Читать книгу Инкубатор. Геном войны - Алекс Дивер - Страница 6

Лика попробовала, не разлепляя век, пошевелить пальцами рук. Все тело жутко затекло, голова раскалывалась от тупой ноющей боли, подташнивало, да еще и во рту будто стадо дворовых котов нагадило. Хреново было, если покороче. А если подлиннее, так и вообще полная жопа. Немного утешало лишь знание о том, что если голова болит, то это значит, что она еще пока на месте.

«Где же я вчера так неласково набралась?» Тягучая мысль проползла слизнем по подкорке сознания и свалилась без ответа в погреб подсознания, к другим издохшим давным-давно неотвеченным постпохмельным мыслишкам.

Пальцы наконец обожгло дьявольским огнем, и к ним понемногу стала возвращаться чувствительность.

«Сколько же я так провалялась без движения, что рук и ног не чувствовала? – задалась она еще одним вопросом. – И где я, что я?»

– О, кажись, наша амазонка очнулась! Эй-ей! Ты как там? Жива хоть немного?

Сначала незнакомый мужской голос Лика приняла за бред сломленного алкоголем подсознания. Но поскольку голос и не думал умолкнуть, рыдая всеми фибрами души, ей пришлось поверить в его реальность.

– Кто сегодня так храпел? Песни матерные пел? Всех по матери послал и подушку мне порвал? – Ехидный голос притих, но ненадолго. – Лика, ты там как?

– Закрой рот – сквозит! – просипела она в ответ пересохшими губами как можно более грозно. – Слушай, ты, не знаю, кто там, я б тебя послала сейчас, да сдается мне, что ты и так оттуда.

– Вот оно, значит, как… Даром что глазенки еще разлепить не может, а уже…

– Даром – за амбаром, – перебила голос Лика. – Просто скажи, где я?

– Ага, а волшебное слово сказать?

– Э-э-э… Пошел на хер? Хорош выеживаться? Выбирай и отвечай, сука. Что вы со мной сделали?

– Тебя не учили не хамить незнакомым людям? Ты мне никто, и звать тебя никак. Просекаешь ситуевину?

– Какая есть, обратно не засунешь! Так что там по моему вопросу?

– Ты там, куда мы тебя доставили. Конкретно сейчас ты находишься в жилом боксе корпуса номер один.

– Ты что, думаешь, мне полегчает с таких пустых новостей? – Лика не без труда разлепила веки и попыталась повернуть голову на звук голоса. Когда взгляд смог сфокусироваться на экране монитора, она хрипло выругалась: – Лизать подмышку потного индейца! Вы там все анусы перепуганные, что ли? С девчонкой лично перетереть обоссались, Робин Гуды канализационные? Решили где-то за толстой стенкой отсидеться? Только я сейчас встану, выйду из вашего сраного жилого бокса, найду вашу конуру с видеокамерой и тогда откручу вам всем яйца, а тебя, – она с трудом вперила указательный палец в лицо на мониторе, – заставлю их сожрать!

– Попутного ветра в горбатую спину! – скривилась рожа на экране. – Я отключаюсь. Желаю приятно здесь сдохнуть. Приятно – это значит быстро.

– Иди шторы жри, тля обкусанная! – просипела Лика в уже погасший монитор. – Все равно найду и сделаю из тебя чучело двужопое!

Лика зажмурилась и с огромным трудом заставила принять свое полуватное тело положение сидя. Открыла глаза и, когда черные пятна перестали скакать перед ними, первый раз огляделась. Маленькая конура приблизительно три на четыре метра. Без окон. Вместо окна какой-то пейзаж с внутренней подсветкой дневного оттенка. Из мебели куцый стол с погасшим монитором на нем да дешевого вида стул, словно утыренный ущербным дизайнером этих камерных апартаментов из уличного кафе. Мебель, стены и потолок сплошь мерзко-серого с металлическим отливом цвета.

«Да уж… Пишу из горящего танка на сапоге убитого товарища…» – протянула уныло Лика и очень медленно поднялась с кровати на ноги. И тут же увидела себя в зеркале. В одном нижнем белье. «Да чтоб вам всю жизнь заниматься пассивной некрофилией! Вуайеристы хреновы!» – выругалась она, откидывая одеяло на пол, срывая с кровати простыню и заворачиваясь в нее на манер индийского сари.

Пройдясь по периметру комнаты, она не нашла ничего интересного. Привлекли внимание два чуть выделявшихся цветом прямоугольника размером с межкомнатную дверь на абсолютно голых стенах. Один на противоположной стене от окна, другой напротив зеркала. Пощёлкала пальцами по кнопкам клавиатуры, лежавшей перед мертвым монитором. Тот и не подумал оживать. Подошла к прямоугольнику на стене напротив псевдоокна. По логике вещей там должна была находиться дверь, ведущая из этого, как назвал его голос, жилого бокса хоть куда-то. Хотя кто его знает, какая она, логика, у этих пельменей контуженных. Подойдя к дверному, как решила она для себя с поправкой на вышесказанное, прямоугольнику вплотную, Лика стала водить рукой по нему слева направо, постепенно спускаясь сверху вниз. Проводя ладонью по стене на уровне груди, она увидела, как на долю секунды моргнул какой-то индикатор, и часть стены бесшумно скользнула в сторону, обнажая скрытый за собой проход. На потолке над выходом тут же разгорелась квадратная лампа, заливая проход неярким дневным светом с зеленоватым оттенком.

– Мать вашу! – в сердцах воскликнула Лика, интуитивно одергивая руку к груди. – Так же и трусы в цвет детской неожиданности перекрасить недолго! Мухозвоны обкуренные!

Лика сделала шаг вперед и осторожно выглянула в образовавшийся дверной проем. На потолке услужливо начали разгораться вереницы ламп-прямоугольников, предлагая ей продолжить путь налево или направо от ее временного пристанища. Памятуя, что каждый имеет право налево, она, неумело перекрестившись, вышла из жилого бокса именно налево. Следуя за потолочными Сусаниными, она шла, не сворачивая, прямо. Миновала несколько мелких перекрестков, упрямо держа выбранное направление. По бокам коридора периодически встречались чуть заметные прямоугольники дверей, но все попытки открыть их аналогично уже открытой заканчивались ничем.

Проходя мимо очередной двери, Лика резко остановилась. Ей показалось, что она услышала еле различимые, на грани восприятия, человеческие голоса. Простояв несколько минут на одном месте, лишь поворачивая голову из стороны в сторону, она решила, что все же ошиблась и это были слуховые галлюцинации. Однако, продолжив путь, она, скорее чтобы подбодрить себя, чем напугать невидимого противника, громко продекламировала: «Я найду эту мышь дистанционную! Я ему, сука, докажу, что одна голова – это есть хорошо, но вместе с туловищем оно гораздо как удобнее будет!»

Еще метров через пятьдесят коридор неожиданно делал поворот на девяносто градусов и только направо. Повернув, Лика увидела, что через десяток метров коридор заканчивался входом в большое хорошо освещенное помещение. Над входом крупными буквами золотистого цвета светилась надпись: «Конференц-зал». «Зря в зоопарк тебя повел я, звери в шоке!» – пробормотала себе под нос Лика. А заслышав доносившиеся из конференц-зала мужские голоса, сжала пальцы обеих рук в кулаки и решительно направилась вперед, бормоча как заклинание: «Я иду к тебе с приветом, топором и пистолетом…»

Ворвавшись в залитое светом большое круглое помещение, Лика замерла в нерешительности, пытаясь запечатлеть в памяти представшую перед ней сюрреалистическую картину маслом безумного художника.

В центре зала за огромным овальным столом сидели два парня в одинаковых костюмах и до ее появления спокойно беседовали, судя по запаху, попивая качественный кофеек. При ее появлении оба резко замолчали и в четыре глаза уставились на Лику.

– Ты с какого Олимпа свалилась к нам? – наконец обретя дар речи, уточнил один из них, явно намекая на то, как и во что была одета Лика.

– Вы чего, придурки, список потеряли, кого бояться надо? – сразу перешла в наступление Лика. – Людей красть – это вам не пот на яйцах бабуина ветошью промокать…

– Эй-ей! – Улыбаясь, один из парней выставил перед собой руки открытыми ладонями вперед, будто стараясь защититься от наступательного порыва Лики. – Мы здесь тоже не по своей инициативе!

– Однозначно, – кивнув головой, подтвердил второй, тот, что, поднявшись на ноги, оказался ростом чуть ниже своего недавнего собеседника.

– И с чего мне вам верить? – Лика остановилась метрах в трех от них и, скрестив руки на груди, стала пристально их рассматривать. – У вертухаев вон тоже чешуя с вашей схожа, – как бы невзначай заметила она.

– Ты кого шлюхой мусорской назвала?! – дернулся было вперед тот, что был пониже, но второй уверенно придержал его за плечо.

– Постой. Все в порядке. Она нас не знает, мы ее. При всем этом она одна, а нас двое.

– Тем более пусть базар фильтрует, фифа индийская.

– Сам флюрограмма лупоглазая! – огрызнулась Лика.

– Туше! – Тот, что повыше, рубанул рукой воздух между Ликой и своим приятелем. – Давайте попробуем начать все с чистого листа. Я Михась, а это, – он указал на товарища, – Жмых.

– Лика, – словно нехотя представилась она. – Дальше что?

– Я смотрю, ты блондинку из компьютера слушать не стала? – уточнил Михась.

– Какую, на хрен, блондинку? Ты имел в виду уродца с рожей, похожей на подстилку трипперного кролика?

– Похоже, у нас были разные кураторы, – рассмеялся Жмых.

– Кураторы? – Лика удивленно приподняла одну бровь.

– Ну, наша мамзель с экрана так себя обозвала, – пояснил Михась. – А ты вообще как? Голова не трещит? Давай мы тебе кофею сварганим, а там за столом спокойно все перетрем.

– За чашку кофе я бы сейчас год жизни отдала, – призналась Лика, чувствуя, как рот наполняется слюной. – Еще бы перекусить чего.

– В кухонном уголке есть холодильник с сэндвичами, микроволновка тоже присутствует. На вид странная, но довольно простая в управлении. Ты, кстати, обратила внимание, что техника здесь вся как не от мира сего, но довольно доступная для простого пользователя?

– Место здесь гиблое, вот на что я обратила внимание, – проинформировала новых знакомых Лика, проигнорировав стулья и усевшись прямо на стол, наблюдая, как Михась делает три чашки кофе из кофе-агрегата, а Жмых разогревает бутерброды. – А вы что, друг друга давно знаете?

– С пеленок, ептыть! – рассмеялся Жмых, выставляя тарелку с бутербродами на стол. Следом подтянулся Михась с тремя исходящими ароматным дымком чашками.

– Ай, тля, горячо! – Лика, схватившая было сэндвич, бросила его обратно на тарелку и схватилась обожженными пальцами за мочку уха. – Предупреждать надо! – обиженно пробормотала она, глядя укоризненно на Жмыха.

– Это все из-за тарабарских надписей на всех устройствах, – поспешно стал оправдываться тот. – Ничего не понятно, все делаем методом научного тыка. Цифры не арабские и не римские, надписи похожи то ли на китайские иероглифы, то ли на пиктограммы какие. Без стакана сам черт не разберется. Во! – радостно воскликнул он, уставившись на Лику. – Ты фильм «Хищник» видела? Со Шварцем? Там у этого уродца на руке перед взрывом такие же каракули на приборе скакали.

– Ты хочешь сказать, нас похитили хищники? – уточнила Лика, с опаской беря в одну руку чуть остывший бутерброд, а другой поднося ко рту чашку с кофе.

– Не-е-е! – рассмеялся Михась. – Пришельцы тут явно ни при чем. Просто Жмых большой любитель фильмы посмотреть.

– А ты типа против когда был? – возмутился с набитым ртом тот.

– А с чего такая уверенность по пришельцам? – уточнила Лика, тоже усиленно перемалывая пищу зубами.

– Да порассказала нам тут кое-чего наша белобрысая кураторша, – громко отхлебывая из кружки, весело пояснил Михась. – Правда, информацию из нее пришлось доить, как молоко из тощей коровы. Долго, нудно и тоненькой струйкой. Вот у тебя родители кто вообще? По жизни чем занимаются?

– А тебе зачем? – как-то сразу вся подобралась Лика. – Ты не из налоговой случаем будешь?

Жмых громко рассмеялся на такое ее предположение и в итоге подавился кофе.

– Да мне далеко и надолго, – пожал плечами Михась. – Просто эта курва компьютерная подкинула нам свою версию всего происходящего. По ее словам, нас сюда упекли наши богатенькие предки на перевоспитание, так сказать. В экстремальных условиях. Я почему о родителях спросил? Вот мой, например, центровой в городе. Со мной и матерью давно не живет, но деньгами на жизнь не обижает. Вполне при случае мог мне такое путешествие организовать.

– А я своего папашу и в глаза не видел, – перебил его Жмых. – Да только оно и к лучшему. Увидел бы – не удержался бы, удавил гниду. Вон мать за копейки на трех работах горбатится. Хорошо, у нас с Михасем свой, пусть и нестабильный, доходец имеется. Так вот меня сюда до кучи к Михасю, по словам этой обезьяны телевизионной, забросили. Я, видите ли, сопутствующая непредсказуемость оказался. Хорошо хоть, по возвращении очень недурственно подогреть в денежном эквиваленте обещали.

– Да, где-то так получается, – кивнул головой Михась. – Даже очнулись мы в одном жилом боксе.

– Только кто-то на мягкой кровати, а кто-то на холодном полу! – снова перебил его Жмых.

– Так не я же спальные места распределял! – возмутился Михась. – Так ты из богатеньких или из сопутствующих будешь? – Он с веселым прищуром уставился на Лику.

– Наверное, из богатеньких, – задумчиво протянула она. – У отца сеть автотехцентров. Так что не бедствуем. Хотя какая, по сути, разница? Все, что я сейчас хочу, – вытирая руки о простыню, в которую была обернута, она посмотрела на своих новых знакомых, – так это найти наших членомордых приятелей с мониторов и устроить им go to на хер через Windows!

– Идея хороша, – согласился с ней Михась. – Особенно с учетом того, что на это у тебя будет три месяца. Но я, чтоб ты знала, двумя руками за!

– Факинг фак! Чего?

– Ну, сроки такие нам озвучили, – пожал плечами Жмых. – Вроде как проверка на живучесть. А ты что, на свою свадьбу опаздываешь?

– Еще раз так пошутишь, и на твои скорые похороны я и здесь не опоздаю, – с милой улыбкой на лице заверила она его. – Просто что мы тут делать-то будем всю эту прорву времени? Языки друг об друга обтачивать?

– Ну, почти, – закивал головой, соглашаясь с ней, Михась. – В общих чертах такой и была их задумка. Дать повариться нам в собственном соку, а тех, кто не сварится замертво, через три месяца вернуть отцам-прародителям. Или матерям, – добавил он, взглянув на Жмыха.

– Очешуеть перспективка! – тяжело вздохнула Лика. – А как так получилось, что я в этот конференц-зал еле на полусогнутых доковыляла, а вы уже и с кураторшей пообщались, и принарядились, и кофеем угостились?

– А бес его знает. – Михась снова громко отхлебнул из кружки. – Может, нас раньше тебя вырубили, вот мы раньше тебя и очнулись.

– Может, кто-то спал не на мягкой перине… – продолжил гнуть свою линию Жмых.

– А может, это особенности организма к перевариванию той дряни, которой нас всех накачали. Кстати, пойдем, покажем тебе кое-что интересное.

Все поставили пустые кружки на стол и вереницей во главе с Михасем выдвинулись по направлению к стене, где под большим, дюймов на шестьдесят, темным экраном перемигивалась целая россыпь разноцветных индикаторов.

– Смотри. – Подойдя, Михась приложил указательный палец куда-то снизу по центру от экрана. Экран ожил и высветил какую-то схему. – Здесь все включается, отключается, открывается и закрывается при помощи скана отпечатка указательного пальца, – пояснил он для Лики. – Даже странно, как без этого знания ты из жилого блока выбралась.

– Повезло, – не вдаваясь в подробности, ответила Лика, с интересом вглядываясь в экран. – Что это?

– Интерактивный план нашего корпуса. Видишь, рядом еще три пустых контура. Это тоже корпуса, но для нас они не активны.

– Мы не видим, что там происходит, – уточнила Лика.

– Видимо, так, – кивнул Михась. – А это мы. – Он указал на три зеленые точки в центре прямоугольника, подписанного как К-Ф.

– К-Ф – это, надо понимать, конференц-зал, – утвердительно произнесла Лика. – Зеленые кляксы – это мы в нем. Информативно. Почти до уровня яслей дотягивает. Спецэффекты на грани фантастики.

– Зря смеешься. – Жмых укоризненно посмотрел на нее. – Простота восприятия информации существенно сокращает время ее усвоения.

– В каком-то боевике подслушал? – съехидничала Лика.

– Нет, в глянцевом журнале подглядел! – не остался в долгу Жмых.

– О, а ты, случаем, не из этих? – Лика закатила глаза под лоб и неопределенно помахала ручкой в воздухе перед собой.

– Греби ушами в камыши! – огрызнулся Жмых.

– Все, брейк! – рассмеялся Михась. – Продолжаем взирать на экран. Вот если присмотреться, все кляксы, как ты их назвала, пронумерованы. Мы тут со Жмыхом малец поэкспериментировали и выяснили, что клякса номер восемь – это Жмых, а девятка – я.

– Выходит, семеркой я буду? – Лика непроизвольно тыкнула в кляксу под номером семь пальцем. Та вдруг в несколько раз выросла в размерах, и под ней появился ряд непонятных символов, меняющихся по непонятному алгоритму. – А это что за хрень такая? – Она повернула голову к Михасю.

– А бог его знает. Оно пока нам по барабану. Лучше смотри дальше. Видишь, от конференц-зала расходятся лучи-коридоры. Ты пришла из пятого. Вот он. Если проследить по нему вниз, то вот твой жилой бокс, помечен семеркой. Подсвечен фиолетовым. Значит, пустой.

– А ваш, значит, вот здесь? – Она показала пальцем на коридор под номером три. – Фиолетовый прямоугольник с номером восемьдесят девять.

– Почти. Скорее, под номерами восемь и девять.

– А, точно! – Она рассмеялась. – Вы же неразлучны, как две палочки «Твикс». Должна заметить, ваша каюта гораздо ближе, чем моя, к конференц-залу.

– Как уже было сказано, не мы занимались бронированием посадочных мест. Смотри. Видишь жилые боксы, подсвеченные зеленоватым цветом?

– Ну.

– А в них красные и зеленые кляксы? Зеленые – это уже очнувшиеся после спячки бедолаги вроде нас. Красные – те, что еще в отключке.

– Ага, – утвердительно кивнула головой Лика. – Это понятно. Кстати, вон одна зеленая клякса под номером двадцать два выползает из своего жилого бокса. Что делать будем?

– Можно здесь подождать, – невозмутимо предложил Жмых.

– Конечно можно, – с ехидными интонациями в голосе согласилась с ним Лика. – Ты же весь при параде, а я прикинута, как путана на банном корпоративе.

– Тебе идет! – хмыкнул Жмых.

– Быть на путану похожей? – уточнила она. – Ах ты ж золотце ты мое поганенькое! Вот комплимент, всем комплиментам комплиментище!

– Я не это имел в виду, – совсем стушевался Жмых.

– Ну, вот что имеешь, то сам себе и введи. А я пойду к себе, приоденусь. И вообще, девушка хочет пи-пи. Вы уже разобрались с местными удобствами? Где в жилом боксе санузел, чего-то я его там не разглядела?

– Санузел за картиной-окном. Дверь как все здесь открывается, – пояснил Михась, наблюдая на мониторе, как зеленая клякса двадцать второго медленно, но неуклонно ползет в их сторону. – Но, на мой взгляд, разделятся нам пока неразумно. Кто его знает, что это за фрукт к нам сюда катится. Предлагаю переодеться тебе у нас. Наш жилой блок, как ты сама заметила, гораздо ближе.

– О, спасибо за заботу! – Лика сделала картинный полупоклон. – Но что-то я сильно сомневаюсь, что у вас найдутся женские вещи в гардеробе.

– А я вот ни капли не сомневаюсь, что таких вещичек и в твоем жилом боксе нет! – усмехнулся Жмых.

– Ой ли! – совсем не поверила она ему.

– Он дело говорит, – поддержал приятеля Михась. – Была бы ты чуть-чуть терпимее к своему куратору – узнала бы, что все боксы, как и содержимое оных, универсальны.

– Хотя лифаны я там, по-моему, видел, – встрял в разговор Жмых.

– И даже удержался, чтобы не примерить? – сделав большие глаза, уточнила у него Лика.

– Имей себя немытым кирпичом! – посоветовал ей Жмых, глядя в глаза. – Для тебя же стараемся.

– Мля. – Она жеманно прижала руки к груди. – Как это благородно! Веди меня, мой рыцарь, в свой замок, а то дама твоего сердца сейчас напрудит новый мировой океан прямо здесь.

– Да пошла ты! – Разозленный Жмых развернулся к ней спиной и неторопливо направился ко входу в один из коридоров. – Тоже мне, королева сортирного королевства…

– Уже бегу! – заверила она его и на самом деле не спеша потопала босыми ножками следом.

Михась лишь молча покачал головой и пристроился в хвост их маленькой колонны.

Жмых уверенно приставил указательный палец к дверному сканеру, и дверь тут же беззвучно скользнула в сторону. Он чуть посторонился, пропуская Лику и Михася в жилой бокс, после чего зашел следом и закрыл дверной проем. Открыв шкаф, он широким жестом обвел содержимое рукой, красуясь перед Ликой:

– Мародерствуй!

– Мне бы сначала на вашу картину с изнанки взглянуть, – тонко намекнула на толстые обстоятельства она, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Прошу! – Михась быстро открыл дверь туалетной комнаты, задрапированную картиной. Лика не заставила себя просить дважды, ужом проскальзывая мимо него в заветное местечко. – Я закрою дверь, как закончишь, постучи, я открою. Ок?

– Ох-х-х! Хорошо! – донеслось из санузла. – В смысле, ок!

– Нехило так тебя приперло… – пробормотал Михась, поспешно закрывая дверь.

– А люди еще спрашивают, что такое настоящий кайф, – хмыкнул Жмых. – Вот он, во всей своей мочегонной красе. И это она еще после пива в пробке в автобусе не стояла.

– Замолчи лучше, – скалясь в тридцать семь зубов и стараясь не рассмеяться в голос, попросил друга Михась.

– А вот хрен ли? – не согласился Жмых. – Она за дверью ничего не слышит.

– Но я-то слышу, – прояснил ситуацию Михась и все же прыснул от смеха.

– А, вон оно что, Михалыч…

– Лучше давай думать, как дальше действовать будем.

– Нет. Тогда уж ее подождем. – Жмых кивнул на туалетную дверь. – А то потом еще ей все пересказывать придется. Уснула она там, что ли?

Словно услышав его последние слова, Лика затарабанила в дверь. Явно пяткой ноги. Уж больно громко это у нее получилось. Михась поспешно открыл ей дверь.

– А вот и я! – объявила она громко во всеуслышание, сияя лицом, как надраенный песком до блеска самовар. – Заждались?

– Просто поспорили, не засосало ли тебя случаем при смыве в унитаз, – порадовал ее Жмых.

– А что, с тобой уже случился прецедент? – не моргнув глазом парировала она. – Хочешь поговорить об этом?

– Отвали. – Жмых явно хотел сплюнуть, но сдержался. – Выбирай себе шмотье по вкусу и переодевайся. А то, поди, поизносилось то, в чем мать родила.

– Пока жалоб не поступало, – ухмыльнулась Лика, подходя к открытому шкафу и выкладывая из него на кровать стандартный набор одежды. – Я бы, может, такому бобру, как ты, и показалась во всей красе, да боюсь, ты потом свою морковку до кочерыжки сотрешь.

– Чья б корова мычала, а чья траву щипала… – пробормотал Жмых себе под нос, не найдя ничего толкового для ответа.

– Я пошла переодеваться, – забегая в открытую дверь санузла с охапкой вещей в руках, проинформировала Лика новых друзей. – Эй, Жмых, можешь сказать «Двери закрываются! Следующая станция – Ликино дефиле!» и закрыть уже эту дверь. Или все же рискнешь морковкой, посмотришь, как я переодеваюсь?

– Ты лучше поторопись, – прервал полет ее словоблудия Михась, сидевший перед включенным моноблоком. – Двадцать второй почти дополз до конференц-зала. А еще три кляксы готовы выползти из своих чернильниц. – Михась закрыл за Ликой дверь и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза, явно о чем-то размышляя.

– Думаю, перед знакомством с собратьями по несчастью нам следует наведаться в хозблок и мастерскую, – уверенно заявил Жмых.

– Зачем? – не открывая глаз, поинтересовался Михась.

– Сам смотри. Оружейки я на предложенной схеме не вижу. Она-то, может быть, по факту и есть, в одном из десятка никак не обозначенных и неактивных для нас боксов. Нам остается плясать от того, что есть в наличии. В хозблоке подберем что-нибудь, из чего в мастерской соорудим примитивные средства самообороны. Кто их знает, этих пробудившихся братьев по разуму? Может, там маньяки одни?

В дверь санузла настойчиво постучали. Михась приложил палец к сканеру и открыл дверь.

– Такие же, как ты, что ли? – Михась посмотрел на друга смеющимися глазами. – А чего сразу не пойти в химлабораторию и не забубенить там коктейль Молотова для разогрева?

– О чем спор, мальчики? – Лика выпорхнула из уборной, и у приятелей от ее вида вытянулись лица.

Лика из комбинезона сотворила мини-комбишорты, непонятно чем и как обкромсав короче некуда штанины. Футболку разорвала спереди до середины, а образовавшиеся концы связала узлом над пупком. Получился вполне себе сексапильный топ. Черные как смоль волосы собрала в пучок, а хвост пропустила на затылке через резинку бейсболки. Короче, удивила.

– Чего челюсти отвесили? – Довольная произведенным эффектом, она покрутилась на месте. – И это без грамма лицевой штукатурки! Так о чем вы тут шептались без меня?

– Я бы вдул… – пробормотал Жмых и чуть ли не испуганно уставился на Лику. – Я чего, это вслух сказал? Ой, тля… – Жмых отвернулся и стал напряженно рассматривать содержимое нутра открытого шкафа, искоса наблюдая за остальными в отражении зеркала. Лика и Михась переглянулись и синхронно прыснули от смеха.

– Сочту это за комплимент, – отсмеявшись, заверила Лика Жмыха. – Но с морковкой будь теперь поосторожней, – не сдержавшись, добавила она. – И все-таки, зачем нам коктейль Молотова? В конференц-зале собралась толпа митингующих, недовольных условиями проживания клякс? Или какая другая войнушка намечается?

– Ты просто ангел! Тебя бы посадил на елку… – глядя куда-то в сторону, пробормотал Жмых. – Не будет тебе никакой битвы на подушках.

– Ты, ум и честь неолита, – хмуро заметила Лика. – Я, может, и красивая очень, но красота мне на уши не давит. Я все прекрасно слышу. Наши планы? – Она сосредоточила свое внимание на Михасе.

– В чем-то Жмых по-своему прав. – Чувствуя поддержку друга, Жмых расправил плечи и орлиным взглядом окинул Лику. – Думаю, хозблок нам следует посетить до встречи с новыми знакомыми. Пара козырей в карманах разгрузок лишними не будут.

Жмых резво выудил из недр так и не закрытого шкафа три разгрузки. Две бросил на кровать, а одну резво надел на себя, пощелкивая серией пластиковых застежек. Потом попрыгал на месте, проверяя, как сидит обновка.

– Бьюсь об заклад, зачали тебя на спор, – прокомментировала Лика, глядя на подпрыгивающего Жмыха. – Тебе не говорили, что подпрыгивают в разгрузке, чтобы проверить, не гремит ли что в карманах? У тебя в карманах воздух. Самому не смешно?

– Не смешно. А вдруг в карманах уже лежит что-то? – выкрутился Жмых. – Хорош тормозить. Надевайте чешую и выдвигаемся. А то еще немного, – Жмых кинул косой взгляд на Лику, – и я стану здесь сторонником абортов!

– Напугал, – хмыкнула Лика. – Все жертвы абортов так или иначе записываются в ряды их сторонников. – Она накинула разгрузку на плечи, но застегивать ее не стала. – Так, что конкретно мы хотим найти в хозблоке? Вилы и грабли в качестве оружия устрашения или хрень какую на подарки дикарям?

– Оружие не оружие, а от хорошего колюще-режущего чего-нибудь я бы не отказался, – крайне серьезно заявил Михась, тоже облачаясь в жилет. – Нам четко дали понять, что отсюда на своих двоих, вполне может быть, и не все доковыляют.

– А вот с какой такой большой радости, как-то позабыли проинформировать, – вклинился Жмых, открывая входную дверь. – Конспираторы хреновы.

– Вы дорогу знаете? – Оттерев плечом Жмыха в сторону, Лика первой проскользнула в коридор, тут же осветившийся вереницей лампочек. – Или поплутаем в ознакомительных целях?

– Некогда. – Вышедший следом за Жмыхом Михась закрыл за собой дверь. – Сейчас направо до ближайшего лифта, на нем на этаж ниже, и мы практически на месте.

– Сколько шла, ни одного лифта не видела.

– Ты просто не знала, на что смотреть, – останавливаясь перед очередной чуть подсвеченной по контуру дверью, пояснил Михась. – Все контуры жилых боксов подсвечены либо зеленым цветом, либо красным. В зависимости от того, дома хозяева или нет.

– А бледно-голубые?

– Это нежилые. Или, если быть точнее, незаселенные жилые боксы. А вот контур с желтоватой подсветкой и есть двери лифта. – Михась приложил указательный палец к еле заметному сканеру, и дверь бесшумно скользнула в сторону. В лифте незамедлительно зажегся свет теплого желтоватого оттенка. – Заходим. – Михась первым шагнул в лифт.

– И это все вы успели узнать от своей кураторши? – Лика шагнула в лифт следом за Жмыхом, и Михась снова приложил палец к сканеру. Дверь лифта закрылась, но через мгновение снова скользнула в сторону, открывая своим пассажирам вид на огромный ангар с только начинающими разгораться потолочными светильниками. – Как так? – Удивленная Лика не спешила выйти из уютной кабинки лифта, а лишь высунула из нее голову и повертела ей из стороны в сторону, пытаясь на глазок определить размер помещения. Но стены, если они и были, тонули в неподсвеченных глубинах подземного исполина. – Я не почувствовала движения лифта!

– Тебе в ухо посвети – глаза зажгутся, – обнадежил, отодвигая ее в сторону и выходя в ангар, Жмых. – Тут до хрена чего непонятного. А по поводу кураторши – это пустое все. Жадна она была до информации, просто жуть. Это все Михась сам уже из компа выудил. Он у нас мегамозг по ковырянию в компьютерах.

– Умеешь ты задницу лизнуть! – съязвила Лика, выходя следом за ним из лифта. – Я бы напророчила тебе в обычной жизни быстрый карьерный рост.

– Чего? – Побагровевший разом Жмых резко повернулся к ней лицом и зло уставился ей в глаза. – Иди нюхай плавки! Да радуйся, что я человек незлопамятный – отомстил и забыл!

– И как мстить будешь? Глазами меня живьем сожрешь?

– Спасибо, что спросила. Будет о чем подумать на досуге.

– Ага. – Лика обошла его по дуге и не оборачиваясь пошла вглубь ангара, выставив над плечом средний палец правой руки. – Смотри думалку не сломай. Эй, Михась, есть мысли, куда здесь идти? А то я тут что-то берегов не наблюдаю.

– По схеме нам было из лифта налево. – Вышедший последним из лифта Михась озадаченно таращился в сумрак ангара. – Рискнем и пойдем на ощупь?

– Почему? – Лика уверенно повернула налево, и тут же по ходу ее движения прямо на полу стали разгораться плафоны подсветки. – Разве вы еще не поняли? Эти жлобы, что отгрохали это бунгало Кинг-Конга, были явно помешаны на экономии электроэнергии. Везде эти светодиодные или какие у них тут подсветки, еле заметные из-за тусклости датчики открытия дверей. В общем, мать их, кроты какие-то. – Выговаривая все это, она не оборачиваясь уже утопала метров на тридцать от замешкавшихся у дверей лифта приятелей. Но акустика ангара была такой, что те слышали каждое ее слово, будто она стояла рядом с ними. Переглянувшись, друзья припустили следом за ней, и начавшие уже было угасать светильники на полу начали разгораться до прежнего уровня.

Еще метров через триста топающее уже вместе трио смогло в сумраке невдалеке прямо по курсу движения рассмотреть слабое свечение контура двери. Они подошли еще ближе, и стала заметна и стена вокруг дверного прохода все того же грязно-металлического цвета, что и стены их жилых боксов. Как далеко уходила стена по сторонам, они, понятное дело, не имели никакого представления.

– А вы заметили тут одну странность? – задумчиво произнес Михась, проведя пальцем по стене, когда они замерли перед отчетливо светившимся млечным светом контуром двери. – Пыли здесь нет совсем. Нигде.

– А откуда ей тут взяться? – хмыкнул Жмых. – Здесь сухо и безветренно, как в гробнице фараона.

– Можно подумать, – не выдержала Лика, – ты разграбил не один десяток египетских склепов! Прям Лара Крофт в штанах. Да и, судя по твоим любимым фильмам, пыли там было, что грязи на привокзальном бомже.

– А ты, надо думать, сильно повернута на блохах и бомжах, – как мог отбрехнулся Жмых. – Мы что здесь, пыль будем обсуждать или двинем уже дальше?

– А ты уверен, что эта дверь ведет в хозблок? – Лика уставилась на него змеиным немигающим взглядом.

– Я здесь ни в чем не уверен. Но готов выслушать любые конструктивные предложения, как узнать, та ли эта дверь, не проходя через нее. Даже от тебя, – добавил он, с усмешкой вперив свой взгляд в Лику.

– Достали собачиться! – Михась уверенно протянул руку перед собой и открыл дверь.

Открывшееся помещение не так сильно поражало воображение размерами, как громада комплекса, где они сейчас стояли. Зато было неплохо освещено, позволяя сразу оценить свою внутреннюю структуру. Ребята, не колеблясь более, шагнули друг за другом через дверной проем. Жмых, шедший последним, закрыл за собой дверь.

– На замок запереть не забудь, – не оборачиваясь, посоветовала ему Лика.

Жмых промолчал, всецело занятый разглядыванием хозблока. Видимую с того места, где он стоял, его часть. Размером не превышающий футбольного поля, блок был разбит на четко прослеживаемые сектора. По центру ровными рядами стояли многоярусные, под самый потолок, стеллажи, по форме более всего напоминавшие пчелиные соты. Между стеллажами пролегали дорожки-коридоры около двух метров шириной. Сами стеллажи, видимо, с целью передвижения по ним в поисках необходимого были густо усеяны скобами, уходящими от пола и во всех направлениях наподобие металлических лестниц в лифтовых шахтах.

Вдоль стен размещались, насколько хватало глаз, всевозможные агрегаты и механизмы. Были, например, устройства, на первый взгляд очень напоминавшие банальные стиральные машины, вполне может быть, и бывшие ими самыми. Вдоль одной из стен ровными рядами стояли агрегаты, ну очень похожие на холодильники-переростки. Были ряды непонятных устройств, напоминавших тележки из супермаркета, скрещенных больным на голову инженером-механиком с каром-погрузчиком. Было очень много странного, интересного и непонятного, возможно и скорее всего, даже и не на первый взгляд. Глаза попросту разбегались по этому великолепию законсервированной кем-то и для кого-то разнообразной хрени.

– И куда нам теперь… – как-то очень потерянно протянула Лика.

– Скоммуниздил и ушел – называется «нашел»… – оглядываясь вокруг, пробормотал себе под нос Жмых, но услышали все. – Еще бы знать, где тут можно скоммуниздить нужное нам, и понять, что нам нужно вообще.

Михась, ничего не говоря, развернулся и пошел направо, вдоль рядов стеллажей-сот.

– Ты куда? – окликнула его в спину Лика.

– Ну должен же был вестись у них хоть какой-то учет хранимого здесь? А хранят они все свои данные где? Правильно, в своих дебильных компьютерах. Кажется, один такой я вижу.

Вскоре Жмых и Лика догнали его и зашагали рядом.

– А вам не кажется, что здесь складировано слишком много барахла для двадцати четырех человек? – поинтересовался Жмых, ни к кому конкретно не обращаясь.

– А кто тебе сказал, что здесь только мы обитаем? – Лика окинула его насмешливым взглядом.

– Ты это сейчас о чем? – Жмых замедлил шаг и чуть отстал от остальных. – Ты своими глазами на экране в конференц-зале видела только двадцать четыре живые кляксы.

– Ну и что? А еще я видела кучу неактивных и невидимых для нас помещений. Они даже никак не подписаны были, если ты запамятовал. Кто или что может быть в них, совершенно невидимое для нас?

– И где сидят кураторы? Или кураторы планируют заселить этот полигон более плотно? – присоединился к разговору тоже сбавивший ход Михась. – Вариантов может быть вагон и маленькая тележка. Чего гадать? Будем разгребать дерьмо по мере его поступления. – Михась продолжил движение.

– И давно ты в ассенизаторы записался? – поинтересовался догнавший его Жмых.

– Лучше здесь быть ассенизатором, чем превратиться в местное дерьмо, – пожал плечами Михась. – Ты тут как хочешь обзовись, только понятнее от этого никому ничего не станет. Вот у тебя есть хотя бы приблизительное представление, куда нас забросили? Нет, – Михась усмехнулся, видя, как Жмых скривил гневную рожу лица, готовый дать немедленный ответ, – не в смысле в какой мы стране или на какой хотя бы широте и долготе. Неба над головой никто из нас еще не видел. А что это за здание такое? Дураку понятно, не под нас спецом такое строили.

– Может, спецхран какой… – Жмых почесал затылок и добавил: – Заброшенный.

– Нет, я не против, только не согласна… – хмыкнула у него за спиной Лика. – Жмых, я понимаю, что тип ты условно недалекий. Но и у кретинизма должны быть края. Какой, к дохлому скунсу под хвост, спецхран? Что ты тут видишь такого, что наталкивает тебя на такую мыслю?

– Иди борись с пылью, используй язык по назначению, если он у тебя все одно без костей, – вяло ругнулся через плечо Жмых. – Я здесь, вообще-то, и сам не пойму, что вижу. А еще сильно подозреваю, что вижу я малую часть из того, что здесь хранится. А чья это пещерка была изначально, черт ее знает, но до нас здесь точно русские кофеи гоняли.

– Ты о том, что часть надписей на русском? – уточнил Михась. – Я тоже так думаю. Хотя вполне может быть, что он изначально нашими и построен был. А надписи это – что-то вроде кода. Вояки, так те на секретности не только собаку съели, но и ее блохами закусили.

– Секретность – это хорошо, – снова не согласилась Лика. – Только на кой черт сортир иероглифами на компе обозначать, а потом самим же корявенько кириллицей подписывать? Неправильная какая-то секретность получается. Кособокая с криворукой.

– Так и ежу понятно, что изначально мы здесь не планировались, – пожал плечами Михась. – Перевод конкретно под нас был сделан.

– А до этого здесь обитали вояки, поголовно читающие тарабарский код? Хрень какая-то. Не бывает так.

– А как бывает? – поворачиваясь к ней лицом, с придыханием вкрадчиво уточнил Жмых. – У Всевидящего Ока есть свои гениальные мыслишки?

– Это не склад, уж точно. Скорее похоже на что-то вроде автономного убежища, построенного в долгосрочной перспективе, а потому законсервированное.

– А для нас расконсервированное? – Жмых ехидно фыркнул. – А не много ли чести для кучки, как они считают, отбросов общества? И что ты подразумеваешь под убежищем? От чего? От бомбардировок, от заражения, от зомби-апокалипсиса?

– Вот ты, оказывается, какой, криворуким кузнецом подкованный… – Лика поцокала языком и покачала головой. – Так чем тебе самому твои же варианты не в масть пришлись? Хотя… – Она с прищуром окинула Жмыха взглядом. – У нас есть стопудовый шанс узнать правду.

– И что нам нужно сделать для этого? – чувствуя подвох в ее словах, обернулся к ней Михась.

– А пусть вот этот, – Лика вперила указательный палец почти в кончик носа Жмыха, – трахнет хрустальную сову знатоков из «Что? Где? Когда?», а та сто пудов натрещит от обиды, и где, и когда с ней это сотворили, ведущему.

Жмых, надо отдать ему должное, даже не возмутился, а просто протянул в ее сторону руку и, скорчив скорбное выражение лица, прохрипел:

– Давай уже сюда эту чертову сову…

Михась рассмеялся.

– Да шел бы ты… – разозлилась Лика и, обогнув Михася, потопала к терминалу.

– И что это было? – хмыкнул Михась.

– Влюбилась, наверное, – прокомментировал Жмых и двинул следом за Ликой. – Одного только не понял, как мы потом найдем телеведущего, чтобы узнать правильный ответ.