Читать книгу Созвездие Близнецы - Алекс Белова - Страница 2

«Мне бы еще на несколько секунд закрыть глаза, и представить, что все это – дурной сон. Я маленький, и мама крепко прижимает меня к себе. Она целует в макушку и говорит, что я самый лучший ребенок на планете.

Мне бы птицей взлететь в небо, избороздить бескрайние просторы, посмотреть на свой дом и на яблони в саду.

Мне бы стать настоящим. Стать тем, кем я хочу, а не тем, кем хотят меня видеть».

Сегодня не было солнечного света, искрящегося сквозь шифоновые занавески в его спальной комнате. Не было и теплого ветерка, который бы ласково касался щек, пробиваясь сквозь едва приоткрытую форточку. Почти наступила зима. За окном – ноябрь. Осень заканчивалась, и совсем скоро декабрь вступит в свои права. На самом деле, каким бы время года ни было, на душе все равно холодно. Ее не согреть ни солнечным лучом, ни раскаленным металлом. Михаэль бы хотел свою душу уничтожить, выкинуть, избавиться от нее. Он бы вставил себе протез души: тот бы не отдавался отголосками боли каждый раз, когда Эль открывал глаза. Михаэлю было всего восемнадцать, и он не помнил, когда в последний раз просыпался с улыбкой на лице и ощущением счастья внутри.

Физическую боль можно пережить. Иногда она совсем незаметная, иногда ее можно перетерпеть, сцепив зубы. Можно к ней и привыкнуть. Если ноет то, до чего не достать, то, чье местоположение неизвестно – этого не исправить. Невозможно бороться с тем, о чем не имеется представления.

Михаэль с коротким выдохом сел на кровати и поглядел на часы: шесть пятьдесят. Через десять – а уже почти девять – минут завопит неприятной трелью будильник. Ему придется подняться с постели и явить себя этому миру. Пока еще в запасе девять с небольшим минут, можно растянуться на кровати снова, откинуть голову на подушку и прикрыть глаза. Отсчитывая про себя секунды и пытаясь угадать, сколько же осталось до официального подъема, Михаэль настраивался на предстоящий день. Он чувствовал, что словно клеит из самого себя папье-маше. Ему хотелось стать кем-то: в первую очередь, самим собой. Пока это казалось таким нереализуемым, что Михаэль отложил такое желание на самую дальнюю полку. Оно там уже и пылью покрылось.

Каждый день начинался одинаково. Сейчас ему нужно сделать над собой усилие для самых простых действий: спустить ноги на пол, сунуть их в теплые синие тапки и шлепать в ванную.

В таком большом доме, в котором он жил с родителями, можно было потеряться. Они могли с матерью и отцом не видеться неделю при желании, потому что масштабы впечатляли. Михаэль выглянул во двор, где уже работал садовник, трудясь над засыхающей яблоней. Эль лишь рукой махнул: бесплодные попытки спасти дерево уже как неделю не заканчивались успехом. Он быстро скользнул взглядом по бассейну в отдельном здании, думая о том, что после колледжа ему хочется искупаться.

Вся его жизнь состояла из маленьких радостей и планов. Михаэль всегда жил по выверенному плану, а теперь научился не заглядывать далеко. Ему пришлось научиться жить одним днем, даже не думая о том, что будет дальше. Он сам не мог ответить себе на этот вопрос, а кто-то за него и подавно.

Он выдавил на зубную щетку уже привычную, но все еще ненавистную мятную пасту. Михаэль любил ягодную, но мирился с неудобствами. Мама всегда покупала такую, а он не находил в себе сил сказать, что хочется другого. Он не сомневался: ко всему в этой жизни можно приспособиться. Даже к мятной зубной пасте.

Михаэль поднял взгляд на зеркало в золотом багете, что висело над раковиной. Он разглядывал собственное отражение каждое утро, и в нем мало менялось. Ему хотелось разбить зеркало одним ударом правой руки, но после бы пришлось оправдываться за бардак и собственную вспышку эмоций. Михаэль в последнее время не стремился всему миру рассказывать о своих чувствах. Он и сам не мог с ними справиться. У Эля больше не было сил смотреть в отражении зеркала на раздражающие темные круги под глазами и тонкие, вечно обветренные, кровоточащие губы.

– Доброе утро, мир. – проворчал он себе под нос.

Эль умылся ледяной водой, и от этого его щеки слегка раскраснелись. Он явил себя этому дому, проснувшегося только что, но уже уставшего от этого дня.

Спускаясь по витиеватой деревянной лестнице, которая вела в просторную гостиную, Михаэль огляделся. Он двигался излишне нервно, воровато, с постоянным ощущением, как будто за ним следят. Эта тревожность – присущая ему с детства – иногда запирала воздух в легких, мешая сделать вдох. Все тело его сводило от мимолетной, мгновение длящейся паники. Михаэль спустился быстро, перепрыгивая через одну ступеньку, и оказался в гостиной. Она же служила им и столовой: папа всегда распоряжался подавать ужины и завтраки сюда.

Экономка уже накрыла на стол. Отец, расположившись за столом, с вальяжным видом читал газету. Это такая маленькая утренняя традиция. Мама же наливала себе апельсиновый сок. Она выглядела, как с обложки журнала: Михаэлю казалось, что она даже спит идеально причесанная и накрашенная. Ее локоны струились по тонким плечам. Михаэль всегда поражался ее красоте: и духовной, и внешней.

Он мимолетно бросил какое-то подобие на пожелание доброго утра и все-таки уселся за стол. Его место находилось по правую руку от отца, напротив матери. Папа попросил жестом минутку подождать – видимо, наткнулся на особенно интересный момент в газете. Михаэль молчал: ему некуда спешить. Отец дочитал и отложил свой источник новостей, пристально смотря на сына.

– Доброе утро, сын. – с мягкой улыбкой произнес мужчина.

Папа уже собран на работу: на нем темно-коричневый галстук под цвет глаз, отглаженная рубашка и костюм. В нос Михаэлю отцовский дорогой одеколон бил так, что беспрерывно хотелось чихать.

– Привет, пап. – отозвался Эль, перекладывая себе несколько блинчиков на тарелку и поливая их сверху сгущенным молоком. – Готов к труду и обороне? Аккуратно! Ты чуть не капнул кофе на рубашку.

Мужчина, чуть замешкавшись, отставил от себя чашку. Эль был их единственным и любимым сыном, их оплотом, и этого никто никогда не скрывал. Отец все чаще говорил ему, что совсем скоро он дорастет до уровня его наследника в бизнесе. Мама просто продолжала сына любить таким, каким он был. Только чем старше Эль становился, тем мало что менялось. За ним по-прежнему был такой же, как и в детстве, тотальный контроль. Любые прихоти же исполнялись по одному щелчку пальцев. Быстрее, чем Михаэль успевал сказать слово «хочу».

– Какие планы на день?

– Ничего интересного. Колледж. Возможно, встречусь в кофейне со Стефанией. – отозвался Михаэль.

Стефания для всех – его любимая девушка, о которой нельзя говорить так равнодушно. Спохватившись, Михаэль натянул на лицо улыбку и прибавил:

– Соскучился очень. Мы не виделись все выходные.

Родители остались удовлетворены его ответом. Папе никогда не было дела до эмоционального и внутреннего, а мама тактично не лезла. Михаэль чувствовал, что Стефания им нравилась. Девочка из хорошей семьи, родители которой владеют сетью обувных магазинов и держат какие-то пакеты акций. Эль в это не вдавался: ему мало интересно все, что связано с бизнесом. Мать с отцом были довольны, и его это устраивало. Находясь со Стефанией, Михаэль автоматически получал возможность не отчитываться о том, что, где и когда он делает. Для его родителей Стефания была хорошей компанией, и рядом с ней бедовый Михаэль не должен влипнуть в очередную историю.

Стефания вообще в жизни Михаэля появилась не так давно, но успела там наследить. Родители привязались к ней едва ли не больше, чем к нему самому. Они постоянно приглашали ее на ужины вместе с семьей. Элю от этих клоунских представлений становилось плохо каждый раз, как только семейство Майоровых перешагивало через порог их дома.

– Я хотела спросить у тебя кое-что, милый. – медленно произнесла мать.

Голос ее звучал с предельной осторожностью, словно она не была уверена в том, что хочет сказать. Михаэль так и замер со стаканом сока в руке, смотря на мать выжидающе. Он ее не торопил, хотя и поглядывал на часы: до выхода из дома оставалось не так много времени.

– Ты бы не хотел продолжить заниматься фигурным катанием? Мне звонил твой тренер. После аварии ты и вовсе расхотел тренироваться, ударился в учебу, в медицину. Это похвально, мы не спорим! Тем не менее, может, ты подумаешь?

– Нет, мам, с фигурным катанием покончено. – твердо произнес Михаэль, чуть поморщившись.

Он старался сделать свой голос как можно более уверенным, чтобы избежать лишних расспросов.

Мать отступила. Она хотела бы вырастить из него чемпиона, но не собиралась идти против желаний своего ребенка. После аварии она многое переосмыслила, и счастье ее ребенка стало гораздо важнее титулов и кубков. Отец не раз упоминал, сколько денег в тренировки было вложено, сколько сил оставлено на льду. Михаэля это не проняло. Он уперся в то, что хочет быть хорошим врачом, а не чемпионом. Маму беспокоила внезапная смена увлечений сына, но она списывала все на взросление и переходный возраст.

Восемнадцать лет – это не просто.

– Конечно. Если хочешь, мы можем об этом больше не говорить.

– Знаешь, было бы неплохо. Я бы не хотел касаться этой темы снова.

Мама понимающе кивнула. Михаэль был ей искренне за это благодарен. Он не мог им объяснить, почему больше не может выйти на лед – его бы не поняли. Поэтому все диалоги он, по привычке, сводил в другие темы: более интересные родителям и нейтральные для него самого.

Отец начал в спешке собираться на работу, экономка – убирать со стола. У матери из дел на сегодня, разве что, поход к косметологу и встреча с подругами. Она Михаэлю вечером все уши прожужжала о том, как давно они не виделись. Он представлял маминых приятельниц такими же, как она сама, успевшими в возрасте лет двадцати успешно выскочить замуж.

Элю тоже пришлось поторопиться: он потерял за завтраком много времени. Михаэль искренне пожелал маме удачного дня, зная, что он априори будет таковым.

Его встретил сад. Такой ухоженный, как с картинок в интернете по запросу «лучшие сады Рублёвки». Эль его искренне любил. Пусть сегодня солнце и скрылось за тучами, а садовник в угрюмом расположении духа подрезал вечно зеленый можжевельник. Михаэлю все равно доставляло удовольствие за этим наблюдать. Здесь ему дышалось полной грудью, и сразу появлялось чувство полной свободы. Чем дальше Михаэль отходил от дома, тем сильнее его эти ощущения его захлестывали.

По обыкновению, до колледжа его возил отцовский водитель. Сегодняшний день не стал исключением. Михаэль устроился на заднем сидении автомобиля, рассматривая знакомый и приевшийся пейзаж за окном. Картинка никогда не менялась: на улице даже дворник всегда работал один и тот же.

Иногда бы Элю хотелось переехать. Он мечтал оказаться в другом мире, не таком идеальном, не таком выстроенном вокруг него картонными стенами. Иногда Михаэлю хотелось познать жизнь. Правда, потом он отчетливо понимал: она его сожрет, эта жизнь, и не подавится, даже костей не оставит. Пока Эль в тепле и уюте, пока он деньги может швырять в воздух, идти вперед и достигать чего-то не хотелось. Он бы и хотел вырваться из этих оков, но сначала нужно наскрести остатки собственных сил.

Михаэль оказался у стен колледжа за пятнадцать минут до начала пар. Первой – ненавистная математика, которая высасывает из него всю кровь. Зато после – литература, на которой можно расслабиться. Не то чтобы Эль был заядлым чтецом, но ему не доставляло сложностей высказывать собственные мысли о противостоянии Базарова и старшего Кирсанова, говорить о мотивах Карениной. Михаэль от прочитанных книг каждый раз находил отклик в собственной душе. Он будет скучать по общим предметам: совсем скоро они закончатся, и останется только все связанное с медициной. Его будущей профессией.

Он посмотрел на время. На входе в колледж висели огромные часы, которые отсчитывали минуты до начала занятий. В его голове тут же проскочила шальная мысль. Может, сбежать?

Эль мельком посмотрел через свое плечо: водитель уже уехал. Значило это то, что за ним больше никто не следит, поэтому он круто развернулся на сто восемьдесят градусов. Ему хотелось успеть уйти незамеченным, и Эль почти бегом направился к калитке. Этим он привлек только лишнее внимание. Задача могла считаться провальной с того самого момента, как он сделал первые несколько шагов. Михаэль почувствовал теплую руку на своем запястье. Он едва ли не простонал от глубокого разочарования, а после все-таки поднял взгляд.

Стефания. Она была едва ли не последней, кого Михаэлю бы хотелось сейчас увидеть. Она смотрела на него своим внимательным взглядом, а сам он чувствовал себя маленьким человечком рядом с ней. Она выглядела статно, по-королевски.

– Ты от меня бегаешь?

– Что за глупости?

Михаэль решился посмотреть ей прямо в глаза для пущей уверенности. Стефания ему не верила: он не отвечал ей на сообщения все выходные. Эль чувствовал, как внутри нее по частям собиралась злость. Он с легкостью прикинулся покорным. Попытавшись выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки, Михаэль сделал шаг ей навстречу. Это движение далось ему с трудом. Эль все равно потянулся к ней, коснулся губами ее щеки и легко приобнял за плечо. Ему всего несколько минут осталось для того, чтобы сыграть роль идеального парня. В колледж он точно сегодня ни ногой.

– Я просто приболел на выходных, поэтому не отвечал тебе на сообщения. Не обижайся, Стеша. – с приторной ласковостью в голосе произнес Эль.

– Я и не обижаюсь. – произнесла Стефания.

Михаэлю показалось, что она практически оттаяла. Его это радовало. Значит, он смог загладить перед ней свою вину и избавиться от предстоящих нотаций. Он ненавидел их всей душой, а Стефания никак не могла уяснить: ее нытье никому не интересно.

– Вот и отлично.

– Ты идешь? У нас пара.

– Не сегодня. – покачал головой Михаэль. – Я приехал, но понял, что все еще плохо себя чувствую. Я лучше поеду домой, полежу, выпью таблетку от головной боли. Напиши мне вечером, ладно? И отправь домашнее задание.

Стефания совсем одурела от такой инициативы Михаэля: глаза у нее довольно заблестели. Михаэль не смог сдержать краткой усмешки, но ее быстро пришлось спрятать. Стеша не переносила смеха над своей персоной, хотя давала огромный простор для этого. Михаэль только удержался на плаву и сейчас не хотел усугублять ситуацию. Он бы и сам себе не поверил о такой чуши про болезнь. Эль выглядел здоровее всех здоровых. Тем не менее Стефании его наглой и несуразной лжи хватило.

Михаэль внимательно проследил за тем, как девушка своей легкой походкой направилась к стенам колледжа. Развернувшись, он вновь воровато огляделся на предмет знакомых лиц в радиусе ближайших десяти метров. Их не было, и Эль быстрым шагом пошел к калитке. Теперь он точно не хотел привлекать лишнего внимания.

В этот раз не было никаких помех для того, чтобы спокойно выйти. Он прошел по бульвару вверх, к самому центру города. Эль огляделся: все как обычно. Эти пейзажи давно не вызывали в нем душевного отклика, не заставляли сердце трепетать от одного взгляда на величественный собор. Все было обыденным, а без солнца на небе еще и серым. Сплошная тоска.

Михаэль вспомнил, что неподалеку есть уютная кофейня. Там подавали лучший кофе по-восточному, который так любил его отец. Сам Эль предпочитал что-нибудь сладкое, а там был огромный выбор авторских напитков. Михаэлю хотелось выпить кофе и понаблюдать, как снуют за окном спешащие по своим делам люди. Так гораздо интереснее, чем сидеть на скучной лекции по математике.

– Здравствуйте! – радостно позвал баристу Михаэль, оглядев витрины со сладостями.

Мимо сладкого он никогда не мог пройти. Если бы Михаэлю разрешили питаться одними конфетами и пирожными, то это был бы его самый счастливый мир. Только конфеты, шоколад и ничего больше.

– Мне латте, пожалуйста. Смешайте грушевый и карамельный сиропы.

– С дыней будет вкуснее. – раздался голос за его спиной.

Михаэль удивленно обернулся. Тембр был ему совсем не знаком. У Эля хорошая память на все, что так или иначе связано с людьми. Он ловко запоминает цифры, лица, имена и даже интонации. Этот голос Михаэль точно раньше не слышал.

– Что?

– Попробуй с дыней, говорю. – терпеливо повторил незнакомец, стоящий за ним.

На вид он был едва ли старше самого Михаэля. Может, они и вовсе ровесники. Михаэль не знал этого парня, и ему не за что было зацепиться. В нем не было особенных деталей, на которых бы Эль тут же заострил свое внимание. Взгляд Михаэля быстро, в немой оценке, скользнул по своему случайному собеседнику. Нужно было выбирать кофе: бариста смотрел на обоих выжидающе.

– Надеюсь, это правда того стоит. – немного замявшись, произнес он.

Эль кивнул баристе в немом разрешении сделать так, как сказал парень за его спиной.

– Если мне не понравится, платишь – ты. – припечатал Михаэль.

– Идет. – легко согласился незнакомец.