Читать книгу Агент влияния - Александр Айзенберг - Страница 5

Аппиева дорога ведет в Рим. Она привела в центр мира тех, о ком мы будем говорить. Их имена известны. Все они рвались к власти. Это были разные лики власти, но каждый из них достиг своего. По странной, возможно, нелепой случайности кроме непомерной тяги к власти их объединяли две буквы. Буква «С», с которой начинались их имена, и буквы «М», с которой приходил их конец. И все они были связаны друг с другом.

Кориолан – Gaius Marcius Coriolanus, Publius Clodius Pulcher – Клодий, CLODIA PULCHRA TERTIA – Клодия, Marcus Tullius Cicero – Цицерон, Appius Claudius Caecus – Аппий Клавдий Цек, Appius Claudius Crassus Regillensis Sabinus – Аппий Клавдий децемвир, Gaius Valerius Catullus) – Катулл, ну, и Gaius Iulius Caesar…

И еще другие. Тоже на букву «С». Мы еще поговорим и о них.

Итак, в середине апреля 56 года до нашей эры в Луке (сейчас этот город называется Лукка) должны были встретиться триумвиры: Gaius Iulius Caesar – Гай Юлий Цезарь, Марк Лициний Красс – Marcus Licinius Crassus и Гней Помпей Великий – Гней Помпей Магн – Gnaeus Pompeius Magnus. Эти люди в Лукке определили судьбу Рима – судьбу мира.

Но до этого двое из них, возможно, встретились в суде: Цезарь в качестве зрителя, а Красс – представителя одной из сторон – Марка Целия Руфа. Вместе с Крассом в деле с речью выступил Цицерон – Marcus Tullius Cicero. Выступали они против Клодии – CLODIA PULCHRA TERTIA, которую представлял в суде ее брат – Publius Clodius Pulcher – Клодий.

Дело слушалось 4 Aprilis – перед претором Гнеем Домицием Кальвином. После защитительной речи самого Целия говорили Марк Лициний Красс и Марк Туллий Цицерон. Опровергалось обвинение Целия в попытке отравления Клодии.

Скорее всего, когда Цезарь увидел Красса и Цицерона вместе, это было для него не самым приятным сюрпризом. Не очень обрадовался, вероятно, и Красс, заметив Цезаря. Им предстояла встреча в Луке с Помпеем, и Цицерон не попадал в такой расклад. Но почему он вместе с Крассом? Почему Красс вместе со своими деньгами и Цицероном в одном деле в суде? Что их связало? Не распадется ли, в этом случае, триумвират?

Красс выступал в суде и делал это неоднократно и вполне успешно, но не эти выступления сделали его знаменитым. Этот человек спас Рим, а, возможно, и мир от кровавого восстания Спартака. Впрочем, распяв тысячи рабов вдоль Аппиевой дороги, Марк Красс вряд ли существенно обогатился. А ведь он был знаменит своим несметным состоянием. Вот как он его приобрел… Во время гражданской войны в противостоянии Марий – Сулла, Марк Лициний весьма пригодился сулланцам у стен Рима – сражение у Коллинских ворот. Вначале Сулла уступал, но благодаря Крассу, командовавшему правым флангом, марианцы потерпели полное поражение. Потом, когда пришло время проскрипций, говорили, получило начало богатство Красса. А потом… далее, пришло время большого бизнеса, вполне современного – Красс занялся девелопментом. Недвижимость, строительство и эксплуатация жилых домов; сдача их в аренду – он достиг огромной власти. Похоже, он был первым в этом деле в истории. Это объединение власти капитала и власти авторитета могло напугать и уж точно насторожить Цезаря.

Значит, Красс стремился к власти. Какой же? Возможно, в 56 году, он еще и не проявил свои желания открыто, но позже… Причем, вполне могла быть и до Луки встреча с Цезарем, на которой Красс озвучил свою цель – Восток, Парфия. И мы знаем точно – это мы знаем точно, что он нашел полное понимание со стороны Помпея и Цезаря – не сразу, но Красс получил армию для похода на Парфию. В любом случае, задержка была не по вине триумвиров. Но вот на что следует обратить внимание, когда Цезарь, уже абсолютный диктатор, в свою очередь, собрался на парфян, безусловно не забыв о стремлении Марка, в Риме вспомнили предсказание, что победившему Парфию суждена царская власть. Да, и, вообще, победить Парфию может только царь. Красс пошел с армией на Парфию. Хотел стать царем? Он точно не считал себя приговоренным к коммерции и готов был рисковать. Надо было готовиться к такому походу, в том числе, использовать принцип «divide et impera» в Парфии. Кто-то должен был ему помогать в этом. И таким человеком вполне мог быть Цицерон. Деньги Красса – мощный мотив. И – это для Цицерона очень важно – Красс – не Цезарь. Только не Цезарь.

Однако, есть и другая сторона медали. Неужели Парфия, а Парфянское царство – сверхдержава, вполне сопоставимая с Римом – спокойно смотрела и обреченно ждала конца? Судя по итогу, итог – поражение и смерть Красса, да еще какая! – ничего подобного. Красса ждали. Ждали и были готовы к этой войне.

Достаточно долго (о-го-го, как долго!) мнение о Крассе было не самым лестным. Забавно, что такое мнение было у очень разных сторон, причем, и классовых, и политических, и личностей (литераторов, в том числе). Противоположных сторон. А мнения совпадали. Ничего другого и нельзя было ожидать со стороны советских историков, как же, богач (эксплуататор трудового народа) и победитель Спартака (палач трудового народа). И это все справедливо: и палач, и эксплуататор. Но и римляне весьма сдержано отнеслись к победе в войне с рабами. А уж поражение с парфянами… И, не забудем, все это на фоне блестящих побед Помпея Магна и Цезаря. Так что, серый мерзавец?

Не совсем. Мерзавец, как мерзавец – на вкус и цвет… А вот насчет серости – вряд ли. Очень серьезная фигура. Если бы не Красс, кто знает, как бы закончилось противостояние марианцев и сулланцев (то самое сражение у Коллинских ворот). Да, думается, успешно нажился на проскрипциях, но убивали многие, а состояние сделал Марк Лициний Красс. Катилина не смог разбогатеть, а наш Марк смог. Не так все просто. Совершить открытие в бизнесе не легче, чем в физике. Марк Лициний смог. Ну, а Спартак?! Это задним числом, хорошо говорить о неизбежности поражения рабов, в том числе, потому что у них не было партии нужного типа – была и такая точка зрения. И что говорить: Рим – есть Рим. Но надо представить себе, что такое: за феноменально короткий срок создать на пустом месте римскую армию!!! Лучшую в мире армию. И никакой оговорки – именно, римскую армию. Легионы столкнулись с зеркальным отражением. И неудачно столкнулись. И не один раз. И у самого Красса совсем не все получилось. И он, между прочим, закричал: «Караул!» Потом жалел о своей просьбе о помощи, но это потом. Спартак был гениальным полководцем. Римляне, сжав зубы, сами признавали это. А Марк победил гения. Как же парфянам удалось разбить легионы еще и во главе с самим Марком Лицинием Крассом? Задумаемся.

Что-то стояло за этим. Легко предположить, что. Даже не что, а кто. Агент влияния. А что невероятного? Бессмертное царя Югурты: «О, продажный город!» (это про Рим) и далее – никуда не делось. Тем более, что даже в относительно честных Афинах, кто только не продавался за персидское золото. Какие имена! Демосфен! В конце концов, даже Фемистокл!!! А в Риме даже «хороший» Веспасиан почти официально брал взятки. Что взять с хапуги – не помог даже титул императора. Очень простой человек.

А кто этот агент влияния? Красс был как-то уж очень богат. Кто к нему мог хотя бы приблизиться? Коллеги по триумвирату: Цезарь и Помпей. И можно было бы предположить… Собственно, предположить как раз и можно, но не более того. Забежим вперед, Цезарь убит перед парфянским походом. Вот оно золото царя царей! Но не Цезарю же за его собственное убийство. А двух таких агентов влияния такого уровня представить тяжело. А Помпей убит еще раньше. Так кто?

Не триумвир, но мог быть… Тот. у кого уже была абсолютная власть, но недолго. Тот, кто рвется к ней, тайно и не очень удачно…

Красс, действительно, незауряден: полководец, самый богатый человек Рима и… И очень успешный юрист. Покупал ли он свои победы на этом поприще? Почему нет? Впрочем, сейчас не это главное. Они коллеги: он и Цицерон. Не просто абстрактные коллеги, как тот же Цицерон и Цезарь, также незаурядный юрист, а коллеги, выступающие по одному делу, в интересах одной и той же стороны – Марка Целия Руфа. Коллеги! Цицерон мог очень близко подойти к Крассу. И это фигура уровня агента именно влияния. Цицерон?.. Отец отечества?..

Вернемся в Рим, в суд. 4 Апреля 56 г. до н. э. С одной стороны, Красс и Цицерон (защита Целия Руфа), а с другой – брат и сестра Клодии. И немало заинтересованных лиц.

Указанное выше гораздо важнее, чем сам суд. Цицерон вместе с Крассом… Цицерон против Клодии и Клодия… Что там Целий… Речь Цицерона в его защиту – далеко не лучшая. Более того, она странная, если не сказать сильнее. Что же здесь странного, ну, клеймит вражескую сторону (делая это на уровне сплетен на рыбном базаре), заодно клеймит защитника вражеской стороны (уже совсем странно для юриста такого уровня), крайне неожиданно защищает своего подзащитного. Можно сказать, в стиле Остапа Сулеймана Берта Мария Бендер бея. Как и тот, Цицерон хоронит своего подзащитного. Зачем?.. Он выиграет дело. Он не может его не выиграть. Тем более, вместе с Крассом. Союз лучшего юриста Рима с самым богатым человеком Рима. Как они могут проиграть? Но у претора Кальвина, который должен вынести решение – проблемы: защита ничего не делает для своего подзащитного, кроме странных утверждений о его высочайшей нравственности, подтверждаемой таким образом, что, если бы у Целия была хоть крупица совести Загорецкого, то и он бы не выдержал – сбежал. И все? Нет. Еще Цицерон впрямую хает Клодиев. В том же рыбном стиле. Слегка приукрашенном цитатами в греческом стиле. Смелый человек – Марк Туллий. За Клодием – банды гладиаторов. Его испугался даже Помпей Великий. Между прочим, имя Магн он получил от самого Суллы. И Клодия Цицерон обвиняет в инцесте с родной сестрой. В суде. В римском суде. С Крассом он не боится Клодия. А Цезаря? Цезаря он боится?

Самый славный подвиг Цицерона – дело Катилины. Заговор Катилины – кровавый миф республики. Как же так, республика, спаситель отечества и…

Слова, слова, слова… Республика не демократическая, а совсем наоборот – сенатская (аристократическая). Гай Марий – популяр (демократ). Он, по сути, совершает революцию! Революцию, а не государственный переворот – Марий делает все, чтобы превратить Рим в демократическую республику. Это две большие разницы: афинская демократия и Рим. И Луций Корнелий Сулла, именно, он, а не Марий, спасает сенат и старую настоящую республику. Страшный тиран, диктатор с руками по локоть в крови – Корнелий, растаптывая все калигами своих легионеров – настоящий спаситель отечества! Да, именно, сулланцы – носители истинных идеалов республики. Не демократии, а республики. Демократии никогда не было в Риме – нет. Катилина, Красс, Цицерон – сулланцы. Они – свои. Есть одна мелочь: И Цицерон, и Гай Марий – из Арпина; они – земляки. Они не из Рима – провинциалы.

Как интересно, но Цезарь и Клодий, который совсем не Клодий, а очень даже Клавдий – именно они из древнейших патрицианских родов. И именно они – самые яркие популяры. А Цезарь, в конце концов, победит. То есть, победит как раз демократия. Забавно, но факт.

Однако, к Катилине… Общепризнанное чудовище. Нет слов. Собственно, именно за борьбу с ним Цицерон получил признание – стал отцом отечества. Спас Рим. Как гуси. От чудовища. Но в той самой речи за Целия Катилина как бы не совсем чудовище. Знаете, такое маленькое, но очень симпатичное – самому же Цицерону нравится. Говорит о его безмерном обаянии. С оговоркой. Без этого нельзя. Иначе, против кого же он боролся? Кого он уничтожил? Но речь-то не о Карлсоне, о Катилине. А с ним, оказывается, наш борец за чистоту и прочее дружил и не только – скажем так, погуливал. Это все Цицерон не под пыткой, в этой же речи признает. Добавим, что они родственники. Не самые так уж прямо, но все же родные. Что не мешает грохнуть и родственничка, и его друзей – катилинариев без суда. Вот в чем заковыка, сделай такое Катилина – и ладно – что с чудовища взять. А сделал поборник закона и его соблюдения – с чем и вошел в историю права. В теории. Вот некоторые и считают: а был ли мальчик, то бишь заговор? – суда ведь не было и с доказательствами на уровне изменников Иоанна IV. Нас же интересует все-таки не печальная судьба сторонников Сергия и его самого, а нравственный облик моралиста – на что он способен. Причем, он в качестве юриста-практика в той самой уже упоминаемой речи придает этому фактору неодолимое значение. Уж как хвалит Марка Целия! Уж как хает брата и сестру Клодиев. И так, без особых доказательств. На уровне рыбьего базара. Привоза.

Итак… На многое способен. Кстати, а ведь была у него связь с этой самой Клодией, по его судебной терминологии: квадрантарией (это по латыни, сами знаете, что) – и супруга очень даже ревновала. Да, а другая уже супруга тоже ревновала, но к его родной дочери. Интересно как, и людей без установленной вины судом убил (их задушили по его приказу), и с моралью в личной жизни всяко. Что, трудно с моралью в древнем Риме? Все римляне такими были? Не обязательно. Вот принят был закон об ответственности тех, кто убивал не по суду – и наш оратор отправился в добровольное изгнание, чуя, что может быть и хуже. Даже не в самой демократической республике.

И тут у нас брат Клодии – Публий Клавдий Пульхр. И Цезарь. Это – отдельная история. Цезарь, избежавший смерти при Сулле, возвращается в Рим. Женится. Женится на внучке Суллы. Думается, правомерным будет предположить, что это цена безопасного возвращения. Брак. Цезарь не Цицерон, его принципы несколько иные: под страхом смерти не развелся с любимой женой, но она умерла, а сулланцы еще очень сильны, и он уступает. Невозможно выяснить, любил ли Гай эту жену, но хотел ли этого брака?..

Довольно скоро после возвращения Юлий становится понтификом – верховным жрецом Рима. Серьезное дело. Разводы в республиканском Риме не то что в средневековом, но верховный жрец все же не мог сделать это совсем легко, не так как Henri VIII Tudor, но некоторые трудности должны были быть. Происходит знаменитый скандал с женским празднеством bona dea в доме Цезаря, который проводит Помпея, внучка Суллы – его жена. Туда проникает молодой Клавдий. Еще Клавдий. Чего он хотел, кого он хотел – можно спорить. Многие считали, что осквернение действа он совершил в связи с супругой понтифика, но это не доказано, хотя и обратное также. И хотя с доказательствами туговато, тут же следует развод, а когда все же стали намекать, а кто его знает, и настаивать, что девочка не виновата, мало ли что какому дурню в голову ударит, и знаменитая фраза о том, что жена Цезаря, должна быть выше подозрений. И хотя он не был цезарем, в смысле, императором Священной Римской Германской империи и даже не мог заподозрить забавную этимологию понятий «третий Рим» и «царь», но был священнослужителем самого высокого ранга, и его были вынуждены понять.

Очень интересно, но страшной мести от самого понтифика некоему Клавдию не последовало. Ничего не происходит, кроме развода с навязанной женой и… И выхода… не с цыганочкой… а на политическую арену уже не некоего Клавдия, а борца за права плебее… римского народа Клодия. Во как! А еще имеются установленные связи упомянутого Клодия с вышеупомянутым же Цезарем.

Не имеется протоколов о договоренностях названных политиков. Отсутствуют также видеоматериалы, подтверждающие те или иные связи Помпеи. Их и не будет. Никогда. Вероятно. Очень. Но вспомним, что пришлось проделать некоему аристократу в фильме «Развод по-итальянски» – «Divorzio all'italiana» (этого персонажа – барона Чефалу играл Марчелло Мастроянни) в целях развода. Но кто такие эти захолустные Чефалу рядом с Юлиями?

Как бы там ни было, альянс Цезаря с Клодием известен. Очень хорош и понятен хулиган Клавдий в роли рэкетера и крестного отца. Был молод – повзрослел. Но вот его переход из тех же хулиганов в трибуна Клодия требует некоего режиссера. Причем, другого уровня.

И такой союз оказывается весьма перспективным для обоих. Просто, в чем-то Клодий вполне самостоятелен. Скажем, в акциях устрашения: сам Помпей напуган. Что говорить! Но развод благодаря осквернению сакрального действа – это рука профессионала. Не стоит игнорировать значение звания понтифика. А законопроект: всякий, кто без суда и следствия убил римского гражданина, должен быть подвергнут наказанию? Тянет ли Клодий на такое? Зато, как это ложится на фигуру некоего великого юриста… Скажем, Цезаря. Причем, именно, Цезаря. Это и его уровень, и понятная любовь к сулланцам, т. е. нелюбовь и очень выраженная; более того, подтвержденная действиями. К слову сказать, а какая невероятная актуальность! Этой аксиоме и сегодня далеко не всегда доверяют, а зря. Впрочем, быть гражданином чего-то, не всегда эквивалентно гражданству в республиканском Риме.

Но вернемся к нашим баранам. Цицерон бежит. Цель достигнута. Клодий не поет комические куплеты в стиле Гарриса на могиле («Трое в лодке…»), но пляшет на руинах дома изгнанного оратора, и это весьма впечатляет римских граждан.

Что дальше? А колесо истории повернулось, и, как ранее Цезарь, отец отечества возвращается. Как он ненавидит Клодия, изгнавшего его непосредственно, и того, кто за этим стоял (не так сложно для человека такого ума понять, кто это). Это может показаться невозможным, но еще сильнее он ненавидит, понятно, Цезаря. Трудно представить этот цицероновский скрежет зубовный, что не удалось, когда было возможно, удавить вместе с катилинариями и Цезаря.

Да, так вот это возвращение. Почти триумфальное: как он напустился на Клодиев! это – фантастика! какая защита? кого это интересует? зато он поливает грязью Клодию; он размазывает грязь по ней – и все с восторгом тамбовского трагика! Ее брата, Клодия это также касается. И он не боится. Он не боится дона Корлеоне Рима. (Уже есть – Клодий пока не понимает; да, и позднее не поймет; а уже есть… есть, есть дон Барзини! Появился Милон в похожем амплуа хозяина Вечного города.) И у Цезаря есть вопросы: как, каким образом Цицерон и Красс в одном деле? Триумвират сохранится или нет?

Пока нет ответов на такие и им подобные задачи, должна появиться пауза. Конечно, это происходит. И Клодий не может! не может завалить Цицерона! А как хочется… Стерпеть такие оскорбления… прилюдно… еще и в суде… А он ничего не может. Что же он делает? вешает кинжал на столу своей жены… зачем?.. А жена его не кто-то, не кто-нибудь, а Фульвия… Но это ведь 56 год… Только 56… Может быть, позднее… позже… Цицерон пожалеет, что оскорблял Клодия… И не потому, что тот – царь убийц. Не-ет! А потому, что его жена – Фульвия. Но это еще 56 год.

Пока речь шла о власти привычной – власти! Власть! Imperium! Но, как известно, помимо власти Юпитера есть еще и власть Венеры. Речь пойдет о Клодии. Собственно, уже было немало о ней сказано, в том числе, и о ее непростых отношениях с Цицероном. Однако, темпераментных женщин было не так уж мало, а вот шедевров мировой культуры, связанных с конкретной матроной гораздо меньше. Более того, шедевров, созданных и до нашей эры, и в современности. Но Клодия сумела потрясти Катулла до такой степени, что его лирика и сегодня поражает. И эти его стихи о Клодии. (Правда, там он зовет ее Лесбией, что позволяет существовать сомнениям, а Клодия ли это? а вдруг другая? правда, трудновато, другую для Лесбии найти; так что, пусть Лесбией будет Клодия.) А уже в ХХ веке то ли стихи Катулла, то ли Клодия, то ли то и другое так потрясли Карла Орфа, что мир услышал Песни Катулла «Catulli Carmina».

Власть поэзии, конечно, парафия не Венеры. Но не последняя. Катулл же умудрился весьма откровенно писать… обессмертить в своих стихах не только Клодию, но и Цицерона, и Цезаря.

Именно в Риме имели место быть цензоры. Скорее всего, впервые в мире. Но с цензурой, похоже, было полегче. Во всяком случае, для Катулла. О чем свидетельствуют его стихи. Кстати, даже во времена инквизиции их продолжали читать. А уж как он критиковал и Цезаря, и Цицерона… и Лесбию… Нет, не Клодию.

Все происходит до встречи триумвиров в Луке. Мы знаем, что будет дальше. А Красс, Помпей и Цезарь не знают. Не знают будущего ни Клодий, ни Милон. Цицерон знает больше. Он знает о катафрактах и о кинжалах, но он ничего не знает о булавках… А кто такая Фульвия?..