Читать книгу 168 часов. Гиперпанк - Алекс Викберг - Страница 12

***

Порфирий Францевич в приподнятым настроении разглядывал в лупу золотую монету, только что доставленную почтовой службой прямо из Нигерии. Аверс, реверс – всё в отличном состоянии, но, главное, это гурт, узор соответствовал фотографии! Охота за нумизматической редкостью окончена. Наконец-то можно будет заполнить давно приготовленное для этой красавицы место в альбоме «Звёзды Нигерии». Раздался зуммер внутренней связи. Сыщик снял белые перчатки.

– Слушаю. Ого, немедленно ко мне.

Вбежал дежурный чиновник.

– Здесь?

– В полном виде.

– Ага, ну что ж, пригласите. Послушаем.

Городовой с медалями за отличную службу вытянулся перед начальником, держа большие крестьянские руки без мозолей по швам.

– Докладывайте, – Порфирий показал распечатанный конверт. – Как такое могло получиться? – Бросил на стол чистый лист бумаги.

Прочитав текст настоящего письма, Порфирий пришёл к выводу, что необходимо скрыть опасное содержание. Любой мог донести в Третий Отдел, ведь успели доложить о смерти Морозова! Громкое убийство обрастало новыми фактами, которые требовалось приберечь до поры до времени. Стоит только заикнуться о подобной улике: дело немедленно передадут в жандармерию. А как он мог это допустить, ежели уже сам ведёт следствие? Конечно, нарушение, никто и не спорит, однако, нельзя же уступать жандармам? Здесь можно навредить. Они возьмутся искать политику и забросят уголовное дело. Разбойник им без разницы. Ну и что, что известная личность зарезана! Как пить дать, спрячут в угол, если проклятые революционеры в деле. Тем более речь идёт о международном терроре.

Тротил взорвался при крушении «Максима Горького» – это главное! Берлин может спать спокойно, пока он не изловит загадочного убийцу. Тут не надо в счёты щёлкать, чтобы понять, что иностранец напрямую связан с Германией. Его персона – это ключ к головоломке. Стоит схватить и станет понятно, зачем убили Морозова, наверняка не из-за денег. Да какой смысл ехать в пыльный Армавир. Чушь несусветная! Вот этого господа жандармы точно не увидят! Иностранец в Санкт-Петербурге убьёт, ну в крайнем случае в Москве. Для подобной диверсии требуется подготовка, а когда бы он её сделал, если в один день уложился? Только приехал и, пожалуйста, клинок в горло, и где – в театре! Нет, нет, убийство со значением, это сигнал, точно, сигнал. Не может он передавать дело, это никак невозможно. Они всё испортят. А время будет упущено. В конце концов, на нём ответственность перед государем, коль интересовался. Здесь уголовное дело, в чём господа совсем не разбираются! Пусть полежит в сейфе письмецо до нужной минуты, решил Порфирий.

– Не могу знать. Лётчик Левоневский самолично вручили со строжайшим приказом доставить лично вам. Не выпускал из рук ни на секунду.

«Вот новый факт: зачем передал письмо? Хотел о чём-то предупредить именно его? О чём? Тротил уничтожен, что дальше? И зачем нам в России беспокоиться о немчуре? А вдруг он намеренно подстроил крушения самолёта? Вдруг у него свой особенный план?»

– Хорошо, и где он сам?

– В госпитале со сломанной ногой.

– Нет его там.

– Разрешите самому привезти, – не согласился жандарм, уверенный в своей правде.

– Кого? Вы слышите, милейший, нет там никого. Сбежал.

– Шельма!

– Действительно, шельма. Как же вы так. Опытный полицейский и офоршмачились?

– Так кто думал, что на сломанной ноге в бега пуститься. Опять же – знаменитый Левоневский.

– Убийца и грабитель ваш лётчик. Так-то, батенька. Левоневский у меня под замком сидит, а это вообще самозванец с пропеллером. Прямо фантом какой-то. Действительно, мистика!

– Позвольте наблюдение?

– Просто необходимо.

– Дамочка носила через плечо тяжёлый командирский планшет, набитый под завязку. Было подозрение, что не по моде. Виноват, не учёл.

– Это факт! А фигурант-то ловкий, как мангуст. За ним смерть бежит с носилками, а ему всё нипочём. Что ещё необычного запомнили?

– Говорит на тарабарском. И совсем не понимает по-нашему. Поначалу думал, что польский. Теперь убеждён – совсем непонятный. Похож на блатной, но тогда совсем не наш. Залётный, одним словом. Точно!

– Да-с, мазурик заграничный. Здесь согласен.

– Филёры донесли: на Александровском видели парочку, – прокричал от дверей дежурный чиновник.

Снова застучали зубцы огромных шестерён, спуская платформу в гараж. Порфирий всё больше увлекался погоней. Одно дело, заурядный разбой, и совсем другое, когда охотишься за преступником международного калибра. Ведь вот он уже был почти в руках, и в очередной раз ускользает, и как! Просто Гарри Гудини какой-то. Уже не знаешь, что и ждать от прохвоста. То летит на аэроплане, то мчится в гробу. Не хватает подводной лодки и снаряда на Луну, как у фантаста Жуля Верна! Но ничего, на всякого преступника у русского сыщика всегда найдутся свои шурупы, чтобы лишить подвижности.

Для начала опросили водителя катафалка из «Некрополя». Венки из крашенной бумаги и мраморные плиты с табличками казались неуместными среди белых колон, несущих голубой купол с жизнерадостными ангелами. Наблюдался явный диссонанс с ассортиментом скорби и печали. Почему щекастые мальчики радостно дуют в медные трубы? Порфирий недовольно покосился на оживлённого гробовщика, от которого веяло легко узнаваемым духом мадеры из армянской чайной.

– Ну-с, голубчик, рассказывайте.

– О чём рассказывать-то? – ответил густым басом паромщик в царство смерти. Перебить обладателя столь редкого звука совершенно невозможно. То ли мешает строение слухового аппарата, то ли особенности натуры подобных Шаляпиных.

– Ты мне кисти не крути. Докладывай, куда покойника отвёз?

– Известно куды? На кладбище. Куды ещё? – бухнул гробовщик, мгновенно принявший вид мрачного Харона, ждущего очередного клиента у своей лодки. В данном случае на мраморной плите с чёрными розами из нефрита.

– А с Александровского вокзала?

– Туды же, куды ещё покойников возют?

– На кладбище что-ли?

– Ага. Кого к богу, а кого в рай, этого и вовсе не понял, куды надо. Суетный попался. Недавна тожа такую вёз. Как закричит в самый неподходящий момент. Всё благообразно, чинно, оркестер играет, и вдруг поднимается дура старая из гроба и давай голосить. Тьфу ты, прости господи! Весь ритуал испортила, – водитель сокрушённо покачал головой в чёрном засаленном цилиндре из шёлка. Потом шумно высморкался за плиту, с пониманием относясь к чистоте в «Некрополе».

– На какое кладбище отвёз? – Порфирия начала злить обстоятельность гробовщика.

– А какая разница? Все тама будем. Покойнику абсолютно без разницы куды положат, лишь бы не к иноверцам. Тама да, там совсем бедно. У них же что, у них даже гроба приличного нет, так прямо в ковриках и хоронют, без камфорта. А у нас гроб качественный, дажа очень какой. С колокольчиком, ежли по ошибке отпоют. Так-то. Есть, например, и…

Порфирий с силой продавил тростью сапог водителя, чтобы остановить рекламу «Некрополя». На что тот сначала недовольно уставился на сыщика, потом бесцеремонно вырвал неприятный предмет и положил под себя.

– Это зачем так-то. Так не надо, – выговорил обидчику.

Городовые кинулись, чтобы вразумить грубияна, но были остановлены Порфирием, понимавшим, что в противном случае, крепкий мужчина, явно страдающий аутизмом (судя по реакции), и вовсе замкнётся в котёл.

– Так ты и мусульман возишь?

– Теперь получается, что да. Креста на нём не видел. Хаша в вязанной фуфайке был, под горло. Но креста не заметил. Басурманин, это точно. А кто у нас на Казань ездит: только инородцы. Тока этот захотел непременно в гробу ехать, с форсом значить. Его барышня морфий купила. Не могут благородные без химии похороны сделать, всё им с вывертом подавай.

– Так ты что на Казанский вокзал гроб отвёз?

– А куда же ещё? Кладбище и есть, ежли паровозы убрать. Прямо в багажный вагон. Вот квитанция. Барыня так торопилась, что оставила. А без неё гроб кто отдаст-то, без квитанции? – Водитель протянул мятый клочок бумаги с номером поезда.

Колонна, отчаянно сигналя, помчалась. Городовые приготовились вязать преступников. Москвичи с проклятиями жались к стенам, прыгали в подворотни. Над мостовой таяли длинные лоскуты пара из котлов «Руссо-Балт». Развернувшись на Коломенской, выскочили к платформе. Машинист, занятый управлением, не обратил внимания на отчаянные бой в сигнальный колокол. Издав долгий гудок, паровоз, провернув с усердием колёсами, потянул за собой послушные зелёные вагоны на восток, в Казанскую губернию.

Угольный дым, смешанный с клубами горячего пара, стал медленно оседать вдоль блестящих железнодорожный путей. Порфирий Францевич присел на чугунную скамейку, чтобы отдышаться. Открыл серебряный портсигар, подаренный благодарным ювелиром на День Святой Троицы и закурил папиросу «Дукатъ» от спички из коробки «Солнце». Сиреневая паутинка тлеющего табака потянулась вслед за перестуком колёс от уходящего в кадмий заката поезда.