Читать книгу Корректировщик - Александр Аннин - Страница 33

Вера Ардашкина допоздна наблюдала за суетой возле коттеджа Хрипуновых, то и дело наполняя стаканчик желтой, как моча, текилой. Она так и не уснула, несмотря на обильные возлияния.

Когда в середине семидесятых Ардашкин внезапно бросил ее, она чуть не помутилась рассудком. Мир перевернулся в представлении Веры Ильиничны. Оказывается, ее собственная судьба и судьбы других людей вовсе не обязаны развиваться по приглянувшемуся ей сценарию! Выходит, и здесь ее обманули… Кто? Да все.

Как же так? Ардашкин, столько лет терпевший ее издевательства, измены, капризы и откровенное сживание со свету (а Вера Ильинична даже писала на него анонимки, обвиняя в антисоветизме), так вот, этот самый Ардашкин, оказывается, в любой момент мог вот так взять и уйти от нее, сбросить кандалы, казавшиеся Вере Ильиничне нерушимыми? О, нет, в это невозможно поверить!

Ну, ладно бы, он взбрыкнул, обругал ее, даже избил, и прежняя жизнь вместо игры в одни ворота стала бы развиваться на встречных курсах. Проходить во взаимных скандалах. «Солидно, почтенно, понятно», – как говорил герой старого фильма. Но вот так взять и уйти… А как же ей жить дальше? С кем?

Действительность, впрочем, оказалась гораздо безрадостней, чем предполагала Ардашкина. Исчезновение объекта издевательств, эмоциональная пустота – это, оказывается, еще не самое ужасное. Уже через пару дней на квартиру в сталинской башне нагрянули двое милицейских и, проверив документы Ардашкиной, попросили гражданочку «отправляться по месту прописки». Дело в том, что жадная Вера Ильинична не хотела терять довольно хорошую жилплощадь своих стариков, потому и не выписалась от отца и не прописалась у Ардашкина, будучи абсолютно уверенной, что апартаменты в сталинской башне со шпилем никуда от нее не денутся…

Вера Ильинична уселась в кресло и категорически заявила милиционерам, что никуда выезжать из квартиры своего законного мужа не собирается. Похоже, этого-то стражи порядка и ждали. В их глазах сверкнули какие-то нехорошие искорки. Для проформы старший сказал еще раз:

– Гражданочка, убедительно просим вас отправляться по месту прописки. Вы имеете право взять все необходимое, а мы сейчас вместе с вами составим опись взятого вами.

Вера Ильинична гордо молчала, но подсознательно уже чувствовала, что ввязалась куда-то не туда, что надо бы покориться. Она вдруг с ужасом осознала собственную беззащитность! Понятно, что милицейские выполняют волю могущественного Ардашкина. Без его санкции никто не посмел бы тронуть жену академика-чекиста!

– Вы отказываетесь выполнять требования представителей закона? – плотоядно осведомился один из бугаев.

– Да, отказываюсь, – по инерции сказала Ардашкина.

Больше переговоров с ней не вели. Она не успела опомниться, как ей профессиональным движением вывихнули левую руку, и острая, непереносимая боль заполнила собой пространство и время. Потом была машина – вонючий милицейский «уазик», гогот мусоров: «Да это ж Верка с Пушкинской площади, я лет десять назад там в отделении работал, мы ее хором пялили…» «Может, вспомним старое?» «А как же! И ей напомним! А то она забыла, женой академика заделалась, шлюха трипперная…»

К жуткой боли в ключице добавилось массовое половое истязание в отделении милиции. Эта пытка длилась три часа – все время появлялись с дежурства новые милиционеры, и их, даже если они отказывались, чуть не силой заставляли проделать хоть какие-то манипуляции с Ардашкиной – мол, отметиться ты, брат, обязан, тут дело святое…

Утром Вере Ильиничне влепили два административных штрафа: за проживание без прописки и за противодействие органам милиции в выполнении ими служебных обязанностей. Она, не вникая в суть, расписалась в протоколе…

Молоденький сержантик кое-как вправил ей опухшую руку, и Вера Ильинична, качаясь, поплелась на квартиру к Илье Викентьевичу, где и была официально прописана. Благо родительский кров находился совсем рядом.

Раннее утро само собой предполагало присутствие в отчем доме еще двоих похмельных персонажей, отпаивающихся жидким чаем. В глазах Веры Ильиничны поплыл розовый туман ярости:

– А ну все вон отсюда, алкаши вонючие!

– Верка? – слегка удивился отец. – Знакомьтесь, мужики – моя дочь, жена академика, между прочим. Извини, Верунчик, угостить тебя нечем.

– Вот я вас сейчас сама угощу, – вскипела Вера, пытаясь выволочить из-за стола обрюзгшего выпивоху.

– Илья, да что ж это такое? – взывал к хозяину квартиры недоумевающий гость.

Боль в руке дала себя знать, и Вера выпустила мужика. В коридоре сняла телефонную трубку, вызвала милицию.

– Предлагаю всем смываться, сейчас милиция приедет, – заявила она собравшимся.

– Да пусть едут, ты же и штраф платить будешь, – отмахнулся отец. – С нас все равно взять нечего.

Ошибка Веры Ильиничны заключалась в том, что здание, в коем проживал ее отец, располагалось на участке того же отделения милиции, что и сталинская башня со шпилем. Из этого-то самого отделения гражданку Ардашкину и выпроводили с полчаса назад. Поэтому возникшие в квартире Ильи Викентьевича милиционеры реагировали на вызов и так называемую потерпевшую чуть ли не с улюлюканьем:

– Что, Илья, и тебе житья не стало с этой дамочкой? – подмигнул сержант отцу Веры Ардашкиной.

– Вот, из дому гонит, – пожаловался бывший интеллигент.

– Плохо, знать, ты ее воспитывал, – назидательно промолвил сержант, которого Вера запомнила по особо садистским приемам совокупления. – Но, говорят, учить никогда не поздно, не так ли, папаша? Пошли, гражданочка, в отделение. Вы нарушаете общественный порядок.

С тех пор Вера Ильинична превратилась просто в Верку. Она безропотно бегала за бутылкой в ближайший гастроном, готовила нехитрую закуску для гостей отца…

Она даже по-своему полюбила этого бородатого, безобидного человека, знавшего массу историй и повидавшего чуть не всю страну в поездках с геологами, археологами, таежниками…

Она все еще оставалась Ардашкиной, то есть формально – замужней дамой, Анатолий Семенович почему-то не настаивал на разводе. И присылал деньги – аккурат раз в месяц. Об этом заранее знала вся гоп-компания: два бывших журналиста, один художник, один поэт, один писатель и еще – поклонник каких-то древних волхований… Пили весело, за Верочкой изысканно и картинно ухаживали все по очереди. До секса, естественно, не доходило – водочка, понимаешь… Но все искренне радовались общению и по-настоящему дружили. Иногда Вера Ильинична с удивлением ловила себя на мысли, что эти несколько лет жизни с отцом – самое счастливое время в ее судьбе.

На праздники академик Ардашкин присылал цековский продуктовый набор: водка «Посольская», коньяк «Армянский», две девяностограммовых баночки черной икры, две стасорокаграммовых баночки красной, печень трески, балык мясной и рыбный. Финский сервелат, сливочное масло, сыр… Объемистый тюк с этой благодатью приносил специальный посыльный. То-то бывал праздник!

– Славный все-таки у тебя муж, Верунь, – нахваливал яства ее отец. – Ну да ладно, не судьба так не судьба… Одно жаль, кабы Темка-то не умер, жив был бы, ты бы сейчас такие алименты получала – закачаешься! Ну ладно, молчу, молчу… Дело Божье… А ты у меня живи, я тебя люблю, дочка. В обиду не дам никому.