Читать книгу Кель. Девочка-убийца влюбилась - Алекс Реут - Страница 2

– Люди! Нас обманули! Земля имеет форму чемодана!

Короткое эхо прокатилось по школьному двору и стихло в закутке у спортзала.

– Это кто там кричит? – осведомился Геннадий Степанович. В гимназии он считался учителем информатики, а в городе – главным знатоком пошаговых стратегий.

– Кто-то проиграл, – отозвался лаборант – девятиклассник по фамилии Барсучонок, – Вот и выполняет желание.

– А почему так громко? Или это в школе так тихо? – Геннадий Степанович прислушался, – Да, тихо, прямо подозрительно. У второй смены что, уроки начались?

– Может быть…

– Значит, кому-то из нас пора на занятия.

Надо сказать, что Виктор Барсучонок уже в пятнадцать лет был прирождённый лаборант – худой, близорукий, с сухими соломенными волосами, стричь которые он считает излишним. Один из тех повелителей техники, кто рождается с золотым паяльником в зубах.

Немудрено, что к обычным урокам он относился без восторга.

– У нас первым уроком окно, – соврал Барсучонок, продолжая воевать с разъёмами. Провода почуяли неладное и не хотели обратно в гнездо.

Так получилось, что проблема с сетью волнует лаборанта куда больше четвертных оценок. Вот и сейчас он сидит и пытается понять, что тут можно сделать. Привычный способ ремонта – вытащить и засунуть обратно – почему-то не помогает.

– Смотри у меня! – Геннадий Степанович вернулся к игре, – В школе тебя терпеть будут, а вот университет прогульщиков не любит. Выгонят – и пойдёшь работать демократическим журналистом.

– Нет, я лучше игры обозревать буду, – модем замигал, словно новогодняя гирлянда, – или дисками торговать. Дин так устроился, значит и я смогу. И за учёбу заплатить хватит.

– Твой Дин мог бы Родиной торговать, с его-то родителями. Для человека, который рос в трёхкомнатной квартире, летает он низковато.

– Он просто боится, что его собьют.

– Он просто ничего толком не умеет делать. Хотя… кто сейчас что-то умеет? – Геннадий Петрович откинулся на спинку стула, разгладил усы и начал раскуривать трубку, – Всё порушилось, всё перекосилось. Даже машины нас не слушаются. Да, попробуй перезагрузить… Нет, не кнопкой, а через систему.

На дворе был 1997 год. Советский Союз распался несколько лет назад. Но даже в нашей сравнительно благополучной области всё шло наперекосяк, летело кувырком и было неясно, чем всё это закончится.

Компьютер обиженно запищал. Модем мигнул, по лампочкам побежала неслышная зелёная цветомузыка. А потом замерла.

– Очень хорошо, – Геннадий Степанович пыхнул вишнёвым дымом, – Теперь собери всё лишнее и положи в шкаф. И мышей за хвост свяжи.

Кабинет информатики тринадцатой гимназии – это узкая и длинная комнатёнка на третьем этаже. Стены, неизменные с советских времён, разрисованы счастливыми роботами, спутниками и консолями. Ещё на них написано, что такое байт, микропроцессор и информация. А возле окна изображён Билл Гейтс, замаскированный под учёного в медицинском халате.

Именно здесь школьники открывали для себя удивительный мир мрачных подземелий DOOMа и инопланетных лабиринтов «Квейка». А некоторые, вроде Барсучонка, постигали тайнопись жёлтых букв «Турбо Си» и неизведанные просторы тогда ещё совсем медленного Интернета.

Лаборант уже предвкушал очередной смертоубийственный матч по ожившей сети. Он запер шкафчик, повесил на гвоздик мышей, сел за дальний компьютер, открыл для порядка учебник Страуструпа, поставил загружаться последнюю сохренёнку, замер в предвкушении…

Но тут в дверь постучали.

И в ту же секунду за окнами огрызнулся гром. Пелена мелкого осеннего дождя накрыла школьный двор, как занавеска.

– Войдите, – галантно произнёс Мышкин. Он умел различить, когда стучит рука женщины.

В кабинет заглянула девичья голова с орлиным римским носом и волосами, собранными в конский хвост.

– Я опоздала, – сообщила она, – Можно?

Учитель задумался.

– А куда вы, собственно, спешили? – спросил он.

– На химию.

– Нет, сюда нельзя, здесь информатика. Какой у тебя класс?

– Девятый «А».

– Удивительное совпадение, – Геннадий Петрович выпустил из трубки ещё одно кольцо вишнёвого дыма, – в этом кабинете есть ещё один человек из этого класса. И я думаю, он сейчас и отведёт тебя на химию. Правда, Витя?

Девочка выглядела подозрительно.

Плечистая, круглолицая, и довольно красивая. Карие глаза, чёрные, как нефть, волосы. Ногти подстрижены, как у мальчика – на гитаре играет, наверное.

Одета в белый свитер, а поверх тёмный пиджак с огромными боковыми карманами. Наш лаборант так и не смог решить, это мода или ей просто одеть нечего.

В полном молчании они шли по сумрачным коридорам. Снаружи перекатывался гром. И чем больше они шли, тем больше Барсучонку становилось не по себе.

Наверное, влияла гроза. Или можем, который наконец-то заработал. Но – Барсучонок готов был заложить собственные кроссовки – дело было в девушке.

От неё словно пахло озоном. Так, что волосы становились дыбом, а каждый шаг отдавался электрическим разрядом.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Вдруг если с ней поговорить, этот морок пропадёт?

– Диана Кель.

– Виктор Барсучонок. Кстати, уже половина урока прошла.

– Не страшно. Осталась ещё половина.

А вот и кабинет химии. Барсучонок хотел сказать что-то ещё, но не успел.

Девушка распахнула дверь и вошла, даже не постучав.

Класс был удручающе пуст. Голые синие парты наводили тоску, а на доске осыпались позавчерашние формулы.

Возле учительского стола возвышался вытяжной шкаф, похожий на стеклянный саркофаг. Внутри сидел Погорельский. Староста читал книгу и был спокоен, как наглядное пособие.

Диана не удостоила его даже взглядом. Быстро и бесшумно пересекла класс, подёргала дверь лаборантской (заперто), заглянула за шторы и начала проверять задние парты.

Барсучонок смотрел на неё с удивлением. Погорельский оторвался от книги и тоже смотрел.

– Люди есть, – сообщила Кель, – не меньше троих. Умеют играть в преферанс. Сейчас очень осторожно открывай стеклянный ящик и спрашивай, что здесь произошло.

Барсучонок сдвинул щеколду и поднял раму вытяжного шкафа. Погорельский спустился на пол и потянулся, как проснувшийся кот.

– Что случилось? – спросил Барсучонок, не спуская глаз с девочки.

– Пятьсот вистов случилось.

– И тебя посадили?

– Ну не деньгами же отдавать!

– А где остальные?

– В столовую пошли.

– А учительница?

– Уволилась. Пока новую не найдут, химии не будет.

– Отличная новость, – лаборант несколько повеселел, – Кстати, эта девушка – наша новенькая, зовут Диана Кель. Она поможет тебе наконец-то перестать быть старостой.

– Неужели? – теперь Погорельский смотрел на девочку с любопытством, – Я тогда ей цветов куплю. Вот честно!

Надо сказать, что выборы старосты были главной политической интригой 9 «А» класса. С самого первого года учёбы весь класс надеялся, что что-то произойдёт и каждый сентябрь надежду колошматили вдребезги.

Женская половина выдвигала Четвергову, мужская – Погорельского. А затем оба кандидата прилагали все усилия, чтобы от высокой должности отказаться. Но отчитываться за весь класс никто другой не хотел. А снять кандидатуру или подать в отставку было невозможно – это вам не президентские выборы!

Новеньких в классе не появлялось. Вот и вышло, что парней из года в год оказывалось на одного больше и они всегда голосовали за своего кандидата. Поэтому Погорельский побеждал год за годом. И тратил на ненужные обязательства время, которое мог бы провести с книгой. Он предчувствовал, что останется старостой до конца школы. А то и до конца своих дней.

В прошлом году он, правда, организовал с Барсучонком заговор и попытался совершить небольшой государственный переворот. В решающий момент Виктор сделал вид, что забыл поднять руку, а потом спохватился и проголосовал вместе с девочками.

Но увы, переворот сорвался – за два дня до этого Иванова и Болтунович отравились блинами и отлёживались в больнице. Как итог, голосов оказалось поровну, и несчастный староста сохранил свой титул.

Виноватым признали Барсучонка и даже отвесили ему пару подзатыльников.

«Я-то что мог сделать? – оправдывался Виктор, – Руку поднял, как и обещал!»

«Надо было две поднимать!» – негодовал в ответ Антон Моськин, сын юриста.

Диана закончила осмотр класса и вернулась к окнам. Барсучонок заметил, что портфель у неё совсем новый, со сверкающими золотыми застёжками. Не иначе, купила специально для новой школы.

– Какой у нас следующий урок? – спросил Виктор у старосты.

– Физкультура.

– Отличная новость!

Надо сказать, что физкультура была у Барсучонка любимым уроком. Он был от неё освобождён и всегда проводил эти сорок пять минут с пользой. Например, в кабинете информатике, очищая подземелья от всякой нечисти.

– Информатика открыта? – спросил староста. Он тоже теперь сиял, как новенькая лампочка Ильича, предвкушая свободу от ручек и журналов.

– Ага. Пошли вместе. Не везёт в картах – повезёт в человекоубийстве. Диана, пойдёшь с нами? На наших компьютерах можно пасьянсы раскладывать.

Кель повернула голову. Барсучонок понял – он опять брякнул что-то не то.

Нет, во взгляде не было обиды. Женскую обиду он видел настолько часто, что давно к ней привык. Это было что-то другое. Что-то, для чего он не знал даже названия.

Там полыхала ровная, раскалённая добела ярость. Казалось, ещё секунда – и девушка вцепится ему в горло.

– Нет, – сказала Диана, – Идите без меня. И карты заберите. Ненавижу пасьянсы!

Кабинет информатики оказался закрыт. Похоже, сегодня монстрам было суждено уцелеть.

Делать было нечего. Даже поесть не хотелось.

Так что они просто отошли к окну и уселись на подоконнике.

– Как тебе новенькая? – спросил Погорельский, – Нормальная?

– Стрёмная, – ответил Виктор, – очень стрёмная. Я увидел её в первый раз полчаса назад – и уже боюсь.

– Боишься, что влюбишься, и она откажет?

– Нет. Боюсь её обидеть.

– Знаешь, она не похожа на хрупкую девочку из фарфора и комплексов.

– Нет, я за себя боюсь. Не скажу, это её родители влияют или она сама такая… Но если такую обидишь – костей потом не соберёшь.

– Да ладно тебе! Увидел красивую девочку и уже испугался.

– Знаешь, она не только красивая. Видел её руки? Ударит разок – и не встанешь.

– Может, просто боксом занимается?

– Девочка занимается боксом?

– Ну… эпоха обязывает. Помнишь брата Вульского?

Легендарный брат Вульского был музыкант-балалаечник, заслуженный артист, ушедший теперь в другой бизнес. Инструмент напоминал о себе до сих пор. Заслуженный артист легко сгибал ложки и давил из картофелины сок, сжав её в кулаке.

В его новом бизнесе это было очень полезным умением.

– Да, помню. И знаешь – я бы хотел учиться с таким в одном классе. Даже если это будет девочка. Стукнет нечаянно – и придётся заказывать катафалк.

Прозвенел звонок. Погорельский отчалил на физкультуру, и Барсучонок снова остался один.

Он посмотрел в окно – там звенел всё тот же дождь.

Да, делать нечего. Придётся бродить по школе.

Тринадцатая гимназия – местечко довольно мрачное. Длинные, тёмные коридоры похожи на трубы, туалеты – на сырые подземные казематы, а в заброшенных сараях между спортзалом и кабинетом труда каждую ночь кто-то шуршит и скребётся.

Её построили в семидесятые, когда Тигли считались пригородным посёлком. Ещё в позапрошлом году она оставалась самой заурядной средней школой. А потом пришёл новый директор и за пару месяцев выбил статус гимназии. Как ему это удалось – никто не знал. Говорят, помогли злые духи.

Барсучонок нарезал круги, размышляя о новой девочке, неубитых монстрах и тысяче других вещей.

Он прошёл и второй, и третий этажи и уже готовился спуститься на первый. Но тут из-за спины окрикнули:

– Эй, волосатый!

…и Барсучонок понял, что сегодня не его день. Куда бы он ни пошёл и что бы не делал, неприятный сюрприз был тут как тут.

Он попытался ускорить шаг и как-нибудь скрыться. Но за спиной уже стучали шаги, и долговязые тени окружали его справа и слева. Беда пришла, и сумкой от неё не отобьёшься.

– Ну, куда ты бежишь? Поговорить надо! Давай, в класс зайдём.

Это были выпускники из спортивного класса. Они служили наглядным примером того, что настоящему дураку не прибавляют ума даже два года дополнительного образования.

Их тупость раздражала настолько, что лаборант не мог их запомнить даже по именам. Вот один в красной куртке сел на парту, второй, длинный, за учительский стол, а третий сейчас что-то будет говорить. Четвёртый обгладывал початок кукурузы и постоянно щурился. Хочется всех их убить, но это пока невозможно.

В пустом классе пахло пылью. На столе – букет искусственных белых астр с обугленными бутонами. Щелкнул замок.

– Мне идти надо…

– Да сядь ты!

Рука схватила Барсучонка за плечо и вдавила обратно в стул.

Лаборант не сопротивлялся. Это была его обычная стратегия – забиться, как барсук в нору, и ждать, пока гроза пройдёт мимо.

– Слушай, ты ведь это, в компьютерах шаришь…

– Да, разбираюсь. Что вам нужно?

– У нас тут есть один такой, ну мудак мудаком вообще…

– Если человек мудак, с этим даже компьютеры не помогут.

– Да я не про это! У него комп дома есть, можно вирус какой найти или ещё что, чтобы он сломался.

– А вы придите к нему домой, и ударьте по компьютеру стулом. Со всей дури.

«Что это я такое говорю?» – подумал Барсучонок. Ответ был точно не в его духе.

– Не, так не получится. Нужно что-то чтобы он не заметил. Вирус какой-нибудь или другая программа. Чтобы всё стёрло. Начисто.

– Он может заметить и догадаться.

– Да ничего он не заметит, он тупой! Ну что ты, не можешь ничего…

Дальнейшее было мучительно. Нет, они явно не собирались его бить. Происходящее было и хуже, и больней, причём оно болело долгой, изматывающей, почти зубной болью.

А именно – Барсучонок пытался вытащить технические подробности из людей, которые знать о них ничего не желали.

– То есть вообще ничего не понимает?

– Ну я же говорю, вообще!

– И что делать?

– Ну, ты решай, ты же у нас компьютерщик!

– Давайте так. Я завтра принесу дискету и отдам её вам. Там вирус. Вставляете – и он всё удалит. Всё очень просто.

«Да, всё очень просто, – думал он, – принесу им пустую дискету. Пусть возьмут и отстанут. Если будут вопросы – скажу, что вирус всё удалил, а этот человек просто не хочет им признаваться».

– А он точно сработает? Там эти… совмещения нормально пойдут?

По всем признакам, разговор должен был пойти сейчас по второму кругу. Но про совмещения Барсучонок так ответить не успел.

В дверь постучали.

– Занято! – прорычал тот, что в красной куртке. Потом повернулся обратно и спросил с таким видом, будто понимал, о чём, – Так что там с этими совмещениями?

Ответом ему был удар.

Хрустнуло дерево, брызнули щепки, обиженно взвизгнул замок. Дверь распахнулась настежь и на полной скорости врезалась в стену. Брызнул белый дым штукатурки.

На пороге стояла Диана. Она казалась совершенно спокойной. Только дышала чуть тяжелее, и конский хвост сбился на бок.

– Барсучонок! Тебя староста ищет!

Погорельский дожидался на втором этаже, под расписанием. Теперь он выглядел весьма перепуганным. Увидев Барсучонка, тут же схватил за рукав и оттащил в строну.

– Слушай, Вить, ты что устроил? – спросил он полушёпотом.

– Вроде ничего не устраивал.

– Тебя к директору вызывают. Немедленно.

Да, плохо дело…

– Родителей тоже вызвали?

– Нет. Тебя и немедленно. Он так и сказал.

Барсучонок огляделся и только сейчас заметил, что вокруг них собрался весь класс. Причём все хранили грабовое молчание, а выглядели так, как будто в раздевалке их атаковали монгольская конница.

Они не казались испуганными. Только удивлёнными. А вот одеты как попало. Кто-то в кроссовках, кто-то в спортивных штанах, кто-то захватил куртку и закутался в неё, как в скафандр. Одни с портфелями, другие без.

Непохоже, чтобы они могли чем-то помочь.

А вот страх был тут как тут. Секунда – и он сжал лаборанта своими мерзкими холодными щупальцами.

Интересно, в чём же он провинился? На ребят в раздевалке он не нападал точно.

За ерунду к директору не вызывают. А тринадцатая гимназия устроена так, что не вызывают и за серьёзные шалости. Барсучонок учился тут девятый год и так и не увидел ни одного хулигана, который бы удостоился такой чести. Чтобы тобой заинтересовался Андрей Данилович, нужно было как минимум развязать атомную войну.

А сам Барсучонок не был даже хулиганом. Учителя считали его вполне добропорядочным лентяем. Родители были довольны, что все проблемы сын ловит своей головой.

Сегодня вечером, похоже, их огорчат. А наш герой, несмотря ни на что, терпеть не мог, когда огорчают его родителей.

Барсучонок направился к лестнице. Ноги двигались, как деревянные. Класс – за ним. Длинная сизо-серая змея растянулась по квадрату лестничной клетки.

На первом этаже, возле кабинета, он оглянулся ещё раз. Класс стоял по-прежнему молча, словно глиняная армия китайского императора.

И только сейчас Барсучонок заметил, что новенькой среди них нет.

Куда она делась? Вопрос был хороший, над ним очень хотелось размышлять до самого звонка, а может и до конца дня…

Но главный монстр ждал в своём логове.

…И Барсучонок вошёл.