Читать книгу Мудрость и величие. Часть 3 - Алаис - Страница 2

Я нахожу Альда всего в нескольких шагах от входа – он лежит прямо на начертанных на полу концентрических кругах, сформированных рунической вязью. К моему облегчению, лич не рассыпался в костяное крошево, хоть и выглядел близким к этому. Некоторые кости раскололись на крупные куски, а отдельные – даже разлетелись по комнате так, будто были отброшены прочь в порыве ярости.

Или действительно были отброшены? Теперь я уже вполне могу себе это представить.

С минуту понаблюдав за кругами – то ли мертвыми и пустыми, то ли зачарованными не знакомой мне магией – я осторожно приближаюсь к самой крупной кучке костей, укрытой мантией. Череп валяется чуть в стороне, и я опускаюсь на пол, чтобы поднять его и водрузить поверх черной ткани. Почему-то это кажется мне важным.

Нижняя челюсть на месте, но за свечением на стыках костяных осколков не видно, светятся ли глазницы подселенца – активированы ли чары зрения. Как бы то ни было, я должна ему помочь.

Осторожно касаюсь макушки черепа. Легко создаю канал – Альд не сопротивляется, но и не особенно помогает – и отправляю первую порцию энергии. Невольно цепляюсь взглядом за небольшие выемки на лобной и височных костях. По убежищу я помню, что в них, кажется, были вставлены камни. Интересно, зачем? Ни за что не поверю, что просто для красоты. Как-то не слишком это похоже на Альда.

Первыми подтягиваются отброшенные прочь осколки. Они ныряют под лежащую на полу мантию, и я успеваю лишь примерно прикинуть, что они относятся к костям рук. Шевеление под черной тканью очевидно указывает на то, что у бывшего подселенца уже достаточно энергии, но отголосок недавней жалости не позволяет мне разорвать канал. От меня не убудет, я уже успела заметить, что довольно быстро восстанавливаюсь. Даже не так – я восстанавливаюсь гораздо быстрее прежнего, будто в противовес беспомощности лежащего передо мной лича.

И все же, руку приходится отнять – хотя бы для того, чтобы резкий разрыв связи не спровоцировал повторное осыпание костей. Мало ли, насколько сейчас Альду паршиво. И стоит ли сейчас разговаривать о том, до чего я успела додуматься? У меня и тогда были сомнения, а сейчас – и подавно.

– Спасибо за помощь, – холодно сообщает лич, – не буду тебя задерживать.

– Суртаз сказал мне спуститься с тобой, – я решаю умолчать о том, что Первый Некромант приказал мне помочь Альду спуститься, – и ждать, пока он позовет.

– Как обычно… – вздыхает бывший подселенец. – Отправил, чтобы не мешалась.

В его голосе слышна усталость и мрачная обреченность. Не лучшее состояние, но хоть какие-то эмоции. Раз оттаял – значит, если и злится, то не на меня. Ну, хоть так.

– Похоже, – продолжая сидеть на полу, пожимаю плечами. – Хватит сил собраться? Может, еще передать?

– Хватит.

Я замолкаю, решив не терзать и без того явно уязвленное самолюбие Альда. Весь такой из себя могущественный и самостоятельный, он явно не привык постоянно нуждаться в чьей-то помощи.

Но собирает свое тело воедино он действительно быстро и ловко. Для этого требуется буквально пара минут тишины.

И все же, даже мне видно, насколько он ослаблен. Даже стыки костей почти не сияют. Держится на упорстве и гордости, не иначе. И никуда не двигается – так и парит на месте.

– Что Суртаз задумал?

– Ну… – я старательно делаю вид, что не понимаю суть его вопроса. – Я так понимаю, когда мы спустимся, он затолкает Многоликого Отца сюда и…

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, – в усталом голосе Альда сквозят знакомые раздраженные нотки. – Он уже говорил, как вопросы ты должна задать этой твари?

– Нет. Он сказал, что будет присутствовать при разговоре… В моем разуме.

– Яс-сно…

Тон бывшего подселенца мне не нравится. В нем слышится неприкрытая тревога.

– Что не так?

Альд молча качает головой. Плавно сдвигается с места. Снова замирает. Издает шипящий смешок.

– Да я в виде костяной муки ощущал себя более… цельным, – раздраженно цедит он.

– Ты просто устал…

Я поднимаюсь в воздух и осторожно касаюсь его локтя, вместе с прикосновением передавая крохотную порцию энергии. Не сопротивляется, хорошо.

– …Суртаз тебя гоняет, как мальчишку-посыльного, ничего удивительного.

Бывший подселенец качает головой, но не возражает.

– Ты не хочешь немного прогуляться?

Неожиданный вопрос. Я-то, может, и не против, но куда он в таком состоянии уже собрался? Видимо, мое растерянное молчание выглядит настолько красноречивым, что Альд снисходит до пояснений.

– Мне нужно кое-что проверить.

А, ну это многое объясняет. Он же никогда и ничего не делает просто так.

– Ну… Давай прогуляемся.

За прикрытой дверь раздается грохот, будто в соседней комнате упал еще один шкаф. Невольно обернувшись в ту сторону, я краем взгляда замечаю, как вздрагивает Альд.

– Интересно, нам сейчас вообще стоит выходить отсюда?

В мою черепушку закрадывается запоздалая мысль о том, что приказ Суртаза об отправке вниз вполне мог иметь временные рамки. Точнее, наверняка имел. Ой, дура… А мы тут поговорить решили, видите ли.

– Думаю, я смогу прикрыть нас щитом, в случае чего.

То, с какой уверенностью Альд это произносит, не слишком соответствует его облику. Либо я чего-то о нем не знаю, либо само собой разумеется, что щит будет подпитываться моей энергией.

Бывший подселенец тем временем подлетает почти вплотную к двери и чуть склоняет голову набок, видимо, прислушиваясь.

– Идем, – приказывает он. – Похоже, Суртазу надоело ждать, пока мы уйдем, и запер тварь в другой комнате.

– Так, может, и идти уже не надо?..

– Хочешь сказать, он тебя уже позвал? – уточняет Альд.

– Нет.

– Вот и прикинься послушной девочкой. Пошли вниз.

С этими словами бывший подселенец толкает дверь и первым покидает комнату. Я следую за ним.

Альд оказался прав – ни Суртаза, ни следов присутствия Многоликого Отца в этом бардаке уже не видно. И да, еще один шкаф таки упал – в дальнем от нас конце комнаты.

Не останавливаясь, бывший подселенец ныряет в коридор, и мне приходится ускориться, чтобы поспеть следом.

– А что ты собрался?…

– Помолчи, – резко прерывает меня Альд. А затем, чуть мягче, добавляет: – Пожалуйста.

– Ладно… – растерянно говорю я, не понимая причин такой реакции.

В полном молчании мы пролетаем по коридору, спускаемся по лестнице и направляемся к выходу из дома. Перед самой дверью бывший подселенец вдруг останавливается, на миг замирает, и лишь после этого толкает створку. Та бесшумно отворяется, выпуская нас в туманно-сизый сумрак весеннего вечера.

Когда дверь за нами закрывается, Альд едва слышно вздыхает. Мне почему-то кажется, что облегченно. Отлетает на несколько шагов в сторону от входа и начинает шарить костяной ладонью по углу дома. Я наблюдаю за этим и старательно следую ранее озвученной просьбе – молчу.

Спустя полминуты сосредоточенного ощупывания, бывший подселенец достает из каменной кладки что-то длинное и узкое. Любопытство оказывается сильнее меня, и я подлетаю поближе, чтобы получше рассмотреть этот предмет.

Вещица напоминает шпильку для волос – простой стерженек из чего-то, похожего на чуть поеденный ржавчиной черный металл.

– Что это? – я решаю временно позабыть о просьбе помолчать.

Бывший подселенец не отвечает. Вместо этого он указывает рукой за угол дома и тут же заворачивает за него. Окончательно перестав понимать происходящее, я лечу следом и…

Обнаруживаю, что Альда за углом нет.

Спустя пару секунд ступора и всматривания в пустое пространство между домами, я наконец-то решаюсь тихо позвать Альда. Орать во всю мощь своих чар речи мне не позволяют воспитание и внезапно прорезавшийся здравый смысл. Если бывший подселенец неподалеку – и так услышит, а если далеко, то и кричать уже нет смысла.

Стоит ли говорить, что ответа я так и не дождалась?

Перестройка зрения на просмотр ауры тоже не помогает – переулок пуст, Альд попросту испарился. Взял – и исчез…

Исчез. Погоди-ка. Это кое-что мне напоминает…

Присмотревшись повнимательнее, я убеждаюсь в правильности своей догадки – буквально в шаге передо мной пространство на мгновение подергивается рябью. Будто сумерки вдруг стали темной водой, и на нее кто-то легонько подул.

Впереди был вход в подпространство. И именно там, скорее всего, скрывается Альд.

Кости Суртаза, вот так сложно было предупредить, а?

Поколебавшись, я осторожно продвигаюсь вперед, будучи в любой момент готовой отпрянуть обратно, если что-то пойдет не так. И когда протянутая вперед рука растворяется в воздухе, мне ничего не остается, кроме как собраться с духом и рывком пересечь невидимую грань…

…чтобы обнаружить себя во все том же переулке. Только теперь в нем, прислонившись к стене соседнего дома, маячит еще и Альд.

– Я уж подумал, что ты не догадаешься…

Ну надо же, этот гад еще и издевается!

– Мог бы и предупредить, между прочим, – раздраженно бурчу я, оглядываясь назад. Пространство за моей спиной подергивается знакомой рябью. Ну, хоть выход отсюда есть.

– Не мог. Тогда об этом узнал бы и Суртаз.

– А… – до меня доходит смысл его слов, – сейчас он не знает, что ли?

– Может – знает, может – нет, – Альд пожимает плечами и наконец-то отлипает от стены. – Я просто решил лишний раз не уточнять, куда направляюсь. На всякий случай.

Странно. Почему? Впрочем, сейчас есть куда более интересующий меня вопрос…

– И куда мы направляемся? Теперь-то ты можешь сказать?

Осмотревшись по сторонам, я убеждаюсь, что мы находимся во все том же переулке между все тех же домов. Разве что вечер кажется чуть менее пасмурным.

– Могу. Возвращаемся в дом.

– В смысле?

Игнорируя мое недоумение и не ответив на вопрос в целом, бывший подселенец подлетает к стене дома Суртаза и, после пары секунд поглаживания каменной кладки, загоняет в нее уже знакомую черную шпильку.

– Давай, у нас мало времени. Вряд ли Суртаз будет долго возиться с тварью.

– Но ты же говорил о прогу…

– Лети в дом, – терпеливо повторяет Альд. – Переход сейчас закрыт, так что можешь не бояться вывалиться обратно.

Лич пролетает мимо меня и снова заворачивает за угол. Надеюсь, на этот раз он никуда не исчезнет.

Надежда оправдывается. Полетев следом, я вижу, что Альд парит перед входной дверью, скрестив на груди мерцающие холодной зеленью руки. При моем приближении он толкает створку и первым влетает внутрь. Я же зависаю на пороге, остро ощущая, что что-то не так.

Но – что?

Сквозь распахнутую дверь я вижу знакомый коридор. Темные двери слева и справа, винтовая лестница в противоположном конце… Все так же, как и обычно, но внутреннее чутье подсказывает мне, что это не тот… не совсем тот дом.

Здесь я почему-то чувствую себя легче и свободнее.

Альд ждет меня, опираясь поясницей о перила лестницы.

– Это же… дом Суртаза?

Наверняка – это самый глупый из всех моих вопросов, но я просто не могу не задать его.

– Верно, – вопреки моим ожиданиям, в ответе бывшего подселенца даже не слышно издевки или снисходительности. Он жестом пригласив следовать за собой, он начинает спуск вниз. – Ты сейчас видишь дом Суртаза таким, каким он был чуть более восьмиста лет назад.

Растерянно щелкнув челюстью, я принимаюсь крутить головой в попытке рассмотреть все вокруг повнимательнее и… Ловлю себя на том, что разочарована – внешне все выглядит точно так же. Хотя… может, ступеньки не так стерты? Но кого я обманываю, мне же и в голову не приходило запоминать, как они выглядят в реальности.

– Так ничего же не изменилось…

Разочарование в моем голосе, похоже, забавляет Альда. Бывший подселенец издает ехидный смешок.

– Этот дом насквозь пропитан магией. Я не хочу даже представлять, какая нужна мощь, чтобы хоть что-то разрушить в нем без ведома и согласия владельца.

– Ну… мебель?.. – мне вспоминается погром, устроенным вышедшей из-под контроля энергией в ночь, когда погиб Ашиан. Когда я его убила. – Стекла прекрасно вылетают. Вместе с рукоятками ножей, – ядовито добавляю я.

Бывший подселенец небрежно отмахивается.

– Это мелочи. Я имею в виду сам дом – стены, фундамент, крышу. Подвал, куда мы сейчас направляемся.

Вот почему мне это уже не нравится? Мои воспоминания о подвале в доме Суртаза сложно назвать приятными. Не то, чтобы на втором этаже было лучше, но куда любопытнее мне было бы увидеть именно его.

– Кстати, а зачем нам туда?

– Увидишь.

– Какой обстоятельный, понятный и, самое главное, подробный ответ. Как всегда, – саркастически заявляю я, продолжая присматриваться к ступеням и поручням лестницы.

Пожалуй, они действительно выглядят точно такими же, какими я их запомнила в нашем времени.

– На самом деле я сам пока не знаю, зачем мы спускаемся, – задумчиво отвечает Альд. – Потому что понятия не имею, что сохранилось. Я вообще думал, что эти чары давным-давно рассеялись – если не по воле Суртаза, так стараниями Коаттана. Мало ли… Столько времени прошло. Но если тут все осталось не тронутым…

Зависнув над последней ступенькой лестницы – не спускаясь и не позволяя спуститься мне – бывший подселенец замолкает.

– А ведь похоже, что все-таки осталось… – в его голосе слышится недоверчивая радость.

Я взлетаю повыше, чтобы получить хоть какой-то обзор. Даже находясь парой ступеней ниже, Альд умудряется мельтешить перед глазами так, что ничего не видно. Вроде бы сколько там тех костей и мантии, но он необъятный, как…

– Ого… – только и могу я сказать, когда наконец-то вижу комнату целиком.

Помня подвал совсем другим, мне сложно не признать, что обстановка восьмисотлетней давности выглядит куда симпатичнее. Два наглухо закрытых шкафа, три стеллажа, полки и сундуки, пара столов и несколько стульев рядом, узкое ложе и стойка для одежды. И никакого тебе каменного саркофага внутри концентрических кругов, куда нужно ложиться и изо всех сил стараться не рассыпаться от потери сил.

– Да тут жить можно!..

– Вполне. Изначально, так и было в реальности, когда Суртазу, мне или кому-то еще из учеников нужна была тишина и уединение для каких-то разработок. Мы вполне могли находиться в подвале несколько дней или даже недель.

С этими словами Альд наконец-то слетает с последней ступеньки направляется прямиком к одному из закрытых шкафов.

– Поэтому я посчитал, что слепок этого места мне вполне подойдет… для ситуаций, когда требуется абсолютное уединение. А дальше уже перенес сюда некоторые… вещи.

Бывший подселенец скрывается за распахнутыми створками шкафа. Я же тем временем решаю рассмотреть содержимое стеллажей поближе.

Стопки чистого пергамента, несколько наборов для письма, какие-то травы и многочисленные мешочки – большие и маленькие, но все завязанные. Трогать их я пока что не решаюсь, вместо этого – краем взгляда решаю понаблюдать за своим спутником. Тот явно что-то ищет в шкафу. Слышится стук чего-то увесистого, переставляемого с места на место, за ним – щелчок и шелест. Бывший подселенец озадаченно хмыкает.

– Шиз, – неожиданно зовет он, – посмотри, рядом с тобой нет серой шкатулки?

Я скольжу взглядом по полкам и стеллажам и не вижу ни одной шкатулки вообще. Сундуки на полу – не серые. Мой взгляд цепляется за стопку пергамента, за которой вполне может спрятаться что-нибудь небольшое. Но попытка сдвинуть ее в сторону приводит к неожиданным последствиям – желтоватые листы вдруг рассыпаются бурой пылью.

– Нет, не вижу, – растерянно говорю я, отряхивая руку. – А ничего, что…

– Наверное, в другом шкафу, – прерывает меня Альд.

Во избежание еще каких-нибудь непредвиденных разрушений, я отлетаю от стеллажа и зависаю рядом с одним из столов, снова слушая скрип створок и неразборчивое бормотание бывшего подселенца.

– Нашел.

Альд подлетает ко мне и осторожно опускает на столешницу небольшую шкатулку из серого материала – сходу даже не понять, то ли из дерева, то ли из камня.

– Странно, что она стояла там, – бормочет лич, склонившись над своей находкой. – Хотя, мог и я оставить, учитывая спешку…

Не зная, что отвечать – и нужно ли вообще – я просто наблюдаю за действиями бывшего подселенца, борясь с любопытством и желанием спросить о содержимом этой шкатулки. Широкая и плоская, она отдаленно напоминает подарок Милеха – коробочку с Последней Милостью, но та была чуть поменьше и потоньше. Альд же тем временем плавно проводит пальцами по боковым граням шкатулки, осторожно выстукивая какой-то сложный ритм, а затем с тихим щелчком откидывает крышку.

Я придвигаюсь поближе, чтобы увидеть содержимое. Внутри, утопая в черной бархатистой ткани, лежат зеленые камни. Альд проводит рукой и над ними.

– Отлично, – удовлетворенно заявляет он. – И как это Коаттан до них не добрался…

– А мог? Он вообще знал про это… – не сумев сходу коротко назвать это подпространство, я неожиданно нахожу для него определение, – убежище?

– Знал. Но я позаботился о том, чтобы он не нашел способ сюда попасть. А раз при всем своем упорстве Коаттан так этого и не сделал, – в голосе Альда отчетливо слышны самодовольные нотки, – значит, мои старания оказались не напрасны.

До меня же наконец доходит запоздалая и теперь кажущаяся очевидной мысль.

– Так это… твое убежище? В смысле, только твое?

– Я создавал его для себя, верно. Хотя уверен, Суртаз тоже мог наведываться. Точнее, почти уверен, что он сюда приходил, – задумчиво говорит лич. – Я не ожидал, что эти чары продержатся так долго, хоть и надеялся на это, если честно.

Чуть помолчав, он добавляет:

– Похоже, пока стоит дом, это подпространство тоже будет существовать. Ведь к нему привязан вход и, опосредованно, энергетическая подпитка. Так что это место будет существовать, по крайней мере, до тех пор, пока не надоест Суртазу.

– А это должно ему надоесть?

– Я неточно выразился… Подпространство, наложенные на дом чары и кое-какая другая магия тянет из него энергию. Изначально я не видел смысла в создании… всего этого, – Альд небрежным жестом обводит окружающую нас обстановку. – Но в определенный момент Суртаз… так сказать, выразил заинтересованность в том, чтобы часть его энергии постоянно расходовалась на какие-то нужды.

– Зачем?

– Тогда шли ожесточенные бои, – тихо отвечает бывший подселенец. – Много боли и смертей. Я так понимаю, из-за избытка энергии, с которым сам он не мог справиться… или не хотел.

Альд снова отлетает к шкафу. Я же склоняюсь над шкатулкой и рассматриваю камни. Насыщенный зеленый цвет, ромбовидная огранка, один – довольно крупный самоцвет, длиной с фалангу моего мизинца, слева и справа от него – по одному такому же, но поменьше. Дальше – еще пара чуть меньшего размера. И еще четыре совсем маленьких камешка, как если бы вытянутый ромб попытались вырезать из маленькой горошинки. Камни выложены кругом – от самого крупного впереди до мелких в противоположной стороне. И тут я понимаю, что эти самоцветы похожи на камни, которые мне запомнились во внутреннем убежище! В черепе Альда.

Неужели это действительно они? Отличный повод спросить, зачем ему эти камешки на самом деле.

– Это же камни, которые были у тебя в черепе?

– Да, – ответ бывшего подселенца едва слышен за металлическим звоном.

– А для чего они нужны?

– Это энергонакопители.

Мда, предвкушение какой-то великой тайны, связанной с этими камнями, оказалось куда интереснее правды о них. Зато с чистой совестью можно было похвалить себя за догадливость: вывод о том, что Альду эти самоцветы нужны не только для красоты, оказался верным.

– Если бы я их не снял перед тем, как… сбежать, – при этих словах лич даже прекращает шуршать и позвякивать чем-то в шкафу, – как знать, может, Коаттану и не удалось бы меня победить.

– А зачем ты их тогда снял?

– Слишком примечательные. Это очень редкие, а сейчас, наверное, вообще уникальные артефакты.

Альд возвращается к столу, держа в одной руке – сверток с каким-то позвякивающим содержимым, а в другой – небольшую склянку из темного стекла.

– И мне очень не хотелось, чтобы в случае неудачи они достались Коаттану, – саркастически добавляет он, осторожно опуская свою ношу на столешницу.

– Если они такие примечательные, ты мог бы их снять и просто забрать с собой. А потом, когда понадобится, вставить их и…

О да, очень удобно быть верхом рассудительности, когда прошло почти восемьсот лет.

– В мое время эти камни были настолько редкими, что знающие люди спокойно могли бы разыскать меня по слепку их ауры, – Альд качает головой, а затем добавляет с неожиданной нежностью. – Они из Сердца Мира.

– Я… – меня охватывает подзабытое ощущение неловкости, – понятия не имею, что это значит.

– Хм… – бывший подселенец кажется озадаченным. – Ты вообще знаешь, что такое энергонакопительные кристаллы?

– Ну… Это очень дорогие артефакты, которые могут накапливать, отдавать и восстанавливать заряд.

– И откуда эти артефакты берутся?

Все, что я могу ответить на этот вопрос – пожать плечами. Учитывая то, что до появления в моем теле подселенца я и видела-то такие кристаллы от силы пару раз. В руки же мне их, по понятным причинам, никто не давал.

– Кристаллы – это обработанные камни, – знакомым менторским тоном заявляет Альд. – Их находили в определенных местах, в земле. И в зависимости от месторождения, внешний вид и свойства камней немного отличались. Какие-то были получше, какие-то – похуже…

Я невольно припоминаю, насколько отличались ощущения от использования разных кристаллов.

– Большая часть месторождений была утеряна во время раскола мира. Маги просто не смогли удержать эту территорию в пределах Кольца. Но несколько все же сохранились. В Среднемирье.

Лич прерывает свою лекцию тихим вздохом и проводит пальцами по краю бархатистой ткани в шкатулке.

– Среди этих сохранившихся месторождений находится и Сердце Мира, названное так потому, что там добывались самые мощные камни. Вот этот малыш, – Альд указывает на один из четырех самых маленьких самоцветов, – по емкости превосходит тот белый кристалл, которым ты пользовалась.

Ни за что бы не подумала. Для верности я даже перестроила зрение, чтобы увидеть ауру – и… ничего. Обычные самоцветы, похожие на окрашенные стекляшки в дешевых украшениях на ярмарке. Ладно, выглядят красивее, конечно, но чтобы такая мощь…

– А ты уверен, что с ними все в порядке? Я не вижу их ауру.

– Они спят.

– Что?

– Это образное выражение, – бывший подселенец пожимает плечами, – на них наложены скрывающие чары. Дополнительная предосторожность, позволить которую я мог позволить себе только здесь. Снаружи не хватило бы сил.

– Сложно…

– Дальше будет еще сложнее, – вкрадчиво добавляет лич. – Потому что мне понадобится твоя помощь.

Чувствуя, как мой отсутствующий желудок вдруг завязывается тугим ледяным узлом, я осторожно спрашиваю:

– Какая?

– Будешь возвращать их на место, – Альд легонько постукивает по своему лбу, в центре которого отчетливо виднеется выемка, совпадающая по размеру с самым крупным кристаллом.

– Ты уверен, что… стоит доверять мне это делать? – осторожно уточняю я.

– У меня в любом случае нет выбора, – в голосе бывшего подселенца звучит смесь смирения, сарказма и обреченности. В иных обстоятельствах мне это показалось бы забавным, наверное. – Я не смогу это сделать сам.

– Почему?

– Потому что мне нужно будет сосредоточиться на восстановлении связи с ними.

– А Суртаз?..

– Суртаз… – эхом отзывается Альд. – Скажем так, я не настолько ему доверяю.

Не сумев придумать других доводов, которые могли бы переубедить бывшего подселенца не делать этого, я лишь растерянно щелкаю челюстью.

Вот только от слов о доверии ледяной узел затягивается еще туже. Как бы теперь еще его оправдать-то…

– Ладно… Что мне нужно делать?

– На самом деле, ничего сложного…

С этими словами Альд разворачивает сверток. Внутри – три инструмента. Тонкие щипчики и две махонькие лопатки: одна похожа на очень сильно сплющенную ложку, у второй же кромка сходится узким уголком с острым краем, напоминающим кончик ножа. И сами инструменты, и их рукоятки – металлические, сплошь испещренные мелкой рунной вязью.

– По крайней мере, ничего такого, с чем бы ты не смогла справиться, – с ехидным смешком добавляет лич. – Если будешь аккуратной и внимательной.

Я шипяще вздыхаю, ожидая, когда этот зануда наконец-то перейдет к более содержательной части инструкций. Похоже, намек понят.

– Тебе сейчас нужно будет вот этим, – Альд указывает на лопатку с уголком, – очистить гнезда…

– Что очистить? – осторожно уточняю я.

– Места для размещения камней, – терпеливо поясняет лич, легонько постучав свободной рукой по своему лбу. – Затем этим инструментом, – теперь он указывает на плоскую ложку, – нанести на очищенные места жидкую кость, а на нее, по очереди, опустить в каждое гнездо соответствующий ему камень.

Мне требуется полминуты, чтобы обдумать услышанное. Действительно, вроде бы ничего сложного.

– Аккуратно опустить, – видимо, бывший подселенец расценивает мое молчание по-своему. – Чтобы тот лег ровно.

– А камни брать этими щипцами или можно?..

– Исключительно пинцетом, если не хочешь, чтобы они сожгли твои руки по плечи при первом же прикосновении.

По тону Альда не ясно, шутит он или нет. Но внутреннее чутье почему-то подсказывает мне, что лучше не проверять действие самоцветов на практике.

Отлично. Просто замечательно. Да у меня теперь руки будут трястись от одной только мысли о том, что случится, если я вдруг уроню какой-то из камешков.

– А ты точно не можешь сам это сделать? – мой голос даже почти не выдает зарождающуюся панику. – Вдруг я… камни неровно положу?

– Шиз, давай ты не будешь давать мне еще больше поводов сомневаться в этой затее, чем уже есть на данный момент…

Ага, как бы мне самой еще перестать сомневаться.

– Если что, жидкой кости не жалей, – добавляет бывший подселенец, – излишек потом можно будет убрать.

Кивнув, я отчаянно пытаюсь совладать с продолжающим затягиваться в груди ледяным узлом. Успокойся Шиза, ты сможешь. Поскрести кость, нанести на нее ту жидкость или мазь, или что там в банке, и просто положить в выемки камни. Ничего сложного. Просто надо будет делать все аккуратно…

– Камни лежат так, как их нужно укладывать тебе на голову? Этот – в центр, этот – слева, этот – справа, и так далее, – собравшись с духом, уточняю я и показываю на соответствующие самоцветы в шкатулке.

– Да, – Альд кивает, – начинай с центрального, а дальше укладывай так, как тебе удобнее. Можешь – по очереди слева и справа, можешь пойти по кругу с одной стороны…

С этими словами он подхватывает шкатулку и направляется к узкому ложу. Видимо, предполагается, что остальное возьму я. Ладно, мы не гордые…

Осторожно сворачиваю сверток с инструментами и беру склянку. Пузырек оказывается неожиданно тяжелым, и я едва не выпускаю его из рук.

Воцаряется тишина, и уже через минуту я не выдерживаю.

– А что это за жидкая кость?

Надо же спросить хоть что-то полезное.

– Это специальный вязкий состав…

Бывший подселенец охотно отзывается, даже как-то подозрительно быстро. Неужели действительно нервничает и сомневается? Ну да, с чего бы это вдруг ему быть спокойным?.. Учитывая то, кто сейчас будет заниматься его многострадальной черепушкой.

– …который застывает на открытом воздухе, после чего внешне и по энергопроводящим свойствам становится похож на обычную кость.

– Ух ты, никогда о таком не слышала.

И это было истинной правдой.

– Неудивительно, ведь ты и личем-то являешься меньше года, – в голосе Альда даже не слышно сарказма, – не говоря уже о том, что это – профессиональный секрет костоправов.

– Тем не менее, каким-то образом ты его выведал…

– А я и не говорил, что умею готовить этот состав.

За время нашего разговора бывший подселенец уже успел аккуратно примостить раскрытую шкатулку в изголовье, а сам уселся поперек ложа лицом ко мне.

– Хотя на самом деле мне хватило в свое время терпения, убедительности и изобретательности, чтобы узнать и рецепт, – самодовольно добавляет он.

Ну да, ну да, сам себя не похвалишь…

– Так если ты знаешь, как эту штуку готовить, то почему не используешь для восстановления костей?

– Потому что недостатком этого состава является его хрупкость. И он хоть и похож на обычную кость, но все же не способен полноценно ее заменить.

Если Альд и заметил невольную шпильку в моем вопросе, то не снизошел до соответствующего ответа.

– Собственно, – спокойно добавляет он, – я в свое время подумал о том же, что и ты, потому выведывал рецепт, но… – лич разводит руками, – он не оправдал мои ожидания. А вот для закрепления камней сгодился.

– Ладно, – я расстилаю сверток с инструментами рядом с Альдом. – Сначала почистить выемки, говоришь?

– Именно. Осторожно и аккуратно.

Беру лопатку с острым уголком и, подлетев поближе к бывшему подселенцу и чуть склоняюсь над ним.

– Знаешь, наверное, на стуле будет удобнее.

Он заявляет это настолько неожиданно, что сосредоточенная на предстоящем деле я чуть не выпускаю инструмент из рук.

– Как скажешь…

Отстраняюсь, давая возможность Альду переместиться, куда тот пожелает. Лич же подхватывает шкатулку и подлетает к одному из столов. Ставит стул рядом. Еще с полминуты крутит головой, видимо, что-то прикидывая.

– А-а-альд?.. – вкрадчиво зову я, догадавшись о причине происходящего. – Хватит оттягивать неизбежное.

– Я всего лишь пытаюсь создать максимально удобные условия, чтобы у тебя было меньше шансов на ошибку, – невозмутимо отзывается бывший подселенец.

– Эти шансы растут с каждой минутой независимо от того, где ты будешь сидеть.

Пожав плечами, лич резко опускается на стул и замирает неестественно прямо и неподвижно. Впрочем, для лишенного плоти скелета – вполне естественно, пожалуй.

Но держать на столе инструменты и банку с жидкой костью, конечно, поудобнее будет.

– Хм… А от чего тут чистить-то? Я не вижу грязи.

– Тебе нужно снять верхний слой кости, чтобы состав проник достаточно глубоко, – в голосе Альда слышится бесконечное терпение.

Настолько бесконечное, что я не выдерживаю.

– Радуйся, что я вообще спрашиваю, что делать, а не поступаю на свое усмотрение.

– Радуюсь. Безудержно, как видишь, – бывший подселенец не остается в долгу, – раз отвечаю на твои вопросы.

Издав шипящий смешок, я осторожно подношу заостренный кончик лопатки к центральной выемке на лбу Альда.

– Только не снимай слишком много, – тут же выдает он. – Просто освежи срез.

– Не говори под руку.

Лич замолкает, и я касаюсь кончиком инструмента центральной выемки. Бывший подселенец вздрагивает, но не отстраняется.

– Прости, – его голос действительно звучит виновато. – Процедура не из приятных.

– Да уж могу себе представить, – сочувствующе отзываюсь я, осторожно соскабливая тончайшую костяную чешуйку из середины выемки.

Бывший подселенец издает шипящий смешок, но больше не двигается. Мне же соизмерять силу непросто – мешают мерцающие стыки костей и боязнь отколупнуть лишнего. Альд же, похоже, умудряется совладать с волнением. И сидит неподвижно даже тогда, когда я случайно таки отколупываю кусочек кости, из-за чего его череп украшается незапланированной малюсенькой дырочкой.

– Альд, я…

– Продолжай, – с досадой цедит бывший подселенец.

С трудом уняв возобновившуюся дрожь в руках, осторожно выскабливаю центральную выемку. Потом – соседние с ней. И так продвигаюсь до самых мелких, на очистку которых требуется буквально пара движений.

– Быстро учишься… – в голосе лича слышится удовлетворение. – Это вселяет надежду.

– На что? – я откладываю в сторону заметно затупившуюся лопатку.

– На то, что я не рассыплюсь раньше, чем ты поставишь все камни.

– Ты все еще можешь попросить о помощи Суртаза, – теперь уже мне отчаянно хочется оттянуть момент, когда придется брать в руки щипчики.

– Не могу, и ты это уже знаешь.

Альд легонько дергает головой, и мне кажется, что я слышу шелест, с которым осыпаются на пол тончайшие костяные чешуйки. Свежие срезы на черепе лича выделяются чуть более светлым цветом.

– Так, теперь эту… – я беру в руки тяжелый пузырек, – жидкую кость наносить сначала на все выемки, а потом уже по ним раскладывать камни или?..

– Нет, по очереди. Наносишь состав, кладешь камень, переходишь к следующему гнезду.

– Дай угадаю, это еще и делать надо как можно быстрее?

– Ты – сама прозорливость, – ехидно отзывается этот гад.

– Знаешь, что меня в этой ситуации утешает? – в тон ему спрашиваю я.

– И что же?

– Что ты нервничаешь не меньше, чем я.

– Пожалуй, даже сильнее, – заявляет Альд. – Потому что знаю, что меня ждет.

Я же ловлю себя на мысли, что совсем недавно его беспокойство вызвало бы у меня или недоумение, или состояние, близкое к панике. Первое – от моего непонимания происходящего и нежелания подселенца объяснять. Второе – от осознания, что раз уж он нервничает, значит, дело совсем плохо. А сейчас…

А сейчас беспокойный вид Альда почему-то успокаивает. Дает ощущение власти. И заодно служит очередным доказательством того, что бывший подселенец – не настолько непоколебимый и безупречный, каким казался в прошлом. От этого тоже становится спокойнее. Значит, через много-много лет у меня тоже есть шанс стать могущественными личем.

– О том, что тебя ждет, мне лучше не знать, я так понимаю?

Вкрадчивый тон моего голоса – чистая случайность. Само получилось.

– Ты знаешь достаточно, чтобы выполнить порученную задачу быстро и аккуратно. Остальное уже – моя забота.

Ответ звучит настолько резко, что становится понятно – дальше терпение бывшего подселенца лучше не испытывать. Поэтому я сосредотачиваюсь на том, чтобы вытащить плотно притертую пробку из пузырька. На это уходят добрые полминуты, на протяжении которых Альд сидит совершенно неподвижно и безмолвно. И понимание того, насколько томительным для него является это ожидание, совсем не прибавляет сноровки моим рукам.

Наконец, пробка поддается, и сквозь широкое горлышко я вижу вязкую светлую массу в недрах пузырька из темного стекла. Поставив склянку на стол, я беру плоскую ложку и осторожно опускаю ее в жидкую кость.

– А как быстро эта штука застывает?

– За пределами сосуда – пять минут максимум, – голос бывшего подселенца звучит ровно и безэмоционально.

Кивнув, показываю, что услышала. Затем подхватываю пузырек – торчащая из горлышка рукоятка даже не шелохнулась. Ищу взглядом щипчики, чтобы потом быстро сменить инструмент.

Так, Шиза, соберись. Нужно действовать аккуратно. Ну да, аккуратность – твое третье имя.

С усилием выдергиваю ложку из склянки. К ее кончику прилип белесый комок, и я, приноровившись, размазываю его по центральной выемке на лбу Альда. Смесь похожа на очень вязкое, тягучее и липкое тесто.

Лич не шевелится и ничего не говорит. Как хорошо, что лицевые кости не могут выражать эмоции. Причем – что мои, что его.

Вернув ложку в склянку, я беру щипчики и пару секунд смотрю на самый крупный камень в шкатулке, прикидывая, как бы половчее его взять. В итоге решаю брать уже хоть как-нибудь, а то я так бесконечно могу глазеть на этот зеленый осколок могущества.

Едва щипцы касаются самоцвета, как в его глубине вспыхивают искры. Это настолько неожиданно, что я чуть не роняю камень вместе с инструментом.

– Он светится… Это нормально? – почему-то я задаю вопрос шепотом.

– Да. Кристалл пробуждается. Поэтому и нужно действовать быстро.

В голосе Альда слышится нетерпение пополам с обреченностью. Странное сочетание, но его можно понять. Держа щипчики чуть ли не двумя руками, я подношу самоцвет ко лбу бывшего подселенца. Секунду поколебавшись, вжимаю камень в белесую вязкую массу.

Кристалл ярко вспыхивает, и я отдергиваю руку прежде, чем понимаю, что продолжаю сжимать в ней щипцы. К счастью, самоцвет остается на месте и, кажется, теперь светится еще ярче. Разгорающееся свечение не дает рассмотреть, насколько ровно я поставила кристалл, но где-то в глубине души у меня зреет уверенность, что это уже и не важно.

– Следующий, – цедит бывший подселенец, выдергивая меня из состояния завороженного оцепенения.

Я откладываю щипцы и снова берусь за ложку. Поколебавшись секунду, намазываю смесью выемку слева от светящегося во лбу Альда камня. Подхватываю самоцвет и вдавливаю его в вязкую массу даже раньше, чем кристалл начинает светиться.

Трачу еще секунду на то, чтобы определиться, в каком направлении двигаться. Решаю вставлять камни по кругу, чтобы не перепутать ничего ненароком. И уже на затылке сталкиваюсь с проблемой – из-за усилившегося свечения стыков костей выемок под самые маленькие камни просто не видно.

– Альд, я не вижу куда вставлять мелкие камни.

Лич ничего не отвечает, лишь чуть склоняет голову к правому плечу. Удивительно, но этого простого движения достаточно, чтобы свечение перестало настолько отвлекать. Оказывается, нужно было просто посмотреть на череп под другим углом.

Вернув на места самые мелкие кристаллы, я уже сама осторожно наклоняю голову бывшего подселенца в нужную сторону, чтобы иметь наиболее удобный обзор. Даже страх почти прошел – достаточно было лишь разок взглянуть на ауру Альда. Может, конечно, я чего-то и не знаю, но возвращение плотности и яркости обычно считается хорошим знаком.

Вот только стоило мне поставить в выемку последний камень и чуть отлететь назад, чтобы полюбоваться завершенной работой, как все самоцветы в черепе лича вдруг погасли.

А следом – и аура Альда, и свечение на стыках его костей.