Читать книгу Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Часть третья - Алекс Динго - Страница 8

Пёс – танкист Тузя передал документы, письма танкистов советскому командованию. Кобель прошёл всю войну. Он стал служить связистом. Получил награду.

Ретивые легенды ВОв. Чуткий санитар – овчарка Лайма.

28 января 1944 года на Правобережной Украине в направлении Ровно дул сильный ветер. На однотонном небе тянулась сероватая дымка. Солнце тускло светило, скрываясь за раскатистой туманной мглой. То появлялось, то исчезало, радуя томными лучами. Вдали тянулась полосой ярая синева. Веяло холодом. Виду открывалась лесисто – болотистая местность. Жуткая распутица и сырость раскрывала свои широкие объятия. Высокие сосны кривились, утопая в топях. Впереди маячили небольшие пригорки.

В кустах да низинах замелькали бегущие фигуры. Бойцы 60-ой армии повылезали из траншей. Пошли в атаку. К большому стволу дерева прижался комиссар Евгений Дятлов. Глаза светлые шальные на выкате. Сухие, треснутые губы покривились. Нос витой. Как – то боец держал удар на ринге на соревнованиях. Стальной соперник Роберт яро отбивал ему рёбра возле канатов. Кровь лилась ручьём. В глаза х темнело. Дышать становилось нечем. Отбитые лёгкие зудели. Прозвучал спасительный гонг. Секундант в углу Миколка взорвался. Изо рта полетели слюнки. «Женя ты же не сачок. А ведёшь себя как баба трусливая… Джеп. Джеп. Работай. Не стой в углу. Ты же танцор мать тебя ети… Зажми его в углу. Он тоже танцор. Зажми его в углу. Удар ты держишь. Теперь покажи свой… Ладно. Я тебе всё скажу. Сначала он тебя поимеет. Потом меня. Затем твою семью… Хочешь этого…». Евгений взорвался, мигом вскочив на ноги. Прозвучал гонг. Рефери дал сигнал о начале нового раунда. Евгений словно пантера выскочил на ринг. Тут же размахнувшись, снёс мощным прямым ударом в челюсть своего визави. Роберт упал с треском. Голова завалилась назад. Вылетела капа изо рта. Слюни размазались по всему кровавому лицу. Его унесли на носилках в начале десятого раунда.

Евгений выпрямился в полный рост. Он, яро махнув крепкой мускулистой рукой, блеснул именным пистолетом ТТ.

– Вперёд! Батарея за мной, – яро закричал он.

– Ууууррраааа, – закричали солдаты.

По лесной, болотной слякоти яро побежали бойцы. Ноги застревали в мрачной жиже. Замелькали блестящие штыки. Выделялся высокий рядовой Александр Абрамов. Ярость брала своё. Глаза навыкате, широкие, как у лютого вепря. Руки словно бетонные столбы. Кулаки из стали. Лицо большое, овальное. Огромные скулы. Челюсть выставлена вперёд. Он, казалось, может легко врывать дерево, и бросить на сто метров. Его рёв пугал даже своих сослуживцев.

Солнечный свет тускло мелькал. В воздухе засвистели вражеские, миномётные снаряды. Прогремели взрывы один за другим. Где – то далеко грохнуло. Затем ближе. Ещё ближе. Земля вздыбилась вверх. Покосилось несколько деревьев. Затрещали кусты. Опахнуло душной гарью. Повалил мрачный, тёмный дым. Кто – то рухнул в жижу прямо ничком. Уже не шевелился. Вновь гул и свист. Грохнуло впереди. Посыпались шлепки вонькой грязи.

Рядовой Станислав Бондаренко, замерев на мгновение, дёрнулся вперёд. Сапоги увязали в жиже. Широкие, светлые глаза хлопнули. Вся жизнь мигом пролетела. Неподалёку взорвался снаряд. Вокруг резко потемнело. Боец, широко взмахнув руками, слегка подлетел от ударной волны. Посыпались минные осколки. Станислав искривился. Прогнул спину. Руку и ногу пронзило осколками. Вся влажная, грязная одежда окропилась кровью. Винтовка отлетела в сторону.

– АААА, – истошно закричал солдат Бондаренко, скатившись в небольшую воронку в лесистой полосе.

В воздухе вновь засвистели снаряды. Прогремели взрывы. Земля сильно вздыбилась вверх. В разные стороны полетели осколки. С жутким скрежетом покривилось дерево. Потянулся стеной смрадный дым. Взрывчатая гарь просто душила.

Станислав, лёжа на дне воронки, закрыл рукой лицо. Полетели шлепки жижи. Его сильно присыпало землёй. Вновь всё вокруг потемнело. Холод наседал. Солдат потерял сознание.

На улице сильно стемнело. По небу тихонько ползла мрачная, дымчатая мгла. Ветер чуть поддувал. Веяло заметной прохладой. Всё затихло. Вокруг по болоту гуляла пустынность. Что – то дымилось в небольшой воронке. Бело – серый дымок, еле пиликая, тянулся тонкой змейкой вверх.

На пригорке мелькнула небольшая тень. Возле помятых кустов замаячила приземлённая шерстистая фигурка. По лесной, болотистой полосе тихонько брела собака – санитар Лайма. Морда лисья чуток напряглась. Глаза тёмного цвета блеснули в темноте. Высокая, статная особа облизнулась. На боку висел мешок с красным крестиком. Она резко остановилась. Нюх обострился. Родилась малышка в небольшой деревне. Её хозяин Витя Рогулькин любил побаловаться водкой. И ей всегда наливал. Зелёный змей его – то и сгубил. Лайма долго бродяжничала. Не знала, куда себя деть. Как утолить горе. Пробрела сотни километров. Январской, холодной ночью взяли её служивые на вокзале ещё тепленькой. Накормили и выписали военный билет.

Лайма, чутко принюхиваясь, живо забегала. Во мраке блеснули глаза. Нюх вновь обострился. Она низко склонила острую морду к земле. Чуть зафыркала. Немецкая овчарка Лайма уткнулась носом прямо в жижу. В сырости надулся пузырёк. Он тут же лопнул.

– Ууууааааууууааауууу…

Санитар Лайма быстро задёргала передними когтистыми лапами. В стороны полетела противная жижа. Малышка почуяла раненого живого человека. Усилила темп. Пастью откинула в сторону широкую ветку. Сама замазалась в грязи. Лапы утопали глубоко в сырости.

– Уууууаааууу, – яро взвыла она.

Лайма спустилась на дно воронки. Брюхом скатала грязь. Она, раскрыв клыкастую пасть, схватила бойца за ворот шинели. Тут же живо попятилась назад. Сильно увязая лапами во влажной земле, чуть протащила находку. Тяжело задышала. В тени показалось лицо человека.

– Ууууууааааууу, – волнительно взвыла собака.

Шерстистая малышка, принюхавшись, быстро зализала грязное лицо контуженого бойца. У него чувствовалось слабое дыхание. Лайма заметно фыркнула. Морда насупилась. Санитар выплюнула из пасти жижу. Дёрнула ушами. Овчарка присела, направив волнительный взор на раненного солдата. Мелькнуло недоумение. Она живо осмотрелась. Собака, склонившись, вновь полизала окровавленное лицо бойца Бондаренко. Станислав вдруг вздрогнул. Он очнулся. Тут же забрал полные легкие воздуха.

– ААААА, – простонал раненый боец.

Красноармеец Бондаренко приоткрыл глаза. Он, увидев очертания звериной морды, слегка нахмурился. Пробежал испуг. Глаза округлились. Сердце сжалось в груди. «Боже… Это что зверь… ААА… ААА…», – подумал он. Боль в руке жгла. Ноги словно одеревенели. Наседала противная сырость. Одежда липла к телу. Лайма не сводила глаз с бойца.

– АААА… ААА, – простонал Станислав лёжа в слякоти.

– Ууууааауууу, – взвыла собака Лайма.

– АААА. Собачка. Ты. АААА… Это собака… АААА, – произнёс он, ощущая жуткую боль.

Боец Бондаренко слегка пошевелил правой рукой. Всё тело гудело. Боль пронизывала насквозь. Он нахмурил брови. По щеке прокатилась капелька жижи. Губы покривилась. Во рту осела мокрая грязь. Станислав волнительно посмотрел на морду собаки. Глаза сузились.

– АААА. ААА… Не могу пошевелить ногами… ААА. Пёсик. Пить. Я хочу пить, – застонал боец, лежа в земляной воронке.

Овчарка Лайма, повернувшись боком, повалилась на землю. Она, держа на себе санитарную сумку, чуть подползла к бойцу. В глазах виднелось волнение. Станислав, чуть вытянув руку, еле взял из сумки фляжку с водой. Откупорил ртом.

– АААА, – застонал он.

Станислав принялся жадно пить воду. Жидкость потекла по окровавленным щекам. Скользнула по шее. Углубилась дальше. Рука сильно задрожала. Он обронил фляжку на землю.

– АААА. Пёсик. Спасибо тебе, – прошептал он.

Лайма, наблюдая, подняла нос к верху. Быстро облизнулась. Во мраке блеснули её волнительные, умные глаза. Она чуть приподнялась.

– Уууааауууаааууу, – взвыла собака.

– Беги… АААА… ААА…

Овчарка Лайма быстро выскочила из воронки. Она, осмотревшись, живо побежала по лесистой местности. Только пятки сверкали. Живо скрылась в темном пролеске.

– Ууууууу, – тревожно взвыла собака на бегу.

Вокруг царила темнота. Веяло свежестью. Возвышались высокие деревья. Их ветви слегка колыхались точно живые. Солдат Бондаренко, лежа в земляной воронке, закрыл глаза. Он, истекая кровью, сильно наморщился. Тело прело от сырости. Наседал холод. По коже побежала дрожь. Раны сильно жгли. Боль пронизывала.

Небо невероятно потемнело. Появился заметный, прохладный ветер. Завеяло ярым холодом. По болотине гуляла пустынность и легкий гул. Где – то среди деревьев замелькал огонёк. Трещали обгорелые сучья в костре. Вверх тянулся дымок. Вблизи маячила разбитая, влажная, расплывчатая дорога. Она, виляла змейкой, уходя глубоко в тёмный лес.

Санитар Лайма резко побежала по следу. Она резко выскочила из кустов на огонёк костра. Овчарка, озабоченно взирая на лица солдат, яро запрыгала. На больших брёвнах сидели бойцы, согреваясь теплом синего пламени. Боец Максим Матвеев широко ухмыльнулся. Широкое лицо напряглось. Виднелась жёсткая щетина. Глаза дикие. Он держал в руках автомат. Анатолий Руденко бросил на землю тлеющую папиросу. Его грубое лицо в томном свете выглядело жутковато. Широкий рот, округлые глаза, длинный нос, – его словно высекали из камня топором. Мощные руки держали винтовку.

– Собака прибежала, – басом сказал Матвей.

– Ууууаааауууу, – прыгая, яро заголосила овчарка.

– А. Так это же Лайма. Овчарка Виталия Емашова, – сказал солдат Руденко.

– Правда что ли…

– Ууууааааууууу, – встревоженно взвыла собака.

Лайма мотнула массивной головой. В глазах виднелась тревога. Овчарка живо отбежала в сторону от костра. Она остановилась, взглянув на мужчин. Бойцы, переглянувшись, недоумевали.

– Уууаааауууу, – яро взвыла собака.

– Слушай. Она вроде нас зовет куда – то.

– Точно. Зовёт, – сказал Максим Матвеев.

– Ууууууааааууу, – взвыла овчарка, вновь чуть отбежав в сторону.

– Пойдём что ли…

Собака пристально уставилась на лица незнакомых солдат. Язык висел. Дыхание участилось. Шерсть покрылась грязной изморосью. Овчарка резко мотнула головой. Вновь побежала по упругим кочкам. Из пасти потянулся парок.

– Побежали за ней. Что – то хочет показать, – сказал Анатолий Руденко.

– Аха…

Овчарка Лайма быстро побежала по влажному, грязному распутью. Засверкали пятки. Она бегло оглянулась на бегу. Виднелась ярость. Лапы глубоко проваливались в жижу. Солдаты, еле поспевая, живо побежали за собакой. Они, тяжело дыша, переглянулись. Лица нахмурились, глядя вслед шерстистой малышке.

– Куда она нас зовёт?…

– Аха… Кругом болото…

Близилась ночь. На небе тихонько плыла мрачная мгла. Ветер сильно поддувал. Веяло сильной прохладой. Заскрипело покорёженное дерево. На тёмном пустыре загулял гул.

Овчарка Лайма, вильнув хвостом, подбежала к воронке. Она присела, живо обнюхав лицо солдата. Брюхо вновь отсырело. Шерсть замазалась в свежей грязи.

– Ууууааауууаааууу, – волнительно взвыла Лайма.

Раненый красноармеец Станислав Бондаренко приоткрыл глаза. Он, казалось, слегка улыбнулся, увидев знакомую мордочку. Лицо заметно побледнело. Боль давила. Рассудок помутился. Холод пронизывал насквозь. Из ран струилась кровь.

Бойцы Максим Матвеев и Анатолий Руденко остановились возле воронки. Живо переглянулись. Под ногами чмокала жижа. Сапоги увязали в грязи. Чувствовалось их тяжелое дыхание.

– Солдат. Живой, – сказал Анатолий.

– ААААА, – застонал раненый боец Бондаренко.

– Живой, – сказал Максим Матвеев.

– Сейчас мы тебя вытащим. Держись, – заявил солдат Анатолий Руденко.

Лайма.