для пистолета ТЗ, с другой стороны ножны. Хотя, опять же, что можно сделать ножом против порождений Чернильной Тьмы? Еще несколько мелких подсумков предназначены для всяческой мелочи. В принципе удобно, все под рукой. Как вспомню мое армейское обмундирование, вечно съезжающий ремень с огромной и абсолютно ненужной бляхой, так слезы сразу выступают.

– Васенька-а-а-а!

– Цыц, баба! Как будто на войну мужика провожаешь. Вот вы все конченые дуры! Нет, чтобы своего орла ободрить. Вон, на экое важное дело идет!

– Дед, какими судьбами!

  Облегченно вздыхаю, это наш сосед дед Пахом. Хотя, на самом деле, какой он к черту дед? Ему ж только чуть за пятьдесят, лишь шикарная борода с проседью выдает возраст, а глаза вполне себе молодецкие. Да и зовут его Павлом Николаевичем, но отзывается только на «деда».

– Да пришел присмотреть для порядку. Вой бабий аж с конца улицы слышится!

– Не серчай, в первый раз ведь.

– Ага, дай им волю, так и просидишь всю жизнь у бабьей юбки, – дед почесал пятерней всклокоченную бороду и оглядел меня с головы до ног.

   Я уже успел закрепить пистолет, накинул ранец и достал из крепления сейфа автомат. В верхний кармашек штормовки идут солнцезащитные очки, а на голову надевается кепи, напоминающее видом немецкие времен мировой войны. Немцы и здесь ввели такие в моду, ихние десантники такие носят. Козырек отлично спасает от солнца и брызг, а отстегивающиеся хлястики образуют оригинальные наушники. Практичная вещица!

– Хорош! Бравый боец! Давай, что ли, сядем на дорожку. Дарья!

  Даша на деда обиделась и ушла на кухню, сейчас возвращается, несет мне фляжку со свежим компотом и сверток с бутербродами, упакованными в бумажный пакет. Не успели мы присесть на лавку, как с улицы раздался нетерпеливый автомобильный гудок.

– Вот и ладненько, нечего тут засиживаться, – засуетился дед, открывая дверь и выглядывая с крыльца. – Петрович, твои орлы подкатили!

  Дарья бросается мне на шею, опять слезы, мокрые от них торопливые поцелуи.

– Даш, Даш, ну все! Что ты, в самом деле! Мы же только на разведку, максимум завтра к вечеру дома будем.

  Отцепляю от себя пухленькие и такие милые ручки, резко поворачиваюсь к дороге. Нечего тут, в самом деле, нюни толочь. У мужиков всегда найдется настоящая мужская работа!

– Прыгай назад! – Валера, как обычно устроился рядом с водителем. Брезентовый верх вездехода был закрыт, с утра погода испортилась. Укладываю в маленьком багажнике поудобней свой ранец и пакет с перекусом, попутно разглядывая вставший за нами выездной «пепелац». Новоявленные сталкеры всегда стараются в рабочие рейды выдвигаться хотя бы на двух Дашинах. Ну а Мордвин умудрился где-то раздобыть довольно редкий экземпляр – немецкий полноприводный вездеход IFA, сильно смахивающий видом на Шишигу из моего слоя. Плоская спереди кабина, сразу за ней идет закрытый фургон. Шипастые колеса, усиленные бамперы, мощная лебедка с тросом превратили грузовик в настоящий боевой рейдер. Сверху, над кабиной установлены две поисковые фары, на крыше фургона устроено место для часового.

– Привет, Серега! – протягиваю руку Вронину, тот осторожно жмет ее своей огромной лапищей. У него сегодня странный боевой агрегат. Длинный ствол, мощная ствольная коробка, чуть скошенная назад пистолетная рукоятка, приемистый приклад, сверху установлен оптический прицел, спереди заметны откидные сошки, слева прилажен короб цилиндрической формы.

– Это что у тебя такое?

– Не видел еще? – как и большая часть мужчин из попаданцев Сергей стал со временем знатным любителем всевозможного оружия. – Это трофейный немецкий ручной пулемет, они его создавали для своих десантников. Бьет прицельно до пятисот метров, калибр 7.92×57mm. Наши его после войны переделали на ленту в пятьдесят патронов. А вообще, штука убойная, особенно если надо тварь на расстоянии держать. Патрон мощный, я короткими очередями даже на двухстах метрах «псину» валил.

– Ого! – я еще раз с уважением оглядел немецкий ручник. Выбор оружия в целом понятен, Серега – мужик мощный, пулемет как раз под него. Правда, где это они такой раритет и откопали? Видимо, этот вопрос читался у меня в глазах, Вронин тут же ответил:

– Их с вооружения давно сняли, соседи нашли на одном мобилизационном складе.

  Я деловито кивнул. Мобилизационный склад в этих местах достаточная редкость и наткнуться на него является большой удачей. Считай, на год можно себя обеспечить!

 Но мои рваческие помыслы остановил Мордвин. Он повернулся ко мне с переднего сидения и начал короткий инструктаж.

– Надеюсь, методичку для "попаданца" ты, конечно же, читал.

– Аха, – я проводил взглядом блокпост Коммандос, стоящий на краю Калугино. Наши машины за городом резко прибавили ходу.

– Что-то хоть в голове осталось? – Валерин взгляд сделался откровенно ехидным.

– Кое-что да!

– Ну, повторение – мать учения! Порождения «Чернильных пятен», так они звучат официально, местные называют Нежитью. В целом, конечно, вроде и правильно, не жизнь они точно. И бывает эта Нежить различного вида и размеров. Наши ученые лбы насчитали более тридцати разновидностей. Но мы пройдемся по основным. Самая сущая мелочь – "Чертенята", размером с ребенка лет десяти, шустрые, хорошо прячутся, нападают группой. Пока одного валишь, с двух сторон остальные заходят. Но они довольно мелкие – автоматическим оружием выметаются начисто.  Опасны в засаде.

  "Гориллы" – эти твари уже здоровей, обликом напоминают больших обезьян, очень живучие, умеют прыгать по стенам, также нападают стаей, и очень любят закрытые помещения. С ними надо быть очень осторожным, лучше держать на расстоянии.

  Самый наш главный враг – "Псы", чем-то походят на огромных собак, издают громкие скрежещущие звуки, быстро передвигаются, убежать от них  можно только на автомобиле. В рейде нарваться на них около пятен проще простого. Такое впечатление, что эти твари около ЧП нечто вроде патруля.

– Лучше их бить издали, – добавил Вронин и тряхнул ручник. – Ты слышал, что псовая стая может вожаку на время передать свою силу?

– Нет, – я был искренне удивлен, – а как это, вообще, возможно?

– Возможно, – вздохнул Валера, – это же Нежить, она нашим физическим законам не подчиняется. Разве животные твоего слоя по стенам и потолкам бегают?

– Но и ее можно бить, если поначалу не обосрешься – осклабился довольно Вронин. Порадовал, блин, называется голубчик!

– Изредка попадается Лихо, монстры жутчайшие, помесь паука и некоей мерзости, у них много рук или лап, трудно точно обозвать. Очень опасны они вблизи, валят человека и жизнь из него высасывают в течение нескольких минут. Чем больше высосала, тем более сильной эта тварь становится. Считай, встретил ее в одиночку – шансов выжить практически нет.

   Я поежился, хотя на улице морось закончилась, весело брызнуло свежим солнышком. И ведь не скажешь, что меня специально пугают, это напоминалка такая, очень актуальная в нашем, кропнутом мирке.

– И еще вблизи зон пятен крайне опасен "Морок", его практически не видно, и это он людей в "Оборотней" превращает. Его можно только почувствовать. Ты как, Петрович, вообще, ощущаешь Нежить? – Мордвин с любопытством уставился на меня.

– Да как сказать…

  Я даже задумался. За полтора года жизни после "провала" сюда с проявлениями пятен мне сталкиваться приходилось не особо часто. Правила техники безопасности всегда старался соблюдать, ночами по городу и окрестностям просто так не брожу. Видел нападения нежити на людей издали и до инцидента в Вершинино сам в них не участвовал. Я же не в Народной Милиции состою и тем более не в Коммандос, обычный городской трубопроводчик. Мы и в подвалы-то без патрульных милиционеров никогда не залазим. Самое частое проявление тьмы, что я лично наблюдал, это "Лишай". То ли трава, то ли какая-то другая субстанция, часто произрастающая в совершенно темных местах. Под лучами яркого света он начинает истаивать и разрушаться, а выглядит предельно мерзко. Еще не факт, что существует на самом деле, а не иллюзия. Потому что никто его потрогать никогда не смог. Вернее, кто затронет, то жутко заболеет и может даже коньки отбросить.

– Так и говори. Люди по разному Чернила воспринимают, кто-то еще издалека чует, а кто-то пока Горилла не укусит за жопу и не поймет ничего. Был у нас в команде один паренек, Колян. Так его, как ознобом било при самом слабом поползновении Нежити, он у нас заместо компаса работал.

– И где он?

– Да…, – лицо у Мордвина потемнело – Колян жизни хотел вольной, связался с обсосами жадными. Короче, нет его больше, Нежить схарчила. А какие ведь надежды подавал. Эх!

– Тут главное, Петрович, не суетиться, – Вронин смотрел в мою сторону совершенно серьезно. – Почуешь чего странное, сразу все внимание туда, оружие наготове и нас не забудь предупредить. В этом слое нет портативных раций. Союз и здесь отстал в технологиях, так что увидишь, что непонятное – просто кричи или стреляй, а лучше и то, и второе разом.

  Я уже был в курсе того, что Нежить ощущает и находит людей другим способом и особого смысла не шуметь нет. Так что кричать, так кричать! Мы птицы не гордые.

– А сейчас кого-нибудь ждем в гости?

– Хороший вопрос, – Мордвин поскоблил подбородок. – Да как-то не особо. Места там необитаемые, территория оказалась как бы в полукольце Тьмы. Нежить, она все больше к людям тянется, если дотянется, – глава нашей "бригады" улыбнулся. – Там другое мешает – Пятно относительно близко, дышать тяжело.

– Это как это? – несмотря на то, что я здесь вполне обжился, подобными вопросами никогда не интересовался, ни к чему было.

– А приедем – поймешь. Ты когда-нибудь в горах бывал, "горняшку" хватал?

– Не был, но слышал. Общался с пацанами как-то, альпинисты из клуба.

– Похожие симптомы, только влияет больше на мозги, по чуть-чуть здоровье у тебя отбирает и силы подтачивает. Поэтому в таких местах нормальному человеку долго находиться нельзя.

– Понял.

  Задал, короче, Валера мне тем для размышлений, чтобы ехалось веселее.

   Километров в двадцати от города мы свернули с худо-бедно, но заасфальтированного шоссе на проселок, ведущий в сторону северо-запада. Как раз распогодилось, поэтому тент на машине свернули, подставив головы ласковому майскому солнцу. Я с наслаждением вдыхал запахи весеннего леса. Недели две как распустились листья, появились первоцветы, на душе стало одновременно радостней и тревожней. Радость от окончания долгой русской зимы, а тревога от появления большого количества возможностей. Лето для русского человека время горячей страды. Так уж устроен он, мы ведь все максимум, как три поколения от сохи. Не зря даже москвичи первым делом после автомобиля обзаводятся дачей, и многие из них с неподдельным удовольствием копаются затем в земле. Гены!

  Наконец, наша маленькая колонна остановилась на Т-образном перекрестке.

– Перекур, – объявил Мордвин и вопросительно глянул на меня. – Доставай, Петрович, твои бутерброды! Перекусим сейчас хорошенько, потом недосуг будет.

  Серега Вронин, уминая уже третий бутерброд с бужениной, которую заботливо приготовила моя Даша, прошамкал:

– Налево поедем, в Выселки попадем. Там люди живут, хотя и очень такие своеобразные.

– Разве в такой близости к Тьме может кто-нибудь жить? – честно удивился я в ответ.

– Ну, не так уж там и близко. Да и живут местные, – пояснил наш пулеметчик, – в смысле из аборигенов. Не всем по нраву "попаданцы", не считают они все же нас за своих.

   Ага, понятно, слышал я о подобных несознательных гражданах. Большая часть тех, кого местные называются "пришлыми", а попавшие сюда не по своей воле "попаданцами", появились в этом мире после глобальной катастрофы, объяснить которую по меркам знакомой нам науки просто невозможно. По словам оставшихся здесь аборигенов семь лет назад в их мире возникли очень странные явления.

  Сначала начали пропадать люди. Поодиночке, группами, потом целыми населенными пунктами. Приезжает тревожный наряд милиции – а в деревне никого! Дома стоят настежь, наблюдаются следы паники и кругом пустота. Ни домашней живности, ни самих людей, зато все вещи целыми остались, даже горячий чайник на плите стоит себе. Объявить военное положение власти попросту не успели. Сначала по всей планете накрылась связь, затем на мир навалился "морок". Именно так обозвали местные то состояние, в которое они внезапно впали. Сколько оно продлилось – так никто толком объяснить и не смог. Когда люди очнулись, то обнаружили, что большая часть населения начисто исчезла. Как уж оставшиеся в этом покореженном мире люди пережили эти дни…

 Ну а затем сюда прорвались Чернильные пятна, и начали проваливаться чужаки. Первым "попаданцам" также пришлось непросто. Сторонний мир, страшащая душу безлюдность и всеобщий хаос. Довеском на агрессивные первых порах к ним аборигены. Несколько месяцев понадобилось, чтобы немногочисленные группки людей начали сотрудничать между собой и восстанавливать хоть какую-то видимость цивилизации.

  И такому относительно быстрому единению помогли именно Чернила со своими чудовищными порождениями. До споров ли и ругани, когда на тебя кидаются чернильные создания потустороннего мира? Понемногу жизнь начала входить в новое русло, приняла хоть какую-то видимость порядка. Люди сбивались в более плотные группы, уходя от надвинувшейся на них черной стены небытия и стараясь занять самые лучшие места минувшего мира, обустраивая понемногу собственную жизнь. Человек ведь ко всему, собака, приспосабливается!

– Вот она! – Вронин кивнул в сторону темнеющего синью хвойного леса. Меня уже полчаса как мутило. Вроде все так же светит солнце, бегут по своим делам легкие облачка, а в сердце поселилось нечто гнетущее, сжимающее самую душу грубыми, мозолистыми лапами.

  Я повернул голову на зов командира и увидел … даже не знаю, как Это описать. Нечто похожее на огромное грозовое облако, да и только, что схожее. На деле в нормальной жизни таких туч и гроз не бывает. Так или иначе, черное всегда соседствует с более светлыми оттенками серого, заметна некая их фактура и градация, и существует постоянное движение облачного фронта. А здесь – просто чернота, чернильная чернота, без промежутков и оттенков. Как будто абсолютно черной краской замазали часть нашего бытия.

  Казалось, что свет начисто пропадает в этой огромной чернильной стене, где его жадно всасывает в себя дьявольская сущность Потусторонья. Некая взвесь черноты, вознесшаяся на безмерную высоту и теряющаяся в стратосфере. Это она поселила в моем сердце смутную тревогу. Неужели Мордвин прав на счет "Черных дыр" и Нежизни?

– До нее, считай, еще верст тридцать, а уже …, – Вронин передернул плечами, видимо, и этого невозмутимого силача проняло.

– Ты как сам? – обернулся с переднего сиденья Мордвин, залетавший в кабину ветерок теребил его непослушные вихры, придавая облику нашего командира более моложавый вид.

– Нормально … просто… неуютно.

– Ну, ты юморист! – Валера осклабился. – Тут некоторые люди по первости в штаны кладут. Неуютно ему, понимаешь!

  Все в машине недружно засмеялись, в том числе и я, стараясь стряхнуть с себя некий морок, накладываемый видневшейся по левую сторону от дороги чернотой. Шутка – это один из способов выживания человеческой расы. Ветераны боевых действий практически всегда вспоминают именно веселые моменты, бывшие с ними на войне. Попытка мужчин оставаться людьми в любой чудовищной мясорубке.