Читать книгу Тёмный мёд. Сборник произведений - Алекс Равенсо - Страница 16

Легкие и холодные капли дождя, казалось, парили в воздухе, будто не желая сливаться с серой липкой жижей, в которую превращалась земля. Ручейки воды неслись по своим делам, огибали крупные камни и сносили мелкие, сбивали мусор в плотины и сами же затем прорывали их, затапливая миниатюрными потопами желтеющую траву. Небо плакало, и слезы неба стекали по серым лицам, смывая эмоции и стирая с них последние краски лета.

– Зря ты с ним так, – сказал Саня, вытирая промокшим от дождя платком руки. – Циник ты, Серега. Большая злая циничная сволочь.

Платок красило красным от разбитых костяшек, и черным, от налипшей на руки земли.

– Не зря, – ответил Сергей. – Богу богово, волку – волково.

– Не так там было, – усмехнулся Саня. – Кесарю…

– Среди нас есть кто-то, похожий на кесаря? – прервал его Сергей.

– Ну… скажем, не такого мы высокого полета…

– Вот то-то и оно, братка. А человек человеку – волк.

– Пугаешь ты меня, Серега. Другим уезжал, не было в тебе злости. Что ж они с тобой сделали, а?

Сергей не ответил, лишь щелкнул предохранителем и всунул пистолет в кобуру. Саня смотрел несколько секунд прямо в глаза, потом махнул рукой:

– Ну и не говори, раз не хочешь. Копать этого, – он ткнул ногой тело, лежащее лицом в луже, – кто будет?

– Мы будем. Ты да я. Дело нужно до конца делать.

– Бля, – ругнулся Саня. – Может ну его, болото месить. Кто искать будет? А по весне менты откопают, что останется.

– По весне нас с тобой откопают, если так оставим. Петрович ясно сказал – концы в воду. Точка.

– Так то – в воду. А тут – болото. Разницу в ощущениях чувствуешь?

– Лопату бери, эстет. На ощущения жмурам плевать.

– Бля, – снова ругнулся Саня, но лопату из багажника достал. – Хрен с ним, копать, так копать.

Ручейки огибали комья земли, мутнели и превращались в потоки грязи. Яма медленно наполнялась серой жижей, медленно, но все же достаточно быстро, чтобы копать было до жути отвратительно.

– Хватит, – сказал Саня, – дальше рой сам, если хочешь. Вот посуди – был бы живой – считай, утопили бы засранца.

– Согласен, – ответил Сергей. – Взялись.

Они ухватились за одежду трупа и медленно стянули его вниз, под ноги, прямо в хлюпающую муть.

– Сссука, – Саня пытался отодвинуться: голова мертвеца уткнулась ему в колени, но яма была слишком узка, и отойти было некуда.

Сергей оперся руками о набухающий от воды, медленно сползающий вниз край ямы, подпрыгнул, и вылез наружу.

– Не твое это, – сказал он, подавая руку матерящемуся Сане. – Завязывай. Не оценит Петрович твоих мучений.

Саня ухватился за рукав кожанки, уперся ногами в скользкий край, хыкнул и выскочил из ямы.

– И Гоше морду разбил зря, – добавил Сергей. – Теперь и за него отвечать будем.

– А нехрен Гоше людей шмалять, – ответил Саня. – Привыкли пушками махать, маслинами дела решать, гопота малолетняя. А ты за них потом копай.

Сергей усмехнулся.

– А ты гопотой не был, Сань? Сразу крутым родился?

Саня посмотрел на него исподлобья, но ничего не ответил. Обошел «чероки», сел на водительское сидение, завел двигатель и сказал Сергею:

– Прыгай.

Сергей поморщился, увидел вопросительный взгляд Сани и, ни к кому не обращаясь, просто в воздух, сказал:

– А у вас бывает дежавю.

Открыл дверцу и сел в машину.

– С Гошей чего делать будем? – спросил Саня.

Гоша сидел на корточках под елью метрах в пятидесяти от машины и прижимал мокрый и красный от крови платок к носу. В машину лезть он боялся, оставаться в лесу – тоже и потому лишь бросал короткие, осторожные взгляды в сторону джипа.

– Вечереет, – сказал Сергей, глядя на него сквозь заливаемое дождем стекло. – До трассы сколько?

– Километра полтора, – ответил Саня.

– А до города?

– А до города к утру может дойдет.

Сергей открыл бардачок, достал сухую пачку сигарет, не торопясь открыл ее и закурил.

– Знаешь, Сань, – сказал он, – у меня все время как зудит что-то с тех пор, как приехал. Внутри. Червь будто точит, грызет, кусает. Как-то все иначе я себе представлял, когда домой собирался. По-другому.

– И как же? – Саня вопросительно поднял бровь.

– Не знаю. По-другому. Там – дерьмо было. Грязь, песок, жара и дерьмо. А тут – просто грязь и дерьмо. И люди – дерьмо.

Саня потянулся к пачке.

– И я – дерьмо, Серега? – спросил он.

– И я, – вильнул от ответа Сергей. – Все мы – дерьмо. Надоело, если по большому-то брать. Жить в дерьме, жрать дерьмо и на дерьмо работать. Может, рванем мы с тобой, Санек, отсюда-то?

– Ха, – коротко усмехнулся Саня. – И куда ж ты рванешь? У тебя дело есть, вон, – он кивнул на вытирающего кровавые сопли Гошу, – засранца этого к Петровичу везти и отмазывать. И самим как-то ответить нужно, потому что несерьезно клиента сливать. Да и… завтра другие дела будут, люди мы ответственные, просто так не съезжаем…

– Это ты так говоришь потому, что у тебя Машка есть. И Ванька. А у меня – никого, Сань. Понимаешь? Вот потому – не держит меня здесь нифига. Там не держало, думал, тут зацеплюсь – ан нет. Не за что. Что это твое долбанное болото – сквозь пальцы проходит, и выскальзывает наружу. Ты ее, суку, жизнь, сжимаешь под себя, а она – между пальцев. Кулак разжал – и нет в нем ничего, не осталось ни грамма, только грязью весь изляпаешься. И дерьмом.

– Не знаю, Серега. Прав ты, конечно, в чем-то, только… на сытый желудок философствовать приятней, знаешь.

– Вот то-то и оно. За теплое и приятное уцепился, как и остальные все. Вот смотри, попроще объясню, – он достал из валявшегося на заднем сидении коробка спичек одну. – Представь себе, что люди – спички. Ровные все, красивые, как на подбор, и потенциал у них – сера. А что будет, если спичку поджечь? Вспыхнет потенциал и сгорит, к матери. И покажется черная искривленная суть. Все такие. А забери у спички серу, что останется? Палочка, каких миллион. Деревяшка бесполезная, без цели и назначения. Так и ты, пока за родных цепляешься мыслью о нужности своей – имеешь потенциал. А не будет у тебя корней – за что держаться будешь?

– Ты сейчас о чем это? – занервничал Саня.

– Да так, философствую на голодный желудок. Поехали. Поморгай дебилу этому, чтоб садился, и погнали – жрать охота до чертиков.

Саня моргнул фарами, Гоша, кряхтя, поднялся, прошлепал по лужам к машине, открыл дверь и сел на заднее сидение.

– К Петровичу? – спросил он, отряхивая с коротких волос капельки дождя.

– В жопу Петровича, – бросил резко Сергей. – Жрать сначала.

Джип взревел мотором и понесся по разбитой лесной дороге к трассе.