Читать книгу Если бы у меня были крылья - Александр АРИСТАРХ Захаров - Страница 9

Прошло более двух месяцев, прежде чем семье удалось решить проблемы и начать реализацию плана под названием «Побег в алтайскую глушь». На регион в это время неотвратимо надвигалась холодная сибирская зима. В такое время, надо сказать, сидеть в теплом доме куда лучше, чем выходить на улицу. Но Вика от заточения в домашней тюрьме уже тихонько сходила с ума. Дома она часами проводила у телевизора и компьютера, следила за домашним хозяйством, много рисовала, занимаясь уроками, научилась шить и работать с разным материалом, а еще переделала всю свою одежду под «крылатый вариант». Но едва ли все это могло компенсировать круглосуточное сидение взаперти, отсутствие общения с другими людьми и всецело пассивный образ жизни, который Вике попросту был противен.

Послабление в «режиме» было только одно: по ночам отец разрешал ненадолго выходить на прогулку в сопровождении его или матери. Работы у обоих родителей было невыносимо много, они очень уставали, но всё же выходили с дочкой погулять.

На прогулках оба родителя стали потихоньку изучать процесс работы Викиных крыльев и пытались разобраться, как в будущем научить дочь летать. Но это были пока не полноценные тренировки, а скорее попытки понять механику процесса. На этот раз Вика проявляла больше сознательности и с родителями не спорила.

Из-за малой физической нагрузки и тоски Вика сперва поправилась, а потом резко похудела. Крыльям тоже было не сладко, даже цвет перьев потускнел. По сути большую часть времени они не работали, а просто болтались сзади. Небольшие попытки хотя бы подняться на метр на месте даже за аэробную нагрузку считать было нельзя. Им нужны были настоящие упражнения, это уже было понятно всем.

Самой Вике в часы ночного выгула вспоминалась сказка про гадкого утенка, который тоже прятался и выходил погулять по ночам, когда никто его не видел. От таких сравнений было и смешно, и грустно. Впрочем, она старалась не вешать нос и верить, что эти лишения не вечны и не напрасны. Но мысли об обратном иногда закрадывались.

Впрочем, жаловаться ей было бы грешно, ведь родителям приходилось в разы тяжелее. Вика и рада была бы помочь им, да только в ее положении лучшей помощью было не мешать и не показываться. Однако едва ли крылатая девочка-подросток до конца понимала всю сложность ситуации, хоть и достаточно знала о ней. Родителям приходилось ежедневно врать всем, кого они видят и знают на всех уровнях. Просчитывать все возможные лазейки в «легенде», которые у окружающих могли бы вызвать подозрения и выдать всех троих с потрохами. Решать сложнейшие вопросы иногда не только на грани своих возможностей, но и на грани закона. А еще сдерживать натиск общественности.

Так, сперва на отсутствие Вики обратили внимание в школе. Срочно нужно было документально подтвердить обстоятельства. Отцу стоило громадных усилий, чтобы сделать поддельную справку и выписку о том, что Вика тяжело заболела. Пришлось буквально молить врача и заведующую в местной поликлинике. Те сперва ни в какую. Собирались либо заявить в полицию, либо нагрянуть к ним с проверкой. Но за полугодичную зарплату каждому согласились, не глядя написать ей жуткий диагноз.

«Ушлые граждане! – думал про себя Григорий, – Но если б не они, то ничего бы вообще не получилось!»

Затем на отсутствие столь яркого ребенка обратили внимание соседи. Сначала были вопросы, а потом они буквально стали шпионить. В этот период Вике, как вампиру, приходилось жить с зашторенными окнами и прятаться в подвале. Впрочем, это только подогревало соседский интерес. Пошли подозрения, что Вику истязают, а некоторые полагали, что она и вовсе уже мертва, а семья просто скрывает это. Пошли сплетни. Некоторые особо бесстрашные и обнаглевшие даже пару раз влезали на участок и вламывались в дом. Лишь чудом Вике удавалось спрятаться. В итоге сплетни стали перерастать в народные волнения. Пошли угрозы коллективно сообщить в полицию об исчезновении девочки. Тогда уже Вику пришлось предъявить общественности.

Это был целый спектакль. С декорациями, реквизитом и продуманной ролью. Вика появилась в окне, а общалась через Скайп. Крылья скрывала черная матовая ткань. Этой же тканью пришлось завесить буквально всю комнату. В программе специально ухудшили изображение, чтобы было не понять, что у нее за спиной что-то есть. Просто темные разводы… Предъявив поспевшую к тому моменту справку возмущенной общественности, пришлось открыто солгать, что у Вики тяжелая форма иммунодефицита и ей нельзя больше ни с кем контактировать, чтобы не заболеть.

Родителям, в отличие от Вики, и вовсе пришлось репетировать роли целую неделю. Не привыкли они так много и откровенно лгать столь большому количеству друзей и знакомых. Но всё прошло удачно. Спектакль сработал. После него соседи и буквально вся улица сочувствовали семейству и шпионить за ними наконец перестали. Даже хотели организовать сбор средств на лечение, но родители благодарно отказались.

Так Вика и жила в это время, казавшееся тягучим, как смола, свыкаясь с новыми конечностями и новой участью, и надеялась на позитивные перемены, над которыми вовсю работали родители.

Как ни странно, самой простой задачей оказалось найти место, куда переехать. У матери был знакомый егерь, который как раз продавал свой участок, расположенный за горами в долине, и собирался поехать на Дальний Восток. Зачем – не сказал. Но и вопросов не задавал, когда родители заинтересовались покупкой земли и недвижимости.

Цена сего приобретения была немалая. По меркам республики Алтай даже солидная. Но условия были тоже впечатляющими: огороженный участок, утепленный дом, генератор, скважина с питьевой водой, баня, кухня… Спокойное живописное местечко, защищенное горой и лесом от посторонних глаз и подъездная грунтовая дорога стоили тех денег, что просил владелец. Пространства хватало и на огород, и даже на содержание скотины, если понадобится.

Договорившись о рассрочке и, продав часть собственности, семейство начало готовиться к переезду в глушь заповедного таежного леса в объятиях Алтайских гор.

Момент истины. Сделка оформлена, припасы на новом месте заготовлены, осталось лишь вещи собрать. Эту задачу поручили сдуревшей уже от скуки Вике, что помогло ей разбудить энтузиазм и обрести бодрость духа. Наконец-то ей поручили что-то серьезное! С поставленной задачей она на девяносто процентов справилась, упаковав всё, кроме самых тяжелых и громоздких вещей, которые нужно было разобрать на части. Родителям даже заставлять её не пришлось, что их несказанно обрадовало.

Переезд наметили ранним зимним утром в пятницу, когда уже светает, но народ в домах еще крепко спит. Для перевозки отец арендовал «Газель» с занавесками на окнах. Благо в свое время получил права нужной категории и сам мог отвезти семью на новое место.

Наступило утро. И началось…

Утром все вскочили, как по команде. Наспех позавтракали и начали грузить вещи. Вика активно помогала, хоть, по идее, ей светиться было нельзя. Впрочем, времени в обрез, нужны были все резервы.

Из-за спешки вещи пихали в машину как попало. И вот, когда дошла очередь залезать в машину самой Вике, внезапно стало ясно, что со своим оперением в переполненную «Газель» она не помещалась. Пришлось по новой разгружаться, комплектовать и укладывать. Никто в суматохе и не подумал, что дочери нужно столько места.

Возня затягивалась и грозила оказаться слишком заметной соседям. В итоге оставили все твердое и громоздкое и впихнули в кузов Вику. На улице мороз градусов двадцать, а семейство буквально в поту, в спешке пытаясь уместить всё в машине. Интеллигентные родители порой шепотом не сдерживали бранных слов, ибо солнце уже в зените, а они еще не в дороге и могут вот-вот обнаружить все мероприятие, подготовленное с таким трудом.

Наконец, всё погрузили. Отец сел за руль, мать – на втором сидении, Вика – в кузове. Там было тесно, неудобно и очень холодно. Прогревалась машина долго. Тронуться удалось только через полчаса.

Чтобы хоть как-то располагаться сидя, ей приходилось изо всех сил вытягивать крылья вперед, как если руками тянешься к чему-либо. Сидеть в таком положении долгое время утомительно. Суставы начинали болеть, а сами крылья затекать. Пристегнуться – задача невыполнимая. А поездка по российским дорогам с учетом не пристёгнутого ремня, да еще в кузове «Газели», называется не иначе, как испытание на прочность для Вики и ее крыльев. Того и гляди, либо ударишься, либо вывихнешь крыло, либо сломаешь перо. В общем, ехали с горем пополам, едва сдерживаясь, чтоб не орать благим матом.

Когда выехали на шоссе, Вика начала ныть, что больше не может так ехать. Выругались. Обдумав, решили связать несколько сумок с мягкими вещами и накрыть тканью, чтобы получилось что-то вроде матраса, на котором она могла бы лежать. Пришлось остановиться. Сделали. Вика улеглась и двинулись дальше. Даже скорость набрали.

Вика расположилась поудобнее, чтобы подремать, но не тут-то было. Прогноз на безмятежный сон всего Алтая оказался верным только отчасти. Город, может, и спал, деревни уже просыпались, а вот ГИБДД в это утро вообще не спалось. Спустя всего несколько километров пути машину остановили.

Родители заметно нервничали. Они велели Вике сидеть тихо, пока они говорят с полицией. Не утратив своей вальяжности даже на таком морозе, подошедший к ним полицейский представился:

– Старший лейтенант Бейбулатов, прошу ваши документы и права! – протокольно заявил лейтенант с хитрым прищуром, подойдя к водительской двери.

– Доброе утро. Пожалуйста! – улыбнувшись, произнес отец, открыв стекло и предъявив документы.

– Куда едем?

– В гости. К знакомому егерю… – немного неуверенно сказал отец.

– Оружие с собой имеется?

– Нет, что вы?!

– В машине есть другие пассажиры?

– Эм… Да нет! – ответил отец.

– Угу… Заглушите мотор и откройте салон.

Тут у всех троих сердце ушло в пятки, и это явно отразилась на лицах отца и матери. Лейтенант, искоса наблюдая, заметил это и стал уверенно настаивать:

– Ну, я долго ждать должен? На улице не лето!

– А в чем собственно дело? – встряла мать, – Мы что-то нарушили?

– Сопротивляемся представителю власти?

– При чем тут сопротивление?! Сами же сказали, на улице не лето, а вы просите открыть салон, а там у нас… вещи, которые переохлаждать нельзя… Я, как эколог, возражаю!

– Ну, а я, как представитель власти, настаиваю! Я должен убедиться, что вы не перевозите ничего запрещенного на территорию заповедника! – резко ответил лейтенант, – Может вы контрабандисты или браконьеры! Арендованная груженая машина… С утра. Путевого листа нет, маршрут неясный. Подозрительно! Открывайте добровольно, или придется вас сопроводить в отделение до выяснения обстоятельств.

Спорить бесполезно. Родители вылезли и пошли открывать боковую дверь. Открыли. На сумках сидит Вика с торчащими из-за спины крыльями.

– Здрасьте! – произнесла Вика и улыбнулась своей обаятельной и самой невинной улыбкой. Крыльями старалась не двигать и держать их в одном положении.

Лейтенант подумал, что ему померещилось. Снял перчатки, протер глаза. Переглянулся с родителями, на лице которых не читалось ничего особенного, кроме ожидания его реакции, будто так и должно быть. Лейтенант снова перевел взгляд на Вику. Когда к нему вернулся дар речи, он собрался с мыслями, принял невозмутимый вид и, взглянув на родителей, произнес:

– Так, граждане… Это кто?

– Ну, как кто… Это вот… наша… дочь… – отец отчего-то растерялся под натиском такой вот реальности. Мать вообще онемела и едва отличалась от снега по цвету кожи.

– Кхм! А документы есть? И… Кхм! Как бы это сказать… Откуда у нее… ну… эти… – произнес страж порядка, показывая жестами крылья.

– Спокойно! Они искусственные! – усмехнувшись, вдруг уверенно сказала Вика, видя смятение всех троих, – Выглядят натурально, это да! Но они не настоящие. Мы едем в Китай на карнавал, а крылышки мне так понравились, что я не захотела их снимать!

– Хах! Ну надо же! Каких только умельцев земля российская не носит?! А выглядят как настоящие… тонкая работенка! – усмехнувшись, произнес лейтенант, прищуриваясь, разглядывая Вику, и вдруг опомнился, – Так! Стойте-ка! Вы же сказали, что к егерю едете! Нестыковочка получается! – обратился он к отцу.

– Никаких нестыковок! – продолжила Вика, – Перед тем, как в Китай ехать, мы собирались заехать к дяде Леше. Он егерем работает, прямо за селом Онгудай.

– Так это вам ехать целый день придется! Спина не затечет с этими штуками столько ехать?

– Я к ним уже привыкла! И потом, не хочу выходить из роли. По правилам мероприятия я должна буду с ними быть везде. Вот… привыкаю… – сказала Вика и снова улыбнулась.

– Талантливая девочка! – усмехнулся лейтенант, – Ну, удачи тебе!

Он демонстративно посмотрел ближайшие вещи и сумки, оглядел салон. Затем козырнул, вернул документы и с налетом легкого смятения буркнул:

– Кхм… Ладно, извините за беспокойство. Счастливого пути!

– И вам… в смысле всего доброго! – произнес отец, складывая документы в карман и возвращаясь в машину. Мать молча закрыла дверь и тоже села на свое место.

Лейтенант с экипажем уехали. Родители все еще были не в себе. Усевшись в машину, они с минуту молчали, думая:

«Чуть все не завалили! Столько времени играли в шпионов со всем честным народом, а к простой проверке прав на дороге оказались не готовы. А Вика всех вот так запросто переиграла!»

– Ну, Вика! Ты даешь… – двусмысленно произнес отец, отойдя от ступора. Машина тронулась. Вика расценила его тон как недовольство и поспешила извиниться:

– Прости, пап. Не надо было мне лезть, да? Просто…

– Все хорошо, дочурка! – внезапно оборвал речь дочери отец, – Врать полиции, конечно, нехорошо. Но в нашей ситуации другого варианта и быть не могло. Так что ты молодец! – сказал отец, – Ложись, отдыхай! Путь не близкий.

Путь действительно был не близкий и изнурительный. Но полноценно поспать так и не получалось: то встряска, то повороты, то остановки… Несколько раз останавливались заправиться, перекусить, затем снова в путь.

Целый день в дороге. Но вот он, финиш. Отец сообщил, что на горизонте нужный поворот и новое место. Ох, если бы все было так просто! Последние метры, как водится, даются тяжелее всего. Ведь ту самую грунтовую дорогу зимой очень сильно заметало снегом. Преодолеть можно только на снегоходе, лыжах или на крыльях. Последние были только у Вики, и то она еще не умела ими пользоваться. От того мучиться, откапывая машину, пришлось всем. Пока ехали, увязали в снегу раз пять, и к моменту прибытия готовы были упасть без чувств.

Уже тогда всем стало понятно, что для того, чтобы тут выжить, придется трудиться в поте лица. Но никто не думал, что вот так сразу с места да в карьер. Впрочем, как видно, это было только начало.

По приезду на место погода испортилась. Поднялась метель. Оттого изучение участка свели к беглому осмотру: летняя веранда, кухня, сарай, баня, туалет, являющийся, судя по всему, памятником деревянному зодчеству, и, конечно же, двухэтажный деревенский бревенчатый дом. Всё было без особых изысков и прикрас. Для одного-двух человек дом был бы вполне уютным, но семье из трех человек было в нем тесновато. На первом этаже располагалась небольшая гостиная со столом, шкафом для посуды и самодельным рукомойником у двери – это осталось от прошлого владельца, также как деревянные лавки и табуретки, местами изрядно рассохшиеся. Далее две гостевые комнаты, а также кладовая под лестницей. Отапливался дом камином и каменной печью, на которой можно было готовить еду. На втором этаже была одна большая комната и кладовая-сушильная для трав у печной трубы. Там же был и склад припасов в откосе крыши за фальшивой стеной.

Вся обстановка представляла собой смесь спартанской строгости и провинциального минимализма. Везде были голые деревянные стены и, кроме шкафа, стола и лавок, мебели нигде никакой не было. Всё, что было более-менее ценно, бывший хозяин заранее продал. То, что оставил – можно было назвать скорее старым хламом. Хорошо, что одноместные кровати и тумбочки отец заранее привёз.

Пока отец и дочь разгружали машину, мать спешно затопила печь и принялась готовить еду. С дороги все были очень уставшие, но холод и голод хорошо мотивировали к тому, чтобы не расслабляться раньше времени.

Ах, как же блаженно было наконец поесть и согреться! Как же здорово, что родители рядом и помогают изо всех сил. Простое счастье в этих новых условиях, граничащих со спартанскими, приобретало особую ценность. Вика это поняла сразу.

Дело было к трем часам ночи, когда все, наконец, улеглись отдыхать. Дом поскрипывал, сдерживая удары ветра и зимней вьюги за окном, а в печи изредка потрескивали дрова.

Вике отдали весь второй этаж, который пока был почти полностью завален сумками и тюками. В ее распоряжении была только старая кровать, столик и керосиновая лампа.

Перина была не менее старой, чем кровать, и очень жесткой. Даже когда для мягкости добавили одеял, это лишь отчасти улучшило ситуацию.

«Это вам не ортопедический матрас, что был дома! Завтра все будет болеть… – уныло думала Вика, устраиваясь в полумраке, – Похоже, здесь будет непросто!»

Отходя ко сну, Вика все еще была под впечатлением. Тотальная изоляция и дикая природа – это школа реальной жизни и очень суровое испытание. Сможет ли она тут выжить и не сойти с ума, снова прописная истина – время покажет.