Читать книгу Анакреон: ошибка выжившего - Альба Тенгра Джез - Страница 11

Тянулись дни. Мы трудились, как чертовы пчелы, не зная отдыха. Полученная нами информация была так мала и убога, что приходилось делать море лишних телодвижений в поисках хоть каких-то зацепок.

Джай познакомился с заводчиками боевых птиц. На нашем материке они оказались только в Аэфосе. Не очень популярное занятие, лишенное практичности – боевых птиц брали только как вычурный подарок, да для соколиной охоты. Беркуты и вовсе не в цене – Джай смог выяснить лишь о двух случаях приобретения. Нынче их в Аэфосе нет и не предвидится.

Один из купленных давным-давно беркутов был подарен пафосному сутенеру в Ниморо, который пропал без вести после встречи с Джаем.

Другого в качестве приза выдали одному славному рыцарю на турнире, Пантану. Он долгое время был широко известен за бесконечную череду побед, за бесстрашие, отвагу и невероятные подвиги, и беркут стал его верным спутником во всех приключениях. Но о Пантане уже много лет не слыхать, с тех пор, как он отправился на север, искать мифический замок, окруженный мифическими животными, внушающими ужас и почтение. Вероятно, череда побед кончилась очевидной кончиной, что не редкость у ребят из этой категории.

Одна маразматичная старуха из Окесы уверяла, что его прославленный беркут прилетел к ней. Долго развлекала народ этой историей, и, хотя никто ей не верил, Джай зашел к ней. Скептически оглядев вонючее чучело филина, на всякий случай решил, что бабуля свое отжила.

Джай – он такой, закрывает дела полностью, чтоб потом не вылезали лишними вопросами и сомнениями. Вероятно, если бы он пришел в Небесный Город один и достиг союза, он бы убил там всех после заключения соглашения. Чтоб уж точно не передумали.

Биверн выдал Киндре столько соболезнований по поводу кончины Марты, будто умер родной для них человек. Большинство были искренни – мы приложили усилия, чтобы запасть им в душу. Киндра проконтактировала со всеми постояльцами замка, и многими, кто был в нем накануне трагедии. Все мозги были скопированы в ту часть памяти Киндры, где информация может некоторое время храниться, до того, как будет обработана.

С этой невероятной горой чужих извилин мы потом разбирались несколько недель. Даже Тирмгарда подключили – для сканирования воспоминаний детей послов, прислуги и прочих. Однако, не обнаружили ничего, что могло бы помочь в нашей работе. Ни подозрительных порывов, ни странных гостей в последнее время, ничего. Зато узнали, что нас с Мартой считали похотливыми животными и люто ненавидели за то, что я делал с коврами.

Эстебан обшарил все пути возле Денеко и Одаринна, выискивая следы ночлега компании, которая не хотела светиться в тавернах. Возможно, он нашел бы, но дождь смыл все улики. Затем он пытался найти связанных с делом людей – полностью прозрачный, он сидел на потолке известной нам таверны несколько суток, слушая, что народ думает о повешенном им же объявлении о поиске пресловутого наемника. Но никто ничего не думал. С ним не первый раз случилось работать с преступным заказом. Посетовали на потерю доступной рабочей силы, почесали языком, размышляя, где он, да и разошлись. Через пару дней Эстебан поменял объявление на сулившее солидное денежное вознаграждение за информацию о местоположении наемника, тут-то и поднялся интерес к истории. В арендованную нами для такого случая обитель пошли караваны доносчиков, каждый из который точно знал, где теперь Рудольф, как его звали. Довольно скоро Эстебан понял, что так концов дела не найти, и вернулся на базу.

После я и Киндра отправилась на поиски виденных в голове Рудольфа персонажей. Об огромной женщине и ее гигантском спутнике, парне в гриме и том, что в капюшоне. Мы попросили трактирщика того самого заведения в один день собрать всех, кто был там в день убийства. За плату, конечно. По нашим подсчетам, человек двадцать, не более. Почему такой крутой дипломат, как я, решил почтить своим присутствием столь дешевое место и зачем мне присутствовавшие в тот день? Такие вопросы ни у кого не возникли, потому что я не хотел, чтобы они возникли. Решение приняли как само собой разумеющееся.

Конечно, когда к намеченному времени я пришел, там было сорок-пятьдесят человек. Сидели на всех столах, стульях, табуретах, бочках, подоконниках, с таким видом, будто так и надо. Я почесал затылок и решил, что справлюсь.

Пол блестел чистотой, запах рвоты плохо скрывали благовония. Люблю, когда обрыганы косят под элиту. Я поставил на стойку бочонок вина, который принес с собой, и попросил трактирщика всех уважить. Я планировал на каждую морду порцию побольше, но и так сойдет.

Пришедшие за халявой заметно оживились. Пока жирные официантки в неожиданной чистой форме с трудом протискивались между людьми, передавая каждому по кружке, я начал очень душещипательную речь о смерти нашего друга. Да, мы решили объявить Саймона мертвым. Решили не сразу. Возможно, кто-то видел, как его еще живого транспортировали в Техонсор. В общем, официальная версия гласит, что он отошел в мир иной уже в городе. Немного не донесли. Так что вскоре мы организуем новый обход королевств, череду поминальных вечеров и знакомство с новым светилом медицины. Это будет совершенный позер и бесполезная тварь, обладающая шармом и подвешенным языком. Убьют – не жалко.

И вот уже, растроганные моей речью человечки, начинают понемногу подвывать и орошать вино слезами. Первые вспышки чувств оказались заразительны, вот уже весь зал пытается сдержать скупую слезу, да не у всех выходит. Я заканчиваю речь чем-то высокопарным. Сам себя не понял, машинально вышло. Красиво, глубокомысленно, гармонично, не выше уровня развития этого общества. Однако, эмоция передана – вот что важно. Поднялись и опустились кружки в память о Саймоне. Вино, правда, было хорошее и дорогое. Не знаю, оценят ли эти люди – они с таким сортом никогда не столкнутся.

Я закусил свое вино маленькой серой таблеткой и вдруг заметил осунувшегося трактирщика, который пить не торопился.

– В чем дело? – интересуюсь с очень доброжелательным видом, приправленным нотками скорби.

– Саймон в свое время, вроде как, спас мою мать, – вздохнул он. Я быстро понял, что не хочу слушать стенания о чувстве вины, долге, и спасенных Саймоном жизнях.

Я похлопал его по плечу, при этом коснувшись нейритами его затылка. Трактирщик плавно опустился на стул и захрапел почти одновременно со всеми своими гостями, хотя в отличие от них, вино со снотворным даже не пригубил.

Я скопировал его воспоминания. О, и правда, неплохая история о том, как верный диагноз Саймона спас кому-то жизнь. У нас у всех много таких историй, Саймону не лень было обрисовать лечение, тем более, это быстро и необременительно. Дело не в его ультра-профессионализме и добродетели, а в невежестве окружающих. Несложно спасти жизнь, если ради этого надо предложить человеку прекратить жрать отраву.

Вошла Киндра, заперла за собой дверь. Она в обличии среднестатистической местной жительницы – смуглая, кудрявая, в серой тунике и босая. Она освободила нейриты. Я распахнул горловину и тоже дал им волю.