Читать книгу Грации и грешники - Александр Андреевич Шмонин - Страница 2

Несравненная Глафира потом удивлялась: и чего это отрок Ванюша во мне нашёл, что так воспылал, так возжелал, казался сначала таким скромным и вежливым, а потом оказалось такой наглый, настырный, ненасытный и неутомимый в блуде.

Как когда-то давно с его папаней: тот тоже был вначале робок, несмел и уж так не хотел, да от меня не уйдёшь…коли у тебя встанет и невольно “захочешь звон свой спрятать в мягкое в женское”.

* * *

Лавстори, когда у интим-партнёров большая разница в возрасте, а у одного ещё и 18-, достаточно известны в литературе и кино. Навскидку. В. Набоков “Лолита” (ей 12 – ему 42), A. Пушкин “Со всеношной вечор идя” (ему 13 – ей 43), Н. Гарин-Михайловский “Детство Тёмы” (ему 14 – ей 44), Г. Аполлинер “Подвиги юного донжуана” (ему 15 – ей 45), Киноактриса и режиссёр С. С. (ей -13, ему – 33), Актриса Е. П. и кинорежиссёр (ей -14, ему – 44) и пр.

Никто эти книги не запрещает: правда жизни и так бывает. Но некоторые модераторы (цензоры?) запрещают только мои тексты на эту тему: нельзя об этом рассказывать и тем более нельзя публиковать. И за всех отдуваюсь я.

Иногда, чтобы оправдаться перед суровыми модераторами, мне хочется заявить: всё, что рассказывается в этой поэме в прозе – всего лишь вольный плод подростковых фантазий, все герои и мемуары вымышлены, книга-фэнтези.

Более того, мол, все эти события произошли на планете Плюк далёкого созвездия ТауКита тысячу лет тому назад.

Но всякий раз мне удаётся остановиться на краю пропасти лжи и не предать мои идеалы правды жизни.

Некоторые модераторы и цензоры (не все) запрещают мои тексты: мол, слишком вульгарные, грубые, непристойные, откровенно циничные, скабрёзные, режут нежный слух книгофилам. Мол, про это могут прочесть дети, а это недопустимо, и, по их мнению, недоросли до 18 лет не должны про это знать, а должны верить, что детей приносит аист и их находят в капусте.

Но уже опубликован «Лука М…дищев» И. Баркова. Опубликован, экранизирован роман B. Набокова «Лолита» и даже есть опера. Напечатана и сделано кино по книге Г. Аполлинера «Подвиги юного Донжуана».

Опубликованы срамные поэмы М. Лермонтова «Петергофский праздник», «Уланша», «Гошпиталь». К сожалению, весьма желчные и неуважительные к женщинам.

Опубликована и поэма А. Пушкина «Тень Баркова» весьма добродушная и уважительная к женщинам.

Для А. Пушкина любая женщина, хоть даже дикарка-калмычка, непременно «гений чистой красоты».

Для М. Лермонтова характерно грубое желчно-пренебрежительное отношение к дамам, по крайней мере, в упомянутых поэмах, где, правда, рассказывается о дамах с самой низкой социальной ответственностью.

И ничего. Единственный критерий оценки таких творений – насколько интересно и остроумно раскрыта тема «запретной» любви, которой покорны все возрасты, хоть плюс 18, хоть минус 18.

А вот мои племянники совершенно равнодушны к противоположному полу, не знакомятся, чтобы заняться этим; хотя им уже под тридцать, о женитьбе и речи нет. Сутками смотрят в мониторы, смартфоны, планшеты и мерцающие экраны. Чувствуя, что правнуков не дождусь, решил вспомнить своё послевоенное детство и написать нарративы и были о том времени, об интим-курьёзах, об интим-героях того времени. Сумрачно надеясь пробудить хоть какой-то интерес хотя бы у некоторых нынешних отроков к этому и внести посильный вклад в улучшении демографии.

В те годы на селе не стало мужчин, одни вдовы всех возрастов: доярки, свинарки, скотницы, жницы, полеводки, хлеборобки.

Отроки рано взрослели, приобретали первый опыт и становились мужчинами сразу по окончании школы: средней, а иногда и начальной. В отсутствии мужчин для отроков наступило раздолье, некоторые начали настоящую охоту и коллекционирование, быстро пополняя донжуанский список.

Лавстори, когда ему восемнадцать минус, а она – видавшая виды родственница, либо крёстная, няня, бывшая учительница и будущая тёща, – тоже случались в нашем селе. Она появлялась на верном свидании как таинственная незнакомка, не показывала лицо, а только нижнюю часть тела и, когда ВСЁ (он её совсем)…, одёргивала подол, требовала не провожать, не искать больше встречь и не пытаться узнать имя.

Ещё вчера юные ловеласы получали от зрелых тётушек насмешливый отказ на непристойное предложение, и вдруг сегодня появились счасливчики, получившие согласие.

Они восторженно делились с теми, кто хотел, но ещё не получил желаемого: как ЭТО восхитительно прекрасно и сладко-пресладко. И делились опытом обольщения.

Тёте Клаве надо сказать, что она королева красоты, прекрасней всех химер, стоИт только на неё, а тёте Глаше, – что она первая, единственная и другой не будет никогда. Пред тётей Дуней надо встать на колени и заявить, что умрёшь в случае отказа.

Тетя Лиза весьма набожна, любит помучить, помурыжить претендента, и даст только с третьей попытки. Сначала скажет: нет и нет, не можно ЭТО, грех, прелюбодеяние и не думай, на другой день-может быть, не согрешишь – не покаешься, но не сегодня, на третий – ох, велико желание твоё, просите и дано будет вам, о воля неба, я твоя, ты у меня первый, стыд-то какой…

Но один счастливчик уверял: ну не знаю, как другие, а я овладел Елизаветой-"монашкой” в первый же вечер. Она что-то бормотала: не надо, не надо, грех это, давай не будем сегодня, может потом, в другой раз, проверим свои чувства, у меня ещё никого не было… – а я молча задрал ей подол на голову, стянул кружевные трусики, тут уж она сама раздвинула ляжки и загнула салазки. Она действительно начинает очень робко и стыдливо, но под конец, желая ускорить последний миг, подмахивает очень даже активно…ну а потом: давай ещё и залезла сверху…

Какие ещё три дня на уговоры?

– вступил в разговор другой счастливчик, -

у меня с ней всё случилось через три минуты. Если дамы вдвое-втрое старше меня и согласилась уединиться и мы присели на краешек кровати и она говорит: не спеши, дам, но только через три дня, – это всего лишь любовная игра, а сама хочет скорее и сильнее меня. Сразу заваливаю её поперёк кровати, юбка задралась, ляжки засверкали, ослепили белизной и раздвинулись, и трусов нет, знала на что шла.

Как тут три дня ждать? Один миг и засадил “пистон” ей до упора и не вынимал, пока трижды не кончил. А потом ещё и ёщё… и так до утра.

А если бы промедлил хоть минуту, она открыла бы глаза, встала и ушла.

Так что, не хочешь ждать три дня, не слушай отговорки, сразу руку под юбку, нащупывай резинку и тяни трусики, удалось стянуть, она сразу присмиреет и замолчит…Вообще тётя Лиза тот ещё оригинал, с причудами: новичку скажет: ты мне целку сломал (а у неё уже внук тебе ровесник), а он и верит, так туго ОН ТУДА входил, и только с третьего нажима вошёл до упора, а опытного похвалит: ты лучший из тех, что меня любили.

Ну а ежели ты ещё в далёком детстве объявил ей, что женишься на ней, когда вырастешь, то теперь, когда оказались вдвоём, можешь смело заявить: тётя Лиза будьте моей женой, хотя бы на одну ночь.

И если она от неожиданности потеряет дар речи, решительно опрокинь её поперёк кровати, её ножки взлетят тебе на плечи, надёжно и плотно запирай её канал и начинай исполнять супружеский долг. Говорят, что их настолько поглотила страсть, что они не выпускали друг друга из объятий почти год. Но это уже другая история.

К Акулине подступились сразу трое юношей, жаждущих её тела.

– Дам всем троим, – обнадёжила она, – но поочерёдно, в разных местах и в разное время, негоже, чтоб двое занимались любовью, о двое других наблюдали.

Подпасок Ванюша по прозванию Хохон поимел двух доярок за один день: тётю Машу перед утренней дойкой, а тётю Дашу – перед вечерней:

– Тёть Маш, да отставь ты подойник, «подои» сначала меня.

– Чего-чего, – засмеялась Маша, – намёк поняла, но сначала покажи свой «сосок», ого, годится, как же сильно снизился возраст любви: у таких младых уже стоит на такую видавшую виды манду как у меня:

– Ну будь по-твоему: заливай своё «молочко» в меня… В мой «подойничек»… Найдёшь сам вход или подсказать? Люблю, когда наглые и настойчивые сами находят вход, а я не помогаю, а тебе несмелому и неопытному могу и показать… Да не так, не ТУДА, да ты похоже действительно в первый раз…

Ох и времечко было весёлое: июль, жара, солнце палит, жаворонки поют, а я, дурёха, лежу на прибрежном речном песочке, вся расхристанная, и «дою» юного пастуха (или правильнее, даю юному пастуху» дефлорирую» его), а он в сыновья мне годится или даже во внуки, ох, грехи мои тяжкие, а вспомнить приятно… А ведь когда-то давно на этом же песочке у речки Нуча я потеряла невинность, а было мне тогда совсем немного лет, а ему, дефлоратору, гораздо боле…

Да уж, по молодости иногда шалила с пастухом. Ещё бы:

Вот так как-то, придя на дойку и увидев такую картину» во мне всё помутилося и сердце вдруг забилося», я так и села ему на… Ну Вы понимаете.

Уединялись ли Ванюша и Маша в камыши потом ещё не раз и как поладили вечерком Ванюша и Даша можно узнать только из книги

Одинокие тётушки охотно инициировали их в мужчины: первый раз юноша должен заниматься этим с женщиной, а не через рукоблудство, чтобы почувствовать разницу между натуральностью и паллиативом и закрепить это в голове.

Первые контакты тогда у нас на селе чаще бывали не на пуховой перине всю ночь, а кратко, спонтанно, случайно, на природе, в роще у ручья, в зарослях шиповника, в лебеде, в лопухах, в крапиве, в хлеву, в сарае, на гумне, на «задах», на сене, на соломе, на сене, на рогоже, на попоне, на мешках.

И особенно в бане, на печи или на сеновале невзирая на разницу в возрасте, в габаритах и родственных связях. Плотские разовые романы случались между крестником и крёстной, воспитанником и няней, племянником и тёткой, внуком и молодой бабушкой.

Юный ловелас и донжуан, как правило, хвастался потом перед сверстниками своими подвигами, а его партнёрша-милашка всё отрицала: всё же была постарше раза в три-четыре и посолиднее в два-три раза. Разные возрастные и весовые категории, да к тому же оказывается хоть и дальние, а родственники: сразу три нарушения общепринятых норм, но это только усиливает взаимное желание, но в этом как раз и пикантность, и прелесть запретного интима.

Вот Ванюша хвастает: вчера на лугах у речки Нуча всю ночь мою крестную, бабу Марфушу, «жарил».

Только поутру расстались, кругом помятая трава, камыш шумел, ветви гнулись, а нам всё нипочём. Главное: всё без слов, без обещаний, без поцелуев, без предварительных ласк, сразу – только это и понеслось на всю ночь.

Главное: взаимное притяжение и услаждение и тогда никак не можем остановиться.

А Марфа всё отрицала: не выдумывай, Ванюша, не было с тобой ничего, фантазируешь, мал ты ещё для этого, не шалила я с тобой, тем более всю ночь, ну может потискал он меня по-свойски, позволила титьки помять, ляжки погладить, дитя ведь, но не решилась я ему дать, стрёмно и стыдно, а может и грешно как-то с крестником. Но подруга Антипьевна настаивает и гнёт своё: не скажи, Марфа, чего тут стыдного и греховного, раз тискает, значит хочет тебя, вон баба Дуся, тётя Груня и кума Анфиса по секрету мне хвалили Ванюшу: очень довольны им, в этом деле, говорят, он уже большой мастак, хорошо им сикель пощекотал, а нравы на селе одобряют, когда это случается с крестником: кто же еще лишит его невинности, как не крёстная или няня или тётя, коль ещё молоды и охочи до этого.

– Ох, Антипьевна, развратила ты меня, может и позволю мальчонке поласкать меня всю, но не сегодня, а ведь он сегодня опять меня вечером на речку купаться приглашал, ой:

(Это была отговорка для подружки, а про себя думала: «будет он спрашивать, наверняка овладеет мной прямо в воде, и забурлит вода и побегут волны кругами, а как он нежно меня любит, как истово еб…т, как страдает, когда говорю: приходи завтра, сегодня – никак, как нам волнительно и упоительно от наслаждения и сладкой страсти, и я, взрослая баба – дурёха и грешница, еб…сь украдкой, тайком от всей родни, с таким молоденьким, вся таю и улетаю на облака, в нирвану, нет выше удовольствия, чем соитие зрелости и юности… Ах, какое блаженство, когда член – совершенство, а манда – идеал.) Так думала Марфа, зрелая повеса, летя на крыльях любви на верное свидание…

О времена, о, нравы.

Марфута даже подружке не призналась, что, прежде чем Ванюша поимел трёх сельских тётушек, она у него была первой женщиной. Как почувствовала, что повзрослел, школу закончил, и посматривает на неё мужским недвусмысленным взглядом, к руке прикоснулся, а между пальцев заискрило, но о близости прямо стесняется попросить.

Тогда она взяла инициативу на себя, в одной ночнушке прыг к нему на печку под бочок, прижалась, окатила жаром тела, тут самый ленивый и недогадливый не устоит. Легко овладела его мужской силой и лишила невинности, молча, без слов, зато активно говорили их интимные инструменты…

И хотя Ванюша не очень хранил ей верность, но не раз они уединялись в камышах у речки Нуча. Всегда приходили и уходили поврозь и никто ни разу их не застукал. Марфа так никогда и не призналась, что у неё было с крестником, в отличие от её тёзки из стиха поэта «От всеношной вечор идя». Как видим, эта традиция была и триста лет назад.

Об этих неправильных запретных, постыдных Любовях я, как добросовестный летописец и рассказываю в романе «Грации и грешники» – энциклопедии интимных отношений.

Впрочем, мои рассказы несут не только назидательный и наставнический, но и развлекательно-познавательный смысл.

Эта книга-роман про бабника имеет единого главного сквозного героя, прототипом которого послужил мой приятель детства и юности, и которого я представляю под разными именами по разным причинам, в частности, чтобы показать, что он не один такой. И, разумеется, роман содержит немало лирических отступлений интимного толка, ну куда ж без этого.

Видно, пришло время, и мне захотелось поделиться курьёзными случаями из интимного опыта, не только моего и в основном не моего. Свои же курьёзы я шифрую и, не моргнув глазом, пишу: это как-то случилось с одним моим приятелем. Есть и такие якобы мемуарные рассказы, где я выступаю как крутой любовник, а на самом деле возвожу напраслину – попросту клевещу – на добропорядочную даму, которая когда-то давно мне не дала, а уж как просил, как умолял (уж я к ней и так, и эдак: со словами и без слов… «Нет и нет, таким молодым не даю, общаюсь только с седовласыми партнёрами, отдаюсь только по большой взаимной любви, а тебе следует попытать счастья с Неточкой Кочетковой: предпочитает кувыркаться с малолетками без всякой любви. Удачи тебе…»).

И я отомстил ей, изобразив развратной шлюхой, которую якобы поимел через жопу; в клевете раскаиваюсь, но хотя бы имя её изменил.

Не я первый, кто так поступил. К примеру, даже А. Данте в «Божественной комедии» поместил всех своих обидчиков в ад.

Понятие недоступности иной дамы весьма относительно.

Вот поэт сетует:

Однако эти грации холодны не всегда, а иногда очень даже горячи…

Вот и граф Нулин из одноименной поэмы попытался ночью пое…ать чужую жену, графиню Натали, на халяву, с кондачка, но получил от неё по морде, и над ним:

Потому что он е…ал Наташу, юную барыню-соседку, средь бела дня, без препятствий и ограничений, и, пока муж её «поспешает в отьезжие поля с охотою своей», он успевал бросить Наталье две-три «палки», а муж по возвращении – ни одной, зато приносил с охоты трёх зайцев: Jedem das Seine.

* * *