Читать книгу Стезя героев №1. Вступление - Алекс Хикари - Страница 4

Следующие два дня стали, наверное, самыми длинными в жизни Элиота.

Большую часть времени он провел в своей комнате, лёжа на кровати и глядя в потолок. Много думал, много взвешивал. Странный Фабио со своими сказками ворвался в его жизнь ураганом, перевернул его мир, и даже рычаг ему не понадобился. Элиот знал, что ему не показалось, верил, что это не просто так, и у него на руках были ответы, но всё же… Он помнил этот взгляд. Помнил эти слова: «вот почему Ведущая битву пристально наблюдает за тобой». Элиот вспомнил, что именно она отправила сюда Фабио, и понял, что она – богиня. От этого стало не по себе.

«Если она до сих пор не передумала, значит, хочет, чтобы тебя забрали».

Вот только забрать будет очень сложно – скоро за ним должна приехать новая семья. Документы уже поданы, рано или поздно родители приедут, чтобы увидеться. От одной мысли об этом внутри всё дрожало. Сколько бы ни был отказов, сколько ещё будет… но Элиот неожиданно для себя понял – он всё равно верит в лучшее. На этот раз всё может пройти иначе. Это седьмая попытка, а семь – особое число. В радуге семь цветов, в неделе семь дней, а Элиоту через несколько месяцев исполняется четырнадцать – два раза по семь. Это что-нибудь, да значит.

Это разрывало сердце на части. Элиот отчаянно хотел узнать, кто он, познакомиться с такими, как он, оказаться среди «своих», возможно, впервые в жизни. Пусть он ещё не знает, что это за «свои» такие, но уже предчувствует, что они примут его любым, и он примет их любыми. Потому что «мы одной крови», как говорилось в одной детской сказке. Но Элиот хотел и другого – свою семью. Как бы я ни старался, думал он, как бы ни обманывал себя, я хочу этой жизни. Свой дом. Мать. Отец. Всё то, что есть у нормальных людей, и чего лишили меня. Ещё бы знать, почему…

Боги должны знать, решил он. Вот только если захочешь спросить богов – лишишься шанса обрести семью. И если обретёшь семью – лишишься шанса узнать правду. Отчего-то Элиот понимал, что и то, и другое получить нельзя. И смутно догадывался, почему – вряд ли приёмные родители позволят ему уехать, едва забрав его из приюта.

Наверное, он бы так и свихнулся, если бы на третий день за ним не пришли. И вместе с этими людьми в жизнь пришла сказка, воплотившаяся в реальность.

Фабио и София оказались приятными молодыми людьми. Быть может, Элиот не мог в полной мере почувствовать себя их другом, как о том пишут в книгах, но хотя бы перестал быть чужаком. Как будто рядом с ними было его место.

Фабио обещал ответить на все вопросы Элиота, и сдержал своё обещание. Они очень много говорили, в том числе о Дарах и тёмных духах.

– Знаешь, я всегда чувствовал себя… ну… не от мира сего, – с лёгкостью признался Фабио, когда они сидели во дворе на лавочке, продуваемые прохладным осенним ветром. С улицы доносились голоса, шаги, другие неясные шумы и перестуки, и всё это сливалось в волшебную песнь современной Флоренции, ставшую прекрасным дополнением к разговору о магии. – София говорила, что я с детства был неспособен на подлость, гадость, ну… ты понимаешь, да? И только в Санктуме я узнал, что это нормально. Как мне сказала одна из преподавательниц академии – это что-то вроде платы за могущество. Мироздание не могло доверить силу плохим людям, верно? Они начнут использовать её в своих целях. А мы… мы не можем. Мы иначе устроены. И это – часть нашего Дара.

Элиот хотел бы поспорить, сказать, что не такой уж он хороший человек, но вовремя передумал. Вместо этого он спросил:

– А какой у тебя Дар? Не бумажками же драться?

Фабио на несколько мгновений задумался.

– Знаешь… Наверное, самым правильным будет сказать, что это Дар ускорения. Я могу взять любой предмет и задать ему такую скорость, что он полетит быстрее пули. Поэтому и дух умер, понимаешь? Пусть это всего лишь бумажка.

– Так всё-таки духи умирают от бумажек? – удивился Элиот.

– Духи умирают от прикосновений Одарённого, – Фабио покачал головой. – Ну, то есть, не то, что ты его коснулся, и он сразу рассыпался. Конечно, его надо ударить, как любой живой организм. Если я брошу в тебя орех и попаду в лоб, с тобой ничего не случится… а если ускорю его до скорости пули, будет плохо.

Элиот поёжился.

– Значит, против них можно использовать оружие?

– Конечно! – глаза Фабио загорелись азартом. – В академии при Санктуме обязательный предмет – обращение с оружием. И можно выбрать холодное или огнестрельное. Я, например, в своё время выбрал холодное, но сейчас думаю – зачем? С корочкой о владении огнестрельным я мог бы работать в охране в большом мире, если понадобится прикрытие…

Санктум. Так назывался город, построенный для людей со сверхспособностями, для них же основана академия. Элиот жаждал знать больше, его опьяняла одна мысль о том, что есть место, где все такие же странные, как он, и где он не будет чужим. Фабио рассказывал охотно, крепко стоял под ковровой бомбардировкой из вопросов и уточнений. И ни разу не показал, как ему всё надоело.

– Если говорить об общем впечатлении о городе… – протянул он и на мгновение задумался. – Наверное, я не ошибусь, если скажу, что это мозаика. В Санктуме собрались люди буквально из разных уголков света, и каждый привносит что-то своё. Иногда случается, что приезжает сразу много студентов из одной страны, и тогда весь город увлекается ею. Представляешь? Помню, был случай, когда приехала шумная компания из Франции. Так у нас полгода требовали в столовой французскую кухню. Все курсы сразу…

Академия подготавливала не просто обученных людей, но готовых бороться с тёмными духами. Когда студент со сверхспособностями поступал, он назывался Одарённым; а после получения диплома – героем. Элиот снова вспомнил про греческие мифы, но Фабио только рассмеялся. В жизни Одарённых многое было пронизано греческими мотивами; даже храм, посвящённый всем богам, походил на греческий Парфенон. Фабио считал, что это из-за того, что первые Одарённые, чьи имена остались в истории, появились в том числе в античной Греции и стали персонажами мифов. Конечно, столько времени прошло с тех пор, столько всего было переписано-пересказано… вспомнить только легенду о Кассиопее! Поэтому, считал Фабио, герои мифов существовали на самом деле. И связь с богами им приписывали не просто так…

Признать это Элиоту оказалось труднее всего. Оказалось, что боги существуют, что они живут в Мире грёз, находящемся, по слухам, около мира людей. Или вокруг. Или параллельно, шут его знает. Фабио предпочитал думать, что он где-то около неба, и у него даже была своя версия.

– Мы живём на острове, где не может быть полярных сияний, – говорил он, – а они есть. И если открыть легенды об основании города, ты увидишь, что их называют сиянием Мира грёз. По-моему, всё логично…

Правда, Фабио говорил, что богов сложно считать настоящими богами, как рассказывали мифы и легенды. Жрецы утверждали, что они всего лишь наблюдатели, играющие малую роль в жизни человечества. Когда Элиот спросил, что думает сам Фабио, тот не смог ответить внятно.

– Мы называем их богами, это заведено с давних времён, – он пожал плечами. – Они бессмертны, обладают Дарами, как и мы, но их Дары идут напрямую от самого Создателя. Они способны заглянуть в любой уголок нашего мира. Разве уже это не делает их богами?

Элиоту такой ответ не понравился, но это было неважно. Главное – они могут видеть всё на свете, а значит, могут знать ответ на его вопрос. И ему было важно получить подтверждение.

– Они что, всегда нас видят? – спросил Элиот.

– Конечно. Даже сейчас, – придав своему голосу загадочности, сказал Фабио. – За тобой вообще круглосуточно наблюдают… Сама покровительница академии, богиня войны, Ведущая битву Сиири. Она обещала, что не спустит глаз с тебя.

Элиот поёжился. Оказаться под наблюдением высших существ ему не улыбалось. Особенно после того, как в его мысли впорхнула прекрасная София и совершенно не хотела оттуда уходить.

Ох, эта синьорина, такая строгая, утончённая, холодная. Элиот видел знак судьбы в том, что её звали так же, как девушку из его книги. Конечно, он виделся с Софией гораздо реже, чем с Фабио – она занималась документами – но это не мешало сердцу на миг замирать при каждой встрече. И ночами, в одиночестве в своей комнате, он грезил о ней – во сне и наяву. Было в этих мечтах что-то тёплое и нежное, что-то горячее и запретное, и Элиот ненадолго ощущал себя героем ненаписанного романа.

Но одна женщина не могла занять столько места в его сердце, как волшебная сказка об Одарённых. В конце концов, Элиот привык быть один и не впускать слишком глубоко в своё сердце тех, кто может в любой миг исчезнуть из его жизни.

Или если его всё же заберут отсюда, они с Софией смогут жить рядом? Видеться каждый день? И, может быть, даже…

Было и ещё кое-что, что цепляло Элиота во всех этих разговорах об Одарённых, богах и Санктуме. Само… название? Определение? Звание, вот. Само звание выпускников академии – герой. Слово-то какое, если вдуматься!

– Знаешь, на самом деле я не такой уж герой, – потупив взгляд, говорил Фабио. – Нет, статус, конечно, получил, и даже вышел на тренировки, но… Мне нужно три года отучиться на дополнительных курсах, потом сдать экзамены… и всё. Тогда смогу официально называться героем! И работать на месте, естественно.

– На месте? – не понял Элиот.

– Да, – Фабио кивнул. – Духи скапливаются там, где много негативных эмоций. Ненависть, зависть, жажда наживы… Ну, понимаешь, да? Всё, что нас разрушает.

Теперь кивнул Элиот.

– А ещё духи прячутся за пределами городов, – продолжал Фабио. – Там, где герои их не достанут. Но ведь для того мы и есть, правда? Уничтожать тьму, оберегать свет и следовать воле богов. Так заповедует высший закон Санктума, об этом говорит наставление героям…

Вот что подкупало больше всего, даже не ответы на вопросы и не суперсила. Элиот помнил желание, загаданное в ту ночь, когда в его комнате объявился тот тёмный дух. Несколько дней назад это показалось бы бредом, но сейчас он всерьёз задумался: а не было ли желание услышано?

Фабио говорил, что вселенная наполнена магией, силой Создателя. Она пронизывает всё вокруг, она направляет течение жизни и слышит каждое желание, высказанное или затаённое в глубинах души. И если достаточно силён твой дух, если достаточно громко поёт сердце, мироздание услышит. И сделает всё, чтобы желание исполнилось.

Элиот не знал, правда ли это. Потому что теперь он не знал, чего хочет на самом деле и что слышит от него это самое мироздание. Когда синьорина Росси пришла поговорить, сердце Элиота на миг остановилось. Он и не думал, что впервые в жизни не захочет, чтобы его усыновили.

А синьорина Росси, запинаясь и краснея, рассказывала о том, что происходит. Что усыновление идёт одновременно с назначением опекуна и передачей Элиота в клинику, и чем всё это закончится, не может предсказать никто. Она несколько раз обращалась в социальные службы за инструкциями, но ответы получала более чем странные. «Наверху» знали об усыновлении, знали о переводе. И позволяли продолжаться всему, как будто это нормально.

Элиот только пожимал плечами. И сухо говорил «хорошо», как он это умел.

От него уже ничего не зависело, и это пугало.

Оставалось только надеяться, что это в последний раз. Больше никогда не позволю себе быть таким бессильным, мысленно клялся Элиот.

И ждал.

Ждать – единственное, что он умел.

Жаль только, дожидался не всегда.

***

В главном зале Мира грёз в кои-то веки царила тишина. Братья и сёстры почти полным составом выбрались в ночной клуб в Вене, отмечать очередную вершину, покорённую Лилиан. Одна дома впервые за… наверное, года три, не меньше, думала Сиири. В прошлый раз все вышли на какие-то соревнования просто потому, что заскучали.

Сиири подтащила к Видящему кристаллу своё любимое кресло и устроилась поудобнее. Разговор предстоял долгий. Она всматривалась в глубины кристалла, где отражался кабинет главного жреца. Алексей мерил шагами клочок свободного пространства от дивана до стола и от стола до стены. Сиири впервые видела его таким задумчивым – до этого момента казалось, что главному жрецу по плечу вообще всё.

– Фабио пересказывает мне всё, о чём говорит мальчик, – говорил Алексей. – И я не знаю, что в этой истории больше пугает. Уничтожить воплощение греха, не умея обращаться с Даром? Или что он вызывает кого-то, напоминающего человека?

– Не забывай, я никого не видела, – Сиири покрутила синюю ручку в руках. В последнее время она слишком много писала и рисовала планы, настолько много, что, кажется, срослась с этой ручкой. – Может быть, ему привиделось, а может, он врёт.

– Не думаю, – Алексей замер ненадолго, затем снова зашагал вперёд. – Не потому, что я ему верю. Просто… разве не на это указывает мироздание? Он необычен тем, что умеет призывать… я не знаю. Людей? Или что? В истории вообще были Одарённые, умеющие управлять разумными существами?

– Были, – неожиданно для себя созналась Сиири. И тут же накрыла губы ладонью.

Алексей застыл.

– Сколько? – только и спросил он.

Сиири потёрла глаза рукой. Сердце обожгло знакомое чувство, заставлявшее её прятаться все эти долгие годы в Мире грёз, потому что она не могла найти сил спуститься на землю.

– Один, – прошептала она.

Алексей помолчал немного.

– Видимо, этот человек значил для тебя очень много, – негромко сказал он.

Сиири кивнула, как будто он мог это видеть.

– Ты знаешь меня достаточно долго, чтобы понять, что я не отвечу.

– И достаточно долго, чтобы понять, что прав, – Алексей усмехнулся. – Какой у него был Дар? Кто он?

Теперь замолчала Сиири. Надо было собраться с силами, чтобы заговорить об этом. Чтобы разбередить старую рану, нужно снять повязку, а для этого пригодится нож. И за таким ножом нужно было отойти на пару комнатушек вглубь главного зала.

– Скоро вернусь, – пробормотала Сиири и поднялась со своего любимого синего кресла. Она успела заметить многозначительный взгляд Алексея, устремлённый в пустоту. И он наверняка знал, что она заметила.

На пороге своего кабинета Сиири остановилась в нерешительности и посмотрела на полку со «Сказаниями». Четырнадцать тоненьких, потрёпанных, непримечательных книжек – и не скажешь, что в них уместилась история в четырнадцать жизней. Вернее, в двенадцать – два из них пока ещё не сбылись.

Каждое «Сказание» повествовало о человеке, вернее – герое. Особенном герое. Двенадцать из них приходили в Мир грёз, чтобы сберечь его от атаки Первозданных – бессмертных тёмных духов. По слухам, их создала Джина, воплощавшая в себе всю тьму, что скопилась в мироздании, как обратная сторона Луны.

Боги не умели сражаться, они не были приспособлены к физическим упражнениями и дракам. Первозданные же обладали полным набором мифических чудищ – когти, зубы, хвосты, клыки и прочие мелочи, превращающие их в ходячее оружие против небожителей. Потому и нужен был человек – тот, кто способен уничтожать эфирные тела. И хвала мирозданию за то, что оно вложило в Дар невосприимчивость к тёмным желаниям и чувствам, ведь кто знает, что сделал бы обычный человек в таких условиях?

Сиири шагнула в кабинет, протянула руку к полке. Заметила, как дрожат её пальцы, но всё же взяла одну из книг. Тёмно-синяя матерчатая обложка, буквы, выдавленные на ней и выкрашенные в золотой цвет – всё было до боли знакомы. «Сказание о песни разума» – гласила надпись.

Эта книжечка была самой потрёпанной, потому что в своё время Сиири не выпускала её из рук. Потому что это было единственной вещью, которую можно потрогать, и которая напоминала о том, что тот человек существовал на самом деле.

Привычным движением Сиири прижала книгу к груди и застыла, прислушиваясь к чувствам. Сколько лет прошло уже, а сердце по-прежнему колотится. Кожа хранит призрак его прикосновений, на губах тает сладкий вкус его поцелуев, а в голове страницами книги на ветру листаются воспоминания. Как много места в сердце бога может занять один человек, и какова цена за эту ошибку?

– Сиири? – послышался нерешительный голос в голове.

Видение растаяло, и богиня войны осталась один на один с реальностью. Она подскочила на месте, заозиралась по сторонам и только через несколько секунд поняла, что по-прежнему одна в зале, а голос принадлежал Алексею.

– Да, я здесь, – рассеянно отозвалась Сиири и вышла из кабинета.

Молочная дымка взмывала клубами дыма до колена. Синее кресло выглядело таким сиротливым в центре пустующего зала, но Сиири оставалось только поблагодарить мироздание за шанс остаться одной. Братьям и сёстрам необязательно было знать, что того человека она так и не забыла.

– Так что там насчёт героя с Даром управления людьми? – напомнил Алексей.

– Да, сейчас, – Сиири опустилась в кресло и прижала книгу к груди. Богине войны не нужно было открывать «Сказание», она была участницей тех событий и рассказать по памяти могла лучше, чем если бы зачитала отрывки. – Он появился во времена Великой депрессии, как и всегда – по зову мироздания. Он провёл с нами несколько месяцев, но атаки не последовало. Мы уже думали вернуть его обратно на землю, и я даже проводила его, но… мы вернулись вдвоём. Я не смогла его отпустить. Я сама обучила его, создала из него героя своими руками, и…

Слова иссякли.

– Понимаю, – Алексей кивнул.

Всё-то ты понимаешь, хотела было буркнуть Сиири, но вовремя передумала.

– Мы… мы спрятались от остальных и разговорились, – продолжала она. – Мы решили, что это неспроста, что в Мире грёз есть предатель. Кем бы он ни был, он увидел, что здесь появился герой, и не позволил Первозданным напасть. И когда герой якобы ушёл, предатель расслабился и приказал начать атаку.

Сиири замолчала ненадолго, чтобы перевести дух. Тяжело говорить, когда в сердце кровоточит рана.

– Герой заставил духов напасть друг на друга, – негромко продолжила она. – Он умел контролировать их разум. Он собирался вмешаться в мысли моих братьев и сестёр и отыскать предателя, но не успел. Того, кто исполнил своё предназначение, мироздание всегда возвращает в прежнюю жизнь.

Алексей не мог не услышать горечи в её голосе, но Сиири и не пыталась её скрыть.

– И ты не ушла за ним? – спросил он.

– Не ушла, – просто отозвалась Сиири. – Мне сказали, что лучше вовремя это прекратить, пока не стало ещё больнее. У него жена, двое детей, а у меня… Мы чудесно провели время вместе. Как в сказке. А сказка рано или поздно должна закончиться.

Алексей откашлялся.

– Я имел в виду, что тебе стоило бы привести его обратно и найти предателя.

Сиири вспыхнула. Да как он посмел?!

– Слишком много себе позволяешь, – процедила она. – Имей в виду, я могу спуститься и показать тебе все приёмы, которым обучала наставников рукопашного боя.

– Но я не понимаю…

– Нечего понимать, – Сиири сжала книгу так, что стало больно, но она не обращала на это внимания. – После того, как герой исполнял своё предназначение, его жизнь заканчивалась. В прямом смысле. Путь в Мир грёз оказывался под запретом, Дар исчезал, и можно было вести обратный отсчёт до смерти. Ни один из них не прожил дольше полугода.

Алексей опустил взгляд. Сиири глубоко вздохнула, выдохнула и опустила книгу на колени. Всмотрелась в блики, играющие на золотых буквах.

Неожиданная идея захватила богиню войны так, что та застыла без движения.

– Извини, – негромко сказал главный жрец. – У меня голова кругом от этого парня и всего, что вокруг него происходит. Был неправ, исправлюсь.

– И у меня, – пробормотала Сиири. – Как же я могла упустить…

Алексей что-то спрашивал, о чём-то говорил, но она не обращала внимания.

У каждого героя, который появлялся в Мире грёз, глаза светились синим. Каждый был избранником мироздания, у каждого из них был особый Дар. Быть может, и этот мальчик – один из них? Тринадцатый?

Плохо понимая, что делает, Сиири поспешила к полке со «Сказаниями». Одиннадцать исполнившихся стояли слева, двенадцатое она поставила к ним. На расстоянии пары пальцев, по правую руку, стояли две тонкие книжки. Героиней одной из них было божество, спятившее от могущества. Героем второго – человек, ставший богом после того, как прошёл несколько испытаний.

– Я выйду на связь позже, – сказал Сиири и протянула руку за книгой.

– Но комиссии в приюте…

– Отправь туда действующих героев. Кого угодно. Сколько угодно. Мальчик должен приехать сюда до начала учебного года.

– А ты?… – в голосе Алексея звучало беспокойство.

– А я должна кое-то проверить, – пробормотала Сиири и отключила связь.

«Сказания» занимали умы богов и людей с незапамятных времен. Они появились из ниоткуда, и в Мире грёз, и в руках жрецов. Обители богов достались все четырнадцать; среди людей было всего пять. По словам Видящего, есть ещё экземпляры, но они разбросаны по таким отдалённым уголкам планеты, что искать их нет смысла.

Сиири считала, что людям не надо знать о том, что среди них может появиться тот, кто однажды займёт место среди богов. Она ревностно следила за тем, чтобы братья и сёстры никому не пересказывали содержание «Сказания о боге-человеке». Впрочем, они сами не стремились – мысль о том, что однажды сред них может оказаться человек, когда-то бывший смертным, может быть, даже выросший на их глазах, многих задевала. Как говорил Наполняющий дыханием Рилинд – «не для того они называли нас богами, чтобы однажды сравняться с нами». И если пару сотен лет назад Сиири была готова поспорить с ним, то теперь была полностью согласна.

«Сказание о боге-человеке» недолюбливали настолько, что эта книжечка была самой новой. Каждый открывал её хоть раз, читал, разбирал вычурные метафоры и неясные намёки; но никто не брался за неё дважды. Сиири подозревала, что она станет первой, кто прочтёт всё «Сказание» от начала и до конца.

Что же, Элиот Кэмпбелл, подумала она. Давай попытаемся узнать, ты ли это.