Читать книгу Стезя героев №1. Вступление - Алекс Хикари - Страница 1

Моей классной руководительнице, Гришечко Алле Васильевне.

Простите меня за двойку за переводной экзамен по географии.

Надеюсь, своей работой над этой историей я искупила её стократ!

Если бы синьорину Росси кто-нибудь спросил бы, кого она считает самым проблемным ребёнком в приюте, она без колебаний назвала бы одно имя – Элиот Кэмпбелл. Слишком много вокруг него крутилось мистики, которую никто не мог объяснить.

Он появился из ниоткуда… буквально из ниоткуда. В ночь с шестого на седьмое января тысяча девятьсот девяностого года пожилой француз, турист, в тот момент прогуливавшийся по пьяцца Сантиссима Аннунциата¹, услышал плач ребёнка и подошёл узнать, что случилось. На ступенях Оспедале Дельи Инноченти² он нашёл крошечный свёрток, оказавшийся колыбелью младенца, по всей видимости – новорождённого. Растерянный мужчина вызвал на помощь полицию, а те уже передали малыша куда следует. Всё, что было при крохе – синее одеяльце с вышивкой золотой нитью, складывающейся в слова на английском языке, «Элиот Кэмбпелл», и качественная, тёплая одежда. Ни документов, ни бирки из роддома, ни записки.

Мальчика назвали тем самым именем. Искать по нему возможных родственников было сумасшествием – фамилия имела шотландские корни и была слишком распространённой, а имя было написано с ошибками. Синьорина Росси знала многих Элиотов, но их имена писались либо с двумя «л», либо с двумя «т». Выяснить что-то полезное благодаря этому не удалось.

Элиот рос тихим, светлым мальчиком. Быть может, чуть более одиноким и напряжённым, чем остальные ребята, но только потому, что ему пришлось многое пережить. И синьорина Росси как никто знала, как это было.

В Италии не существует проблемы сиротства. Наоборот – приёмных родителей в несколько раз больше, чем малышей, оставшихся без семьи. Никто не задерживался в приюте дольше, чем на пару лет, и то из-за бюрократической волокиты. Элиот же был единственным, кто появился здесь, но так и не нашёл новую семью, потому что каждый раз что-то случалось.

Первая семья встретилась с ним; мальчик покорил их своим увлечением классической итальянской литературой и историей. Он был поклонником Данте Алигьери, как и возможные приёмные родители, и они провели прекрасный день вместе. Кажется, всё налаживалось по мановению волшебной палочки; но стоило паре подать документы, как всё пошло прахом. Первый комплект просто испарился из кабинета директора; второй залила кофе помощница; третий случайно оказался в уничтожителе для бумаг, и никто не мог объяснить, как именно. Психолог, работавшая с семьёй, неожиданно уволилась, а на её место заступила другая, которой что-то не понравилось. В итоге в усыновлении было отказано.

Вторая семья промучилась полтора года и отказалась, когда с очередным комплектом документов случилась очередная досадная случайность.

Третья семья была очарована Элиотом больше, чем первая. К тому времени он научился понимать, чего от него ждут, ощутил вкус жизни с родителями. В мгновения, когда синьорина Росси видела его с этой семьёй, она была уверена, что не существует родителей и малыша, настолько подходящих друг другу. И эти люди были готовы идти до конца; они поклялись, что обязательно заберут Элиота из приюта. Всё шло хорошо, и даже досадные случайности случались всё реже. Мальчик был счастлив, и уже собирал вещи для переезда. Но в шаге от финала случилось страшное. В тот день, когда Элиота должны были забрать, синьорина Росси случайно увидела новость в утренней газете – в доме, где ему предстояло поселиться, взорвалась газовая труба, обрушился угол здания, похоронив под обломками несколько семей, в том числе приёмных родителей мальчика.

Это была катастрофа. Элиот как будто потерял желание жить и просто существовал, как призрак. Несколько недель он провёл в своей комнате, с томиком «Божественной комедии» в руках, но не читал её, а просто держался, как за талисман. Синьорина Росси несколько раз пыталась его разговорить, но бесполезно; в его голубых глазах читалась такая взрослая серьёзность, такая невыносимая боль, какую ей ещё не доводилось видеть.

С тех пор появились ещё три пары возможных приёмных родителей. Каждое известие о новом процессе усыновления вызывало слабую улыбку, а сообщение об отказе – сухое «хорошо». Синьорина Росси с тревогой наблюдала за Элиотом, но он, кажется, вёл себя как обычно. Ни с кем не сходился, потому что каждый новый ребёнок в приюте задерживался не дольше года. Ничем новым не интересовался, всё больше углублялся в историю Флоренции и творчество классиков итальянской литературы. Всё реже смотрел в окно на улицу, всё чаще оставался в своей комнате. И каждый раз просил не подселять к нему никого, когда синьорина Росси спрашивала, не одиноко ли ему одному в спальне.

Такой он, проблемный – не проблемный Элиот Кэмпбелл, одинокий мальчишка, оказавшийся за бортом нормальной жизни из-за череды случайностей, глупых совпадений и несовершенства бюрократической машины. И сколько бы синьорина Росси не пыталась достучаться до социальных служб, сколько бы ни просила помочь, посодействовать, толку было ноль. Видимо, её письма тоже испарялись из-за случайных «ой» вроде пролитого на рабочий стол горячего кофе.

Часы над входом в кабинет синьорины Росси громко тикали, напоминая, что сиеста уже началась. Не отдыхать в это время – настоящее преступление против традиций; но что-то внутри не позволяло вылезти из-за заваленного бумагами рабочего стола и отправиться на обед. И синьорина Росси продолжала сидеть, продолжала бездумно смотреть в одну точку перед собой, и ничего не могла поделать с этим.

А смотрела она на очередной пакет документов, благодаря которому начнётся седьмая процедура усыновления. И хотя синьорина Росси отчаянно хотела верить, что на этот раз всё пройдёт как надо, сердце подсказывало ей, чем всё закончится.

Очередным сухим «хорошо».

***

Стоя перед дверью в мир людей, богиня войны, Ведущая битву Сиири, разволновалась не на шутку. Когда она в последний раз туда спускалась? Тридцать лет назад? Сорок? Это братья и сёстры иногда выбираются, чтобы поразвлечься, она же уже забыла, что такое люди.

Её брат, бог времени, Проводящий время Кронос, ждал рядом. Весь такой тихий, незаметный, молчаливый, терпеливый. Даже внешность незапоминающаяся – среднего роста, тёмные волосы, карие глаза, ни одной яркой, заметной черты. И одевается всегда в деловые костюмы пастельных, неброских оттенков. Но вот чудеса – в мире богов, где каждый старается выглядеть непохожим на остальных, именно Кронос, такой обычный и серый, умудряется выделиться.

Хотя и сама Сиири тоже кое-чем отличается. В то время, когда большинство братьев и сестёр с помощью её Дара обзавелись модельной внешностью, она осталась верна своей, полученной при сотворении мира. Ну, разве что рост сделала чуточку выше, русые волосы сделала длинными, ниже талии. Но глаза остались зелёными, пухлые детские щёки, тонкие брови и острый носик тоже прежние. Кроме того, в мире, где все предпочитают вечерние наряды или деловые костюмы, Сиири придерживалась спортивного стиля. Например, сейчас на ней красовался простой чёрный тренировочный костюм и кеды в тон. Но ведь постоянно носить деловую одежду совершенно неудобно!

– Это не займёт много времени, – негромко сказал Кронос. – Вы поговорите, и ты вернёшься домой.

Легко ему говорить, с тоской подумала Сиири. Он спускается вниз каждый раз, когда к его подопечному заглядывают гости. Такой бог по вызову, цепная собака, способная сорваться в бой по приказу хозяина. Хотя, надо признать, эта опека не чрезмерна – Видящий слишком стар и слишком ценен для всего мира Одарённых, чтобы оставить его хотя бы на минуту без присмотра. И слишком вреден, чтобы хотеть его лишний раз навестить, усмехнулась про себя Сиири.

Ладно, тянуть больше нельзя. Она глубоко вздохнула, зажмурилась, толкнула дверь и шагнула вперёд. Как и всегда, переход почти не ощущался; только острое чувство местоположения подсказывало, что Сиири уже не дома, а в мире людей, в Новой Зеландии. Неожиданно под ноги попалось что-то круглое, Сиири покачнулась, не удержала равновесие и уже падала, как вдруг сильные руки подхватили её и помогли подняться. От резкого рывка закружилась голова.

– Будь внимательнее, – послышался над ухом тихий голос Кроноса. – У него здесь бардак.

– Хорошо.

Сиири открыла глаза. Они стояли в узком коридоре, забитом чем-то до потолка. Причудливой формы горы из вещей, очертания которых угадывались под запыленной чёрной плёнкой, высились по правую и левую стороны, оставляя тропинку, ведущую вглубь квартиры. Воздух был пронизан запахами пыли, влажной земли и лиственного леса, и такое сочетание казалось странным для квартиры, которая, как знала богиня войны, находилась в подвале одного из зданий при академии для Одарённых.

– Кронос? – послышался скрипучий старческий голос.

– Да, – отозвался Проводящий время. – Я пришёл с Ведущей битву.

– Уходите.

Сиири оглянулась на брата. Он покачал головой и указал в ту сторону, откуда слышался голос.

– Пожалуйста, поговори с ней, – негромко попросил Кронос. – Она должна услышать это от тебя.

– Я не хочу её видеть, – скрипел голос. – Уходите.

До чего же противный старик! Сиири уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Кронос проскользнул за её спину и осторожно подтолкнул вперёд.

– Сделай так, как я прошу, – еле слышно сказал он.

Богиня войны мысленно застонала. Кронос так редко показывается всем, не то, что просит о чём-то, и потому отказать ему невозможно.

Она осторожно пошла вперёд. Чтобы не задеть башни из неведомого хлама, понадобилось проявить чудеса акробатики – тропинка была насколько узкой, что дышалось с трудом. Вместе с Кроносом Сиири прошла до ближайшего дверного проёма без двери и замерла на месте от удивления.

Так значит, это была не шутка, охнула она про себя. Значит, всё было на самом деле…

Просторная комната вмещала в себя кусочек новозеландского леса, как будто некто вырезал его из заповедника за городской стеной и перенёс сюда. Молодые деревья каури густо поросли в дальнем углу; они походили на высокие тонкие палочки, на ветвях которых росли пучки травы. Вдоль стены напротив входа ровным строем высились кипарисы, вечнозелёные кедры и даже пара пальм. Всё это великолепие тонуло в папоротниках, насаженных так густо, что не было видно земли. Недалеко от входа росли невысокие деревья, напоминавших иву, но их ветви стремились ввысь, а не свисали. В стороне слышалось тихое журчание ручья.

Сиири помнила, как Видящего уговаривали поселиться в этой квартирке. Как Охраняющий землю Константин и Взращивающий растения Матлал пропали из Мира грёз на несколько суток, чтобы создать всю эту красоту. Конечно, кое-кто из братьев и сестёр не поверил, что это возможно. Не воссоздание кусочка леса в подвале здания, но то, что боги расстарались для человека, пусть он и был единственным ясновидящим в истории.

– Я слышал грохот, когда вы вошли, – заскрипел старческий голос откуда-то слева. – Надеюсь, ты достаточно хорошо за ней следил.

Сиири оглянулась. Возле раскидистого папоротника в земле возился старик. Длинные седые волосы зачёсаны в хвост на затылке, плащ бежевого цвета, похожий на пончо, волочился по траве, и край ткани, украшенный коричневой вышивкой, потемнел от грязи. Старик обернулся, и его изрезанное морщинами смуглое лицо скорчилось в недовольной гримасе.

– Не переживай, – мягко отозвался Кронос. – Она больше ничего не украдёт.

Сиири непонимающе смотрела на брата, затем оглянулась на Видящего. Старик отбросил лопатку в сторону и распрямился. Замутнённый взгляд зелёных глаз прояснился, и на миг в дряхлом теле будто ожил юноша.

– Ты привёл её сюда, чтобы я мог посмотреть ей в глаза? – проскрипел он.

– Нет, – Кронос покачал головой. – Это мы решим в следующий раз, хорошо? Я хотел бы, чтобы ты рассказал о том мальчике.

Видящий прищурился. Он приосанился, расправил плечи, а Сиири наоборот сжалась. Настроение старика менялось слишком быстро; когда она видела его в последний раз через кристалл, он выглядел куда более адекватно.

– Ловлю тебя на слове, – обронил старик.

Он наклонился к кустам, достал откуда-то из-под широких листьев папоротника складной стул, развернул его. Сиири отметила, что и сиденье такое же грязное, как руки и край плаща, но Видящего, кажется, это не беспокоило. Он удобно устроился на стуле, сложил руки на груди и внимательно всмотрелся в глаза богини войны.

– Что я должен рассказать? – спросил Видящий.

– Ты видел мальчика, – отозвался Кронос. – Тебя беспокоит то, что он немного… необычный, верно?

– Верно, – кивнул Видящий, не отводя взгляда от Сиири. – Его преследуют странности, слишком много странностей. Так не бывает.

Сердце забилось быстрее. Конечно не бывает, даже боги знают об этом.

– Что ты видел? – спросила Сиири.

Видящий хмыкнул и демонстративно задрал нос. Сиири мысленно застонала – да он же безумец!

– Расскажи, прошу тебя, – мягко сказал Кронос. – Это важно.

– Только ради тебя, – проворчал Видящий.

Он заговорил, и Сиири похолодела.

Этот старик обладал Даром ясновидения – способностью узнавать всё, что он захочет знать, видеть всё, что он захочет увидеть. Туман, скрывающий прошлое и настоящее, расступался перед его взглядом; и только будущее было ему недоступно. Впрочем, знаний Видящего хватало с лихвой, чтобы заставить встряхнуться весь Мир грёз и Священную землю.

При академии старик исполнял роль поисковика – находил новых Одарённых, за которыми потом отправляли героев из особого отряда, чтобы уговорить учиться в академии, построенной специально для них. Чаще всего способности просыпались в четырнадцать лет, у детей, живших среди обычных людей, и потому убедить их бывало непросто. Но необходимо.

И теперь Видящий нашёл такого ребёнка, что Сиири впервые усомнилась, стоит ли привозить его на Священную землю. Старик говорил долго, но весь его монолог можно было свести к тому, что он сказал в конце.

– Мальчик сирота, живёт в приюте, – монотонно скрипел Видящий, рассеянно глядя перед собой. Его зелёные глаза осветились изумрудным сиянием, и это означало, что прямо сейчас он вглядывался куда-то или во что-то с помощью своего Дара. – Его много раз пытались усыновить, но каждый раз что-то мешало. Не по его вине. Его окружает слишком много случайностей, к которым ни он, ни окружающие не имеют отношения… Да. Я думаю, его избрало мироздание.

– Для чего? – вырвалось у Сиири.

Видящий поднялся на ноги. Медленно, будто желая поддразнить богиню войны, он поднялся на ноги и отвернулся к кусту папоротника. Погладил широкий лист ладонью, и Сиири была готова поклясться, что ни один человек не видел столько нежности во взгляде старика, сколько её увидел этот куст.

– Мироздание не раскрывает своих секретов, – проскрипел старик. – Но оно никогда ничего не делает просто так. Кому, как не тебе, знать это?

Ох уж этот Видящий со своими бесконечными всё-знаю-но-никому-ничего-не-скажу. Сиири прислонилась к стене, сложила руки на груди. Кронос замер рядом с кустом папоротника и не шевелился с тех пор, как заговаривал в последний раз, как будто боялся спугнуть своего ворчливого подопечного.

– А какой у него Дар? – спросила Сиири.

– Он ещё не проснулся, – проскрипел Видящий.

– Тогда как ты его нашёл?

– Просто почувствовал, – старик пожал плечами и снова склонился к листу. – Мироздание само привело меня к нему, чтобы я рассказал о нём вам. Иного ответа у меня нет.

– Ты хоть что-нибудь знаешь о нём? – выдохнула Сиири.

Старик обернулся к ней. В его горевших зелёным светом глазах явно читался гнев, и богиня войны невольно вжалась в стену.

– Я знаю, что ему очень больно, – тихо заговорил старик. – Я знаю, что ему очень одиноко. Я видел каждый раз, когда ему сообщали, что приёмные родители его не заберут. И в отличие от всех вас я чувствовал то, что чувствовал он.

– И?

– И… – старик зажмурился. Когда он открыл глаза, они снова были обычными. – Будь проклят тот день, когда я согласился вам помогать. Вы не видите дальше шага вперёд, не думаете о других. Создатель сотворил вас, чтобы вы походили на людей, но вы – всего лишь жалкая пародия рядом с истинным чудом.

Сиири вспыхнула. Она сжала кулаки и уже готова была высказать старику всё, что думает о нём, но Кронос вовремя поднял перед ней руку, как будто хотел остановить, если она вздумает шагнуть вперёд.

– Не надо, – шепнул он.

– Я сказал тебе, что мальчику плохо, – продолжал Видящий. – Вот что должно волновать тебя в первую очередь, и…

– Меня волнует безопасность академии, – не выдержала Сиири. Кронос посмотрел на неё, но богиня войны и не думала останавливаться. – И безопасность Мира грёз тоже. Мироздание уже даровало нам двенадцать своих избранников, и если появился ещё один…

– Это ничего не значит, – неожиданно равнодушно сказал Видящий. – Уходи. Я не хочу больше говорить об этом.

Раздражение всё ещё кипело внутри. Сиири отчаянно хотелось достучаться до противного старика, объяснить, доказать, но Кронос встал перед ней. Ох уж этот братец со своей заботой. Порой кажется, что Видящий ему дороже, чем весь Мир грёз.

– Тебе пора обедать, – мягко сказал Кронос, не отводя взгляда от Сиири. – Иди на кухню. Я провожу Сиири и вернусь.

– Хорошо, – послышался позади бесстрастный голос.

– И не забудь вымыть руки, – добавил Кронос. – И плащ сними.

Он протянул руку, обнял Сиири за плечи и подтолкнул к выходу из комнаты. Она снова попыталась объясниться, но Кронос покачал головой.

– Хорошо, – донёсся до них бесстрастный голос. – Проследи, чтобы она ничего не украла.

И опять Сиири не успела сказать всё, что думает. Кронос буквально втолкнул её в Мир грёз, и она сама не заметила, как паркетный пол под ногами сменился чёрным мрамором, устланным молочный дымкой. Дверь в мир людей с негромким хлопком закрылась.

– Это уже переходи все границы, – вспыхнула богиня войны. – Я…

– Я мог сам пересказать тебе это, – бесстрастно сказал Кронос и осторожным движением развернул Сиири лицом к себе. – Я хотел, чтобы ты увидела его таким. Мне нужна помощь. Я не справляюсь, а это по твоей части.

– По моей части человеческое тело, а не мерзкий характер, – буркнула Сиири

Она оглянулась по сторонам. Главный зал пустовал; похоже, братья и сёстры решили разойтись по своим комнатушкам. Что же, прекрасно. Никто не будет мешать разговору с главным жрецом, Алексеем. Он должен как можно скорее передать приказ рекрутерам и действующим героям, и…

– Это не мерзкий характер, – сказал Кронос. – Это что-то другое. Он давно ведёт себя странно.

Сиири снова беспокойно оглянулась по сторонам, посмотрела на Видящий кристалл. Огромный хрустальный шар в два человеческих роста располагался в центре зала. Через него боги могли заглянуть в мир людей – правда, только картинкой, без звука – и сейчас он был совершенно свободен. Отвлекаться на ерунду не хотелось.

– Напомни мне чуть позже, ладно? – Сиири потрепала Кроноса по плечу и натянуто улыбнулась. – Я закончу дела с мальчиком и помогу, чем смогу.

Брат ответил многозначительным взглядом, но Сиири уже не обращала на него внимания. Быстро выкинула из головы всё, что связано с противным стариком, и поспешила к кристаллу, на ходу подключая связь с главным жрецом. Опасен ли мальчик или нет, правда ли он избранник мироздания, или Видящий выдумал всё это – покажет время. Сначала его надо отыскать. И как можно скорее привезти в академию…

***

«Героя звали Элиот Кэмпбелл. Он был высок, хорош собой, силён и смел. И, едва увидев его, синьорина София чуть не лишилась чувств от восхищения…»

Фу. Как пошло и некрасиво. Элиот зачеркнул последние строки, отбросил ручку на стол и с силой отодвинул от себя тетрадь. Она отъехала за край круга, освещаемого настольной лампой, и скрылась в темноте ночной комнаты.

И почему никто не предупреждал его, что писателем быть так трудно, с тоской подумал Элиот. Что персонажи постоянно выглядят глупыми и ненастоящими, что то, что ты сам написал минуту назад в порыве вдохновения, после прочтения может оказаться мерзким и тошнотворным. И как с этим справлялись такие великие авторы, как Данте Алигьери, Умберто Эко, Габриэле Д’Аннунцио и Джованни Боккачо? Почему их речь льётся серебристым ручьём, порхает яркой птицей, расцветает всевозможными красками и ароматами, а его неуклюжие слова собираются камнями в мешок?

Элиот выдохнул и щёлкнул выключателем лампы. Комната погрузилась в ночную тьму, чуть разбавленную тусклым светом фонарей с улицы. Через открытую форточку доносились тихие, отдалённые голоса – наверное, заблудшие туристы. Тянуло сквозняком, он приносил с собой запах, какой бывает после грозы. Мимо окна мелькнула чёрная тень, но Элиот не успел рассмотреть, что это было.

Из соседней комнаты раздавались приглушённые разговоры. Элиот знал, что мальчики обсуждали приёмных родителей. Все они, все трое, скоро должны были уехать. Они уедут, а Элиот останется. И даже ненаписанная книга о самом себе не могла скрасить этого.

Мимо окна промелькнула новая чёрная тень, но Элиот опять не рассмотрел, что это было. Да и не особо стремился.

Хотя, может быть, не так оно и плохо, говорил он себе. Может быть, этим мальчикам достанутся злые родители. Будут избивать их, не будут дарить игрушек, а то и ужина будут лишать. Разное же бывает, правда? А Элиоту хорошо. Элиот будет сам по себе, и никто не сможет проникнуть в его каменное сердце. И пусть его называют zitella³! Одному лучше. Никто не появляется в твоей жизни, чтобы потом из неё исчезнуть.

Элиот уже сбился со счёта, сколько раз он загадывал желание обрести свою семью. Каждый день рождения, каждый мало-мальский праздник. Сначала внутри расцветало сладкое предвкушение, затем его разъедала ядовитая тоска. Теперь же в душе воцарилось безграничное равнодушие, и Элиот перестал мечтать о семье. Наверное, это не для него, и пора было выбрать что-то новое. И книга, которую он сам писал о себе, и прочитанные чужие подсказали другое желание, и теперь Элиот ждал повода. Как только случится – он сразу загадает.

Он выпрямился на стуле и посмотрел в крошечный кусочек неба, видимый из окна. Дома на этой улице – ох, чего греха таить, во всей Флоренции – были настолько близко составлены, что когда выходишь наружу, сразу начинаешь задыхаться. Хотя, может быть, это перехватывало дыхание из-за красоты – вряд ли на земле существовал город прекраснее, чем этот…

Черноту неба перечеркнула серебристая линия и тут же погасла. Элиот затаил дыхание, зажмурился и сжал кулаки. Падающая звезда! Вот оно!

Хочу стать настоящим героем, сказал себе Элиот. Таким, каким я хочу написать о себе в этой книге. Только в реальности! Можно, вселенная? Можно?

На грани слышимости раздавалось тихое шипение. Запах, идущий с улицы, усилился. Элиот открыл глаза и замер, не в силах пошевелиться.

За стеклом, в шаге от окна, высилась чёрная фигура, похожая на человека, закутанного в плащ. Лица не было видно, но глаза горели красным светом, будто кто-то включил светодиодные фонарики. Некто тоже не шевелился, только смотрел на Элиота, и как долго это продолжалось, сложно было сказать.

И в тот момент, когда это существо подняло вверх когтистые руки, похожие на куриные лапы, Элиот не выдержал и закричал. Что произошло дальше, он сам понял плохо, но это всё точно не было чем-то нормальным. Точно не было чем-то человеческим…