Читать книгу Смертельный кредит. Документальный детектив - Александр Алексеевич Маркин - Страница 6

Григорий пребывал в сильном волнении, он нервно молотил по клавишам калькулятора. Бесчувственная счетная машинка послушно показывала внушительный доход от предполагаемой прибыли, которую сулила вторая сделка. Однако, к неудовольствию Григория, при делении прибыли на троих сумма закономерно уменьшалась, тем самым удлиняя путь к новым финансовым высотам. Сделав ставку на большие и быстрые деньги, Григорий решил разорвать наше сотрудничество. Дескать, кроме него, никто ничего не делает.

Чтобы мы с Митей Будкиным не мешали ему выстраивать отношения с Пуншем и Бубенцовым и не были посвящены в детали второй сделки, Григорий услал нас в командировку во Псков под предлогом покупки кирпичного комбината и песчаного карьера. Они якобы должны были стать еще одним проектом нашего совместного бизнеса. Отправившись поездом, мы какое-то время сидели в купе молча в раздумьях и оба не понимали, на кой нам вообще сдались эти объекты. Не найдя объяснений гигантомании Григория, я предложил Мите выпить коньяку (тот пил только армянский, и я предусмотрительно захватил с собой пару бутылок). Для пользы дела я пригласил соседа присоединиться к нам. Интеллигентной наружности человек средних лет всем своим видом откровенно намекал на то, что он не против пообщаться. Общение неожиданно оказалось очень полезным, поскольку попутчик, как выяснилось, в прошлом был главой одной из районных администраций Пскова и владел закрытой информацией о чиновниках и других влиятельных людях города, включая реальных владельцев кирпичного комбината. Коньяк помог нам выяснить, что «крыша» у кирпичного комбината – питерские бандиты и их братаны из ФСБ, ради денег не брезгующие мутными связями. Совместными усилиями питерские «замочили» псковских в войне за комбинат. Песчаный же карьер после долгих разборок остался сферой влияния псковской братвы. Сам комбинат неоднократно претерпевал неслучайные пожары и долгие остановки производства. Криминальный передел превратил оба предприятия в мертвый груз, для строительных проектов они не годились.

Когда во Пскове нас встретили представители собственников комбината, мы отметили на их лицах наигранную печаль – как бы от нежелания продавать всеми любимое детище. Мы с Митей в ответ тоже притворились, будто ничего не знаем о преступных баталиях и настроены вкладывать деньги, видя в этом перспективу развития холдинга. После осмотра сожженных объектов пустующего завода – по территории рыскали стаи осмелевших диких собак и их доверчивых от голода щенков – у меня сложилось впечатление, что не так давно он находился под минометным обстрелом. Сопровождавшие же нас уверяли, что все нормально, они могут устранить недостатки за несколько дней, а трудовой коллектив ждет команды, чтобы в любой день приступить к работе. Между тем в песчаном карьере не было видно никакой техники для разработки и даже сторожевого вагончика, все давно поросло кустарником.

Позже у нас состоялось несколько встреч с чиновниками разного рода, кормившимися от комбината и обещавшими нам всяческую поддержку и выходы на любых людей в Пскове, если мы купим предприятие. Во время традиционного застолья Митя, который знал, что и как говорить в таких случаях, и хорошо умел это делать, произнес мудрено закрученный тост – из него следовало, что все увиденное имеет высокий потенциал для принятия нами правильного решения. Поскорее распрощавшись со всеми, мы умчались назад на «Мерседесе» Мити – тот заранее, еще в Москве, отдал распоряжения своему водителю, где и когда нас забирать из Пскова. По дороге мы обсудили результаты поездки и дружно пришли к единому мнению: этот комбинат нельзя брать и даром.

На следующий день Григорий позвал меня в сауну банка МКБ для серьезного разговора.

– Мы будем говорить о нашей поездке во Псков без Мити Будкина и без пара? – поинтересовался я, обратив внимание на выключенную сауну.

– С Митей я уже поговорил, а париться сейчас некогда, – отрезал Григорий.

После небольшой паузы он предложил мне расторгнуть наши деловые отношения: дескать, банк вышел на 20-е место в России, у него появилось много филиалов, разных направлений в бизнесе, и развитие будет продолжаться. А моя охранная фирма не сможет обеспечивать безопасность в масштабах всей страны.

– К тому же, новые учредители хотят, чтобы за безопасность МКБ отвечал их влиятельный человек с огромным опытом работы в регионах, сам бывший заместитель начальника МУРа Сергей Игоревич Хаповязов, – сообщил Дигоевский, добавив, что тот раскручивал дело о взрыве на Котляковском кладбище[4].

С заработанными мною за восемь лет деньгами Григорий поступил несправедливо, зато с выгодой для себя. Определив мою долю суммой в пять миллионов долларов, Дигоевский заявил, что отдать сразу может только два миллиона, а остальные три выплатит в течение трех лет, по миллиону в год[5]. На мой вопрос, по какому критерию он оценил мою работу в «лихие» девяностые, когда преступные группировки хотели разорвать его на мелкие кусочки, Григорий ответил лукаво: мол, забыл тот период, как страшный сон. Теперь он готовился к новым свершениям и к тому, что его безопасность будет осуществлять сам Хаповязов.

– Насильно мил не будешь. Твое предложение убедительное, хотя и не умное, – спокойно подытожил я и дал прогноз, фактических оснований для которого у меня на тот момент не было, но будто кто-то всевидящий говорил моими устами. – Бубенцов с Пуншем тебя кинут, и никто тебе не поможет избежать серьезных проблем и разборок.

– Теперь это будет заботой Хаповязова, – нервно прервал меня Григорий, не желая слушать.

– А Митя Будкин продолжит работать с тобой? – полюбопытствовал я, находясь уже в статусе бывшего компаньона.

– Передашь все дела Хаповязову, теперь это его проблемы, – оборвал беседу Григорий и направился к выходу из сауны.

– А он справится? – спросил я вдогонку.

– Это его компетенция, – бросил через спину Дигоевский.

Задержавшись еще на некоторое время в сауне, которую делали мои друзья-украинцы, не умеющие работать плохо, анализируя наш разговор и пытаясь увидеть будущее, я пришел к выводу, что Григорий по-прежнему куда-то спешит. «А может, это я отстаю от него, – мелькнула у меня в голове мысль. – Время покажет», – подумав так, я направился к Хаповязову озадачивать его проблемами Григория.

Хорошо знакомый со спецификой работы главы службы безопасности, понимая теперь, что Григорий давно вынашивал объявленное им сегодня решение, я заключил: он раскрыл Хаповязову только то, что оправдывает его желание распрощаться со мной. О моих заслугах – хотя бы в том, что он еще жив, – Дигоевский, конечно, рассказывать не стал, ему это было невыгодно. Так что я решил говорить с Хаповязовым, как с кабинетным милиционером, и намекнуть на возможные в будущем криминальные разборки со старыми врагами Григория, чтобы служба ему медом не показалась.

Хаповязов принял меня в выделенном ему Григорием кабинете – так, как следователь встречает пока еще не арестованного подозреваемого. Посмотрев на меня строгим и всезнающим взглядом, он предложил подписать заранее приготовленную кипу бумаг о прекращении действия договоров между моим ЧОПом и банком МКБ. После рутины с автографами, обратившись ко мне по имени, будто мы знакомы много лет, Хаповязов попросил рассказать все то, что называется закрытой информацией по бизнесу. Я посмотрел на него, как на великовозрастного ребенка, который еще не до конца понял, куда попал, и ему по-прежнему кажется, будто он у себя на Петровке, 38[6]. Пожелав ему крепиться и готовиться к серьезным испытаниям, я объяснил, что ходить по улице теперь надо обязательно с пистолетом или с охраной и что на его широкие плечи ложится груз ответственности за дела и саму жизнь Григория.

– Вам будет нелегко, – заметил я, собравшись уходить.

– Но мы же можем помогать друг другу, – встревоженно заметил Хаповязов.

– Я подумаю над вашим предложением, но в любом случае все контакты через Григория, – отрезал я.

Распрощавшись с Хаповязовым, уходя из банка в тревожную неизвестность, не понимая, чем я буду теперь заниматься, я подумал, что Хаповязов в деле обеспечении безопасности, образно выражаясь, не водитель, а обычный пассажир. Он не справится с проблемами, которые постоянно создает Григорий, они временные попутчики. С грустью, но спокойно сжигая мосты, я обзвонил всех друзей и недругов, с кем имел какие-либо отношения по делам банка. Многие были искренне удручены моим уходом, а кое-кто, конечно, обрадовался.

Пунш и Бубенцов в телефонном разговоре решительно осудили этот ход Григория и в знак доверия ко мне попросили обучить и вооружить некоторых их охранников. В их числе Бубенцов назвал почему-то и Роговицкого, чем меня очень удивил, поскольку наблюдение за ним с Ангелиной на тот момент еще не было снято. Пунш от души поблагодарил меня за решение Катенькиной проблемы, а с установкой системы видеонаблюдения в своем доме почему-то попросил повременить. Закончив говорить по телефону, я вышел на улицу и, повернувшись лицом к зданию банка, произнес вслух:

– Ты сам все разрушаешь, Григорий, не кто-то.