Читать книгу Никому не говори - Алафер Берк, Алафер Бёрк - Страница 3
Часть I. Джулия
Глава 3
ОглавлениеВерхний этаж особняка занимала отдельная квартира с собственной столовой, гостиной, кухней и длинным коридором, ведущим в заднюю часть здания. Интерьер был выдержан в белом цвете. Ярко сверкали глянцем белые полы, устланные белоснежными ковриками из овечьей шерсти. Комнаты были обставлены мебелью из люцита. Помещения для прислуги выглядели просто шикарно.
– Комната Джулии располагается сзади.
Из глубины квартиры до слуха Элли донеслись звуки шагов, голоса, щелчки и скрип радиостанций.
– А вы, собственно, кто?
– О, простите! Меня зовут Кэтрин Уитмайр. Я мать Джулии.
– И вам никто не говорил, что вы не должны здесь находиться?
– Это мой дом. И моя дочь. Я сказала, что не уйду, пока не приедут детективы, расследующие убийства. Я слышала все, что они говорили о Джулии, и настаиваю: мою дочь убили.
Напарников вызвали на место предполагаемого самоубийства. Их вопрос, почему расследование этого дела требует участия двух детективов, остался без ответа. Теперь же у Элли возникло ощущение, что она видит перед собой главную причину.
– Мы уже здесь, миссис Уитмайр. Я понимаю, какую душевную боль вы сейчас испытываете, но вам нельзя тут находиться – тем более если ваша дочь действительно была убита. – Элли увидела офицера в униформе на спиральной лестнице и помахала ему рукой. – Этот джентльмен выведет вас из дома. Вы можете посидеть в одном из автомобилей или же он отвезет вас в полицейский участок, если вам там будет комфортнее. Нам нужно произвести предварительный осмотр, после чего мы побеседуем с вами более подробно.
Женщина хотела было возразить, но, очевидно передумав, кивнула в знак согласия.
– Идите и сами убедитесь. Я не могу смотреть на нее. Просто не могу. – Она пошла вниз по лестнице, и офицер неуклюже последовал за ней.
Шум, который услышала Элли, исходил из-за закрытой двери в конце коридора. Она открыла ее.
– Почему эта дверь закрыта, а меж тем постороннее лицо свободно перемещается по месту преступления?
– Потому что это не место преступления. А эта сумасшедшая баба сказала, чтобы мы не смели прикасаться к телу ее дочери, и хлопнула дверью.
Детективы увидели перед собой двух молодых санитаров «Скорой помощи». У одного была короткая стрижка, у второго – торчавшие в разные стороны прямые волосы, намазанные гелем. Парни бездеятельно стояли возле окна спальни, расположившись как можно дальше от белого мраморного пола ванной, к которому были прикованы их взгляды. С Элли говорил санитар с торчавшими в стороны волосами. По тому, как его коллега пожал плечами, Элли заключила, что тот тоже принимал участие в стычке с Кэтрин Уитмайр.
– Итак, некая богатая леди в дизайнерском жакете пришла в ярость по поводу того, что убили ее дочь, а вы, двое, стоите здесь и чешете друг другу яйца? Что тут происходит, черт возьми?
– Вы получили тот же самый вызов, что и мы. Шестнадцатилетняя девушка в ванной, разрезы на запястьях. Мы приехали. На пару минут раньше ваших двух парней. И то, что мы увидели, представляется вполне очевидным. – Санитар понизил голос. – Это, вне всякого сомнения, самоубийство. В ванне, справа от тела, лежит бритва. Несколько отметин пробных порезов на левом запястье и глубокий разрез через лучевую артерию. Девушка даже оставила записку, вон там, на кровати.
Элли увидела разлинованный листок желтой почтовой бумаги, аккуратно прислоненный к подушке, лежавшей на низкой кровати.
– А скажите-ка мне, почему вы называете горюющую мать этой девушки сумасшедшей бабой?
– Потому что она, по всей видимости, подслушала наш разговор и набросилась на нас, словно безумная. Я уже готов был спуститься вниз за каталкой. Мы все находились в ванной и производили первичный осмотр, и вдруг она с воплем кинулась ко мне и принялась отдирать мои руки от тела дочери. Она кричала, чтобы мы ничего не трогали, если не собираемся проводить расследование. Вы видели обстановку. Это явно не бедные люди. Вот поэтому мы и решили постоять здесь и – как вы говорите? почесать яйца? – пока не появится кто-нибудь из более высокооплачиваемых служащих. Когда мы услышали звонок в дверь, ваши парни сбежали, чтобы прикрыть свои задницы. Я буду стоять здесь и чесаться целый день, пока не получу указание от начальства. Мне больше делать нечего, кроме как драться с богатой сумасшедшей бабой. А как ты, Энди? Тебе нужна помощь или у тебя там все в порядке?
Второй санитар, не говоря ни слова, вновь пожал плечами.
Роган направился в ванную. Она была достаточно просторной, чтобы вместить их двоих плюс двух санитаров и еще нескольких футболистов в полном снаряжении, но за детективом последовала одна Элли. За спиной она услышала голос санитара с торчащими волосами:
– Если вам потребуется объяснение, откуда мне известно, что девушка страдала булимией, обращайтесь. Мы, конечно, не настолько проницательны, как вы, полицейские, депрессия часто сопровождается расстройствами, связанными с питанием.
Элли ткнула пальцем через плечо:
– Идите, ребята. Спасайте жизни. Мы дождемся врачей.
Стоявший в ванной Джей Джей повернулся к ней, уперев руки в бока:
– Слишком чувствителен для парня, основное занятие которого – помощь людям.
– Некоторые сказали бы то же самое про тебя, Роган.
– Надеюсь, ты не принимаешь всерьез его версию по поводу булимии? На мой взгляд, она такая же тощая, как и любая другая белая девчонка в наши дни.
Когда люди думают о женщине, принимающей ванну, их воображение рисует одну из модных рекламных сценок: густая пена, мириады пузырьков, пучок стянутых сзади волос, рука, натирающая нежную кожу люфой, глоток вина при свечах. В сцене смерти Джулии Уитмайр не было ничего подобного. Вино, правда, было – но лишь пустая бутылка, валявшаяся рядом с унитазом. Девушка была обнаженной, но пена, пузырьки, люфа и свечи отсутствовали. Прозрачная розовая вода, несколько темно-красных пятен на краю белой керамической ванны, кровь, вытекшая из левого запястья. Справа от тела лежала бритва.
Элли наклонилась и увидела два поверхностных пореза рядом с глубоким разрезом. Чтобы перерезать себе запястье, требуется немалая сила духа. Некоторые люди предпринимают попытки в течение нескольких лет, прежде чем им удается сделать это. Эта девушка нанесла себе всего лишь два пробных пореза.
Роган наблюдал ту же сцену и приходил к тем же выводам.
– Похоже, она держала бритву в правой руке и несколько раз провела по ее лезвию левым запястьем. Правая рука вместе с бритвой упала в воду. Левая рука не опустилась до конца вдоль туловища.
Левая ладонь Джулии прикрывала лобок, словно девушка пыталась сохранить целомудрие и после смерти.
Элли не требовалось объяснение санитара по поводу признаков расстройства, связанного с питанием.
– У нее дряблая кожа. Вероятно, это первое, что бросилось в глаза санитару.
– После смерти кожа всегда становится дряблой.
Хэтчер заглянула в приоткрытый рот покойной.
– Не только это. Смотри, как раздулось ее лицо, хотя в зоне глаз оно худое. И зубы у нее серые. Эта девушка определенно вызывала у себя тошноту.
Она вышла из ванной, подошла к кровати, наклонилась и прочитала написанную от руки записку, прислоненную к подушке. С первого взгляда было видно, что она далась ей нелегко. Многие слова были зачеркнуты.
Я знаю, что должна любить свою жизнь. Но иногда я ненавижу ее… Мне постоянно твердят, что мне повезло, но в действительности моя так называемая привилегированная жизнь причиняет мне боль… Мне больно думать о том, что я никогда не стану тем человеком, каким должна была бы стать. Мне больно ощущать одиночество каждую секунду, даже когда меня окружают люди.
Бедная маленькая богатая девочка.
Последняя фраза подводила черту:
«И вот поэтому я решила покончить с собой».
Элли дала Рогану возможность прочитать записку самостоятельно и быстро прошлась по верхнему этажу. Аптечный шкаф был забит новомодными препаратами для ухода за волосами и кожей, но какие-либо прописанные врачом транквилизаторы и лекарства, содержащие наркотические вещества, отсутствовали. Имелась лишь упаковка противозачаточных таблеток, прописанных Джулии Уитмайр. На ночном столике лежали заколки для волос и стопка журналов. Верхний ящик платяного шкафа был заполнен дорогим нижним бельем «Ла Перла», более уместным в студии, где снимаются эротические фильмы, нежели в спальне старшеклассницы. В холодильнике не обнаружилось ничего, кроме двух упаковок моркови для детей и бутылки нежирной заправки для салата. Шкаф был заставлен бутылками с вином и крепкими напитками.
Роган вошел в кухню вслед за ней.
– И что ты думаешь по поводу всего этого? – спросил он.
– Похоже, вызывая рвоту, она уже больше не могла причинять себе достаточно мучительные страдания.
– А что ты там говорила насчет чувствительности?
– Хотя об этом и неприятно говорить, но мне совершенно ясно, что она использовала эти вещи в определенных целях.
– На записке даже имеются пятна от слез, – сказал Джей Джей.
– И тем не менее я заметила, что ты не прикасался к записке. Как и я.
– В этом не было необходимости. Я сделал себе лазерную коррекцию – теперь мои глаза сияют, словно алмазы, и фокусируются, как лазерные лучи.
Хэтчер закатила глаза, не знавшие лазерной коррекции.
– Ты понимаешь, о чем я. У этих идиотов пунктик насчет богачей. Я не знаю, кто та женщина, которую мы выставили отсюда, но она явно достаточно состоятельна, чтобы иметь такой дом, и достаточно могущественна, чтобы устанавливать собственные правила касательно того, где ей находиться и какого рода детективы должны расследовать гибель ее дочери.
Их разговор прервал высокий лысый человек в медицинском блузоне. Роган скосил глаза в сторону Элли, и это было сигналом того, что «бильярдный шар» ему знако́м, но он забыл его имя.
– Джинджер, – произнесла она с улыбкой.
При первой встрече «бильярдный шар» назвал ее Блонди. Никак не прокомментировав этот пассаж, она назвала его в ответ Джинджером. С тех пор он всегда приезжал по ее вызову в рекордно короткое время.
– Итак, Блонди и ее несгибаемый партнер.
Очевидно, Роган был не единственным в комнате, кто имел проблему с запоминанием имен.
– Боб Кинг, ты, вероятно, помнишь Джей Джея Рогана.
– Мне сообщили, что здесь имеется записка с пятнами от слез, – сказал Кинг.
– Наши парни или санитары? – спросила Элли.
– Ваши парни. Двое из них жмутся у входа, словно щенки. Я так понимаю, их сильно напугала мамаша, сидящая в гостиной или в столовой, не знаю, как назвать эту большую бесполезную комнату.
Стало быть, Кэтрин Уитмайр так и не согласилась подождать на улице.
– Да, записка имеется, – подтвердила Элли. – А тело находится в ванне.
Она обратила внимание на то, что Джинджер слегка согнулся, переступая порог ванной. «Наверное, привычка высокого человека», – подумалось ей.
Пока он осматривал тело, Хэтчер перерыла ярко-рыжую сумку «Гермес», лежавшую на кухонной стойке, и нашла пузырек с пилюлями без этикетки. Она отвернула колпачок, вынула оранжево-белую пилюлю и рассмотрела ее на свет. Бинго!
Когда Кинг вышел из ванной, она бросила пилюлю в его сторону:
– Поправь меня, если я не права, но, мне кажется, «Аддералл» прописывается при депрессии.
– Чаще при синдроме дефицита внимания и гиперактивности, но в принципе это стимулятор. Твой специализированный правоохранительный взгляд замечает то, что ускользает от моего медицинского внимания.
Они оба покачали головой.
– Давно не видел перерезанные запястья, – сказал Джинджер.
Элли знала, что, вопреки широко распространенному мнению, вскрытие вен представляет собой на редкость неэффективный способ самоубийства. Сосуды на запястьях довольно тонкие, а организм борется за выживание. Обычно сосуды закрываются прежде, чем наступает смерть. По этой причине за разрезами на запястьях зачастую следуют разрезы на груди или шее. Но в данном случае вода в ванной способствовала истечению крови из руки Джулии. Пустая бутылка из-под вина «Бароло» на мраморном полу свидетельствовала о том, что этот процесс ускорило также воздействие алкоголя.
Джинджер упер руки в бока.
– Не знаю, как вы, но мне платят одни и те же деньги независимо от того, нахожусь я здесь или на Двадцать Шестой улице. Если бы это была дотируемая студия в «Паттерсон Проджектс», я бы вернулся в офис. Но как же быть с седовласой мамашей? Я сделаю все, что смогу, если вы скажете, что в этом деле есть что-то подозрительное. Уж пусть лучше пропадают доллары налогоплательщиков, чем моя задница.
– Тогда решение принято единогласно, – объявил Роган. – Давайте этим займемся.
– Эй, подожди! – Элли взмахнула рукой. – Пока еще не единогласно.
– Подумаешь, большое дело. Привлечем к работе криминалистов из группы изучения места преступления. Побеседуем с друзьями девушки. Опросим соседей. Постараемся ничего не упустить из виду.
– Или пойдем отсюда к чертовой матери на ланч.
– И опять: как насчет чувствительности?
– Не знаю. Гамбургер сейчас совсем не помешал бы. Или твоя подружка все еще контролирует твой уровень холестерина в крови, старик?
Роган покачал головой:
– Мне не следовало упоминать об этом дерьме в разговоре с тобой. Как и о скачках с моими цыпочками, каждая из которых – всего лишь более блондинистая и причудливая версия моей мамаши. Кстати, бросать начатое так быстро – это не похоже на тебя, Хэтчер.
– Я ухожу, когда знаю, что мое время истекло. Вы оставайтесь здесь, если хотите, а я должна нанести визит вежливости. Я собираюсь поговорить с матерью и потом убраться отсюда.