Читать книгу Право человека - Алекс Игорь А. - Страница 9

ПРАВО ЧЕЛОВЕКА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
VI

Оглавление

…Через два дня вернулась с побережья мама. Дядя встретил её с оживлением, он – с каким-то тупым, необъяснимым безразличием. Суетящийся старик, приняв от матери какой-то толстый бумажный свёрток, с одобрительным смешком похлопал её по упругому низу живота и удалился в свой угол, где начал чем-то шелестеть, ворча при этом совершенно как старый, выживший из ума паршивый барбос.

Мама, как обычно, привезла много гостинцев и подарков – одежду, игрушки и, самое главное, она не забыла привезти плёнку для фотоаппарата. От всего привезённого весь пол скоро оказался усыпанным шуршащими разноцветными обёртками. Мать обнимала его и целовала мокрыми, испачканными яркой помадой губами, но он оставался замкнут, отвечая ей механически, без каких-либо выраженных чувств.


Приблизительно через месяц после возвращения мама стала хиреть. Она отчего-то уже не могла, как прежде, быстро и весело хлопотать по хозяйству и готовить им с дядей вкусную еду, и теперь на каждый обед у неё уходило всё больше и больше времени. Иногда обед вообще оказывался непригодным, и тогда гадкий дядя ругался, по обыкновению, на чём свет, и бил её по лицу скрюченной, как лапа высушенного спрута, коричневой ладонью, но мальчик почему-то не спешил бросаться ей на помощь… Отчуждение, возникшее со времени её последнего приезда, не проходило, даже несмотря на то, что мальчик отчётливо видел – мама сильно сдала.

Постепенно мальчику удалось создать где-то внутри себя закрытый причудливый мир, в который он – сначала без умысла, а потом и сознательно никого не пускал. Впрочем, стоит отметить, что никто никогда и не стремился попасть в его мир; тем самым словно оставляя ему право на безгранично возможные фантазии. Так возникло неосязаемое ощущение некой обособленности и тайны, и это загадочное ощущение давало мальчику способность создавать свой небольшой мирок таким, каким ему хотелось. Этому миру он посвящал время от времени серии до невозможности запутанных рисунков. В этом мире жили персонажи с красивых фотографий, которые он в течение многих лет прилежно вырезал из привезённых мамой пухлых глянцевых журналов. Это были своеобразные осколки побережья, но странно – они не внушали ему отвращения, напротив, чем-то привлекая его… С фотографий на него смотрели улыбающиеся, открытые и очень симпатичные люди, и он с удовольствием населял этими, без всяких сомнений, хорошими людьми свой выдуманный мир, где обитал до этого времени только один главный персонаж – насмешливый человек в ослепительно белой морской форме. Он не знал, о чём должны были эти люди разговаривать между собой, но подозревал, что о чём-то очень, очень хорошем и непременно спокойном. В его мальчишеском воображении каждый из них имел до странности тихий голос, и разговаривая с изысканным спокойствием, они никогда не имели привычки перебивать друг друга. Они неспешно делились с человеком с чёрно-белой фотографии своим самочувствием, иногда рассуждали о красивой одежде, что была надета на них, но чаще всего они любили неторопливо болтать о погоде. Это было их излюбленной темой, постоянно питавшей их интерес к друг другу. «Как вы думаете, будет ли завтра дождь?» – вопрошала светловолосая стройная красотка, кутаясь в длинный нейлоновый шарф и выглядывая кокетливо из-под изогнутых полей широкой шляпы. «Думаю, что будет» – отвечал ей серьёзный пожилой мужчина, чьи аккуратнейшие усы и уверенный взгляд прямо-таки источали непреклонную убеждённость во всём, о чём бы ему ни приходилось говорить. «Уверен, что будет». В такт этим разговорам мальчик передвигал по столу вырезанные картинки, прилежно и с большим умением наклеенные на кусочки твёрдого толстого картона; внимательно следя, чтобы всякий, кто взял слово, оказывался на переднем плане. Иногда человек в морской форме – с той первой, чёрно-белой фотографии – собирал всех своих новых знакомых вокруг себя и начинал неторопливо рассказывать им о таинственных странах, в которых ему довелось когда-либо бывать. Здесь мальчику, который не хотел, чтобы его главный персонаж ударил лицом в грязь, конечно приходилось значительно фантазировать и обходить опасные моменты разговора, как прекрасная смелая яхта, ведомая умелой рукой, обходит губительные острые рифы, грозно торчащие над голубой водой; он видел это на картинке в одном из последних журналов, привезённых мамой с побережья.

В основном же все его необычайно скромные познания о других странах основывались на обрывках случайной, непроверенной, а потому заведомо неточной информации. Из-за этого иногда случалась довольно престранная путаница, и миловидные улыбающиеся люди с картинок с усмешкой замечали в адрес моряка: «Вчера вы, помнится, говорили, что в стране людей с чёрной кожей не бывает слонов? Как же вы утверждаете сегодня, что они часто на них охотятся?». Тут уж моряк с фотографии укоризненно глядел на мальчика и, вздохнув, начинал неумело выкручиваться, с большой осторожностью подбирая слова: «Нет, это всё правильно, просто дело в том… Слоны живут только там, где жарко, а люди – они могут жить там, где им нравится…». Тон моряка при этом был не очень уверенным, а фразы, произносимые им, казались излишне растянутыми и неубедительными, но обычно этого вполне доставало, чтобы вернуть рассказчику утраченную было репутацию. Впрочем, в этом кругу ничто не могло послужить поводом для каких-либо разногласий и ссор, тем более, что мальчик очень тщательно следил, чтобы никто не из-за чего не испытывал недовольства.

Ещё на одной из картинок, служащих иллюстрациями для рассказов, были изображены несколько похожих друг на друга деревянных мельниц с большими разлапистыми крыльями; сквозь крылья одной из них остро пробивался солнечный луч – и казалось: ещё немного, и крылья сдвинутся с места. Мама, едва умевшая читать, в своё время как смогла объяснила ему, что когда начинают вращаться от ветра крылья, то каменные жернова там, внутри, перемалывают зерно в муку, из которой затем пекут хлеб. Запутанное объяснение ровным счётом ничего ему не объяснило, но удовлетворило полностью. Крылья должны вращаться – и это главное, что он усвоил про себя. Теперь ему очень хотелось когда-либо понаблюдать за их полетом, несмотря на то, что страны ветряных мельниц, как он знал, находятся где-то очень-очень далеко отсюда.

Право человека

Подняться наверх