Читать книгу Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников - Альберт Плакс - Страница 5

Женщины – одна из легенд Мосада. Их деятельность тесно связана с его историей от создания до наших дней. Но слухов и домыслов всегда было больше, чем правды.

«БЛОНДИНКА ЗА УГЛОМ»

Одинокая привлекательная блондинка стояла недалеко от скульптуры Чарли Чаплина, что в лондонском Лестер-сквере. Высокая, стройная, с пухлыми, чувственными губами, в коричневом твидовом костюме и шляпке, она была именно из тех, кто особенно привлекает мужчин восточного происхождения. Для которых блондинки являются предметом наивысшего вожделения. Именно такой мужчина решил прогуляться по одному из самых примечательных и посещаемых мест Лондона в среду 24 сентября 1986 г.

Когда почти через два года меня по делам службы отправляли в годичную «ссылку» в Лондон, в котором я до этого никогда не был, я спросил своего предшественника: «Лондон красивый город?», ответ был несколько неожиданный: «Лондон – это город, в котором приятно жить». Прожив в нем год, я понял справедливость и убедительную точность ответа.

Но молодому, худощавому, преждевременно лысеющему человеку, гулявшему в тот уже довольно осенний, ветреный и хмурый день, было не очень приятно. Впрочем, день, возможно, был и не такой уж хмурый, но настроение молодого человека было именно таким. Он только что вышел из здания известной лондонской газеты «Санди Таймс», в котором проводил почти каждый день с тех пор, как около двух недель назад приехал в Лондон из австралийского Сиднея. Он чувствовал себя все более одиноко и неуверенно. Настроение его с каждым днем все ухудшалось и ухудшалось.

И вдруг его взгляд упал на эту блондинку. Блондинки его всегда особенно волновали, но сейчас, когда он уже многие недели был серьезно озабочен отсутствием женского общества, не выдержал. Собрав все свое мужество и смущаясь, молодой человек подошел к блондинке и заговорил. Она охотно ответила, и после нескольких фраз он пригласил ее в кафе выпить по чашечке кофе.

Синди (так назвала себя блондинка) сказала, что она студентка из Америки, путешествует одна и приехала в Лондон подзаработать немного денег в качестве суфражистки. Морди – молодой человек, – почти ничего о себе не сказал. Впрочем, Синди не спрашивала. Они условились встретиться на следующий день. Ходили по городу, Морди рассказывал о странах, которые были ему знакомы, Синди охотно слушала, не перебивая. Они постоянно встречались еще на протяжении нескольких дней, ходили в музеи, картинные галереи и кино, вместе обедали и даже по английскому обычаю в пять вечера пили знаменитый послеполуденный чай со сливками и особыми булочками. Единственное, что тревожило Морди: они не занимались сексом и даже ни разу не поцеловались. Хотя ожидание столь желаемых удовольствий все время как бы незримо присутствовало в их общении.

Между тем дела в редакции становились все хуже, а лицо Морди – все мрачнее. Синди это видела, сочувствовала ему и старалась быть очень внимательной. На шестой день знакомства, в понедельник, она вдруг неожиданно пригласила его поехать в Рим, где живет ее сестра и где он может отдохнуть и отвлечься от всех своих неприятностей. Сестра сейчас в отъезде, и они смогут остановиться в ее квартире. От такого предложения истомленный желаниями Морди отказаться не мог. Конечно же, если они будут жить в одной квартире, значит, будут спать в одной постели. На следующий день он позвонил своему знакомому в Сидней, рассказал о своих невеселых редакционных делах и сообщил, что собирается исчезнуть из Лондона на несколько дней. В 10 утра 30 сентября он выписался из отеля «Маунтбеттен» и, никому ничего не сказав, исчез.

Синди сама купила билеты в бизнес-классе, заплатив за каждый по 426 фунтов стерлингов. На следующее утро они прибыли в аэропорт Хитроу. Паспортный инспектор равнодушно отштамповал их паспорта. Через пару часов самолет компании «Бритиш эйруэйз» приземлился в римском аэропорту Фьюмичино. Было около семи вечера. Синди и Морди прошли паспортный контроль и таможню, вышли на площадь, Синди взяла такси. Настроение у Морди вдруг испортилось. То ли водитель не понравился, то ли что-то другое, но Морди вдруг ощутил какое-то беспокойство и даже в определенный момент подумал, не выпрыгнуть ли из машины на ходу. Синди, наоборот, продолжала улыбаться и весело рассказывать о достопримечательностях Рима. Примерно через полчаса они подъехали к дешевому на вид многоквартирному дому, отпустили такси и вошли в подъезд. Поднялись на лифте, Синди своим ключом открыла дверь. Четыре крепкие мужские руки схватили Морди, Синди ввела ему сильный наркотик. Больше он ее никогда не видел…

В ноябре 1976 г., почти как раз в день моего приезда в Израиль, Мордехай (Морди) Ваануну был принят в качестве техника на работу в израильский Центр ядерных исследований в Димоне. Ваануну родился в 1954 г. в Марокко в религиозной еврейской семье. В начале 60-х семья выехала из Маракеша в Израиль и поселилась в бедном районе Беер-Шевы. Мордехай служил в армии в инженерных войсках, затем учился на физическом факультете Тель-Авивского университета, но был исключен за неуспеваемость. Увидев в газете объявление о наборе учеников техника в «Камаг» (аббревиатура на иврите ядерного центра), Ваануну послал свои документы и после проверки офицерами безопасности был принят. Он прошел специальные курсы, сдал экзамены, дал подписку о неразглашении секретов, прошел еще несколько курсов, экзаменов и тестов и 7 августа 1977 г. впервые заступил на смену в должности начальника ночной смены. Ваануну так бы и работал безвестным, но очень важным работником самого секретного объекта в Израиле, если бы не некоторые перемены в его жизни. Он оторвался от религиозных семейных корней, стал активным участником левацких групп. Потом поступил на философский факультет Беер-Шевского университета и сблизился с его арабскими студентами. Не избегал публичных антиобщественных высказываний. С ним поговорили сотрудники безопасности предприятия, где он работал, с целью предупреждения. Это не помогло. Тогда под предлогом сокращения (в то время действительно сократили 180 человек) его уволили.

Через месяц после сокращения Ваануну продал свою машину и квартиру и уехал на Дальний Восток. Паспортный чиновник в тель-авивском аэропорту ни о чем не спросил. Проверка багажа и вещей тоже была весьма формальной. Две фотопленки, отснятые Ваануну в самых секретных отделениях Атомного центра, никто не обнаружил, да и не пытался это сделать.

Там, на Дальнем Востоке, в Непале, Ваануну однажды под вечер зашел в Советское посольство в надежде заинтересовать русских имеющимся у него секретным материалом, но ему не поверили.

В мае 1986 г. он приехал в Австралию. Через два месяца принял христианство. В церкви он познакомился с колумбийским журналистом Оскаром Герреро, которому и рассказал о своих пленках. Герреро быстро сообразил, что на них можно хорошо заработать. После некоторых поисков и отказов местных изданий Герреро вышел на лондонскую газету «Санди таймс», которая заинтересовалась предложением и даже прислала в Сидней своего представителя. Представитель, физик по специальности, впечатлился от фотографий, продемонстрированных ему, и решил, что Ваануну стоит перевезти в Англию для более обстоятельных бесед. Но… без Герреро. Так 12 сентября 1986 г. Ваануну оказался в Лондоне. Один. Но не совсем.

За несколько недель до этого центр израильской внешней разведки Мосад получил краткое сообщение от своего партнера – «Австралийского агентства по разведке и безопасности» – о том, что израильтянин пытается продать некоторым местным газетам секретную информацию. Так что, когда Ваануну прибыл в Лондон, вместе с ним прибыли два агента Мосада.

Привлеченные «Санди Таймс» физики и эксперты, изучив все материалы и побеседовав с Ваануну, пришли к выводу, что ядерный потенциал Израиля был намного больше того, что он признавал. Редакция была готова опубликовать материал и заплатить Ваануну 150 тысяч долларов.

Но ситуация вдруг внезапно изменилась. Обозленный тем, что его бросили, Герреро обратился к конкурирующей газете «Санди Миррор». Эта газета не поверила Герреро, но использовала пачку купленных у него за несколько тысяч долларов фотографий, напечатанных с пленок Ваануну, для того чтобы опубликовать небольшой репортаж с насмешками над «Санди Таймс», купившей «утку», преподнесенную им Ваануну, заодно и напечатав его фотографию на первой странице.

Ваануну разозлился и испугался. Разозлился на «Санди Таймс», которая медлила с публикацией его материалов, и испугался Мосада, понимая, что и там увидят эту фотографию. Редакция заверила Ваануну, что материал будет опубликован, но требуется еще несколько проверок и получение официальной реакции посольства Израиля. В качестве успокоительной процедуры редакция каждые несколько дней перемещала Ваануну в другой отель под разными именами. Туда же перемещались и «ведущие» его сотрудники Мосада.

Материал в израильское посольство был передан 23 сентября. Посольство выпустило опровержение. Однако посол Иехуда Авнер был крайне встревожен, не менее встревожено было и его начальство в Иерусалиме. Премьер-министр Шимон Перес, посоветовавшись с бывшими премьерами Рабином и Шамиром, решил поручить Мосаду арестовать Ваануну и доставить его в Израиль для предания суду. Однако, прекрасно зная особую чувствительность к суверенитету Великобритании ее премьера Маргарет Тэтчер, Перес потребовал от Мосада действий, не нарушающих законов этой страны. Миссия, к которой, как уже понятно, Мосад готовился и до приказа премьер-министра, стала еще более трудной. Единственное, что облегчало задачу, – это готовность британских спецслужб неофициально помочь в розыске и смотреть сквозь пальцы на действия израильских агентов.

Они, конечно же, действовали. И на следующий день, когда посольство Израиля официально опровергло обращение «Санди Таймс», «привели» в ярости покинувшего редакцию Ваануну погулять на Лестер-сквер. И тут он увидел ошеломляющую блондинку!..

Черил Бен-Тов («Бен-Тов» в буквальном переводе с иврита – «Хороший сын») – американская еврейка – оставила своих близких и добровольно приехала в Израиль, чтобы помочь своей исторической родине. Она работала в одной из школ Кирьят-Шмоны, небольшого городка на севере Израиля у самой границы с Ливаном. Эта совершенно рядовая в Израиле школа стала известна почти всему миру после нападения на нее палестинских террористов-смертников. И хотя израильские десантники штурмом взяли школу и уничтожили троих террористов, те успели убить 16 детей и ранить 68. Вместе с детьми погибла учительница – вторая из двух работавших в школе иностранок – Люсиль Эдер. Люсиль – немка по национальности – приехала в Израиль по туристической визе и тут же предложила еврейскому государству свои услуги, желая таким образом хоть немного искупить вину немцев перед евреями. Обе иностранки-подруги были весьма похожи: высокие стройные блондинки со спортивной фигурой и привлекательной улыбкой.

После смерти подруги Черил была в ужасном психическом состоянии, она не могла зайти ни в класс, ни в школу. Психиатр посоветовал ей сменить обстановку. Она уехала на Мертвое море и поселилась в гостинице. Аккуратно выполняла прописанные ей процедуры, но легче ей не становилось.

Но именно о Черил вспомнил Мариссель, один из ведущих и опытных офицеров Мосада, которому поручили возглавить выполнение задания израильского премьер-министра, когда он стал подбирать необходимую для этого группу. Он решил, что привлекательная блондинка Черил нужна ему для выполнения поставленной задачи. Начальник отдела, которому Мариссель показал ее фотографию, одобрил идею, но стал сомневаться, может ли она что-либо сделать в таком состоянии. Он посоветовал отправить Черил домой в США, чтобы она смогла пожить там нормально пару лет и привести себя в порядок. Если после этого она захочет вернуться в Израиль, ей найдут подходящее занятие.

Тем не менее Мариссель уговорил начальника не торопиться. Марисель знал Черил уже достаточно долгое время. Дело в том, что погибшая в школе Кирьят-Шмоны подруга Черил Люсиль Эдер была почти невестой Марисселя, ее гибель ударила по нему не менее больно, чем по ней. Мариссель решил поехать на Мертвое море и поговорить с Черил. Вернувшись, сообщил своему начальнику, что хочет все-таки поработать с ней. Он как раз собирался в Германию – навестить отца Люсиль – и предложил Черил поехать вместе с ним: «Мы едем с тобой в Европу к отцу Люсиль, нам нужно немного отдохнуть». Черил поняла, что Марисселю что-то нужно от нее. Отрицать он не стал. Просто не сказал ничего.

Визит в Германию прошел не совсем так, как того желал Мариссель. Отдохнуть не удалось. Они чуть не «вляпались» в историю с бывшими нацистами, которая касалась семьи Люсиль. Но моральное состояние Черил значительно улучшилось. Поэтому вскоре после возвращения из Германии Мариссель попросил ее о помощи. Черил спросила, на кого он работает. Он ответил прямо: на Мосад.

Мариссель не знал об истории, которая приключилась с Черил, когда она только приехала в Израиль и училась в Еврейском университете в Иерусалиме. Она вдруг получила письмо, отпечатанное на бланке канцелярии премьер-министра. В факте получения подобного письма новыми иммигрантами нет ничего необычного. Такими письмами вновь прибывшие обычно приглашались на собеседование с сотрудником ШАБАКа, где у них спрашивали о различных аспектах их жизни в стране, откуда они прибыли, особенно о тех аспектах, которые касаются информации о военной деятельности страны, служб безопасности и т. п. Иногда спрашиваемый не мог рассказать практически ничего существенного, но даже из крох, скрупулезно выуженных у спрашиваемого, впоследствии вырастал достаточно большой объем нужной и полезной для Израиля, а зачастую и его союзников информации.

Однако письмо, полученное Черил, было несколько необычного содержания. В нем Черил предлагалось прийти в определенное время по указанному адресу, чтобы обсудить вопрос о предлагаемой ей интересной работе. Когда удивленная Черил показала это письмо знакомому коренному израильтянину, тот сразу сообразил, откуда это письмо. «Это из ШАБАКа или Мосада. Они, наверное, действительно хотят предложить тебе работу. Завидую.»

Встреча состоялась в обычной квартире обычного жилого дома. Черил встретил молодой человек и провел ее в другую комнату, где сидел более пожилой мужчина. Он объявил ей, что содержание их разговора не подлежит разглашению, и предложил подписать соответствующую бумагу-обязательство. Затем сообщил о предлагаемом Черил большом доверии: работать вместе с ними. На ее вопрос «Кто вы?» человек уклончиво ответил, что представляет правительственную организацию, обеспечивающую безопасность страны. Затем он сказал, что, насколько ему известно, Черил скоро должна получить израильское гражданство и быть призвана в армию. Вместо скучной службы в армии собеседник Черил от имени своей организации преложил ей, разумеется, после соответствующей проверки, заключить соглашение на сотрудничество с этой организацией сроком на пять лет и продолжать учебу в университете. Все, что от Черил потребуется, это время от времени отвечать на вопросы их сотрудника, которые будут касаться обеспечения безопасности в районе, где живет и учится Черил. Разумеется, не бесплатно. Если эта работа окажется успешной, ее ждет поездка для работы за границей. Черил, приехавшая жить в Израиль, ехать за границу на работу как раз и не желала. «Вы предлагаете мне работу стукача?» – прямо спросила Черил. Собеседник горячо возразил, убежденно разъясняя, что речь идет о престижной работе тайного агента очень важного в Израиле учреждения. Черил категорически отказалась. Дальнейшие настойчивые уговоры ни к чему не привели. Знакомый израильтянин, услышав рассказ Черил о беседе в ШАБАКе (это таки были представители оттуда), обозвал Черил сумасшедшей, долго уговаривал ее позвонить туда и согласиться на сотрудничество, но она была тверда в своем решении. Вскоре она получила гражданство и стала ждать призыва в армию.

И вот теперь Черил предлагают сотрудничать с Мосадом. Это предложение ее тоже насторожило. «Что я должна делать?» – спросила она. Мериссель не торопился отвечать, хотя стремительно развивающаяся история с Ваануну требовала быстрых ответных действий. Он лишь пояснил, что сегодня Израиль ведет не только открытую, но и тайную войну против своих врагов. Но солдат в Армии обороны Израиля пока хватает, а вот солдаты для тайной войны очень нужны. «Такие, как ты. Ты можешь сделать то, что не могут другие», – заключил Мериссель.

Через несколько дней Черил снова получила письмо, очень похожее на прежнее письмо из ШАБАКа. Встреча состоялась совсем в другом месте, но тоже на квартире. Встретила молодая женщина и провела к человеку, назвавшемуся полковником Коэном. Полковник тоже попросил подписать обязательство о неразглашении, а затем начал рассказывать о предстоящей службе. Служба должна продолжаться минимум три года. Если не будет никаких претензий у службы безопасности и она сдаст необходимые экзамены, ей предложат служить в течение пяти лет, обеспечат интересной работой и пошлют в офицерскую школу. «Что конкретно мне предстоит делать?» – спросила Черил. Полковник сказал, что он только может сообщить, что для начала Черил хотят использовать в качестве переводчика. Черил немедленно согласилась.

Уже на следующее утро начались необходимые проверки: нужно было заполнить массу многостраничных анкет с многочисленными вопросами о прошлой жизни, родственниках, знакомых; пройти различного типа психологические и другие тесты, призванные выявить сильные и слабые стороны ее характера и склонности. Затем ей сказали, что она должна пройти курс физической и боевой подготовки на базе бригады спецназначения «Голани». Потом последуют офицерские курсы, а потом она уже приступит к работе. Хотя ей показалась странной такая подготовка для переводческой работы, но она согласилась. В тренировочном лагере она поступила в распоряжение Марисселя. Вечером первого же дня Мариссель сказал, что готов объяснить ей суть ее задания. Он рассказал ей о Ваануну и о международном скандале, который вот-вот может возникнуть из-за его поведения. Черил заметила, что никто из израильтян не сомневается, что их страна обладает ядерным оружием. «Но израильское правительство официально отрицает это, – разъяснил Мариссель. – Ваануну же дал подписку о неразглашении государственной тайны и нарушил ее. Утверждая, что Израиль – ядерная держава, он наносит большой ущерб нашей стране и за это преступление его нужно судить. У нас есть план, как его доставить в Израиль и предать суду. Тебе в этом плане отводится решающая роль».

Через несколько дней Черил вместе с Марисселем и его командой прибыла в Лондон. Она внимательно прочитала весь материал, который на основании рассказа Ваануну газета «Санди Таймс» представила в израильское посольство. Не задаваясь вопросом, правильные ли там содержатся сведения, Черил твердо для себя решила, что Ваануну не должен был этого делать. На следующий день Ваануну, за которым неотступно следили люди Марисселя, снова, как обычно, пришел в редакцию «Санди Таймс», и ему рассказали об ответе израильского посольства и о том, что публикация его сообщения пока задерживается. В пять часов он, раздосадованный, ушел из редакции. Его путь лежал на Лестер-сквер. Он намеревался провести вечер в одном из расположенных там ночных клубов. Его нервозность последних дней работники «Санди Таймс» объясняли и возросшей сексуальной озабоченностью. Он уже неоднократно и совершенно беспардонно делал прозрачные предложения женщинам из числа сотрудниц редакции и репортеров.

Черил-Синди с еще более выбеленными волосами, чтобы выглядеть еще более привлекательной для восточного мужчины женщиной, аккуратно и пикантно подгримированная, с небольшой сумочкой, в которой среди косметических принадлежностей лежал фотоаппарат, медленно шла по Лестер-скверу по направлению к скульптуре Чарли Чаплина. Подойдя к ней, она остановилась и вытащила фотоаппарат. Наводя его на скульптуру, она краем глаза заметила, что к ней приближается молодой человек, которого она уже видела и на фотографиях, и накануне при выходе из редакции газеты. Не понадобилось даже искать повода, чтобы затеять разговор. Он сам шел к ней навстречу…

Ваануну доставили в Израиль на израильском грузовом судне. Черил возвратилась туда самолетом. На первом же допросе следователь продемонстрировал Ваануну свежий номер «Санди Таймс» с напечатанным в нем рассказом о ядерной программе Израиля.

В воскресенье 9 ноября 1986 г. израильское правительство сделало заявление, что Мордехай Ваануну арестован и предстанет перед судом. В этом заявлении было отмечено, что Ваануну покинул Великобританию по собственной воле с соблюдением всех необходимых паспортных и таможенных формальностей, без каких-либо нарушений норм международного права. Первая леди английского правительства была удовлетворена.

Суд над Ваануну начался 30 августа 1987 г. В марте 88-го он был приговорен к 18 годам тюремного заключения. Но Черил к этому времени уже не было в Израиле.

Когда начался суд над Ваануну, Черил сказала Марисселю, что хочет поехать в Америку повидать родителей. Мариссель понял: в Израиль она уже не вернется. Ее служба в Мосаде на этом закончилась. На прощание Мариссель повез ее к памятнику погибшим сотрудникам израильской разведки (более 400 человек, из них 65 из Мосада). Но имен на памятной стене написано мало. Не пришло время. Возможно, и не придет. Черил решила больше не рисковать…

Конечно же, не все женщины-агенты Мосада служили там кратковременно и принимали участие только в одной операции. Некоторые из них сотрудничали с Мосадом в течение долгих лет и участвовали в многочисленных операциях. Наиболее успешной и известной (но только внутри Мосада) была Иоланда Хармер, в девичестве Габай, эдакая израильская Мата Хари. В Мосаде она работала под именем Хар-Мор. Впрочем, она начала работать на израильскую разведку еще до создания Мосада и даже до создания израильского государства. В критические дни Войны за независимость в 1948 г. она находилась в Египте. Ее мать по происхождению была еврейка-турчанка, но в Египте никто не подозревал, что в ней течет еврейская кровь.

Будущий министр иностранных дел Моше Черток уговорил Иоланду помогать будущему еврейскому государству. Черток познакомился с ней на каком-то приеме. Он увидел в ней человека с сильным характером, настойчивого и упорного при достижении поставленной цели. Долго уговаривать Иоланду не пришлось. Возможно, она не совсем понимала степень риска, на который идет, возможно, считала себя неуязвимой.

В египетском обществе она называла себя журналисткой, действительно иногда отправляя статьи в парижские журналы. Она тоже была блондинкой, но, в отличие от Черил, маленького роста и хрупкого телосложения. Была трижды замужем. От последнего мужа – южноафриканского бизнесмена, погибшего в авиакатастрофе, – у нее остался ребенок. У нее было огромное количество любовников – весьма богатые и влиятельные в Каире люди, а также дипломаты, работавшие в Египте. Среди ее поклонников и приятелей были будущий премьер-министр Ливана и шведский посол в Египте; главный советник генерального секретаря Лиги арабских стран и сын великого муфтия Махмуд Малуф, который рассказывал ей обо всем, что знал, и сотрудники американского посольства, которые иногда снабжали ее копиями донесений в Вашингтон.

Главной проблемой Иоланды была связь с Тель-Авивом. Радиопередатчиком ее снабдили, но она не смогла научиться им пользоваться, а радиста ей не сумели найти. Все сообщения она посылала с письмами в США, а оттуда их уже передавали в Тель-Авив. Деятельность Иоланды в Каире закончилась довольно грустно. Сам генеральный секретарь Лиги арабских стран Аззам-паша заподозрил в ней израильскую шпионку, и ее арестовали. Но высокопоставленные покровители спасли ее, вытащили из тюрьмы, и она уехала в Париж. Потом ее хотели включить в состав израильского посольства в США, но в последний момент решили оставить без официальной должности, чтобы в будущем снова послать на работу в Египет. В израильском МИДе думали, что отношения с арабскими соседями в будущем улучшатся и понадобятся специалисты по Египту. Они не ошиблись, но это случилось намного позднее. Иоланда не дождалась возвращения в Египет. В 50-х годах она работала в Испании, тоже как тайный израильский агент. Умерла в 1959 г.

Деятельность Иоланды Хармер в принципе противоречила существовавшей в те времена в Мосаде доктрине. «Женщина не может заниматься сбором информации в арабском мире», – утверждал один из ведущих руководителей Мосада. По логике вещей, действительно в силу особого отношения к женщинам в арабском мире использование женщин в качестве агентов-шпионов почти исключено. Ни один араб с этим не согласится и, увидев женщину-разведчика, может даже покончить жизнь самоубийством. На практике это было не всегда так. Судя по всему, упомянутый выше сын великого муфтия Махмуд Малуф понимал, зачем его приятельница Иоланда проявляла необычный для женщины интерес к делам дипломатическим и военным. Но он отнюдь не пытался покончить счеты с жизнью, а наоборот: как бы в обмен на секретную информацию попросил у Иоланды денег на проведение избирательной кампании по выборам его депутатом парламента.

Женщины в Мосаде работали уже с самого начала существования этой организации – в основном на административных должностях и в технических подразделениях – и с большим нежеланием направлялись на оперативную работу даже в качестве офицеров связи. Довольно часто они использовались в роли жен или невест агентов или резидентов, работавших за рубежом. Это обстоятельство, конечно, сказывалось на карьере женщин в Мосаде, так как главным фактором продвижения в Мосаде был опыт оперативной работы.

Одним из исключений из такого порядка на начальной стадии существования Мосада была деятельность Лили Кастель, которая стала легендой еще при жизни. Она пришла на работу в Мосад в 1954 г., имея опыт работы в разведке еще до создания государства. Была весьма привлекательной, хорошо владела ивритом, английским, французским, немецким и русским, говорила на итальянском и арабском. Свою внешность и интеллект она с успехом использовала для выполнения различных спецзаданий в Европе, сущность которых никогда не была известна. Лили умерла в 1970 г., но ветераны еще долго вспоминали ее дела.

Со временем, особенно с приходом к руководству Мосадом Меира Амита в 1963 г., положение женщин в Мосаде улучшилось, они даже стали достигать должностей начальников отделов – ключевой административной должности в этой организации. Доктор Яэль Познер занимала одну из руководящих должностей, она давно уже на пенсии, но Мосад не готов предать гласности подробности ее прошлой деятельности. Малка Браверман пришла в Мосад еще из Хаганы и дошла до должности начальника административного управления. Но женщиной, оказавшейся на самой высокой должности в Мосаде, стала Ализа Маген. Она была вторым человеком в этой организации, т. е. заместителем начальника Мосада.

Ее взяли туда почти случайно, простой делопроизводительницей после службы в армии. Через несколько месяцев для выполнения определенной миссии понадобился человек, свободно говорящий по-немецки. Немецким Ализа владела почти как родным. Ей тут же оформили паспорт и отправили за границу. Так она стала оперативным работником, не пройдя даже базовой подготовки. В ходе той первой миссии ей понадобилось водить машину, чего она никогда не делала. Она самостоятельно села за руль после нескольких интенсивных уроков. После этой первой операции на Ализу обратил внимание тогдашний начальник Мосада Исер Харел, и ее стали подключать к различным делам. «Я, к примеру, верю, что интуиция у женщин развита сильнее, чем у мужчин, – говорит Ализа Маген. – А разведка – это работа, где без интуиции ну никак. Кроме того, есть места, где женщина может спокойно пройти и, не вызвав подозрения, увидеть все, что надо. А появись там мужчина, да еще один, без дамы, – он неизбежно вызовет подозрение».

Тем не менее на оперативную работу за границу женщин все равно, даже и сегодня, посылают неохотно, только в случае крайней необходимости, когда нет других вариантов. На протяжении многих лет женщин категорически не принимали на курс подготовки офицеров по сбору информации и резидентов Мосада. И лишь в начале 90-х, когда начальником Мосада был Шабтай Шавит, а начальником управления кадров – Ализа Маген, этот курс стал открытым и для женщин. Но все равно количество женщин, пробившихся на вершины мосадовской службы, сравнительно невелико. Одно из объяснений этого явления весьма тривиально: отслужив несколько лет и получив довольно солидную должность, к примеру, довольно популярную в Мосаде должность офицера по сбору информации, работающего с информаторами и вербующими их, женщины покидают Мосад, так как хотят создать семью и завести детей. На собеседованиях, которые проходят кандидаты на работу в Мосаде, молодых женщин предупреждают, что если все проверки закончатся успешно, то перед началом профессиональной подготовки от них попросят устного (заметьте, устного) обязательства не беременеть в течение пяти лет. Очень многие от такого обязательства отказываются и на этом свою карьеру в Мосаде заканчивают.

Однако в Мосаде понимают, что есть случаи, когда только женщина благодаря своей привлекательности и другим качествам может добиться желаемых результатов. Причем иногда такие женщины могут усыпить бдительность даже опытных агентов. Известен случай, когда жертвой женщины-обольстительницы стал опытнейший израильский разведчик Ганс, работавший в составе группы по розыску и уничтожению главарей палестинских террористов, совершивших нападение на израильских спортсменов во время олимпийских игр в Мюнхене в 1972 г. Ганс привел эту женщину в свой гостиничный номер, где она его и застрелила, судя по всему, во время интима. Кстати, до сих пор неизвестно, чье задание выполняла эта женщина. Правда, товарищам Ганса по группе удалось разыскать ее и уничтожить.

Иногда женщин посылают для работы в паре с мужчиной. Такая пара, изображающая любовников или супругов, может хорошо прикрыть истинную свою деятельность. Так, к примеру, в составе команды по поимке Адольфа Эйхмана, которому Гитлер поручил «окончательное решение еврейского вопроса», работавшей в Аргентине в 1960 г., была одна женщина Дина Рон, агент Мосада, которая должна была играть роль любовницы агента, снимавшего квартиру, где держали Эйхмана после поимки и до отправки в Израиль. Роль Рон была пассивной, но весьма важной: в случае визита полиции создавалось впечатление нормальности всего, что она могла увидеть. Точно с такой же целью использовалась молодая женщина во время операции по установке подслушивающих устройств в подвале дома, где жил один из видных деятелей Хезбаллы, в Берне в феврале 1998 г. Молодые женщина и мужчина изображали влюбленную парочку, необходимую для прикрытия тех, кто устанавливал аппаратуру. Кстати, среди тех, кто устанавливал эту аппаратуру, была одна девушка. Ее задержала полиция почти «на месте преступления», но ей удалось «задурить голову» полицейским, и ее отпустили. Наиболее интересным примером работы женщин в паре является жена израильского разведчика Вольфганга Лотца Вальтрауд (Нейман), по некоторым данным, «предписанная» ему его руководством и активно помогавшая ему в агентурной деятельности. Об этой паре последует отдельный рассказ.

Сегодня, по тем же некоторым данным, женщины составляют порядка 20 % личного состава оперативных работников израильской разведки. В каждом из управлений и отделов Мосада в составе оперативных групп работают представительницы прекрасного пола. Например, немало женщин служит в подразделении «Радуга», специализирующемся на тайном проникновении в квартиры и офисы с целью фотографирования секретных документов и установки аппаратуры прослушивания. Есть женщины и в подразделении «Ярмарка», занимающемся обеспечением безопасности офицеров разведки во время встреч с источниками информации. Зачастую женщин включают в состав групп, осуществляющих слежку за различными объектами, захват и похищение интересующих Мосад лиц и даже их ликвидацию.

С еще большей неохотой Мосад использует женщин для сексуальной компрометации интересующих эту организацию мужчин. Для этой цели выбираются, как правило, одинокие женщины, да и в таких случаях они посылаются на задание только один раз. Мосад редко разрешает своим сотрудникам вступать в сексуальную связь ради выполнения задания. Причем это касается не только женщин, но и мужчин. В последние годы в связи с изменением отношения к сексу во всем мире Мосад тоже стал сознавать, что секс иногда является наиболее быстрым и действенным средством достижения цели в разведке. Если секс является объектом шантажа, то израильская разведка использует чаще всего проституток. При этом израильские проститутки проявляют завидный патриотизм, несмотря на то что в большинстве случаев им не сообщаются детали ни личности человека, с которым они должны переспать, ни самой операции, в которой они участвуют.

Но об одном, сегодня уже достаточно известном, случае использования Мосадом женщины-агента именно в качестве сексуальной приманки стоит рассказать.

УРАНОВАЯ ЖЕНЩИНА

Июнь 1967 г., второй день войны Израиля против тройственного врага – Египта, Сирии и Иордании – войны, которая потом будет названа Шестидневной – в честь количества дней, которое понадобилось Израилю, чтобы одержать в этой войне ошеломляющую победу. В зале заседаний командования Мосада в правительственном квартале Кирия в Тель-Авиве собралось восемь человек, отнюдь не только сотрудников Мосада, чтобы обсудить тревожное сообщение, которое пришло к начальнику Мосада Меиру Амиту утром: «В ответ на вчерашнее нападение на арабов французское правительство приняло решение, что эмбарго на поставки военного оборудования Израилю будет включать также уран». Хорошее настроение от вчерашнего первого боевого дня, в течение которого была уничтожена почти вся авиация противника, как-то сразу улетучилось. Ядерный реактор в Димоне, который та же Франция помогла построить, может оказаться совершенно парализованным, а это значит, что вся, успешно начатая израильская ядерная программа должна прекратить свое существование. Как обеспечить реактор ураном? Для этого и созвал Амит утреннее совещание, на котором среди военных и разведчиков присутствовали и два ведущих ученых страны. Кто-то начал ругать де Голля, распорядившегося, вопреки его собственным обещаниям, наложить эмбарго, кто-то предложил воззвать к его совести и чести и призвать выполнить данное им обещание, тем более что за полагаемый к поставкам уран израильтяне уже заплатили. Меир Амит отреагировал быстро и категорично: решение де Голля непоколебимо, деньги он вернет… когда-нибудь, эмбарго не отменит никогда… Наступившую тишину разрезала короткая фраза: «Мы найдем способ получить уран». Ее произнес человек, которого все звали Майк, никто и никогда не знал его настоящего имени (разумеется, кроме непосредственного начальства), нигде и никогда не были опубликованы его фотографии. Официально он занимал пост начальника оперативного отдела Мосада. Во всей системе этой организации это был самый смелый и оригинально мыслящий человек. Почти все крупные операции Мосада были им спланированы и проводились с его личным участием или по его личным указаниям. Все его деяния уже давно превратились в легенду, а в рассказах о них иногда тяжело отличить правду от вымысла. Он пользовался огромным уважением почти во всех разведках мира. Он был известен даже больше, чем нужно. Довольно подробные досье на него были в КГБ, ЦРУ, Штази, Сюрте (французская разведка). Его имя числилось в списках разыскиваемых лиц более чем 50 стран. Но поймать его так никому не удалось. Полистав какие-то бумаги, Майк добавил: «Да, это можно сделать. Я знаю, как». На этом совещание закончилось.

Через несколько дней (война к тому времени уже закончилась) Майк сидел в маленькой квартирке в одной из европейских столиц. Квартирка служила одним из штабов Мосада в Европе. Напротив него сидела красивая молодая женщина, которая с нескрываемым обожанием смотрела на своего начальника. Он нравился ей. Не как начальник, а как мужчина. После каждого выполненного задания она, встречаясь с Майком, говорила ему одно и тоже: «Вы должны играть Джеймса Бонда. У вас это получилось бы намного лучше, чем у актеров». Обожаемый начальник говорил разную милую чепуху. О музыке, драматургии, архитектуре, явно изображая, что находится под властью ее обаяния. Но Шарон Меннерс – так звали его визави, по опыту знала, что раз Майк срочно вызвал ее на встречу, значит, предстоит новое важное задание. Перемена в разговоре наступила резко и вдруг.

– Вы снова мне нужны для деликатной миссии. Я понимаю, что после вашего последнего успеха в Амстердаме вы думаете, что вам навсегда уготована роль прекрасной соблазнительницы. Я так не думаю. Но, увы, обстоятельства складываются так, что я опять вынужден предложить вам эту роль. Но, поверьте мне, это будет самая важная операция, в которой нам предстоит участвовать – и вам, и мне. От ее успеха зависит судьба страны, я не преувеличиваю. Не пускаясь в описание деталей, хочу сказать, что операция касается Евратома.

Шарон была уже достаточно опытным агентом. Она всегда выполняла приказы, даже если в них шла речь о похищении или уничтожении врагов. Совесть ее не мучила: ведь это были враги ее новой страны. Но сейчас она поняла, что задание будет каким-то образом связано с ядерной энергией. Еще в бытность молоденькой девушкой она вместе с родителями побывала в Японии и посетила музей в Хиросиме. Увиденные там картины ужаса и беспристрастные объяснения гида еще потом долго преследовали ее. А Майк между тем продолжал:

– Мы собираем материалы о перевозках ядерных материалов. У нас есть сведения о некоторых ведущих сотрудниках Евратома. Но теперь необходимо завязать хорошие дружеские отношения с одним из них. Это должны сделать вы. Вам представляется на выбор один из трех уже отобранных нами.

Майк положил на стол три тонкие папки. Шарон начала перелистывать их. В каждой были фотографии мужчины, снятого в различных позах и ракурсах. В первой было досье на довольно пожилого немца, лысеющего, с двойным подбородком и большим животом, во второй – на сухопарого, с невыразительным лицом, средних лет француза, в третьей – на интересного мужчину лет тридцати, итальянца. Шарон сразу же указала на третьего, которого звали, как значилось на папке, Антонио Бордини. Майк тут же согласился и начал обсуждать с ней детали. Он подробно рассказал о задачах и строении Евратома, методах работы и руководителях. В частности, о правой руке директора агентства снабжения Антонио Бордини. Он был красив, умен, тщеславен и любитель женщин. Но его профессиональная квалификация была вне всяких сомнений, он был блестящий специалист в области ядерной физики, коммерческого и промышленного использования ядерной энергии. Он по праву получил свою должность, хотя в недрах Евратома у него было немало завистников.

…Красивая, высокая и стройная девушка в нарядной шелковой блузке, подчеркивающей ее грудь, в туфлях и с сумкой от «Гуччи», вышла из маленького «Рено», остановившегося на стоянке Евратома. Девушка тщательно заперла машину, так как на ее сиденьe остались лежать фотоаппараты, коробки с объективами, фильтрами, пленками и другим дорогостоящим оборудованием, явно принадлежащим профессиональному фотографу, и ушла. Она вернулась минут через пятнадцать, завела мотор и начала выезжать со стоянки. Неожиданно вместо того, чтобы двинуться вперед, машина резко дала задний ход и задним бампером врезалась в бок стоящего рядом красного «Альфа-Ромео». Раздался страшный скрежет, звук бьющегося стекла, собрался народ, прибежал стояночный сторож. Он быстро выяснил, что ударили машину Антонио Бордини. Не слушая оправданий незадачливого водителя, которая что-то лепетала на французском с сильным американским акцентом, он помчался в здание, чтобы лично сообщить хозяину пострадавшей машины о постигшей его неприятности. Тем временем Шарон (а это была, разумеется, она) вынула из сумочки блокнотик и изящную ручку, крупными цифрами написала на одном из листочков номер телефона, а затем приписала, что признает свою вину и готова оплатить полностью причиненный машине ущерб, если ее хозяин позвонит ей. Приписав слова извинений, она подписала записку своим именем, вырвала листочек из блокнотика и прикрепила его за очистителем переднего стекла машины. Взглянув на задний бампер своей машины и убедившись, что ее «Рено» ничуть не пострадал, она села в машину и уехала.

Звонок раздался в тот же вечер. Человек говорил по-французски, но с легким акцентом. «Это говорит Антонио», – произнес он игриво. Шарон раздраженно ответила, что не знает никакого Антонио и сделала вид, что собирается повесить трубку.

– Вас зовут Шарон? – продолжил мужчина. – Вы оставили мне записочку на стекле моей побитой машины. Голос его звучал весело и игриво. Это был верный прием, который всегда срабатывал при первом разговоре с женщинами.

Шарон смутилась. Жалобно она попросила простить ее и сказала, что готова возместить весь ущерб, пусть он только сообщит, на какую сумму и куда послать чек. Заявив, что денег не надо, так как у него есть полная служебная страховка, он восторженно сказал, что счастлив, что на свете есть честные люди, как она, и в качестве компенсации попросил встретиться с ней и выпить чашечку кофе в его клубе. Разговор продолжался в таком же духе. Наконец они договорились встретиться назавтра, но не в клубе, а в кафе «Брюссель», и уточнили, как узнать друг друга. После чашечки кофе Шарон не поддалась на первые чарующие уговоры нового знакомого, они уговорились встретиться еще раз на следующий день – днем, рядом со зданием Евратома – и вместе пообедать. Однако на следующий день Шарон решила по-другому и, обманув бдительность охранников, пришла прямо в кабинет нового знакомого. На его удивленный вопрос она сказала со смехом, что как фотокорреспондент она привыкла видеться с нужными ей людьми, не взирая на разные не нужные ей правила и заслоны. После этой встречи Шарон согласилась подняться в квартиру Антонио. Назавтра, проснувшись и оглядевшись вокруг, она нашла квартирку миленькой и обустроенной со вкусом, а ее хозяина – очаровательным и очень красивым. Это было уже ее третье задание, где ей было необходимо по-женски очаровывать мужчину, но впервые она почувствовала какие-то угрызения совести. Между тем Антонио принес в постель кофе, тщательно приготовленный для нее, и углубился в свежие газеты, доставленные дежурным привратником. Было 22 октября 1968 г. Его внимание привлекла статья, в которой описывалось, как за год до этого египетский торпедоносец с помощью советской ракеты потопил израильский флагманский корабль «Эйлат», при этом погибло 60 человек.

– Возмутительно! – вскричал он и показал статью Шарон. Шарон возразила, что не понимает возмущения Антонио, что они всегда убивают друг друга.

– Мне не слишком симпатичны евреи, – продолжал он. – Их много в нашей области, они все думают, что знают больше других. Но я возмущен несправедливостью, расовой несправедливостью. Я прихожу в ярость, когда вижу, что к людям плохо относятся по причине их определенной расовой или религиозной принадлежности. Мне не нравится, как с черными обращаются в Южной Африке, как поступал Гитлер с евреями, как десятки миллионов арабов и их советские покровители всей своей мощью угрожают маленькому Израилю.

Затем он рассказал ей, как по-другому начал смотреть на Израиль после Шестидневной войны, как проникся симпатией к израильтянам после их блестящей победы, как решил побольше узнать об этой стране, начал читать книги о катастрофе европейского еврейства, о сионизме, о создании государства Израиль. Когда в помещениях здания Евратома заходили разговоры о евреях и Израиле, Бордини никогда не скрывал, на чьей он стороне. (Именно поэтому Бордини и попал в поле зрения израильской разведки, когда ей понадобился «свой» человек в Евратоме, о чем он, разумеется, не знал.) Шарон внимательно выслушала все, что сказал Антонио, и призналась, что и сама симпатизирует Израилю, хотя она и американка. Затем она пошла в атаку: «Ты ведь не только можешь симпатизировать им, но и помочь. Насколько мне известно, ты занимаешься перевозкой ядерных материалов в Европу и по Европе. Я думаю, что если бы ты выдал им информацию он этом, они бы хорошо тебе заплатили…» Сделав паузу, она закончила: «Я уверена, что они знают, как этой информацией распорядиться».

Антонио напрягся и подозрительно посмотрел на свою подругу. Шарон засмеялась и сказала, что она играет в шпионку. На этом разговор об израильтянах и евреях был закончен.

Однако роман продолжался. Вскоре он понял, что она для него больше чем случайный роман, больше чем обычный фотокорреспондент. Она всецело поддерживала его симпатии к Израилю, а однажды сказала, что хотела бы сделать для этой страны что-нибудь более существенное. Антонио ответил, что понимает ее чувства. Через некоторое время Шарон сказала, что хочет представить его своему знакомому, который, как ей кажется, связан с израильтянами. Знакомство состоялось. Поль понравился Антонио. Поскольку он оказался женатым и имел двоих детей, чувство ревности не возникло. Затем их часто видели в брюссельских ресторанах втроем. Поль был щедрым и платил за все. Однажды, когда во время обеда Поль отлучился позвонить, Шарон шепнула Антонио, что, по ее мнению, Поль связан с израильской разведкой и может хорошо заплатить за нужную им информацию. Антонио сам попросил Поля о конфиденциальной встрече и предложил передать ему информацию, которой обладает. Следующая встреча состоялась на квартире Бордини. Поль вручил ему конверт. С задатком, как пояснил он. Шарон, «узнав», что Поль посещал Антонио, сделала возмущенно-обеспокоенный вид и предупредила, что в Брюсселе, кишащем шпионами из разных стран, это небезопасно. Антонио оценил эту обеспокоенность. Больше он с Полем не встречался. Шарон передавала ему большие пакеты с документами от Антонио, а обратно приносила конверты с деньгами.

Тем временем Майк выяснил, что Марокко заказал партию урана в 200 тонн у Евратома. Он попросил Шарон выяснить, для чего этой стране нужен уран. Выяснилось, что эта страна намеревалась его перепродать Индии. Далее уже все было делом известным. Израильтяне узнали точное время и место отправки партии. Это должно было произойти в Антверпене 17 ноября 1968 г. Им удалось переправить на отходящий с этим ураном корабль своих людей, которые не без приключений захватили корабль и не без еще больших приключений доставили его вместе с ураном в Израиль.

2 декабря 1968 г. этот корабль неожиданно появился в турецком порту Искендерон. Но трюмы его были пусты. 200 тонн урана исчезли. Исчез и экипаж во главе с капитаном. А через два месяца после отплытия корабля из Антверпена исчез и Антонио Бордини. Кстати, на самом деле этот человек носил совсем другое имя. Его местонахождение так и не было обнаружено. Шарон Меннерс вскоре после завершения этой операции вышла замуж и больше участия в операциях Мосада не принимала. И только Майк еще долгие годы работал на прежнем месте и в прежнем качестве.

А подробности истории об исчезновении урана оставались секретом для всего мира до апреля 1977 г., когда они были оглашены на противоядерной конференции в Зальцбурге (Австрия). Там же было высказано предположение, что груз урана был переправлен в Израиль. Израиль это предположение категорически отвергает. До сих пор.

Mы же продолжаем наше повествование о женщинах Мосада. Блестящим агентом оказалась Ада Сирени, вдова одного из прославленных героев Хаганы (еврейских отрядов самообороны в Палестине во время английского мандата в 40-х годах) Энцио Сирени, погибшего в Дахау, когда англичане забросили его в тыл к немцам в Италии. Молодая и красивая Ада сыграла одну из ключевых ролей в операции израильтян по предотвращению переправки оружия в Сирию в 1948 г. Тогда капитан сирийской армии Абдул Азиз Керим был послан в Чехословакию для закупки новейшего оружия для своей армии. Это оружие было погружено на старое грузовое судно «Лино». Израильтяне по приказу Бен-Гуриона решили не допустить прибытия корабля в Сирию. Попытки обнаружить и уничтожить судно в открытом море ни к чему не привели. Однако на «Лино» испортился двигатель, и он зашел для ремонта в маленький порт на юге Италии Мольфетта. Теперь необходимо было взорвать корабль.

И тут Ада Сирени проявила незаурядную изобретательность. Она организовала простую, но эффективную операцию по дезинформации. В то время Италия готовилась ко всеобщим выборам. Главными противниками были христианские демократы и коммунисты, которые не переставали обвинять друг друга в самых страшных намерениях и преступлениях. Ада сообщила через одного из своих знакомых в газете христианских демократов, что коммунисты выгружают оружие и боеприпасы с парохода, который пришел в Мольфетту. В течение следующих 12 часов эта новость появилась на первых полосах почти всех итальянских газет. Коммунисты начали отрицать это обвинение. Правительство, испугавшись и тех, и других, перевело корабль в порт Бари, сняло команду и поставило его под строгую военную охрану. Взорвать «Лино» теперь было делом техники, которой израильтяне хорошо владели.

Однако в течение нескольких недель сирийцам удалось достать со дна бухты тюки с грузом, который совершенно не пострадал. Сирийцам нужен был другой корабль, который в Бари они не могли достать. Тем временем Израиль получил статус независимого государства, а Ада Сирени – статус агента разведки этого государства. Она, как и ее товарищи, понимала, что снова взорвать судно не удастся. Поэтому было решено украсть груз и переправить его в Израиль. И тут сирийцам неожиданно «помог» владелец гостиницы, где они жили. В разговоре с ними он сказал, что знает одно агентство в Риме, которое может помочь им найти корабль. Управляющий отелем получил довольно приличную сумму от Ады Сирени, чтобы в разговоре с сирийцами упомянуть об агентстве в Риме. Римское агентство «Менара» с готовностью отозвалось на просьбу сирийцев. Оружие и боеприпасы были погружены на старый, но еще крепкий корабль «Арджиро», который через несколько недель благополучно прибыл в израильский порт Хайфу. Первая операция специального назначения «Вор» молодого государства закончилась успешно. А агент Мосада Ада Сирени продолжила свою работу в Италии.

Не менее замечательной была деятельность еще одного агента Мосада – Мисс Бах. Она была американка из городка Саут-Бенда, что в штате Индиана. В израильскую разведку попала благодаря большой деловитости и уравновешенности в сложных ситуациях и абсолютно нееврейской внешности. После спецподготовки в Мосаде мисс Бах (полагаю, что это не настоящее ее имя) в конце 60-х годов отправили в Дамаск в качестве инструктора по компьютерному программированию (!). Затем в течение ряда лет постоянно невозмутимая мисс Бах поставляла сведения о мощности и местоположении сирийских радарных установок. После чего она целой и невредимой была отозвана из Сирии и готовила себя провести в израильских поселениях на Западном берегу Иордана остаток жизни. Однако жизнь ее в будущем оказалась еще более деятельной и бурной и снова связанной с ее старыми друзьями и соратниками. Но пока не пришло время об этом рассказать.

Женщины весьма успешно принимали участие в специальных операциях Мосада по уничтожению организаторов многочисленных убийств израильтян – руководителей различных палестинских террористических организаций. Хотя, к примеру, в основной группе, по одной из версий, специально созданной по указанию Голды Меир для организации актов мести зачинщикам убийства на Мюнхенской олимпиаде, к которой принадлежал упомянутый выше израильский агент Ганс и деятельность которой подробно описана в известной книге Джорджа Джонаса «Месть», женщин, непосредственно работавших на Мосад, не было.

Наиболее известной из таких женщин была Амина аль-Муфти, которую некоторые источники считают самым ценным агентом израильской разведки, внедренных в среду палестинцев. Амина аль-Муфти родилась в черкесской семье в 1935 г. в Иордании.

В принципе, черкесы попали на Ближний Восток после Крымской войны 1856 г. и гонений на них со стороны российского царского правительства, когда часть гонимых ушла из насиженных мест и добралась до Палестины. Сегодня черкесы живут в небольшом количестве в Израиле, еще меньше их в Иордании и Ливане. Они всегда хорошо относились к евреям и были лояльны к государству Израиль, хорошо зарекомендовали себя в службе в израильской армии и разведке. Они до сих пор бережно сохраняют свою культуру и придерживаются своей религии.

В 1972 г. один из бывших израильских пилотов, судя по всему, занимавшийся вербовкой агентов для Мосада, находясь в Вене, познакомился с молодой черкешенкой, которая влюбилась в него и оказалась идеальным кандидатом для вербовки. Ее задание, которое она без всяких колебаний согласилась выполнять, состояло в том, что она должна была переехать в Бейрут и завести там как можно больше знакомств среди местных палестинцев. Она ненавидела ООП и экстремистов, которые, по ее мнению, не давали привести ближневосточный конфликт к его мирному концу. У Амины было медицинское образование, и она с помощью израильтян открыла в Бейруте клинику. Эта клиника заработала в полном объеме, выполняя свои явные и тайные задачи в 1975 г., когда в Ливане началась гражданская война между христианами и мусульманами и в нее начали поступать в большом количестве раненые палестинцы. В некотором смысле получилось, что израильтяне финансировали излечение бойцов ООП.

Муфти познакомилась со многими высокопоставленными палестинскими деятелями. Всю информацию о виденном и слышанном она записывала в специальных донесениях, которые передавала в Мосад через тайники в вестибюлях и туалетных комнатах гостиниц. Она никогда не встречалась с агентами Мосада в Ливане. Срочную информацию передавала с помощью миниатюрного радиопередатчика, которым ее снабдили. Именно Муфти передала Мосаду информацию, что в одном из ливанских гражданских самолетов, направляющемся рейсом в Бейрут 10 августа 1973 г., должен лететь один из главных палестинских террористов, лидер Народного фронта освобождения Палестины Джордж Хабаш. Израильские истребители перехватили этот самолет и заставили его приземлиться на своей авиабазе. Но Хабаша в нем не оказалось.

Поток информации, посылаемой Аминой аль-Муфти, неожиданно прекратился в том же 1975 г. Оказалось, что ее арестовали. Ее долго допрашивали и пытали, причем не только палестинцы, но и представители КГБ и восточногерманской разведки «Штази». Ее продержали под стражей в пещере около ливанского портового города Сидон в течение пяти лет, прежде чем через Красный крест израильтянам удалось обменять ее на двух террористов-палестинцев, приговоренных к пожизненному заключению. Обмен состоялся на Кипре. После чего Муфти привезли в Израиль. С новым именем и документами она работала врачом на севере Израиля, недалеко от черкесских поселений.

Уничтожение еще одного главаря террористов, который в списке у посланных для уничтожения организаторов и исполнителей побоища во время Мюнхенской Олимпиады был под номером один – Али Хасана Саламэ, завершилось тоже в Ливане. Именно Саламэ, по кличке «Красный принц», спланировал убийство израильских спортсменов в Мюнхене. До этого были другие попытки свести с ним счеты, увы, неудачные.

Первая – в июле 1973 г. в небольшом норвежском городке Лиллехаммере. Оперативная группа отыскала Саламэ и около двух недель следила за ним, чтобы убедиться, что это был именно тот, которого так долго искали. В составе группы были две женщины. Одна из них – привлекательная еврейка из Южно-Африканской республики Сильвия Рафаэль. В 50-х годах прошлого века она репатриировалась в Израиль в качестве добровольца кибуца Рамат Хакодеш. Вскоре ее приняли на работу в Мосад и послали в Европу. Она постоянно работала в Париже под именем Патриции Роксенбург, официально занимаясь фотографией как нештатный фотокорреспондент одного из канадских изданий. Ее роль в Мосаде заключалась в постоянном сборе информации о выступлениях левых и их палестинских приятелей в Европе. Добывать эти сведения ей было довольно легко вследствие обширных связей, которые она имела в Париже и других городах Европы. Кроме командира Майка, она была единственным агентом Мосада в команде, посланной в Лиллехаммер. Сильвия входила в состав группы наблюдения. В эту же группу была также включена Марианна Гладникова. Она репатриировалась в Израиль из Швеции в 1970 г., т. е. всего за три года до описываемой операции. Ее пригласили к участию в операции как человека, знающего язык и знакомого с местностью и обычаями страны. Позже, на допросах в полиции Марианна рассказывала: «Меня спросили, хочу ли я оказать услугу государству Израиль. Я считала это для себя обязательным, поскольку не отбывала военную службу». Именно Марианна Гладникова впервые в процессе наблюдения опознала Саламэ по маленькой фотографии, которую ей выдали. Роковые выстрелы прозвучали вечером 21 июля. После чего боевая группа немедленно покинула место действия, а другие агенты затаились на конспиративных квартирах. Но на следующий день выяснилось, что израильтяне ошиблись: они убили ни в чем не повинного официанта из Марокко Ахмада Бучику – убили на глазах его беременной жены-норвежки. Марианну Гладникову и ее партнера по наблюдению Дана Арбеля арестовали через сутки после роковых выстрелов. Находясь в панике, Марианна почти тут же «раскололась» и назвала, среди прочего, адрес конспиративной квартиры в Осло, в которой они все должны были скрываться после отъезда из Лиллехаммера. Там полиция обнаружила и арестовала Сильвию Рафаэль и трех других членов группы. При задержании у Сильвии Рафаэль обнаружили поддельный канадский паспорт. Конечный результат этой операции оказался еще более плачевным: были не только задержаны агенты, укрывшиеся вблизи, но и раскрыта в значительной степени деятельность Мосада во Франции и других странах. Все шесть задержанных предстали перед судом. Руководитель операции в Лиллехаммере – тот самый Майк, который за несколько лет до этого блестяще разработал и провел операцию по «добыче» урана (с участием Шарон Меннерс), описанную выше, – избежал ареста. Но операция в Лиллехаммере оказалась, пожалуй, единственной неудачей в славной карьере этого гения разведки.

Во время суда, состоявшегося в январе 1974 г., мир и узнал о существовании «холодной звезды» норвежской прессы Сильвии Рафаэль, которая отмечала ее красоту и полное отрицание и безразличие к выдвигаемым обвинениям. Позже мировая пресса дала ей то название, которое закрепилось за ней до конца жизни: «Роковая женщина Мосада». Я уже писал выше, что имена разведчиков обычно становятся известны миру только после их провала или смерти. Сильвия Рафаэль – яркое тому подтверждение.

Сильвия Рафаэль – «роковая женщина Мосада»

Решением суда Сильвия Рафаэль была осуждена на самый большой срок – пять с половиной лет. Марианна Гладникова «заработала» два с половиной года. Но провела в тюрьме только около полутора лет, после чего вернулась в Израиль и работала там программисткой. Сильвия Рафаэль вышла на свободу через два года. Под сильным дипломатическим давлением Израиля ее по причине плохого состояния здоровья освободили из двухкомнатной камеры «де-люкс» и депортировали в Израиль. Еще во время следствия Сильвия Рафаэль вышла замуж за своего норвежского адвоката и в 1978 г. вернулась в Норвегию на постоянное жительство со своим мужем. Однако она находилась под постоянной угрозой палестинских террористов, которые поклялись ее убить. Поэтому в 1983 г., через 10 лет после первого приезда в Норвегию она покинула ее навсегда и вместе с мужем снова переехала в ЮАР, в Преторию.

В сентябре 1985 г. знаменитый и в наши дни арафатовский отряд головорезов «Сила 17» убил на яхте, стоявшей у причала кипрского города Ларнака, трех ни в чем не повинных израильских туристов. Палестинцы заявили, что уничтожили трех агентов Мосада, включая Сильвию Рафаэль. Израильское руководство никак не отреагировало на это заявление, посчитав, что так будет лучше для Сильвии, благополучно здравствовавшей в ЮАР.

Сильвия Рафаэль ушла из жизни в феврале 2005 г. Она умерла в своем южноафриканском доме от лейкемии (рака крови) на 68-м году жизни.

Согласно последнему желанию покойной, ее похоронили на Святой земле Израиля. Однако место ее погребения не обнародовано. «К сожалению, у нас больше нет таких, как она», – сказал по случаю ее кончины бывший заместитель руководителя Мосада Шмуэль Горен. «Придет день, когда наступит реальный мир, и о ней будут написаны книги, сняты кинофильмы и будут названы улицы в ее честь», – написал ветеран военных корреспондентов Израиля Эйтан Хабер в своей статье в газете «Едиот Ахронот». Тогда и мы узнаем значительно больше подробностей о захватывающей жизни «Роковой женщины Мосада» Сильвии Рафаэль. Пусть родная земля ей будет пухом!

Следующая попытка уничтожить Саламэ была предпринята 12 января 1975 г. группой, посланной для уничтожения организаторов убийства в Мюнхене. Группа получила сведения, что Саламэ и Абу Дауд, один из руководителей террористической организации «Черный сентябрь», числившийся в списке террористов, подлежащих уничтожению, под номером два, должны прибыть на совещание в церковь маленького швейцарского городка Гларус. Группа разработала и прекрасно провела операцию, но… были уничтожены три других, неизвестных террориста. Были ли в тот день Саламэ и Абу Дауд в этой церкви, не установлено до сих пор.

По некоторым данным, на Саламэ было совершено еще два покушения, в 1975 и 1976 гг., тоже неудачных. И все же 22 января 1979 г. в 3:30 дня смерть нашла Али Хасана Саламэ.

28 июня 1978 г. Саламе женился на «мисс мира» 1971 г. ливанке Жоржине Ризак, тем самым фактически подписав окончательно смертный приговор себе. Он купил для нее квартиру в центре Бейрута на улице Верден. В конце этого же года в доме напротив на той же улице сняла квартиру, предъявив свой английский паспорт, Эрика Мария Чамберс. Чамберс действительно была английской подданной, она родилась там в 1948 г. В конце 60-х репатриировалась в Израиль и вскоре начала работать в Мосаде. Ее внедрили в ряды сотрудников международных гуманитарных организаций, которые действовали в лагерях палестинских беженцев, т. е. ее легенда оказалась вне всяких подозрений. Переселившись на новую квартиру, Эрика довольно быстро перезнакомилась со всеми соседями, согревала всех окрестных бродячих кошек и почти целые дни проводила у окна, рисуя довольно недурственные пейзажи. Знакомясь, просила себя называть Пенелопой. Именно она, ни у кого не вызывавшая подозрение Пенелопа, подложила в мгновение ока крохотный передатчик под бампер «Шевроле» Саламэ в один из его приездов к молодой жене. Этот передатчик время от времени подавал сигналы, сообщая таким образом о местонахождении машины и ее хозяина. Именно днем 22 января Саламэ проехал на своем «Шевроле» мимо «Фольксвагена», припаркованного довольно близко от дома, в котором жила жена Саламэ и к которой он почти ежедневно приезжал. В тот момент, когда «Шевроле» поравнялся с «Фольсквагеном», радиопередатчик под бампером издал очередной сигнал, по этому сигналу был приведен в действие детонатор, установленный в «Фольсквагене», вместе с изрядным количеством взрывчатки. В тот же день из штаба Мосада в Тель-Авиве была отправлена депеша в канцелярию премьер-министра Израиля: «Мы отомстили за Мюнхен!» Мисс Эрика Мария Чамберс снялась со своей квартиры еще раньше. Ликвидация «Красного принца» была ее первым и последним делом в Мосаде.

Еще одна подобная операция, в которой тоже была задействована женщина, имела место в 1988 г. в Тунисе, более чем в 2000 километрах от Израиля. На этот раз целью был Халил эль-Вазир, более известный как Абу Джихад, правая рука Ясира Арафата и его военный советник. Главари палестинцев перебрались в Тунис, после того как в ходе Ливанской войны в 1980 г. их изгнали из Ливана. Операция была спланирована Мосадом и осуществлена им при участии специальных подразделений Армии обороны Израиля. Двое мужчин и одна женщина прилетели в Тунис разными рейсами под видом туристов. Тем не менее у всех троих были ливанские паспорта и все трое говорили по-арабски с ливанским произношением. В ночь на 15 апреля к дому Абу Джихада, в который, по сообщению группы наблюдателей, незадолго до этого вернулся хозяин, подъехал арендованный миниавтобус, за рулем которого сидела женщина. Разделившись на две группы по 4 человека, пассажиры автобуса ринулись на штурм дома. Женщина, участвовавшая в штурме, тоже проникла в кабинет Абу Джихада, но она не стреляла, в ее руках была видеокамера. Через несколько минут она уже снова сидела за рулем.

Увы, на сей раз я не могу сообщить имя участницы этой одной из самых успешных и знаменитых операций Мосада. Так же, как и не могу продемонстрировать ни одной из фотографий моих героинь (за исключением недавно умершей Сильвии Рафаэль) – в большинстве своем красивых, очень красивых женщин. Мосад, как и большинство разведок мира, не афиширует ни своих операций и действий, ни имена их исполнителей. (Странное исключение составляет недавно выпущенная в свет ФСБ книга, в которой описываются некоторые действия бывшего советского КГБ, в том числе и подробности проводимой этой организацией шпионской деятельности в Израиле. С какой целью это было сделано, пока не ясно.) Еще можно иногда увидеть фотографии бывших руководителей разведок, в том числе и Мосада, но рядовых исполнителей, даже самых выдающихся из них, практически никогда. Если они, конечно, не попали в руки тех, кто призван их выявлять и ловить и пожелал сообщить миру их имена. Поэтому так мало имен написано на упомянутом мной выше памятнике погибшим сотрудникам израильской разведки. Обнародование же имен живых, а тем более их фотографий – только мечта журналистов и читателей.

Пожалуй, лишь однажды операция Мосада и деятельность завербованного им для ее выполнения агента была описана со многими деталями и подробностями. Это история уничтожения одного из крупных деятелей палестинского терроризма, где для достижения поставленной цели была привлечена английская актриса по имени Чарли. Вся операция, как и жизнь Чарли, подробно излагается в книге Джона Лекарре «Маленькая барабанщица». Но… неизвестно, насколько правдиво описана в книге вся эта история, да и вообще – имела ли она место в действительности.

Лет семь-восемь тому назад дотошные журналисты раскопали, что во Флориде проживает некая Синтия (Синди) Чанин, которая оказалась двоюродной сестрой Черил Чанин Бен-Тов. Еще раньше все та же «Санди Таймс» раздобыла и опубликовала фотографию госпожи Черил, якобы снятую во время ее свадьбы с капитаном израильской военной разведки Бен-Тов. На фотографии была изображена женщина, очень похожая на Синди, которую кое-кто из сотрудников газеты видел во время ее встреч с Морди Ваануну. Журналисты пошли еще дальше и где-то в центре Америки отыскали саму Черил. К ним вышла довольно симпатичная блондинка, на их вопросы сообщила, что она замужем, воспитывает своих детей и понятия не имеет, о чем ее спрашивают журналисты: ни о Синди, ни о Ваануну, ни о Лондоне, ни о Риме. Так Синди исчезла навсегда. А заодно навсегда исчезла и Черил Бен-Тов…