Читать книгу Грации и грешники - Александр Андреевич Шмонин - Страница 3

Д. Волкогонов в своих книгах про Вождей иногда вставляет реплики про себя. Вот он пишет, что во время учебы в институте к нему был приставлен тайный сотрудник известной спецслужбы для превентивного присмотра. В годы перестройки этот сотрудник, он же однокурсник, признался щелкопёру в оном деянии, но заверил, что писал про него в доносах туда, куда следует, только хорошее. Полагаю, что будь иначе, Волкогонову не позволили бы издать столько книг.

Как ни странно, но даже ко мне в 1962 г., т. е. сразу по поступлении в институт, был приставлен такой соглядатай, но думаю он был внештатник. Можно усомниться: да кто я такой, чтоб присматривать за мной – первокурсником – «козерогом»? Мания величия? Паранойя? Мания преследования?

Всё очень просто. Это было время, когда число шпионов и антисоветчиков становилось всё меньше, а штаты спецслужбы по инерции все раздувались и разростались и надо было сотрудников чем-то занять, а объектов для слежки на всех не хватало; вот и пристраивали оставшихся не у дел приглядывать за самыми разными людьми, иногда просто случайными. Но я всё же входил в категорию потенциально подозрительных: первокурсник, а уже кандидат в члены партии. Приставили ко мне такого же первокурсника, как и я, но возможно уже внештатного сотрудника спецслужбы, назовём его Д., чтобы не разглашать государственную тайну. Но с чего это я решил, что он тайный сотрудник-сексот. Он помер 15 лет назад, но так и не признался в этом. А я и не догадывался, пока он был рядом. И только много позже, сопоставляя его слова и поступки, я пришёл к такому выводу. Судите сами.

Нас только что зачислили, мы получили корочки студбилетов и вот мы уже на уборке картошки. Дождь, грязь, на картофельной борозде я знакомлюсь с Таней Г., вечерами мы распеваем только что сочинённые песни.

Но моего Д. с нами нет, он почему-то освобождён.

На втором курсе мы едем в Казахстан, стройотряд, работаем чернорабочими, грузчиками в каменоломне, строим кошары – жильё для овец.

Я увлечён Наташей Е. и сочиняю патриотические стихи.

(Это про работников каменного карьера)

Но Д. опять не с нами, его командируют в Целиноград в качестве снабженца. Опять освобождён. Мы заканчиваем учёбу, нас распределяют тянуть лямку в НИИ или на завод. Я работаю младшим сотрудником, изобретаю велосипед и мечтаю дослужиться до старшего клерка. А мой Д. сразу назначен зам. главы областного комитета народного контроля, т. е. на хлебную должность.

Но немножко назад и немножко про меня, хотя рассказ будет про Д., да и то только про одну сторону его биографии. Вот я – абитуриент. Получаю три балла по физике, а знаю школьный курс на пять. Принимающий экзамен поставил меня на место за то, что я высунулся, хотел похвастать, что знаю чуть больше школьной программы, и назвал g (ускорение свободного падения) – как напряжённость поля земного тяготения. Преподаватель предложил мне обратиться к председателю комиссии с жалобой, я отказался. Ибо был уверен, всё равно зачислят: поступаю по квоте от завода. Но пепел обиды до сих пор стучит в моём сердце.

Так что, абитуриенты не высовывайтесь, не умничайте, отвечайте строго по школьной программе. Признаю, что ничего плохого от сексота моего Д. не было, наоборот он трижды пытался помочь мне с карьерой, заодно демонстрируя возможности, недоступные простому студенту. Действительно, не успел он поступить, как его уже кооптировали в комитет комсомола института, где он первым делом начал волочиться за хорошенькой машинисткой. Желая приобщить меня к общественной работе, он и меня пригласил на кастинг в комитет. Комитетчик спросил меня, какая моя фамилия, я ответил: моё фамилиё такое-то. На этом моя карьера в комсомоле закончилась. Дело в том, что я до 18 лет жил в деревенской среде, где сильны привычки сокращать или искажать слова. В городской среде я в основном исправил свои пробелы в лексике. Однако сокращения слов в деревенском творчестве меня до сих пор умиляют.

Тем не менее через пару лет, когда я уже был в первых рядах строителей светлого будущего, комитет предложил мне быть комиссаром в стройотряде, конечно же предложение донёс до меня Д. Я отказался по двум причинам. Во-первых, речи комсомольских вожаков мне казались словесным поносом. Во-вторых, в Моральном кодексе строителей светлого будущего был пункт «облико морале», в быту этот пункт называется «до женитьбы ни-ни, боже упаси» и этот пункт был мне не по нраву. Старшие товарищи строго спрашивали с рядовых строителей правильного будущего по этому пункту, а уж с комиссаров-то спрос был вдвойне.

Так что комиссаром был назначен другой студент, который вошёл в историю насмешливой эпиграммой, сочинённой сердитыми девчонками:

Поскольку он занимался только разведением костров по вечерам.

На заре перестройки я увидел его в телевизоре, он дослужился аж до 3-го секретаря райкома. Эх, с горечью подумал я, а ведь на его месте мог бы быть я…

В третий раз Д. пытался вмешаться в мою судьбу уже в конце учёбы, когда сказал мне: вчера на заседании кафедры решали вопрос об оставлении меня в аспирантуре при кафедре, но против один преподаватель, можно сходить к завкафедрой проф. Баландину для прояснения вопроса. Я отказался по двум причинам. Во-первых, после шести лет жизни на студенческую стипендию (45 р.) предстояло ещё шесть лет жить на аспирантскую стипендию (60 р.), во-вторых, в это время я был сильно озабочен своей свадьбой-женитьбой с Ириной Ш.

Все эти три случая были во время нашей учёбы, но был ещё один случай годы спустя, когда мой дорогой Д., по его словам, начал посещать Америку. А поскольку дорога из Липецка, где он проживал, в Америку лежала через моё Чертаново, то он дважды навещал меня и ещё раз попытался сподвигнуть меня на большие дела.

Я угощал его рыбным супом (в Америке-то, небось, первое не подают!), он морщился и ворчал: какой же это рыбный, это суп из консервов. Я-то всего раз был за границей, в Стамбуле, в качестве «челнока» и был поражен, что у них там нет первого.

Там ко мне прицепился местный сексот, склонял заняться контрабандой, мол, у них якобы есть дефицит по ниппелям для автокамер, в следующий раз привези, мол, горстку в кармане, они махонькие, таможня не заметит. Но и этот ушлый сексот так и не смог решить вопрос с первым.

Так вот, мой Д. говорит, мол, американцы очень любопытствуют нашей перестройкой, я мог бы взять тебя в Америку, чтоб я прочёл им лекцию на эту тему, но сможешь ли ты. И смотрел на меня испытующе, ожидая реакции, мол, да я, да не беспокойся, в лепёшку расшибусь.

Но я отказался. Ибо двенадцать лет я слушал и конспектировал лекции, это мне так обрыдло, что я написал пародию на лекции с такими крепкими выражениями, что ни одно издательство не решалось их опубликовать. Ни за какие деньги. Портал «Проза» настолько труслив, что одна буква «х» с тремя точками приводит их цензуру в ступор. Караул, это-мат! Наконец, издательство «Триумф» решилося. Спасибо. Облегчили душу, я хоть чуть отплатил лекторам за все мои унижения. Теперь, когда я слышу слово «лекции», моя рука снимает пистолет с предохранителя.

Шли годы, мой Д. всё реже звонил, потом попал в автоаварию, сотрясение мозга, всё равно звонил, но уже говорил сумбурно, заговаривался. А ведь ещё недавно поправлял меня, правильно говорить полячка, но никак не полька, или спрашивал моё мнение об антисионисте Д. Драгунском, что меня немного насторожило, уж не подсел ли он на еврейский вопрос. Вскоре мне сообщили, что Д. помер. Царствие небесное. И ныне и присно и во веки веков.

Теперь пора вернуться во времена нашей юности и поговорить о том, ради чего, собственно, и затеяно данное повествование. Речь пойдёт о неутомимых бабниках, ярким представителем которых как раз и был наш герой. Бабники были всегда, наравне с силачами, мыслителями и художниками, иногда одно другому не мешало.

Самым известным бабником древности был князь Владимир. Князь, по свидетельству летописца, «был ненасытен в блуде» и не терпел отказа, поэтому даже сильничал непокорную княжну Рогнеду, но был прощён и оправдан потомками за то, что первым вступил в партию единобожия и привлёк в неё много новых членов (прошу простить неточность, мол, первой-то была его бабушка, подмена сознательна).

Из современных бабников можно отметить Б. Немцова. Губернатор Б. Немцов обрюхатил столько девиц, что никак не удаётся сосчитать число наследников покойного. Но ему всё же далеко до губернатора города Глупова, о котором поведал нам М. Салтыков-Щедрин, тот «увеличил население города вдвое».

Даже в тяжёлые пуританские времена у нас не переводились бабники. Как-то Вождю донесли, что один крупный военный чин не пропустил ни одной юбки в своём гарнизоне.

– Что будем делать, товарищ С.? – спросил доносчик.

– Что будем делать? Что будем делать… Завидовать будем. Вождь-то и сам не был монахом и по молодости пользовал 14-летнюю сибирячку в далёкой Курейке.

Про бабников написано немало романов и поэм. Н. Некрасов в своей великой поэме «Кому на Руси…» мимоходом упоминает о бабнике, который прикинулся учителем пения и подрядился обучить вокалу незамужних селянок в одном крупном поселении. Конечно, он провёл кастинг и набрал труппу из подходящих кандидаток.

Этот бабник отличался тем, что ему даже лютый мороз не был помехой.

Но, конечно, самым известным бабником был Евгений из одноимённого романа в стихах нашего первого поэта. Евгений отличался тем, что избирал для осады только труднодоступных кандидаток, замужних-незамужних, без разницы. Главным для него был не результат, а длительный подготовительный процесс, для чего у него была специальная научная методика:

Специалисты не могут понять, почему он отверг красотку Ларину, которая сама шла в руки, сама вешалась на шею. Потому и отверг. В этих делах причин может быть много. Тут и банальное «не в моём вкусе» (грубиян скажет, «у меня на неё не встаёт»). Тут и пресыщение от побед в 23 года. Ещё его не устраивала легко доступность, любил трудную и долгую осаду. Но главное – у него к этому времени сменились приоритеты:

– Нет, Женя, и ещё раз нет, это невозможно, даже и не мечтай, хотя я всё ещё хочу тебя, к чему лукавить, но замужем я уже, за генералом Грёминым, и только он по ночам меня ласкает, по грубому е@ёт… Не смотри так, пятого номера не видел, в краску вогнал… Очень хочешь пое@ать меня вместо мужа? Когда-нибудь? Когда-нибудь – нет, а вот если только… Прямо сейчас… В бассейне… Тогда может быть и дам… Ой, что ты со мной делаешь… прямо в воде… А говорил, что любишь меня только как сестру…

Интеллигенты, конечно, будут рассуждать о благородстве, мол, в этот раз он хотел взять её только после венчания. Заметим, что правило: «не в моём вкусе» относится не только к представителям сильного пола. Вот поэт негодует:

Увы, здесь поэт ошибается, эти красотки равнодушны и холодны не всегда, а только, ежели объект не в их вкусе. Любопытно, что лермонтовский Печорин не только не стремился к финалу, но даже сам предварительный процесс его не очень занимал. «Я часто спрашиваю себя, зачем я так упорно добиваюсь любви несчастной княжны Мэри, которую соблазнить я не хочу…» Вот те раз. Здрасте. Что это, спрошу я Вас, – как не разновидность извращения; ну уж разновидность отклонения- точно. Дамы должны такого возненавидеть.

А вот в великой книге “Тихий Дон” наоборот все герои, главные и второстепенные, непременно сразу добивались своего и непременно с применением силы. Старик сильничал главную героиню, хотя ей ещё не было семнадцати, но была ему родственницей. Затем сосед, главный герой, овладел ей, уже замужней дамой, наполовину силой: схватил и поволок в укромное местечко, а она: да отпусти уж, сама пойду. Потом её пользовал наглый дворянин, воспользовавшись расслабленным полусонным состоянием. Юный казак, кажется по фамилии Коршунов, заманил юную казачку, имя не помню, в камыши и надругался. Служивые казаки учинили свальный грех с маркитанкой Фроней. Других лавстори в этом целомудренном романе нет.

* * *

Наш герой Д. отличался тем, что предварительный процесс его совершенно не занимал и нередко сокращался до нуля. Никаких тебе цветов, стихов, анекдотов и эпиграмм, тем более – денег. Казалось бы, что он имел дело только с легкодоступными объектами. Но оказывается в каждом приличном городе имеется такой вид, как озабоченные девицы, которые сами ищут приключений. Они-то и были его добычей. Таких он легко выделял в толпе намётанным глазом.

Вот он идёт после нудных лекций к метро Бауманская, чтобы отправиться домой в Измайлово и видит у входа такой объект. Ему достаточно встретиться глазами, родственные души поняли друг друга без слов и вместе отправились на подземке в Измайловский парк, чтобы послушать пение щеглов и не только, скамейки там всегда есть. Эх…

Озабоченные встречались даже среди студенток нашего чопорного целомудренного вуза. Так ему покорилась даже дочка самого… не, не профессора…, не, не декана, даже не проректора, а самого замминистра М. В виде исключения он занимался ею не один вечер, а был принят в её огромной квартире, играл с её папой в шахматы.

– Чего б не жениться? – вопрошал я.

– Время ещё не пришло, – отвечал.

Мы жили вдвоём в вузовском общежитии. Едва ли не на каждую ночь он приводил на свою койку юных измайловских красоток, всегда разных, – и занимался с ними любовью до утра. Нравы у нас были либеральные, никто никому не мешал: завтра сам можешь оказаться в такой же ситуации, дело молодое. Разнообразия поз не было: он лежал на девице всю ночь молча, она не издавала стонов и не орала, – и возможно не вынимал. Иногда его простыня была в красных пятнах, и он утром шёл её отстирывать.

Как-то просыпаюсь средь ночи, она шепчет ему:

– Очень хочу дать твоему соседу, если он проснулся, как он, бедняга, страдает, как ему тяжело, как ему тоже хочется, можно я нырну к нему под одеяло?

– Нет, не будем его будить.

И усилил активность, так, что она наконец тихонько застонала:

– Ой-ой-о-о-о, мы его не разбудим?

– Да не бойся ты, если даже проснётся, виду не подаст, как и я не подаю при случае.

Если у других студентов ЭТО случалось один-два раза за семестр, а то и ни разу, к нему словно выстроилась очередь. На самом деле он знал на районе места, приходил туда на вечерний моцион, встречал юное создание, которая тоже не могла заснуть, договаривался без слов, глазами. Тут главное не лапать, надо выдержать, чтобы она первая начала прикасаться и совсем уж хорошо, если невзначай потрогает тебя за ширинку.

На пятом курсе мы отправились на военные сборы в брянские леса в воинскую часть, которая только что вернулась из командировки во Вьетнам, где защищала небо атакованной страны от американских F-16.

– Кто тебя сбил?

– Вьетнамец по имени Фуй-Ну.

– Как ты догадался?

– Он кричал по рации: Вася, прикрой, я – фуйну!

В/ч была огорожена высоким забором из стальных прутьев, бабнику не перелезть, но он и тут приловчился: красотка прижималась с той стороны забора, он прижимался с этой стороны, и они оба оставались довольны. Как тут не вспомнить детскую шутку:

А мы тем временем усмиряли свою плоть спортивными состязаниями и метанием муляжа гранаты. Слава богу, никто не додумался подражать в этом деле отцу Сергию из одноимённой повести Л. Толстого.

Раза два он перепоручал отработанных красоток мне, и я радостно отправлялся на свидание, вместо него, в филармонию или в бассейн «Москва». Всегда зря. Девицы мерили меня презрительным взглядом – «ботаник» – и молча уходили.

Наш бабник Д. никогда не пытался намеренно соблазнить замужнюю даму. А вот ненамеренно случай был.

Неприступная студентка Таня Г. решительно отклонила его непристойное предложение: нельзя просто ТАК, у меня ещё ни разу не было, только после свадьбы.

Вскоре она вышла замуж за доцента Б. и как-то она вместе с Д. выходили с лекции по теории случайностей, и она прошептала робко и смущённо: теперь можно просто ТАК… – и потупилась, покраснела. Они зашли в пустую аудиторию, он прислонил её к стене: снимай трусики – и отымел.

– Таня, как это можно, ты больше месяца замужем и всё ещё целка, он тебя что, не е”ёт?

– Отчего же, е”ёт каждую ночь, но по-своему, то ли комплекс Мадонны, то ли по-научному, то ли не хватает твёрдости стояка, но вводит только головку члена и кончает, а мне так хочется, чтоб меня е” ли полность и до дна, а ты сразу ввёл полность и до дна, это так мило, нежно, и не больно и так глубоко или не заметил?

– Ещё как заметил, просто не ожидал, что я у тебя первый… Я-то никогда не заморачиваюсь: целка – не целка, сразу ввожу целиком до упора и наслаждаюсь пока всё, а потом ещё три раза…

– Это так романтично, когда занимаются любовью холостой студент с замужней студенткой, просто ТАК, стоя, в аудитории, давай иногда здесь встречаться и будем просто ТАК…

– Нет, не будем, с замужними дел не имею, ты исключение, до замужества тебя хотел.

Вот так случилось, что Таня Г. ответила ему согласием, только спустя полгода и только выйдя замуж.

Чего уж там, у меня был случай: обещанного три года ждал.

Иногда Д. «промышлял» в парке или рядом с пляжем: приметив одинокую девицу, заговаривал с ней и, ещё не познакомившись, показывал ей свой стоячий инструмент.

В основном девицы хихикали, говорили дурак и убегали.

Но находилась одна, которая краснела, замирала, завороженно смотрела на стояк и на команду: снимай трусики, – подчинялась и снимала…

“Снимай трусики” – любимая фраза нашего бабника Д. Как-то мы с ним загорали, отдыхали, тусовались на Борисовских прудах. Смеркалось, рядом опустились две красотки. Как оказалось, они проживали в полуразрушенном храме, что стоял рядом с прудами.

Конечно не одни. Мой Д. немеденно начал их клеить:

– Купаться лучше в сумерках, даже ночью, романтика, можно голышом…

Одна захихикала, другая покраснела. Он мне:

– Эту застенчивую бери на себя, а я весёлой займусь.

“Моя” встала и ушла. И я ушёл: был теплолюбив, ночью ни разу не купался, небось холодно. Он сразу незнакомке:

– Снимай трусики…никого нет…

– Будем купаться? Голышом…

– Нет. Это потом. Раздвигай ляжки…

– Так сразу, даже имя не спросил, намёк поняла, это так романтично…без знакомства…и сразу хочешь меня по@бать, так приятно быть такой желанной с первого взгляда…

У меня впервые так, чтоб с первого вечера, на песочке, у прудов и такая бурная любовь с незнакомцем…

Едва закончили, “моя” неспетая песня вернулась.

– Ты чего?

– Не могу заснуть, хочу попробовать ночью искупаться…

– Ну тогда, снимай трусики и раздвигай ляжки…

– Это ещё зачем? – и посмьтрела на подругу.

– Таня, ну ты же давно хотела потерять невинность, мне завидовала: я-то давно уже, а ты ещё нет, случая не было. Вот у тебя хороший шанс. Он парень ловкий. Всё сделает как надо.

Таня сняла, раздвинула, покраснела и зажмурилась, чтоб не видеть, как бушует у неё между ног стояк дефлоратора. Стояк-то был обычного размера, но когда она приоткрыла один глаз, показался ей таким огромным. Жуть. Член встал, как железный, и вроде увеличился в размерах. Ещё бы, он только что поимел видавшую виды её безымянную подружку с её пробитым и хорошо разработанным “карбюратором”, а тут такое счастье привалило: сломать целку невинной недотроге с именем…

Они купались до утра: одна купается, с другой он занимается любовью, затем менялись. Да уж: неутомим был Д. в блуде.

На фото: Студенческий стройотряд в Казахстане с. Кирей, слева направо:

Женя Кудрявцев, Д. и Я

Магия волшебного заклинания “снимай трусики”действует далеко не на всех дам, а лишь на тех, которые в первую же минуту верного свидания сами жаждут услышать эти два слова. Ещё бы: я согласилась с тобой уединиться в тёмном закутке не для того, чтобы ты читал мне стихи иди лекцию о теории струн. Какого “да” тебе ещё нужно? Не понимаешь?3начит ты не мой герой и пошёл на…

Вот наш студенческий стройотряд едет в Казахстан. Я, как и положено несостоявшемуся поэту, читаю для сокурсников поэму “Про это” в купе плацкартного вагона. А мой Д. уже пригласил застенчивую студентку в тамбур вагона. Она была в ступоре от его двух волшебных слов и сняла… и не надевала до утра…Надеялась, что это начало длинного романа со счастливым концом.

Но на другой день, когда мы оказались в селе Кирей, он забыл про случай в тамбуре и пригласил прогуляться в степь другую…

Оказавшись в Целинограде в качестве снабженца стройотряда, мой Д. довольствовался южанками, казашками-смуглянками. Конечно теми, которые не прочь были попробовать белого северянина. Д. оказался интернационалистом, никакой разницы не заметил. Ну если не считать, что южанка, – в отличие от северянки Тани в тамбуре, которая была “стыдливохолодна” – как подметил поэт:

Вот наконец учёба закончилась, он возвращается в родной Липецк и вскоре жениться, по его словам, на самой крутобёдрой липчанке. Такой критерий женской красоты не встречается у первого поэта. Его больше занимают ножки.

И поэт сетует на нехватку стройных ног:

Но народное творчество уделяет этому критерию заслуженное внимание.

Как-то Анка, Петька и В. И. занимались помывкой в бане.

Баню окружили враги. Спасение было только через трубу-дымоход.

Петька и В. И. быстро оказались на крыше, но Анка замешкалась.

– Ты чего там, давай живее!

– В. И., не получается, таз не пролазит.

– Да брось ты его к чёрту этот таз и скорее сюда!

Редко, но такой типаж вдохновляет и поэтов:

Или вот ещё:

Женившись, наш Д. остепенился, стал грузным, вальяжным, утратил гибкость и резвость и более ни разу не хвастался мне своими похождениями.

* * *

Эта хозяйка, она же жена моего Д., однажды позвонила мне и сообщила о смерти мужа, что случилось, по её словам, год назад. Это меня удивило: мы не были знакомы, Д. не приглашал меня домой, а жена выжидала целый год, чтобы сообщить об этом.

Когда я был в командировке в его городе, он пришёл ко мне по месту службы, держался нервно и напряжённо, к себе не пригласил. Я предложил прийти ко мне в гостиницу, чтоб вспомнить студенческие времена.

Он не пришёл: непростой был человек мой студенческий приятель Д., он же- бывший бабник.