Читать книгу Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник) - Алан Александр Милн - Страница 12

Мы сели на скамейку, и я вынул туристическую брошюру.

– Итак, с чего начнем? – поинтересовался я. – В брошюре лестно отзываются о безмятежной глади озера, но такое развлечение больше подходит для вечернего отдыха.

Амелия перевела взгляд с колеса обозрения на стремительно вращающуюся новомодную карусель – летательную машину сэра Хайрема Максима.

– Полагаю, лучше… – начала она.

– Точка зрения зависит от высоты над землей, – вставил я. – Так сказано здесь. – И я постучал пальцем по брошюре.

– А что это значит?

– По-моему, это означает, что если взглянуть с высоты – из кабинки, ваша «точка зрения» на самом деле будет зависеть от… – Я на секунду задумался. – «Точка зрения» – это просто приятный эвфемизм, – подытожил я.

– Кажется, я начинаю понимать, – задумчиво произнесла Амелия. – Вы получаете удовольствие от путешествия по морю, но избавлены от неудобства прибывать в чужие страны.

– Если кратко, то можно сказать, что это «движение без перемещения», – решил поумничать я.

– А под вами вода, которая усиливает иллюзию. О Боже! Как мне это знакомо.

И в самом деле, здесь все как в жизни. Грязь в метро и скорость поезда напоминают поездку в Дувр. Затем пару раз прокатиться на карусели, сделать несколько оборотов на колесе обозрения – и вуаля! – вы, пережив качку и морскую болезнь, будто бы попадаете в порт Кале. А отсюда всего шаг до ночной Венеции.

Очень скоро мы оказались в Венеции. В «Маленькой Венеции», как называют этот район лондонцы. Интересно, а в Венеции есть «Маленький Лондон», куда изнывающие от скуки венецианцы возят на экскурсии своих домочадцев?

– Наверняка, – заявила Амелия.

Конечно же, наверняка есть.

Вот Бассанио покупает билет и, пройдя турникеты, попадает в «Ночной Лондон». «Приглашаем на обзорную экскурсию!» – слышится возглас. Бассанио платит снова, и вся семья забирается в омнибус. Он плавно трогается с места. Водитель указывает рукой направо.

– Вестминстерское аббатство, – небрежно бросает он.

Бассанио восхищенно глазеет на собор Святого Павла.

– Дорогая, это Вестминстерское аббатство, – повторяет он по-итальянски.

– А-а, – отзывается его жена, – так это здесь жил Вордсворт?

– Нет, – поразмыслив, отвечает Бассанио.

– Саварино, милый, слушай, что говорит папа. Это Вестминстерское аббатство.

Саварино рассеянно смотрит на Тауэр.

– Да, у меня в учебнике географии есть такая картинка, – изрекает он, как и приличествует образованному ребенку.

Шарманщик заводит незатейливую мелодию старой любовной песенки про анютины глазки, и лицо Бассанио смягчается. Он украдкой опускает руку на талию жены, и вот они уже на пятнадцать лет моложе, она простая деревенская девушка, а он – ее счастливый ухажер.

Она поднимает голову и улыбается ему. Старинная мелодия плывет над булыжной мостовой…

– Не забудьте про… Благодарю вас! – провозглашает водитель по-итальянски. Это все, что он знает по-итальянски.

Вздрогнув, Бассанио приходит в себя и дает водителю мелкую итальянскую монетку, которую обычно дают водителям в Италии. Затем он легко спрыгивает на кучу грязи, помещенную на этом самом месте по настоянию муниципального совета «Маленького Лондона». Под впечатлением воспоминаний о бурной юности Бассанио помогает жене выйти из автобуса.

Вот так мы себе это представили.

После «Венеции» мы пошли в ресторан. Проникнувшись венецианской атмосферой, Амелия возжелала настоящий итальянский ужин. Начав с сардин из Сардинии, она завершила трапезу неаполитанским мороженым из Неаполя, – видите, я все больше преуспеваю в географии!

Еще она заказала макароны. Лично я к ним даже не притронулся. Как только она с ними расправилась, я рассказал, как они делаются. Сначала… (впрочем, может, кто-то из наших досточтимых читателей как раз наслаждается блюдом из макарон, обещанных на ужин за хорошее поведение). Так вот, потом… (Амелия сказала, что никогда больше смотреть на них не будет. А я, по ее мнению, ужасный и противный. Но моей вины здесь нет, я и не просил ее слушать, рассуждал сам с собой.) После этого остается только… Впрочем, говорят, так бывает с чем угодно. Якобы после рассказов о производстве шоколада вам навсегда расхочется его есть. Согласитесь, это звучит нелепо.

И тем не менее так их и делают.

Кстати, не следует путать «макароны» с «Гарибальди» – он все-таки человек. Это я так, заметил вскользь. (P.S. Амелии не терпится добавить, что существует печенье «Гарибальди»[38] – вот так вот! Не такой уж я и умный.)

Мы так и не поскользили по безмятежной глади озера, как намеревались вначале. Вместо этого мы парили в обволакивающей темноте под мерцающим сводом небес. В точности как каприйцы на Капри. Это на самом деле чудесно. Но нехватка места и законы о рекламе запрещают мне рассыпаться в похвалах.

Остаток вечера мы наслаждались игрой оркестра и пиротехническим представлением. (Амелия искренне полагала, что «пиротехник» – это испанский пират.) Мы сидели и размышляли о прекрасном. По крайней мере я.

Но когда мы уже собирались уходить, Амелия вдруг спросила:

– А откуда вы знаете, что так их и делают?