Читать книгу Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник) - Алан Александр Милн - Страница 16

Я зашел к Амелии на чай. Ее матушка ушла по делам, предоставив нас – таких славных детей! – обществу друг друга. Я уже понял, что Амелия что-то задумала, и тут…

Взяв вечернюю газету, Амелия обратилась ко мне:

– Не хотите заработать три гинеи?[44]

На мгновение я потерял дар речи. Еще никто не начинал со мной разговор подобным образом. Я почувствовал себя примерно так же, как Ласкер[45], чей противник начал бы игру с рокировки, вместо того чтобы, как мне кажется более естественным, пойти пешкой. (Впрочем, возможно, я не прав, так как не силен в шахматах.) И я ответил:

– Простите?

– Точнее, половину от трех гиней.

– А! Это больше похоже на правду. Один фунт одиннадцать шиллингов и шесть пенсов.

Амелия посмотрела на меня с восхищением.

– В детстве я выиграл приз по арифметике за деление в столбик, – пояснил я. – Приз был так себе, но моя тетушка все еще его хранит.

– О, понимаю. А теперь мы выиграем три гинеи на двоих. Это приз за рассказ.

– Договорились. Что за рассказ?

– Он должен отражать романтическую сторону жизни и живые эмоции. Он должен изобиловать… – Она глянула в газету. – Где же это? Он должен чем-то изобиловать… А, вот! Он должен изобиловать живыми эмоциями.

– Уже изобилует, – перебил я.

– Ах, не туда посмотрела! Вот: «изобиловать легким юмором». Видите, как все просто. Так какой выберем сюжет?

Она придвинула свой стул поближе к моему. Мне ничего не оставалось, как пододвинуть ближе свой.

– Сюжет… – задумчиво протянул я.

Большинство моих рассказов имеют тенденцию избегать того, что хотя бы приблизительно напоминает сюжет. Делают они это исключительно по своей воле, не считаясь с желаниями автора. Я часто сожалею об этом, желая все исправить. Почему я не такой, как все? Почему никогда не выходит у меня никакого сюжета – сюжета, которым можно похвастаться перед внуками, удалившись на покой в старости? Ах, из всех печальных слов пера и речи[46] печальнее всего «Могло бы быть…».

И тому подобное. Потом я беру себя в руки. «Все, перестань, – говорю я себе, – конец бесплодным сожалениям. Прошлое не изменить. И нет причин остаться без сюжета в будущем. Будь решительнее со следующим рассказом. Добейся, чтобы в нем был хотя бы намек на логику и последовательность…»

Но теперь я вижу, что ничего не выйдет. Я человек слишком мягкий и покладистый. В моих работах нет ничего «жесткого», ничего такого, что требует яростного всплеска эмоций со стороны моих героев. Сомневаюсь даже, что в моих историях появится хоть одна подозрительная канарейка…[47]

Прошу простить за столь личную интерлюдию. Ее я использовал, лишь чтобы пояснить, почему, в третий раз пробормотав: «Хм, сюжет, ну да…», я приблизился к нему не больше, чем… чем есть сейчас!

– Ну что, у вас есть идеи?

– Нет. Но к чему спешить? Давайте сначала придумаем героя, а потом посмотрим, что с ним может случиться.

– Идет! – ответила Амелия. – Во-первых, он должен быть чисто выбрит.

У меня, кстати, аккуратные усики. Что ж, женщины неисправимы.

Я достал карандаш и стал черкать на манжете: «У героя тонкие усы».

– Тедди! Я же сказала «чисто выбрит».

Я поправил написанное: «У героя усы, как у моржа».

– Осторожнее, – предупредил я, поднимая голову, – а то у него отрастет и борода.

– Тедди! – грозно сдвинула брови Амелия.

– Вы что, серьезно?

– Мне кажется, вы грубите.

– Хорошо, как вам такое? «Герой, чьими изящными усиками не без оснований восхищалась прекрасная половина человечества, потерял их в железнодорожной аварии за несколько дней до начала описываемых событий».

Амелия рассмеялась.

– Будь по-вашему. Но в любом случае его зовут Джек.

Имя моего героя – Эдвард. Да, рассказ не выйдет таким, как должен.

– И он окончил Корнелл, – продолжала Амелия.

(Ее брат учится в Корнелле! Кор-нелл! Кор-нелл! У-ра! У-ра! У-ра! По крайней мере я решил, что дело именно в нем.)

– Но вы теперь в Англии, – запротестовал я. – В виде уступки мне герой должен быть англичанином.

– Идет! Оксфорд.

– Кембридж.

– Ни вам, ни мне – Дарем.

– Какая же получается отвратительная личность.

– Ну хорошо, пусть Эдинбург.

– Простите, не умещается на манжете. Места хватит только для Дарема. Вы испортили ему жизнь. Надеюсь, теперь вы довольны.

– Это не имеет особого значения, потому все приключения начались уже потом.

– Моя дорогая Амелия, – сказал я, – если пишете рассказ вы, то я не могу претендовать на половину денег.

– Да, но я еще ничего не написала. Я только подаю идеи, а писать будете вы. Кроме того, поправляйте меня, если я где-нибудь ошибусь. Вы же знаете, я американка.

– Продолжайте.

– Так вот, Джек после участия в Бурской войне был представлен к медали и приобщился к…

– Какой-то он у нас слишком представительный и общительный, – вставил я. – Слишком слащаво, никто его не полюбит.

– Это только начало. Не перебивайте, пожалуйста. После этого он стал адвокатом.

– Ах вот как.

– А потом он влюбился в красивую, но бедную девицу.

– Такое часто бывает в Англии, равно как и в Америке.

– Но Джек, хоть и хорошо одетый и все такое, в деньгах полностью зависел от своей тетушки.

– В Англии это обычно дядюшки… Ах да! Простите.

Амелия стала объяснять, что тетушка Джека на самом деле моложе, чем он, что, разумеется, имеет право на существование, хотя и несколько смущает. Она, в свою очередь, влюблена в того самого человека, в которого влюблена девица, которую любил Джек. Сразу не воспринимается, отчего смущает еще больше. Но понять возможно. Вполне возможно. А человек, в которого влюблена девица, которую любит Джек, влюблен в девушку, которая любит Джека. Ситуация осложнялась абсурдным отказом Амелии давать героям имена.

– Это не рассказ, – прервал я ее. – Это какое-то мучение. И в конце читаем: «Джек сделал себе харакири».

– Ну зачем же так… Хорошо, а вы что скажете?

Я обдумал пару фраз.

– Тема слишком неправдоподобна. К тому же слишком усложнена. Сюжет банален, если не сказать старомоден. Чересчур проявляется религиозная составляющая, кульминация затянута, диалоги не жизненны, убийство в пятой главе слишком вымученное, а…

– Я полагаю, вам это говорят про ваши работы?

– Увы, – признался я.

Амелия улыбнулась.

– Это замечательный сюжет, – продолжил я, – но общество к нему не готово. Пока не готово. В общем, нам еще работать и работать.

– Давайте попробуем, – взмолилась Амелия. – Я так хочу выиграть приз.

И мы попробовали. Заставили Джека говорить на шотландском. Его первой фразой стала «Тьфу ты, я и впрямь парень не промах». Он получился смекалистый. Все остальные герои были аристократами.

Мы отправили рассказ, подписав его именем Амелии, и выиграли приз.

Верить в это вам совершенно необязательно.