Читать книгу Геном: исцелённые - Алекс Миро - Страница 2

Четыре месяца назад

Тобиас и его отец выехали из Филадельфии в Нью-Йорк на рассвете. Самый край неба наливался розовым, растушевывал голубой и белый. Старый «форд» мистера Мура, шурша протекторами, свернул на узкую дорогу. С одной стороны Тобиас мог дотянуться до отвесных скал, нависших над асфальтом, с другой мог бросить камешек из окна машины, и тот пролетел бы с обрыва пару десятков метров.

– Пристегнулся? – хмуро спросил мистер Мур.

– Да, пап, – весело ответил Тобиас.

Отец в последнее время часто бывал не в духе. С работой не ладилось, он то и дело засиживался до ночи за срочным одноразовым проектом, не сулившим больших денег. Тобиас видел перед собой его растрепанный седой затылок, ловил в зеркале заднего вида взгляд его покрасневших глаз. Но сегодня Тобиасу не хотелось замечать настроение отца – у него было собственное настроение. В груди не болело, очередного дождя не предвиделось, июнь обещал быть теплым, а небо – ясным и приветливым.

– В Институте Карпентера должно быть много подростков. Подружись с кем-нибудь. Если тебе разрешит доктор Робертс, – сказал мистер Мур.

– Ладно, пап. Как думаешь, там вкусно кормят?

– Ты не об этом должен думать, Тобиас. – Отец укоризненно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Я думаю, доктор Робертс мне поможет, – кивнул Тобиас и постарался придать лицу серьезное выражение.

– И ты должен во всем его слушаться, сынок. Он был самым талантливым на нашем курсе. Только он знает, что с тобой делать.

– А почему ты не работаешь с ним? – зачем-то спросил Тобиас и тут же пожалел об этом.

Рука мистера Мура быстро дернулась, лицо скривила горькая усмешка.

– Я не слишком хорош для генетики. И вообще для чего бы то ни было, – ответил мистер Мур.

– Прости, пап. У тебя это, ну, просто временные трудности с работой.

– Нет…

– Что нет? – удивился Тобиас.

– Нет, еда там наверняка отвратительная. Потому что никто не готовит лучше, чем твоя мать, – мистер Мур улыбнулся сыну.

Через несколько часов Тобиас насмотрелся в окно. Он мысленно представлял себе Институт Карпентера. Белые лаборатории, люди в халатах. В общем, больничка, да и только, но ему все равно не терпелось увидеть все своими глазами. Тобиас зажмурился, прислушиваясь к дребезжанию машины и грохоту своего чемодана в багажнике.

– Готовься, почти приехали, – окликнул его мистер Мур и дал резкий крен влево, чтобы занять парковочное место.

Тобиас первым выскочил из машины, оставив отца доставать из багажника большой тяжелый чемодан.

Они стояли на широком причале. Пришвартованный к пирсу катер покачивался на волнах. Вдалеке, посреди Ист-Ривер, в лучах солнца купался увенчанный белыми корпусами остров.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил отец, когда катер почти достиг острова.

– Даже не знаю. Я никогда не разлучался с тобой и мамой так надолго.

– Я о твоем сердце. Не болит?

– Нет, все хорошо. Странно, я вдруг подумал, что ты интересуешься тем, что творится у меня на душе, – пожал плечами Тобиас.

– Это мамина прерогатива. С тех пор, как ты родился, у меня одна забота – твое здоровье, – ответил мистер Мур. – Мои приоритеты расставлены. Если бы я не делал все возможное, чтобы найти место, где тебе помогут, доктор Робертс не принял бы тебя в программу.

– В Институте Карпентера много таких, как я? – спросил Тобиас.

– Не таких. Твое заболевание не относится к первостепенным задачам Института. Там занимаются изучением других генетических болезней. Мне пришлось долго упрашивать Робертса, вспоминать нашу совместную учебу, чтобы он принял тебя.

– Я не знал… Спасибо, папа, – произнес Тобиас и хотел было прикоснуться к руке отца, которая спокойно лежала на перилах катера, но передумал.

– Надеюсь, все получится. Пока они проводят эксперименты на добровольцах, но уже на этапе, когда министерство здравоохранения готово разрешить масштабное применение их методов. Потом на разрешенные процедуры будет уже не пробиться, – сказал мистер Мур, не глядя на сына.

У выхода с пирса их ждал полный коренастый мужчина в белом халате. В солнечном свете на траву отбрасывал солнечные зайчики циферблат его увесистых часов. Мистер Мур с трудом стащил чемодан на гравийную дорожку.

– Что вы туда такое запаковали? – шутливо поинтересовался доктор Робертс.

– Я ведь надолго, – пояснил Тобиас.

– Не знаю, посмотрим. Привет, Джордж. – Робертс приветливо пожал протянутую мистером Муром руку. – Тобиас, нам с твоим отцом есть о чем поболтать. Мы не виделись столько лет. Зайди в холл, там тебя встретят и проводят в твою комнату.

Тобиас поплелся, волоча чемодан, в сторону самого большого корпуса. По пути он оглянулся на отца. Они с доктором Робертсом остановились на полдороги и листали медицинские выписки Тобиаса. Отец кивал головой, словно хотел, чтобы бывший сокурсник, талантливый врач, убедил его в том, что все будет хорошо.

На сестринском посту Тобиас отдал свои телефон и планшет. Вместо них старшая медсестра Бетти выдала ему новый, еще запакованный в коробку планшет и новенькие smartwatch.

– Мне придется сдать все это после выписки? – спросил он, любовно оглядывая глянцевую поверхность коробок.

– Да, придется. Зато сможешь забрать назад свои гаджеты, – ответила Бетти.

– Эти стоят кучу денег. И намного круче моих девайсов, – ответил Тобиас.

– Ничего не поделаешь, таковы правила. Наслаждайся моментом, пользуйся на здоровье. Кстати, о правилах. Выход в Интернет здесь ограничен. Никаких соцсетей и личной почты. Любая связь с внешним миром допускается только с разрешения доктора Робертса. А с родителями можешь говорить по видеосвязи сколько захочешь.

– Вряд ли я стал бы постить свои фото в больничном халате, – проворчал Тобиас.

– Иди, оставь чемодан, переоденься. Обсудим это позже, – ответила Бетти мягко.

Тобиас осмотрелся вокруг. В просторном холле оживленно беседовали между собой несколько подростков. Две девочки, схожие, словно близняшки, подслушивали их разговор из-за огромной кадки с замысловатым деревом. Несколько его стволов перекручивались в тугую косу, с тонких ветвей свешивались то ли желтые мохнатые лимоны, то ли теннисные мячики. Ничего подобного Тобиас раньше не видел.

– Пошли, провожу, – увидев новенького, одна из пациенток подбежала к нему. – Я Эмма, привет, – весело сказала она. Сияя, она уже тащила Тобиаса по коридору.

– Я Тобиас, – смутился он. Такие красивые девушки, как Эмма, никогда с ним не заговаривали.

– Комната двадцать семь. Здесь жила одна из девочек, но недавно комната освободилась.

– И куда же девочка делась? – спросил Тобиас.

– Никто не знает. Спустилась в процедурную, и ее больше никто не видел.

– Не понимаю… Ты так просто говоришь об этом? – Тобиас резко остановился.

– Спокойно. Потому что она выписалась. Ха! Какой ты легковерный! Не делай страшные глаза, пожалуйста. Похоже, ты многое навоображал себе по дороге сюда. Ну и правильно. Здесь здорово. А иногда жутко.

Тобиас опять застыл на месте.

– Господи, да сколько тебе лет? – засмеялась Эмма.

– Пятнадцать.

– А мне семнадцать. И я прикалываюсь!

Тобиас подошел к монитору с правой стороны двери и приложил указательный палец.

– Тобиас Мур, – четко произнес он, пока голубая лента сканировала отпечаток.

– Добро пожаловать, Тобиас, – произнес электронный голос. – После регистрации пароля вам будут доступны персональные медицинские назначения, рецепты, график приема лекарств и обследований.

– Хорошо, позже, – отмахнулся он, и они вошли в комнату.

Эмма по-хозяйски села на стул у рабочего стола.

– Ты какой-то бледный, – заметила она.

– Надо отдохнуть немного, – ответил Тобиас и сел напротив нее на постель.

– Я к тебе ненадолго. Скоро заедет второй новенький. Бетти сказала, что у него сложный диагноз и тяжелый характер. Подружиться с ним наверняка непросто, но я обязана это сделать, – сказала Эмма.

– Оно тебе надо? – спросил Тобиас, глядя на копну ее белых, будто выжженных солнцем волос.

– Это как спорт, знаешь? Передо мной стоит задача. И чем она труднее, тем интереснее добиваться результата, – ответила Эмма.

– Боюсь, про спорт я решительно ничего не знаю. У меня гипертрофическая кардиомиопатия. Очень больное сердце. Одним забегом меня вполне можно прикончить.

– Не думала, что сюда можно попасть с таким простым для генетиков диагнозом, – удивилась Эмма.

– Отец постарался, – улыбнулся Тобиас.

– Вот почему они с Робертсом сейчас пошли к нему в кабинет. Я уж удивилась. Молодец.

– Может, я занял чье-то место, – неожиданно произнес Тобиас и сам себе удивился: не стоило говорить такое вслух.

– Занял. Тут и гадать не надо. Но разве ты не заслуживаешь жизни? Или заслуживаешь меньше, чем кто-то другой?

– Думаю, не меньше, – согласился Тобиас, и ему стало немного спокойнее.

– Так вот и не думай… Лучше читай. Тебе придется проштудировать правила проживания. Поверь, там много важного. Могу зайти за тобой перед завтраком.

– Отлично, – обрадовался Тобиас.

Раньше у него не было друзей. Все эти годы родители окружали его плотным кольцом, как только на горизонте появлялся кто-то, кто мог вывести Тобиаса из состояния душевного покоя. Пара скачков давления или нервный срыв могли стать для него последними. Теперь же, в первый раз с момента отъезда, он подумал, что, возможно, побыть вдали от дома – заманчивая перспектива.

За окном шуршали деревья. Среди них Тобиас узнал несколько яблонь и дерево груши. Посреди газона высокими струями бил фонтан. Мраморный сатир в центре фонтана играл на флейте. Его мокрое от воды тело блестело и переливалось. Неожиданно без видимых причин в груди закололо, кашель подступил к горлу. Тобиас согнулся и уткнулся лицом в колени. «Только не сейчас! Сердце, не останавливайся! У меня, наконец, появился шанс на лечение!» – шептал он, погружаясь в боль и страх.

***

Артур словно качался на волнах мягкого голоса медсестры Бетти. Все происходящее вокруг то и дело казалось ему сном. Он выплывал из темных вод памяти, щурился от яркого света ламп на потолке в холле корпуса Cas9 и снова, словно глубоководный океанский житель, погружался в свои мысли. До сих пор, за все время поездки из приюта в Нью-Йорке на остров Норт-Бразер, ничто не привлекло его внимания. Умение отключаться от реальности давно превратилось в привычку.

– Артур! Артур, дорогой! – Бетти легко потрясла его за локоть.

Он взглянул на карман розового халата с крупным бейджем и только потом посмотрел ей в глаза.

– Да, мисс Бетти, – мрачно сказал он с таким видом, словно женщина помешала важным размышлениям.

– Посмотри вокруг, Артур. Тебе предстоит надолго здесь обосноваться. Неужели неинтересно?

– Вовсе нет. Больница как больница. За последние годы я видел их множество.

– Это не больница, Артур, а научный институт. Ты же говорил с доктором Робертсом по видеосвязи. Здесь тебе помогут. – Бетти настойчиво вела его по коридору.

В просторной комнате пахло свежим постельным бельем. Артур подошел к деревянному шкафу, распахнул дверцы. Петли скрипнули и затихли, только несколько вешалок продолжали покачиваться.

– Я думала, ты первым делом посмотришь в окно. Все так делают, – сказала Бетти, прибирая разложенные на подоконнике брошюры и памятки для пациентов.

– Зачем вы их забираете? – спросил Артур, впервые проявив любопытство.

– Все есть в твоем планшете, – ответила Бетти. – Никто из наших деток давно не читает бумажные памятки.

– Там что-то важное? Правила проживания, распорядок…

– Не волнуйся, все очень просто. Чувствуй себя как дома, об остальном я позабочусь сама.

«Как угодно, только не так, как дома», – испуганно подумал Артур и проводил глазами уходящую Бетти.

В спецприюте, куда он попал семь лет назад, он почти никогда не оставался наедине с собой. Это было нечто недозволенное, опасное. Каждый должен был находиться под присмотром круглые сутки, не важно, врачей или таких же пациентов. Поэтому уединение со своими мыслями было одновременно желанным и пугающим. Однако и здесь, как только тишина обступила Артура со всех сторон, в дверь постучали.

– Я занят, – пробурчал Артур и прошелся по комнате.

– Может, я помогу разобраться с делами и пойдем завтракать? – Высокий женский голос приглушала дверь.

Артур приложил палец к электронному замку. Два любопытных зеленых глаза уставились на него не моргая.

– Чего тебе? – спросил он нетерпеливо.

– Я тебе уже все сказала, – упрямо заявила Эмма и, толкнув его в бок, протиснулась в комнату.

– Я тебя не приглашал, – заметил Артур и указал ей на выход.

– А я не нуждаюсь в приглашении. Зашла на минутку, познакомиться, – ничуть не смутившись, сказала она. – Эмма. Ты Артур, знаю-знаю.

– На том и закончим, – хмуро заявил Артур.

– Как хочешь. Моя комната, если решишь извиниться за свое поведение, в конце коридора. Это раз. И завтрак через полчаса, это два. Не хочешь пугать местных урчанием в животе, приходи. Это три. Кстати, до столовой дойдешь по птичьим следам.

– Что? Каким еще следам? – удивился Артур.

– Просто проверила, слушаешь ли ты меня, – пожала плечами Эмма. – А то вид у тебя рассеянный.

Она проворно выскользнула в приоткрытую дверь. Но Артур едва ли заметил ее отсутствие. Он снова стоял у шкафа. Нечто похожее – глубокий платяной гардероб с темным нутром – когда-то стояло у него дома. Он часто забирался внутрь во время шизофренических приступов, когда пульсирующая боль во лбу нарастала, в ушах гудело, словно мимо проходил товарный поезд. Артур успевал закрыть за собой дверцы шкафа и затаиться там, крепко стиснув зубы. Но всякий раз после приступа он находил себя где угодно, но только не в своем укрытии. На полу в комнате среди разбитых игрушек, в ванной, под холодным чугунным корытом, на балконе, свесившимся через перила на головокружительной высоте. И все равно он каждый раз прятался в шкафу в надежде обрести хотя бы одну точку опоры в меняющемся мире страхов и миражей.

– Так ты идешь? – Голос Эммы раздался прямо над его ухом, и щеку окатило волной теплого дыхания.

Артур вздрогнул и обернулся. Дверь закрыта, никого нет.

– Иду, – ответил он пустоте и с силой захлопнул дверцы шкафа.

Артур вышел из комнаты и побрел куда глаза глядят. Ему хотелось на воздух. Судя по расписанию, до встречи с доктором Робертсом оставалось еще два дня. Первой была назначена консультация с психологом, и это показалось ему ужасно несправедливым. От одной мысли, что ему придется снова рассказывать собственную историю незнакомому человеку с холодными глазами и равнодушным лицом, становилось тошно.

С десяток пациентов шли по направлению к левому крылу корпуса. В воздухе витал запах настоящей домашней еды. Впереди к столовой уже спешила Эмма. Чтобы не говорить с ней, Артур резко сменил направление, но до выхода из корпуса дойти не успел. Бетти уже шла ему наперерез.

– Ты не голоден, Артур? – участливо спросила она.

Он помотал головой.

– Ничего. У доктора Хельгбауэр, нашего психолога, как раз образовался перерыв. Она может принять тебя прямо сейчас. А потом ты свободен. Идет?

– Не идет, – отрезал Артур. – Я никуда не пойду и ни с какими мозгоправами говорить не буду. Доктор Робертс – единственный, кого я хочу видеть.

Полная низкая фигура Бетти вдруг выросла на десять сантиметров. Она посмотрела на Артура взглядом, от которого у того по спине побежали мурашки.

– Артур, ты, кажется, едва ли понимаешь, где находишься. Здесь тебе не санаторий и не больница.

– И не приют, из которого меня вытащили, – съязвил Артур. Но лицо Бетти не сменило выражения.

– И не приют, в который ты можешь вернуться, если хочешь. Ты находишься в научном институте, занимающемся проблемами генетики. И здесь не ты устанавливаешь правила. Либо ты подчинишься и будешь делать все, что предписано, либо садись на катер и отчаливай восвояси.

Артур ожидал чего-то подобного. Было слишком много желающих попасть в Институт Карпентера, а дело и вправду могло кончиться исключением из программы.

Сюда его взяли после долгих поисков доктором Робертсом подходящей кандидатуры. Артур был в нужном для исследования возрасте, находился в стадии временной ремиссии, был способен осознанно подписать согласие на лечение, его хорошее физическое здоровье соответствовало целям эксперимента. Ко всему прочему Артур был сиротой. Отсутствие навязчивых родственников, как ему казалось, для врачей было вполне удобно. Из пяти кандидатов в Нью-Йорке выбрали именно его. В тот день, когда он паковал сумку, чтобы отправиться на Норт-Бразер-Айленд, он вдруг осознал, как ему повезло получить такой шанс. И теперь он не имел права все испортить.

– Ладно, идем, – вяло согласился он и заложил руки в карманы брюк.

– Доктор Хельгбауэр не даст тебе спуску, вот увидишь, – добродушно улыбнулась Бетти.

Они поднялись на лифте на второй этаж. Здесь было сумрачно и тихо, только где-то дальше по коридору постукивал метроном.

«Если долго прислушиваться к стуку метронома, можно сойти с ума», – подумал Артур и сдавленно хихикнул. Ему вдруг показалось ужасно смешным идти по мягкому темно-зеленому ворсу рядом с незнакомым человеком, в кабинет к другому незнакомому человеку, в незнакомом здании на незнакомом острове. Все, что он знал наверняка, осталось в его далеком прошлом, до того дня, как его жизнь навсегда изменилась. С тех пор все, что происходило с Артуром, было для него лишь сменяющими друг друга картинками, двухмерными и малоинтересными.

– Доктор Хельгбауэр, я нашла кем занять ваш неожиданный перерыв, – сказала Бетти, подталкивая Артура.

– О! А я как раз решила перекусить, – ответила Габи Хельгбауэр растерянно, заворачивая сэндвич обратно в вощеную бумагу.

– Простите, доктор Хельгбауэр. Я-то думала… – расстроилась Бетти.

– Ничего, Бет. Поем потом. Мне куда интереснее познакомиться с нашим новым пациентом, – засмеялась Габи, Артур же с удивлением отметил, что под белым халатом она носит платье в крупный розовый цветок.

Габи Хельгбауэр не была похожа на психиатров, с которыми ему приходилось иметь дело. Перед ним сидела женщина с мягкой улыбкой и веселым взглядом. В ее легких движениях не было ни скованности, ни жеманства, ни желания отстраниться от собеседника. Доктор Хельгбауэр была всем: приветствием, радушием и неподдельным интересом к Артуру.

– Здравствуйте. – Артур и сам удивился, услышав собственный дружелюбный голос.

– Привет. – Габи жестом пригласила его сесть напротив.

Через полчаса Артур едва ли мог вспомнить, о чем они говорили. Кажется, о чем угодно, только не о его диагнозе, мыслях, страхах и прочей внутренней мешанине, которую ему было так страшно выносить на обозрение чужим людям. Габи вдруг предложила ему чай, от чего Артур потерял дар речи. По кабинету разнесся запах земляники. Артур прикрыл глаза, принюхиваясь. Габи смеялась. Артур улыбался. Кажется, за несколько часов в корпусе Cas9 он нашел сразу двух приятных ему людей – Эмму, хотя он и выставил ее за дверь, и доктора Хельгбауэр. Зачем-то Артур сказал доктору Хельгбауэр про Эмму. Когда он назвал имя Эммы, Габи весело ему подмигнула и отпустила шуточку в стиле семнадцатилетней девчонки. Артур давился смехом и ничего не мог с собой поделать.

Но когда он вышел из ее кабинета, пожалел о своей откровенности насчет первых впечатлений. Ему не хотелось, чтобы нечто личное, такое хрупкое, еще не сформированное, покидало пределы его души. Он пообещал себе в следующий раз быть менее разговорчивым.

В коридоре его никто не ждал. Бетти нигде не было. Дверь в кабинет Габи вдруг захлопнулась, и от громкого звука Артур подпрыгнул. Сердце колотилось, страх липкой паутиной окутал его, заставляя руки дрожать и колени подгибаться.

– Беги как можно скорее, – знакомый до дрожи голос шептал, шипел, как серная кислота, пролитая на пол. – Беги и прячься. Я достану тебя, где бы ты ни был.

«Господи, поскорее бы все это закончилось!» – Артур крепко зажал уши и бросился бежать. Споткнувшись о стык на ковре, он упал и, не успев подставить руки, больно ударился. Из носа пошла кровь. Не замечая этого, Артур снова вскочил и метнулся к лифту. Нажал на кнопку вызова. Лифт поднимался слишком медленно. Лоб покрылся крупными каплями пота. Артур знал, кого он увидит, если повернет голову. Тикающий звук метронома превратился в стук ботинок по плиткам пола. Тик-так, тик-так, шаг-шаг, шаг-шаг. Еще немного, и крепкая рука сожмется на его плече, развернет его лицом к неизбежному.

Лифт пискнул, и двери разъехались в стороны. Артур ввалился внутрь. На стенах не было ни одной кнопки. Испуганный, он метался по кабине в поисках табло. Но вдруг лифт тронулся с места сам по себе. Движение было настолько плавным, что Артур не мог понять, едет ли он вверх или вниз. Но через пару секунд дверь открылась – перед ним стояла Бетти. По тому, как округлились ее глаза при виде окровавленного носа Артура, он понял – встреча с доктором Робертсом срочно переносится на сегодня.