Читать книгу Совместить несовместимое - Алекс Колабухофф - Страница 27

***

Отнюдь не военные действия на территории СССР на Восточном фронте до Сталинградской битвы, когда немецкая армия продолжала наступать, Зигфрид описывает как самый ужасный период своей жизни. С содроганием, как самое страшное время, наполненное ощущением полной растерянности и близкой смерти, он вспоминает начало плена. Насквозь промёрзший февральский эшелон, направляющийся в глубокий советский тыл – Западную Сибирь. «Просто счастье, что не в Восточную, не в Магадан и не на мыс Дежнёва», – горько шутил Зигфрид, много читавший про Россию после возвращения и явно разбиравшийся в советской географии.

Как и многие товарищи по плену, Зигфрид, без каких-либо доказательств личной вины, сверхбыстрым формальным псевдосудом был приговорён к пятнадцати годам лагерей. С высокой температурой, обморожениями и алиментарной дистрофией, умирая в товарных вагонах от холода и голода рядом с трупами немецких солдат, Зигфрид и его товарищи не могли знать, что 15, 20 или даже 25 лет страшного приговора даже в самом пессимистическом варианте для всех закончатся максимум через 12—14 лет. И последний выживший немецкий солдат и офицер, не запятнавший себя массовыми убийствами, в 1955—57 годах вернётся в Германию. Правда, 12—14 лет тоже было чудовищно много.

Как говорил Зигфрид: «Если бы тогда знать, что, хотя бы теоретически, возможно досрочное освобождение – можно было бы легче воспринимать самих себя. Объявленные сроки заключения были слишком страшным приговором, который выкорёживал всё человеческое, веру, любовь и надежду, и убивал сам по себе, независимо ни от чего». Многие до репатриации не дожили от неверия в будущее, от отсутствия контактов с Родиной и семьёй, от восприятия предстоящей страшной многолетней участи в советских лагерях. И конечно, от «переуплотнения» – трёхкратного превышения числа военнопленных над физическими возможностями лагерей. От туберкулёза у 10% и алиментарной дистрофии, – самого массового диагноза заключённых, – у 60%. От тяжёлого труда, рудников и лесоповалов – невыносимых, совсем не европейских, а азиатских условий жизни и быта. От неполноценного питания и цинги. От отравления тяжёлыми металлами в сибирских рудниках.

В госпиталях не было никакой диагностической лабораторной базы. Больные не размещались по заболеваниям. Смешанное размещение приводило к перекрёстным заражениям, существовала постоянная угроза эпидемического распространения инфекционных заболеваний. А пик смертности приходился на первые дни после прибытия военнопленных в спецгоспиталь.

В первые годы пребывания немецких военнопленных в советских лагерях, пока система ГУПВИ только формировалась, были значительные трудности в медицинском обслуживании и снабжении продуктами, вследствие чего заболеваемость и смертность достигали 70—75% от общего числа военнопленных. Зигфрид многократно произносил эту фразу, хорошо известную и немцам, и русским: «Was dich nicht umbringt, macht dich stark». «То, что тебя не убьёт, сделает сильнее». Выжить в таких условиях можно было только чудом. С моим другом Зигфридом это чудо произошло.