Читать книгу Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников - Альберт Плакс - Страница 6

Исер Харел… Вряд ли кто-либо, кто хоть немного интересуется разведкой и разведчиками, не знает это имя. Он не был похож ни на Джеймс Бонда, ни на полковника Максима Исаева (Штирлица), ни на какой-либо другой стереотип разведчика-супермена. Он не гонялся за своими противниками в буквальном смысле этого слова, не вскидывал мгновенно пистолет, не стрелял, почти не целясь, и даже не вел с ними хитроумных диалогов, врозь и вместе. Основным местом его работы был кабинет, хотя он очень любил участвовать в операциях на месте. Пока он был разведчиком, его почти никто не знал и еще меньше людей видело его на публике. Даже многолетние соседи по дому практически не имели понятия, чем он занимается. Он позволил себе появиться прилюдно только один раз: на заседании израильского Кнессета, когда премьер-министр страны Давид Бен-Гурион объявил о поимке палача еврейского народа Адольфа Эйхмана и доставке его в Израиль. Он вообще не собирался заниматься разведкой и пришел туда работать в таком возрасте, когда кое-кто уже заканчивает свою карьеру тайного воина. И тем не менее, именно он стал еще при жизни одним из самых легендарных и известных далеко за пределами своей страны деятелем мировой разведки.

Изя Гальперин (так его звали от рождения) родился в 1912 г. в белорусском городе Витебске. Вот уж этот Витебск! Захолустный городок царской России, он в конце 19-го – начале 20-го веков дал миру целую плеяду выдающихся впоследствии личностей (напомним, к примеру, художников Марка Шагала, Иехуду Пэна, кинооператора Бориса Волчека), поражал весь Союз во второй половине 20-го века своим драматическим театром, поражает и сегодня, в начале 21-го своим знаменитым на весь мир музыкальным фестивалем и изумительным журналом «Мишпоха».

Отец Изи Натан был одним из самых блестящих выпускников знаменитой Воложинской ешивы. Предки семьи по отцовской линии почти все были учеными. Мать Изи, урожденная Иохевед Левина, была младшей дочерью владельца заводов по производству уксуса в Двинске (сегодня Даугавпилс) и Витебске. Он и поставил своего зятя Натана управляющим заводом в Витебске. С карьерой раввина и ученого было покончено. Потому и Изю не заставляли изучать религиозные науки. К тому же вскоре к власти пришли Советы. Изя запомнил, как в Витебск приезжал пропагандировать свои идеи Троцкий. Он вполне бы мог последовать идеям Троцкого и стать коммунистом, если бы не его еврейское воспитание. В возрасте 16 лет Изя проникся идеями сионизма. Он начал убеждать родителей, что ему нужно научиться обрабатывать землю, и оставил школу буквально перед выпускными экзаменами. Вместе с другими такими же, как он, почти мальчишками, отправился на коллективную ферму под Ригой, там они около года работали на земле, после чего решили, что вполне созрели для отъезда в Палестину.

Но возникла проблема: Исер Харел (так он себя стал называть) еще не достиг 18-летнего возраста, начиная с которого выдавали иммиграционные визы. Пришлось в первый раз в жизни подделать документы и стать на год старше. В январе 1930 г. на железнодорожной станции в Двинске он попрощался со своими родителями, а от местных сионистов получил пистолет и патроны к нему. Не в подарок, а для передачи руководству Хаганы, отрядов еврейской самообороны, которые остро нуждались в оружии. Пароходом через Геную они прибыли в Яффо. Там на борт поднялся представитель Сохнута (Еврейского агентства) и сказал, что англичане, под чьим мандатом тогда находилась Палестина, будут тщательно обыскивать каждого и, если у кого-либо окажется оружие, спуск на землю будет запрещен всем. Почти все побросали имевшееся у них оружие в воду. Но не Исер: в имевшейся у него буханке хлеба он выковырял мякоть и засунул туда пистолет и патроны, после чего бросил буханку на дно своего вещмешка рядом с несколькими книгами. Англичане ничего не заметили.

Исер Харел – первый руководитель ШАБАКа (1948), руководитель Мосада (1952–1963)

В Палестине Исер начал свою трудовую деятельность в кибуце Шфаим недалеко от Тель-Авива. Кибуц – это коммуна, изначально сельскохозяйственная с функциями защиты еврейских поселений от нападения арабов, а сегодня сельскохозяйственно-промышленная, весьма отдаленно напоминающая советские колхозы. Исер работал на упаковке апельсинов, тщательно заворачивая каждый из них в пергаментную бумагу. Он работал так неистово и рьяно, что его прозвали «Стахановец». Отвлекся от своей работы он только однажды, когда обратил внимание на девушку из Польши – Ривку. Но отвлекся на очень непродолжительное время: они быстро поженились – на удивление всем кибуцникам. Потому что Харел был довольно угрюмым и необщительным, Ривка же, наоборот, была веселая, неутомимая в танцах и забавах. Тем не менее они оказались хорошей парой и прожили счастливую жизнь. Кстати, в жизни у него было всего два командира: Давид Бен-Гурион и Ривка, которую соседи прозвали «Амазонка». Но проработали они в кибуце недолго, разразился скандал, первый в жизни Харела из многочисленных. Как известно, члены кибуца зарплаты не получали, все заработанное шло в общую кассу. Поэтому Исер и Ривка много работали на стороне, чтобы накопить деньги и привезти в Палестину своих родителей. И они осуществили свой замысел. Родители поселились в Шфаиме, дети оплачивали их проживание. Но однажды Ривка случайно услышала разговор двух кибуцников о том, что приезд их родителей и теперешнее проживание оплачивает кибуц. Она рассказала об этом Исеру. Тот пришел в ярость и вся семья покинула кибуц. Шел 1935-й год. Как и у всех, покинувших кибуц, у них не было ни имущества, ни денег (по уставу кибуцев, покинувшие его уходили ни с чем). Но работу, особенно по уборке цитрусовых, найти можно было легко. Исер, Ривка и ее сестры вскоре были уже хорошо устроены, затем открыли свое собственное дело по упаковке цитрусовых, а еще через некоторое время он уже стал богатеть. Началась Вторая мировая война, англичане охотно и много покупали цитрусовые и другие фрукты для своей армии, которые Харел не только паковал, но уже и выращивал. Казалось, ему открывается путь преуспевающего бизнесмена. Однако именно в этот момент он решил пойти добровольцем в британскую армию и прослужил там во вспомогательной части в течение непродолжительного времени.

До тех пор пока в Хагане не решили по-другому. По неизвестным причинам, а возможно, и случайно, его направили в спецшколу, где готовили специальные подразделения бойцов на случай оккупации Палестины немцами. После небольшой подготовки Харелу поручили наблюдение за подозрительным немцем, который жил недалеко от города Герцлии, и по предположению Хаганы, был немецким шпионом. Харел, как всегда, взялся за дело рьяно и тщательно. Он даже проник к немцу в дом и тщательно осмотрел его. В подвале дома он обнаружил печатный станок, набор красок и пачки свежеотпечатанных денег. Немец оказался фальшивомонетчиком.

Через некоторое время разведывательному подразделанию Шай (Информационная служба), уже созданному в составе Хаганы, понадобился сотрудник, который занимался бы составлением списков нужных и подозрительных людей, тщательно обрабатывал полученную информацию и все это проделывал бы в обстановке полной секретности. Кто-то порекомендовал тогдашнему начальнику Шай Израилю Амиру Исера Харела. Харел сразу же понравился Амиру, он определил его секретарем Еврейского дивизиона Шай, в обязанность которого входила слежка за евреями в самой Палестине – задача не из приятных.

В то время Хагане приходилось бороться не только с внешними врагами, но и с внутренней еврейской оппозицией, в частности, с двумя правыми группами, которые считали, что процесс борьбы с англичанами за создание независимого Еврейского государства должен быть ускорен. Одна из этих групп, более крупная – «Иргун» («Организация» – в переводе с иврита) откололась от Хаганы в 30-е годы. В 38-м, когда британские власти повесили одного из активистов Иргуна за участие в террористическом акте, группа начала активно действовать против англичан. Однако через некоторое время от «Иргуна» откололась группа ультраправых активистов под руководством Яира Штерна – «ЛЕХИ», которая считала деятельность Иргуна недостаточно жесткой. (Более подробно об этой группе будет рассказано в очерке об Ицхаке Шамире в главе «Они сражались за родину».) С этими группами и предстояло бороться еврейскому дивизиону Шай. Когда Харел в него вошел, он состоял из начальника, технической секретарши и самого Харела.

Харел добился успеха не сразу. Однако когда через два года он возглавил Еврейский дивизион, накопил уже достаточное количество информации и материала об организациях, противопоставляющих себя Хагане, и ее членах. Тогда никто не представлял, что основное подразделение Шай, занятое делами, связанными с англичанами, полностью утратит свое значение после создания государства, так как англичане вообще покинули Палестину, а вот ранее самое непрестижное его подразделение – Еврейский дивизион, переименованный Бен-Гурионом в 1947 г. в Управление внутренних дел, станет единственным разведывательным подразделением, отвечающим требованиям текущего момента и политики нового государства. Когда государство было создано, руководитель «Иргуна» Менахем Бегин вышел из подполья и заявил, что отряды Иргуна вольются в состав вновь создаваемой Армии Обороны Израиля. Однако на деле все обстояло совсем не гладко. 11 июня 1948 г. руководство Израиля подписало Соглашение с ООН, по которому в страну «не будут ввозиться военные материалы». И именно в этот день из Порт де Бу близ Марселя отчалило судно «Альталена», которое Иргун купил у морского ведомства США. Оно было до отказа загружено оружием и боеприпасами и направлялось в Израиль. Кроме того, на борту находилось 800 добровольцев из Америки и Европы, готовых сражаться с арабами в рядах «Иргуна». Поначалу Бен-Гурион и Бегин договорились, что оружие поступит в различные группы вновь создаваемой армии. Однако Бегин, опасаясь предательства со стороны временного израильского правительства при заключении мирного соглашения с арабскими странами, выступившими войной против нового государства в день его провозглашения, изменил свое решение и послал в Кфар-Виткин, к берегам которого должна была причалить «Альталена», группу дезертировавших из армии бывших членов «Иргуна» с целью разгрузки корабля. Бен-Гурион не был согласен с таким поворотом дела. В результате «Альталена» была взята штурмом силами Хаганы, а затем потоплена.

Исер Харел получил приказ о расформировании «Иргуна». Агенты Харела гонялись за членами «Иргуна» по всей стране, разыскивали бывших его офицеров и тайники с оружием. Харел выполнял задание, как всегда, тщательно и аккуратно. Он лично беседовал с пойманными, убеждал их прекратить сопротивление и войти в состав новой регулярной армии. Кое-кто отказывался, большинство соглашалось. С Иргуном было покончено.

Но оставалась «ЛЕХИ». Ситуация с ней обострилась, когда 17 сентября 1948 г. близ Иерусалима был убит граф Бернардот, шведский дипломат, назначенный ООН посредником для разрешения противоречий между арабами и евреями. Харел представил Бен-Гуриону доказательства, что это убийство – дело рук «ЛЕХИ». Он предложил арестовать всех членов группы, благо у него имелись почти все адреса их местонахожения и мест хранения оружия и боеприпасов. Бен-Гурион дал добро, и той же ночью Харел начал операцию. Через 13 дней после убийства Бернардота организация «ЛЕХИ» перестала существовать. Интересно, что пройдет несколько лет и Харел в качестве руководителя Мосада убедит Бен-Гуриона в целесообразности привлечения к работе в Мосаде бывших членов «ЛЕХИ». Одним из первых был приглашен последний руководитель организации Ицхак Езерницкиий, впоследствии – будущий премьер-министр Израиля Ицхак Шамир. Пожалуй, с разгрома «ЛЕХИ» началось многолетнее непрерывное восхождение Исера Харела на вершины его служебной карьеры. Он отличился в борьбе с правой оппозицией. Через некоторое время он так же себя проявит и в борьбе с левой оппозицией. Ибо он обеспечил себе самое главное на тот момент: поддержку и расположение Бен-Гуриона.

30 июня 1948 г. в Израиле были созданы первые четыре организации разведывательного сообщества нового государства. Среди них – служба внутренней безопасности ШАБАК. Исер Харел был назначен ее руководителем.

Первой операцией Харела на новом посту было взятие под контроль деятельности коммунистов, которые в большом количестве проникали тогда в партию МАПАМ, главную силу, оппозиционнную партии Бен-Гуриона МАПАЙ. Задача была довольно сложной, так как в организации Харела ШАБАК работало много представителей партии МАПАМ. Сознавая пикантность ситуации, Харел создал новую, параллельную ШАБАКу специальную секретную организацию, единственной задачей которой было следить за деятельностью членов МАПАМ. Об этом секрете знали два-три человека в ШАБАКе и столько же в правительстве. Но вскоре секрет перестал быть секретом, разразился скандал. Харел как бы ушел в тень. «Как бы», потому что не в его принципах было отступать от поставленной задачи, особенно если эта задача была поставлена Бен-Гурионом. В ход шли разнообразные приемы: физическая слежка, установка тайных микрофонов (один из таких микрофонов был вмонтирован в рабочий стол руководителя МАПАМ) и многое другое. В конце концов, представители ультралевого крыла партии МАПАМ покинули ее и примкнули к коммунистам. Но Харел извлек из борьбы против правых и левых свои уроки, заявив Бен-Гуриону, что если ШАБАК и впредь будет принимать участие в политических играх в Израиле, израильская общественность откажет этой организации в своем доверии. ШАБАК должен быть выше этого и находиться вне подозрений. Тогда урок был преподан, и Бен-Гурион согласился с доводами Харела. Увы, в дальнейшей истории Израиля ШАБАКу приходилось неоднократно принимать участие в подобных играх. Например, до сих пор не ясны обстоятельства убийства премьер-министра Ицхака Рабина.

Как обычно, Харел прекрасно справлялся со своими обязанностями руководителя ШАБАКа и в какой-то момент он даже почувствовал себя способным на большее. Между тем дела в Мосаде шли не блестяще. Его руководитель Шилоах способствовал роспуску Иститута Алия Бет, передав его функции Мосаду, и политического отдела министерства иностранных дел, который ранее фактически выполнял функции разведывательного органа, и, таким образом, сосредоточил огромную власть в своих руках. Но, как оказалось, не смог ею достаточным образом распорядиться. К тому же из-за травм головы, полученных в результате автомобильной катастрофы, резко ухудшилось его здоровье. А сзади уже наступал амбициозный Исер Харел. 20 сентября 1952 г. первый директор Мосада Реувен Шилоах подал в отставку. Вместо себя он рекомендовал трех человек, в том числе Харела. Бен-Гурион выбрал именно его. Уже через час он позвонил Исеру Харелу: «Я хочу поручить тебе руководство Мосадом». Харел тут же согласился.

Итак, с 21 сентября 1952 г. в кабинете начальника Мосада воцарился новый начальник Исер Харел. Пожалуй, в этом случае слово «воцарился» отражает буквальный смысл того, что произошло в этом подразделении разведывательного содружества Израиля. На протяжении последующих десяти лет Харел действительно чувствовал себя царем – единоличным правителем, диктатором и справедливым отцом. Ему было всего 40 лет, но выглядел он на все 50. В своей будничной одежде он походил на рядового, несколько инфантильного банковского клерка. Однако этот вид был обманчив: он обладал поистине неутомимой юношеской энергией. Возможно, что на его вид влиял маленький рост – всего 155 см.

Интересно, что из трех руководителей Мосада, которых мне довелось видеть – Исер Харел, Меир Амит и Ицхак Хофи, только у последнего был рост, который определяется как «ниже среднего», остальные были ниже. Осмелюсь предположить, что низкий рост являлся положительным фактором в успешной деятельности названных личностей. Судя по всему, низкий рост заставляет мужчину мобилизовать другие свои факторы и способности для реализации себя как личности и достижения устойчиво позитивного положения в обществе. В качестве курьезного доказательства этого тезиса могу привести следующий аргумент: почти все мужчины низкого роста, которых мне приходилось знать и видеть, имели супруг более высокого роста и более солидной комплекции (вспомним, к примеру, жокея из фильма «Увидеть Париж и умереть»), хотя по общей своей природе женщины обычно стараются выбрать себе в партнеры мужчин ростом выше себя.

Тем не менее «воцарился в кабинете» – это пожалуй, преувеличенное выражение для первого дня пребывания Харела в новой должности. Ибо весь Мосад в тот день размещался всего лишь в трех комнатах, а его штат составлял всего лишь 12 человек, включая секретаршу, которая уже в течение нескольких месяцев не получала зарплату. Потому что касса Мосада была банально пуста. Впрочем, предыдущий начальник и не настаивал на ее пополнении. А кто же будет давать деньги, если их не просят, особенно в маленьком бедном государстве, каковым являлся Израиль? Встреча с главным бухгалтером, который вообще в то время занимался делами, не относящимися к деятельности Мосада, тоже была не утешительной. Тогда Харел направился к Бен-Гуриону (тоже, кстати, человеку невысокого роста). «Если оставить Мосад в таком виде, в каком он существует сейчас, т. е. без средств и всяких ресурсов, то вся его деятельность неизбежно станет источником неприятностей и унижения для государства», – решительно заявил он премьер-министру. В тот же день бюджет института был увеличен в десять раз. Агенты, находившиеся за границей, были вызваны домой, с каждым из них Харел беседовал и лично определял его пригодность к дальнейшей работе в Мосаде. Один за другим лучшие люди из других разведывательных учреждений, в частности, из ШАБАКа, переходили по приглашению Харела для работы в Мосад. Сама организация переехала в новое, более просторное помещение. Харел создал спецшколу для подготовки агентов и установил для всех своих сотрудников исключительно высокие профессиональные стандарты. Не менее высоки были и его моральные стандарты. Супермены в «телевизионном» понимании этого слова, палачи и садисты, люди жестокие ему были не нужны. «Мне нужны люди, – говорил он, испытывающие отвращение к убийству, но которых, тем не менее, можно научить убивать». Один из сотрудников по-своему прокомментировал этот тезис: «Исер хотел, чтобы работу негодяев выполняли честные люди». Как это принято в Израиле, Харел хотел, чтобы абсолютно все сотрудники, включая уборщиц, называли его по имени – «Исер». Он работал по 18 часов в сутки. Изучал методы работы ЦРУ, КГБ, английской и других разведок. В его образовании были большие пробелы, многие его представления о происходящем в мире были дилетантские и поверхностные, ему была присуща масса предрассудков. Но он обладал талантом внушить своим сотрудникам чувство преданности и выполнения своего долга. В его кабинете стояли только письменный стол, стул и кушетка. Входящего к нему агента он усаживал на кушетку и, задав один-два вопроса о житье-бытье, говорил: «Послушай, у нас тут возникла проблема…» И агент, который еще утром клялся жене, что идет на работу только для того, чтобы подать заявление об уходе, тут же начинал горячо обсуждать детали предстоящего задания. Харел был безжалостен к своим врагам и недоброжелателям. Но к преданным ему сотрудникам относился лучше, чем к детям. Харел был кристально честный человек и полагал, что все его сотрудники были такими же. Справедливости ради, нужно сказать, что никто из них не пытался его обмануть. Все хорошо предполагали возможные результаты разоблачения обмана. Отношения между его сотрудниками были скорее дружественными, чем официальными. От Харела пошли многие традиции Мосада – как безусловно положительные, так и, пожалуй, отрицательные: привычка к экономии, недоверие к современной технике, патологическая секретность. Харел, к примеру, не признавал компьютеры. В его кабинете, правда, стоял компьютер, но он им почти никогда не пользовался. Не было в Мосаде и аналитического центра, не было планов и четко разработанных задач на будущее. Никто не знал сегодня, чем он будет заниматься завтра. Харел вел почти пуританский образ жизни, презирал материальные блага, хотя распоряжался огромными средствами и абсолютно ни перед кем не отчитывался. Он не любил принимать женщин на оперативную работу, понимая, что каждая из них, в конечном счете, может оказаться в ситуации, когда будет необходимо прибегать к чисто женским методам выполнения заданий. А вынуждать женщину так поступать он был не способен. Ему не было присуще чувство юмора. Хотя в общении с сотрудниками он был жестким, но платил им сторицей за верную службу и никогда не оставлял в беде, особенно если кто-то из них попадался.

Конечно же, такая деятельность Харела очень скоро начала приносить свои плоды. По старой своей привычке он следил за сотрудниками других организаций и, как оказалось, не зря. Так, в 1955 г. ему удалось разоблачить осведомителя, работавшего в арабской секции исследовательского отдела Министерства иностранных дел. Этот осведомитель передавал секретную информацию тем политическим деятелям, которым не положено было знать ее.

В том же Министерстве иностранных дел был пойман шпион, который работал на иностранную разведку еще до репатриации в Израиль – Зеэв Авни. Исер Харел «вычислил» его – в полном смысле этого слова – только благодаря своей интуиции и всеобъемлющей подозрительности. Эту увлекательную историю я описываю в отдельной главе «Первый советский шпион».

В 1955 г. Харел убедил Бен-Гуриона в целесообразности приглашения на работу в разведку наиболее способных членов бывшей подпольной организации «ЛЕХИ». Бен-Гурион согласился. Об одном бывшем «Леховце» – Ицхаке Шамире – я уже упоминал. Другой, Яаков Элиав, был направлен на оперативную работу в Испанию. Шалтиэль Бен-Яир под вымышленным именем отправился в Египет и стал одним из самых удачливых израильских разведчиков. Давид Шомрон работал в парижской резидентуре Мосада. Умерший несколько лет назад посол Израиля во Франции, а ранее – в США и Египте – Элияху Бен-Элисар работал в Европе с агентурой в арабских странах. А принимавший личное участие в убийстве графа Бернардота Иехошуа Коэн возглавлял личную охрану Бен-Гуриона. Все эти бывшие экстремисты были пожизненно благодарны Харелу за то, что он вытащил их из небытия и вновь поставил на службу стране.

Харел старался посылать за рубеж в качестве курьеров и охраннников хотя бы иногда и рядовых сотрудников Мосада: механиков, секретарей, сотрудников административного управления, так как в то время поездки за границу для рядовых израильтян были почти недоступны.

Постепенно израильскую разведку стало ценить и уважать мировое разведывательное сообщество. Но подлинным прорывом в элиту мировой разведки стала добыча текста секретного доклада Н. Хрущева на съезде КПСС в феврале 1956 г., посвященном разоблачению культа личности И. Сталина. Израильтяне тогда сумели опередить ЦРУ, британскую МИ-6, французских, бельгийских, голландских и других агентов.

Существует довольно распространенная и красивая версия того, как Харелу и его агентам удалось раздобыть текст доклада Хрущева. Сам Харел никогда не раскрывал этой истории. Но… доклад раздобыли не Харел и не его агенты. Он, что называеся, сам «свалился» в руки Харела. А вот что с этим докладом делать дальше и как с выгодой это действо использовать, Харел сообразил сразу и проделал все дальнейшее блестяще. Уже через день после получения текста доклада Харел переправил его в Вашингтон, а еще через два дня он был опубликован и зачитан по радио американскими СМИ. Подробно вся эта история рассказана ниже в главе «Из операций израильской разведки».

Слава Харела росла. Росла и его сила. Это было реально подкреплено в 1957 г., когда Бен-Гурион присвоил Харелу титул «мемуне», что в переводе с иврита приблизительно к ситуации означает «ответственный», или «распорядитель», т. е. ответственный руководитель секретных служб, как внешней, так и внутренней разведки. Ни Кнессет, ни правительство такой титул никогда не утверждали, но «старик» (так звали окружающие Бен-Гуриона) далеко не всегда кого-либо спрашивал, решая тот или иной вопрос. Харел сосредоточил в своих руках власть гораздо большую, чем руководители многих западных спецслужб. Он мог назначить и сместить любого руководителя не только у себя в Мосаде, но и в ШАБАКе, и в Военной разведке. Он один обладал властью, сравнимой, к примеру, с объединенной властью, которую имели в то время в США директор ФБР Эдгар Гувер и директор ЦРУ Аллен Даллес. За это «мемуне» платил безоговорочной преданностью Бен-Гуриону и готов был выполнить любое его поручение.

В частности, он не переставал непрерывно следить за некоторыми членами оппозиционной Бен-Гуриону партии МАПАМ. Харел, выходец из СССР, оценивая реально силу КГБ, считал, что тот имеет своих агентов в Израиле и искать их нужно среди членов именно этой партии. И он их нашел. В одном случае это был эксперт партии по Ближнему Востоку Аарон Коэн, который, как установил ШАБАК, регулярно встречался в Тель-Авиве с советским дипломатом, известным как сотрудник КГБ. В 1958 г. Коэн был арестован, признан виновным в шпионаже и осужден на пять лет лишения свободы.

Второй случай был более сложный и громкий. Видный член партии МАПАМ полковник Исраиль Бер работал в тесном контакте с Бен-Гурионом и пользовался у него неограниченным доверием. Харел заподозрил его в шпионаже в пользу СССР и просил разрешения у Бен-Гуриона его задержать. Бен-Гурион был категоригески против, но Харел не посчитался с этим запретом. Бер был арестован и предан суду. Более подробно эта история изложена в главе «Шпионы в Израиле».

История с Бером сильно подпортила отношения Харела с Бен-Гурионом. Бен-Гурион решил, что Харел устроил слежку за Бером вопреки его указаниям и арестовал Бера в тот день, когда Бен-Гуриона не было в городе, специально, чтобы поставить своего босса в неловкое положение. Харел в конечном счете оказался в своих подозрениях прав, а Бен-Гурион, который верил в невиновность Бера, ошибся. Но именно это обстоятельство и обострило отношения между обоими: Бен-Гурион верил в свою непогрешимость еще больше Харела и мог быть несправедливым даже к тем, кто служил ему верой и правдой.

Приблизительно в то же время люди Харела обнаружили в одной из восточноевропейских стран жену израильского дипломата, которая… влюбилась в советского дипломата, он же интересовался не только любовью. В данном случае дело обошлось без суда, а ограничившись лишь семейным скандалом и переводом дипломата в другую страну.

Одной из постоянных и неустанных забот Харела было привлечение в Израиль новых эмигрантов. В частности, именно он создал новую организацию «Бюро по связям», призванную содействовать эмиграции евреев из Советского Союза, которая действует и поныне. Официально эта организация подчинялась в разные годы Министерству иностранных дел или канцелярии главы правительства.

Вторым фронтом деятельности Харела на поприще иммиграции в Израиль были страны Ближнего Востока. Среди прочего он содействовал эмиграции евреев из Египта. Правда, эта операция закончилась не совсем удачно. Но не по вине Харела. Там из-за дилетантского отношения к делу провалилась вся израильская агентурная сеть, которую многие годы тщательно создавал Харел. В Марокко он начал создание тайной сионистской микроструктуры еще за два года до того, как обстановка, сложившаяся в этой стране, позволила начать операцию по вывозу в Израиль 100 тысяч тамошних евреев. Когда официальная эмиграция из Марокко стала невозможной, агенты Мосада создали несколько подпольных эмиграционных центров в разных городах страны. Они же подкупили несколько ответственных марокканских чиновников, что позволило переправлять тайных эмигрантов на грузовиках до границы, а оттуда через Танжер морем в Израиль. Позже к этому добавились два перевалочных пункта в Испании, где диктатор Франко помогал евреям, стремясь реабилитировать себя за прошлые связи с Гитлером. Мосад также приобрел в свое распоряжение старый армейский лагерь в Гибралтаре.

Чтобы улучшить координацию по переправке новых эмигрантов, Харел создал при ШАБАКе, которым фактически руководил, новый департамент, куда принял на работу лучших разведчиков из различных организаций. Его агенты действовали по всему миру: в Лондоне, Париже, Женеве, Риме, Антверпене, Иоханнесбурге, Нью-Йорке.

Теперь, создав мощную агентурную сеть, укомплектованную высококвалифицированными сотрудниками, он смог приступить к осуществлению задачи, которую поставил сам себе уже давно: возмездие нацистским преступникам, которые избежали правосудия в Мюнхене. К таковым прежде всего относились Адольф Эйхман – главный исполнитель «окончательного решения еврейского вопроса», уничтожавший миллионы евреев наиболее эффективными способами, и доктор Иосеф Менгеле, проводивший ужасающие эксперименты над еврейскими узниками Освенцима.

В конце 1957 г. Харел получил вполне убедительную информацию, что Эйхман живет в Аргентине. Харел направил туда группу своих агентов, которая установила, что Эйхман живет в Буэнос-Айресе под именем Рикардо Климента. Затем он приступил ко второму этапу операциии: организации похищения Эйхмана и доставке его в Израиль. Харел снова сформировал специальную группу в составе двух десятков человек. Учитывая исключительную важность операции, он решил принять в ней личное участие, вылетев сначала в Париж, где он устроил подготовительный перевалочный пункт, а затем в Буэнос-Айрес, где нес персональную ответственность за каждый элемент операции. Он приказал своим сотрудникам в случае их ареста назвать представителям аргентинских властей его имя, должность и адрес отеля, в котором он находился, объявив пораженным подчиненным, что он лично будет разъяснять представителям властей, какие мотивы заставили его и его сотрудников действовать на чужой территории. Все обошлось без провалов. Эйхман был захвачен 11 мая 1960 г., а 22 мая доставлен в Израиль.

23 мая Бен-Гурион объявил на заседании Кнессета, что Эйхман доставлен в Израиль. Слухи о предстоящем сенсационном сообщении в Кнессете непонятным образом распространились мгновенно, зал был переполнен. Но только немногие обратили внимание, что за несколько минут до начала заседания в зал вошел Исер Харел и занял место за столом министров. Впрочем, немногие знали в лицо руководителя Мосада. В те годы даже имена начальников разведывательных служб находились под большим секретом, они становились достоянием широкой публики только с уходом их обладателей с занимаемых постов и вообще из разведки. Но в тот день Харел не смог отказать себе в удовольствии лично насладиться своим триумфом в присутствии десятков важнейших особ страны. Это, несомненно, была самая яркая операция израильской разведки. В течение всей дальнейшей жизни Харела, где бы он ни появлялся, его всегда приветствовали как человека, который привел Эйхмана на скамью подсудимых. Вся операция подробно описана в книге самого Харела «Дом на улице Гарибальди», которая была издана и на русском языке, а также в других книгах.

Увы, Менгеле Харелу отыскать не удалось. Хотя спустя несколько десятилетий Харел рассказал, что тогда в Аргентине они были весьма близки к захвату Менгеле вместе с Эйхманом. Израильтянам удалось узнать его адрес в Буэнос-Айресе. Но Менгеле съехал с квартиры за две недели до похищения Эйхмана. А потом его следы затерялись.

Еще одна крупная операция Мосада под руководством и при личном участии Харела, которая произвела большой эффект, было «Дело Иоселе».

Иосифу Шумахеру было 6 лет, когда его родители Альтер и Ида приехали в Израиль из Советского Союза вместе с сыном и дочерью Зиной. Отец Иды Нахман Штаркес принадлежал к ультраортодоксальной секте религиозных евреев. В жизни он знал только глубокую привязанность к религии и жгучую ненависть к Советской власти, которая отправила его в ГУЛАГ. Он потерял глаз и был свидетелем гибели сына, затравленного антисемитами. Нахман первым из семьи уехал в Израиль и с восторгом встретил приезд туда дочери, зятя и их детей. Жизнь Шумахеров в Израиле поначалу была тяжелой, долго не было работы, не было и нормального жилья. Пришлось даже временно отдать детей: дочь – в религиозную школу-интернат, а сына – дедушке. В одном из писем друзьям в СССР Ида высказала сомнение в правильности решения покинуть ту страну и предположила, что, может, они еще вернутся обратно. Это письмо каким-то образом попало к Нахману и вызвало его ужас: любимого внука могут снова увезти в страну, которую он ненавидел больше всего. Он понял, что перед лицом Бога должен спасти ребенка. Между тем дела молодых Шумахеров стали постепенно налаживаться, и в конце декабря 1959 г. они приехали к Нахману, чтобы забрать сына. Однако ребенка у него не оказалось, а вскоре стало понятным, что дед не собирается отдавать его. Родители обратились в полицию. Через суд Нахмана обязали вернуть ребенка. Тот отказался и даже попал в тюрьму. Но полиция после двухмесячных поисков сообщила суду, что сомневается в пребывании ребенка в Израиле. Им только удалось выяснить, что действительно с помощью яростных противников сионизма и Еврейского государства, членов секты «Нетурей карта», Иоселе под видом девочки вывезли за границу и постоянно перевозили из одного места в другое в Европе и Нью-Йорке. Дело не сходило со страниц израильских газет, в ход пошли шутки и анекдоты с критикой правительства за его неспособность найти ребенка.

Харел тяжело переживал эти нападки, особенно на Бен-Гуриона лично. Вопреки предупреждениям своих коллег в Мосаде и ШАБАКе он решил начать самостоятельную операцию по поиску ребенка. Он приказал приостановить все операции за рубежом, включая поиски Менгеле, и все силы направить на поиски Иоселе. Харел лично выехал в Париж, в резиденцию Мосада, и с помощью помощников начал обходить ячейки ортодоксальных евреев, чтобы выяснить что-либо об Иоселе. Но ортодоксы держались дружно, никто на призывы понять страдания родителей не отреагировал. Помощь пришла совершенно случайно во время рассказа одного из французских хасидов – члена одного из течений ортодоксального еврейства. Он рассказал, что во время войны одна молодая француженка попала под влияние местного рабби и стала беззаветно помогать евреям. Она свободно разъезжала по оккупированной нацистами Франции. Ей удалось связать хасидов с членами французского Сопротивления и вывезти многих из них в безопасное место. Этого рассказа было Харелу достаточно, чтобы понять, что он во что бы то ни стало должен разыскать эту женщину. Он бросил все силы на ее розыски. Понимая, что эта женщина пользуется неограниченным доверием у религиозных евреев, он твердо решил, что мальчика вывезла она. Харел выяснил, что женщину звали Мадлен Ферай, уже после войны она развелась с мужем-католиком, вышла замуж за ультраортодоксального раввина и уехала с ним в Израиль. Родился сын, которого воспитывали в религиозно-еврейском духе. Но брак оказался неудачным. Мадлен снова уехала в Европу, а сын остался жить в Тель-Авиве. Через Министерство внутренних дел Харел выяснил, что с того времени, как исчез Иоселе, Мадлен дважды приезжала в Израиль. Агенты Мосада вскоре нашли ее в небольшом французском городке. Выяснилось, что она находится в контакте с лондонским ювелиром Джозефом Домбом. Сведения о нем полностью совпали с тем, что предполагал Харел. Домб был членом секты сатмарских хасидов, ярых противников сионизма и Израиля. Агенты также выяснили, что сын Нахмана Штаркеса Шалом также живет в Лондоне. В ходе расследования часто всплывало имя рабби Шаи Фрейера, тоже убежденного антисиониста, ортодокса, часто разъезжающего и не отказывающегося попутно что-нибудь заработать.

Через подставных лиц люди Харела заполучили рекомендацию очень известного французского раввина к Фрейеру с просьбой помочь сделать тайное обрезание еврейскому мальчику, находящемуся в Марокко. Договорились, что мальчика привезут в Женеву, туда же приедет и Фрейер, получивший билет первого класса на самолет и деньги на другие расходы. Одновременно другой сотрудник Мосада под видом агента по недвижимости познакомился с Мадлен Ферай, которая по счастливой оказии именно в это время поместила объявление о продаже своего загородного дома. Агент сказал, что у него есть покупатели, с которыми Мадлен может встретиться в Женеве, подписать договор и тут же получить деньги. Сумма за дом предлагалась довольно приличная, Мадлен согласилась.

В назначенный день раввин Фрейер прилетел в Женеву, его встретили и проводили в квартиру, где он должен был произвести обрезание. Но оказавшиеся в квартире люди начали его спрашивать об Иоселе. Фрейер понял, что его провели. Тем не менее он заявил, что ничего о мальчике не знает, и, по впечатлению Харела, это было похоже на правду. Эта ниточка, к великому разочарованию Харела, никуда не привела. Но Харел приказал не отпускать Фрейера, пока мальчик не будет найден, чтобы не нарушить секретность проводимой им операции.

На следующий день в Женеву прибыла Мадлен. Переговоры начались в холле отеля, но через некоторое время посыльный принес записку, что участвующему в переговорах юристу нужно срочно поехать домой. Юрист пригласил всех к себе, чтобы там продолжить переговоры и таким образом сэкономить время. Мадлен согласилась. Когда все подъехали к нужному дому, об этом дали знать Харелу, находившемуся в квартире неподалеку. Харел тут же связался по телефону с Тель-Авивом и отдал указание арестовать там сына Мадлен Ариэля. Мадлен, поняв, что произошло, категорически отказалась говорить. Харел понимал, что от бывшего члена французского Сопротивления угрозами ничего не добьешься. Ее сын в Тель-Авиве оказался посговорчивее и сообщил, что его мать помогала похитителям мальчика. Эти признания и сломили Мадлен, которой было сказано, что если она продолжит молчать, сын будет осужден за содействие в преступлении и укрывательство преступницы.

Однако Мадлен не сдавалась. Так продолжалось двое суток. Тогда на встречу с ней пришел сам Харел. Он начал спокойно, но настойчиво объяснять ей, какой нравственный, в том числе и с точки зрения религии, ущерб нанесен родителям Иоселе. Наступил решающий момент всей операции. Мадлен попросила доказательств, что тот, кто сидит перед ней, является именно тем полномочным представителем Израиля, за которого он себя выдает. Тогда Харел, на удивление всех присутствующих, вытащил свой настоящий дипломатический паспорт! И тут Мадлен сдалась. Она начала, захлебываясь, говорить. Сообщила, что мальчик теперь живет в Нью-Йорке, в Бруклине, в семье Гертнер, а зовут его теперь Янкель. Харел немедленно позвонил в посольство Израиля в Вашингтоне. К делу пришлось приобщить тогдашнего министра юстиции США Роберта Кеннеди, и через несколько часов Иоселе уже был в руках агентов ФБР, которых сопровождал резидент Мосада. Еще через несколько дней его встречали в Тель-Авиве счастливые родители.

Когда Харел узнал от Мадлен некоторые подробности: как она сама изготовила для Иоселе документы, как вывезла его, переодетого девочкой, из Израиля, как ввезла в США, – он тут же предложил ей работу в своем ведомстве. Но Мадлен категорически отказалась.

Я специально привел малоизвестные подробности «дела Иоселе», чтобы продемонстрировать прекрасные способности и методы работы Исера Харела – одного из самых блестящих деятелей в истории мировой разведки. Хотя именно в связи с этой великолепной операцией, носившей, кстати, кодовое название «Тигр», начался закат карьеры нашего героя. Ибо многие в Израиле считали, что внешняя разведка страны не должна бросать все свои силы и средства на дело, которым, в принципе, должна заниматься полиция. Хотя в глазах простого народа и даже международной общественности Мосад опять купался в ореоле славы и почета.

21 сентября 1962 г. Египет произвел испытания двух типов ракет. Это событие прозвучало в Израиле как гром среди ясного неба. Никто в стране, включая членов разведывательного сообщества, не имел понятия о ракетной программе Египта. Бен-Гурион обратился с вопросами к Харелу. Харел пообещал получить необходимую информацию за три месяца. И сделал это в течение месяца. Информация была малоутешительная: разработкой ракет в Египте занимались немецкие ученые, те, которые начинали свои работы еще при Гитлере. Попытка добиться прекращения работы немецких ученых в Египте через официальные каналы в Западной Германии ни к чему не привела. Тогда Харел начал новую крупную операцию «Дамокл». Он организовал серию убийств, послав некоторым ученым письма, начиненные взврывчаткой. Их было не так много, этих писем, но этого оказалось достаточно, чтобы посеять среди ученых панику.

Харел пошел еще дальше. Через своих агентов, выступая под видом представителей разведки одной из стран НАТО, он связался с бывшим известным нацистским офицером Отто Скорцени, жившим в Испании и поддерживавшим дружеские отношения с некоторыми немцами в Каире. Еще одним этапом операции «Дамокл» было использоание завербованного агента австрийца доктора Отто Иолика, одного из ракетчиков, работавшего в Египте. Он сумел убедить египтян, что сможет создать сверхмощную «кобальтовую бомбу». Получая большую зарплату у египтян, он позарился на такие же деньги от израильтян, передавая им подробную информацию о ходе ракетного проекта в Египте. Иолика тайно привезли из Египта в Израиль. Там, правда, вопреки желанию Харела, который был убежден в правдивости информации Иолика и серьезной опасности ракетных разработок в Египте для Израиля, с австрийцем побеседовали израильские специалисты. Они пришли к двум выводам: реальная оценка опасности для Израиля разработок в Египте далеко не так высока, научная квалификация Иолика весьма сомнительна.

Харел отнюдь не изменил своего мнения и был убежден, что Египет готовится уничтожить Израиль. Он все еще верил Иолику, которого вместе с израильтянином Иосифом Бен-Галом отправил в Швейцарию с поручением запугать дочь одного из немецких специалистов участников египетской ракетной программы. Визит к ней закончился арестом обоих агентов Мосада швейцарской полицией. А за несколько недель до этого два агента Мосада были арестованы в Западной Германии около дома одного из специалистов-ракетчиков. Благодаря связям израильтян с западногерманской разведкой BND агентов довольно быстро освободили и отправили в Израиль. Иолика и Бен-Гала же публично судили и посадили в тюрьму, правда, ненадолго. Но ущерб престижу Израиля был нанесен.

Харел решил повлиять на общественное мнение в другую сторону, поручив трем ведущим израильским журналистам специальное задание: опубликовать статьи об использовании нацистских специалистов в Египте и о ракетной угрозе Израилю. Это был один из редчайших случаев, когда Мосад решил воспользоваться услугами журналистов. Результат был плачевный: появившиеся статьи вызвали в Израиле панику и требования к правительству прекратить переговоры с Западной Германией, в налаживании дружеских отношений с которой Бен-Гурион был очень заинтересован. Западная Германия рассматривалась в качестве потенциальной замены Франции, так как к этому времени ее президент де Голль сильно охладел к Израилю. К тому времени Западная Германия уже активно поставляла Израилю танки, вертолеты, корабли и другое вооружение.

Бен-Гурион был в ярости. Харел продолжал свою операцию. Бен-Гурион такого неповиновения стерпеть не мог и потребовал от Харела немедленного прекращения его действий. Харел отказался и попытался заручиться поддержкой некоторых влиятельных членов партии Бен-Гуриона МАПАЙ. В глазах Бен-Гуриона это выглядело предательством. Ту огромную власть, которой он наделил Харела, последний теперь пытался употребить против него. Вспомнились и история с Исраилем Бером, и погоня за эффектными операциями, не имеющими отношения к прямым задачам внешней разведки – контролю за враждебными Израилю странами. 25 марта 1963 г., через 9 дней после ареста двух упомянутых выше агентов в Швейцарии Харел подал в отставку. Вопреки надеждам Харела Бен-Гурион отставку принял. Дамоклов меч упал на того, кто его поднял. Новым руководителем Мосада был мазначен генерал Меир Амит, бывший в то время начальником военной разведки Аман.

Однако это не был окончательный уход Харела из разведки. Вскоре ушел со своего поста Бен-Гурион. Новый премьер-министр Леви Эшкол всегда благоволил к Харелу. С Амитом же у него теплые отношения не сложились. Поэтому, внемля постоянной критике действий нового руководителя Мосада Харелом, Эшкол назначил его на пост советника премьер-министра по разведке, поставив, таким образом, Харела выше Амита и обязав последнего снабжать Харела всей имеющейся информацией о деятельности Мосада. Амит, естественно, был против этого назначения, с самого начала между ними разгорелась, мягко говоря, «неджентльменская война». Не лучше к Харелу относился и новый начальник Амана Аарон Ярив, которому Амит уступил свое место, сосредоточившись только на руководстве Мосадом. Харел – практик разведки, создатель великоленых планов операций и блестящий их исполнитель, не был готов к обязанностям консультанта, которому необходимо было давать объективную оценку полученным материалам и деятельности разведывательных организаций и выносить справедливые решения в обстановке возможных конфликтов. Кроме постоянных мелких стычек с руководителями разведывательных учреждений, были и крупные «сражения». Так, Харел торпедировал поездку Амита в Каир для встречи с вице-президентом маршалом Хакимом Амером. Харелу удалось убедить Эшкола, что это была западня. Амит до сих пор считает, что его поездка могла бы предотвратить войну 1967 г.

В создавшейся обстановке Эшколу все-таки пришлось сделать окончательный выбор. В июне 1966 г. Исер Харел подал в отставку. Пробыв в должности советника по разведке 9 месяцев, он так ничего полезного для нее не «родил» и ушел из разведки навсегда.

Ему было 54 года. Полный сил и ставший обсолютно «легальным» (т. е. его имя перестало быть секретным), Харел обратился к политике. Он несколько раз избирался депутатом израильского парламента – Кнессета – от партий, которые возглавляли премьер-министры. А покинув политику, начал писать книги. Написал их 12, некоторые из них были изданы на нескольких иностранных языках. Его иногда приглашали для консультаций в различные организации, в том числе и разведывательные, не только в Израиле, но и за рубежом. Еще чаще его приглашали на различные встречи: поделиться своими воспоминаниями или в качестве «свадебного генерала». Исер Харел умер в медицинском центре «Бейлинсон» в Петах-Тикве 19 февраля 2003 года. Ему был 91 год.