Читать книгу Планетарные скитальцы - Александр Барышников - Страница 2

ПРОЛОГ
Глава 1

Оглавление

Высокие мозаичные своды хрустального сада бросали россыпь огромных солнечных зайчиков в кольцевидный канал, опоясывающий сад. Несмотря на работу устройств климатического контроля внутри купола, внутри которого находилась усадьба и плантации, сила солнечных лучей была так велика, что в периоды солнечной освещенности, над водами канала постоянно стояла густая завеса водяного пара. Большой фонтан, бьющий в центре этого рукотворного оазиса и питающий весь сад живительной влагой, выбрасывал в воздух искрящуюся колонну ледяной воды поступающей из резервуара в нижней полусферы кластера. Здесь, в самом сердце клановой усадьбы фон Котикофф, располагалась оросительная система, снабжающая водой всю плантацию. Тонкие ручейки ключевой воды расползались от чаши фонтана по черепичным желобкам по всему саду и впитывались в грунт, питающий оазис. Излишки воды, не впитавшиеся корневыми системами растений, просачивались через пласты грунта в кольцевидный канал, Оттуда, по ирригационным тоннелям, вода уходила с территории усадьбы к остекленным гидропонным плантациям, тянущимся во все стороны до краев герметичного купола, составляющего верхнюю полусферу кластера. Сам шарообразный кластер был один их многих сферических сооружений, сцепленных в огромную гроздь, свободно летящую на высоте пятьдесят километров над поверхностью планеты со скоростью несущего её ветра. Герметичный купол защищал всю систему от солнечной радиации, шквального ветра, кислотной атмосферы и адской жары, вечно стоящей на Венере. Ни одна капля драгоценной влаги не терялась понапрасну. Все шло на пользу клану. Технология «город в облаках» стоила каждого платинового слитка, уплаченного инженерам корпорации «Докуга», которые своими технологиями обеспечили венерианской цивилизации спокойную и доходную жизнь. Самоходное робокресло, на мягких подушках которого покоилось двухсоткилограммовое тело Изольды фон Котикофф, также являлось творением рук марсианских инженеров. Без этого вспомогательного устройства, Великая Мать клана не смогла бы передвигаться по своим обширным владениям. Любое мышечное напряжение его тела, непривычного к физической нагрузке, раздражало Изольду, вызывая повышение артериального давления и сильное покраснение круглого одутловатого лица. Впрочем, в данный момент, густую багровую краску на лице вызвали вовсе не попытки пошевелить массивными конечностями. Великая Мать во весь голос распинала пухлую молодую девушку в мешковатом комбинезоне, стоявшую напротив Изольды, и нервно мявшую в руках зеленый берет.

– Труди, ты забыла про свой долг перед кланом. Тебе прекрасно известно, как мало нас осталось. И ты знаешь, что соседи спят и видят, как бы поделить между собой всё, что наживалось родом фон Котикофф на протяжении последних пятисот лет.

Девушка отвела испуганные глаза от грозного багрового лика Великой Матери, потупив взгляд в щебень дорожки. Тем временем, Изольда все больше распаляла сама себя звенящим от ярости голосом.

– Разве ты хочешь на всю жизнь остаться всего лишь сестрой? Подумай сама – какая жизнь тебя ждет? Сестра, не ставшая матерью, никогда не сможет претендовать на место в иерархии клана. А я надеялась дать всем своим дочерям равные шансы побороться за свое место после моей смерти.

Девушка бросила робкий взгляд на мать.

– А как же Ирмингард?

Великая Мать поперхнулась и замолкла. Кровь отлила от ее круглого лица, уступив место смертельной бледности. В узких щелочках глаз блеснули слезы.

– Именно поэтому, Гертруда, я и хочу, чтобы ты стала матерью. Мы все гордились Дорой, когда она вступила в академию. Ты прекрасно помнишь, как мы праздновали её производство в капитаны и назначение командовать «Монтесумой». И ты помнишь наше горе, когда 10 лет назад Ирмингард не вернулась с рубежа. Нам даже не доставили её останков, чтобы мы смогли её оплакать и достойно похоронить. Может быть искалеченное замерзшее тело твоей старшей сестры до сих пор болтается где-то в космосе. Я понимаю, что Ирмингард всегда была для тебя идеалом, образцом для подражания, но я не хочу, чтобы кто-то из моих дочерей повторил её судьбу. Ты станешь матерью. Это не обсуждается.

Изольда закусила пухлую губу, сглотнув комок подступивший к горлу. Труди спрятала руки с беретом за спину, подняла на мать осмелевший взгляд и перешла в контрнаступление.

– Но матушка, мне противны мужчины. Я не желаю вступать с ними в связь. Кому как ни тебе знать, насколько это противно для любой из сестер.

Мать смерила Гертруду насмешливым взглядом.

– Ты так уверенно говоришь, как будто уже попробовала.

Лицо девушки залилось краской. Она вновь стыдливо опустила глаза к земле.

– Ничего подобного. Я бы никогда не позволила мужчине…

– Успокойся, никто тебя ни в чем не обвиняет.

Голос матери смягчился и приобрел монотонные учительские нотки.

– Ты же знаешь, что при искусственном оплодотворении лишь первое поколение обладает достаточной фертильностью. А каждое последующее сокращает показатели фертильности на сорок процентов. Именно так клан Горски и вымер. Как и все прочие пуристы до них. За последние тысячу лет экстракорпоральное оплодотворение не стало ни на йоту безопаснее. А человеческий партеногенез так и остался в фантастических романах. Ты совершенно права, я лучше всех вас знаю, каково это-быть с мужчиной. Я родила десять детей. И ни одного мертворожденного. Ни одного. Сила клана в численности и единстве. Фон Котикофф всегда были самым сильным кланом. Много раз соседи пытались отобрать наши плантации. И где они сейчас? Превратились в компост. А мы живем и процветаем. Поэтому ты сделаешь это ради клана. А чтобы как то облегчить твои страдания, я обещаю сделать тебе презент, достойный моей наследницы. Презент, о котором будем знать только мы с тобой. Я оплачу его не из клановой казны, а из своих сбережений. Подумай хорошенько, чего именно ты хочешь.

В хитро прищуренных глазах девушки загорелся лукавый огонек. Малышка Труди всегда получала то, чего желала. Так или иначе…


Генриетта ван Дейк отчаянно цеплялась за выступы искусственной скалы. Цепляться было тяжело-её ладони обильно потели, пальцы соскальзывали с серых покатых булыжников, из которых была построена стена. Металлический привкус во рту вызывал у Генриетты тошноту. Тем не менее, она лишь крепче сжимала челюсти, удерживая в зубах свой тактический нож. Зубья пилы на обухе глубоко впились в уголок её рта. Тонкая струйка крови медленно ползла по подбородку, смешиваясь с капельками пота. Еще два метра. Два метра до грота на вершине искусственной скалы, где её ждет последнее испытание. Мастерка ножевого боя, у которой последние два года Генриетта училась владеть холодным оружием. Испытание, которое может стоить ей жизни. Налобный фонарь на голове девушки мигнул и конус света, освещающий ей остаток пути, сменил цвет с ярко белого на тускло желтый. Заряд батареи в фонаре был рассчитан ровно на столько, чтобы претендентка успела преодолеть препятствие. Если в ходе испытания, претендентка оказывалась недостаточно проворной, ножевой бой ей надлежало провести в кромешной тьме, рассчитывая только на свой слух и рефлексы. Впрочем, и такой расклад, вполне устраивал Генриетту. Всю свою недолгую жизнь ей приходилось бороться. За лишний кусок тушенки, за край сухого одеяла, за глоток чистой воды. За все то, что позволяло ей прожить еще один день.

Девушка упорно поднималась вверх, пружинисто отталкиваясь рифленой подошвой сапог от шершавых валунов. Её рука наконец то легла на карниз. Влажные от пота пальцы почувствовали холод металла. И в этот момент острая боль пронзила фаланги. Тыльную сторону ладони накрыл мысок чужого сапога.

– Ну здравствуй, Генриетта. Я вижу, что силы тебя не оставили. Умница.

Низкое грубоватое контральто резануло по чутким ушам девушки. В конусе света фонаря показался розовый берет с кокардой в виде кулака.

– Я надеюсь, ты покажешь мне все, на что ты способна. И даже больше. Начнем с твоего умения терпеть боль.

Мастерка перенесла весь вес своего тела на мысок сапога. Генриетта еще крепче стиснула зубы, чтобы не закричать. И в этот момент удача улыбнулась ей. Грузная женщина не рассчитала сил, которые вложила в истязание претендентки и её тело по инерции качнулось в сторону обрыва. Её лицо на мгновение попало в конус света. На миг мастерка рефлекторно зажмурилась, но этого мгновения оказалось достаточно для Генриетты. Свободной рукой, девушка перехватила рукоятку своего тактического ножа, разжимая сведенные болевой судорогой челюсти, и с размаху вонзила его в ненавистную ногу, зажавшую её кисть. Лезвие ножа прошило насквозь стопу истязательницы и глубоко вошла между пястными костями её руки. Два крика слились в единый вопль. Наконец то Генриетта могла позволить себе дать выход боли и гневу. В этот момент её правая нога соскользнула с влажного булыжника, пропитанного потом её собственных ладоней. Тело девушки повисло над пропастью, держать на одном только ноже, застрявшем в стопе истязательницы. Пальцы здоровой руки мертвой хваткой сомкнулись на рукояти ножа. Сердце Генриетты бешено колотилось, разгоняя кровь насыщенную адреналином по всему телу. Тело бил озноб от ярости, возбуждения и болевого шока. А где-то там, наверху, за металлическим карнизом, глухо по волчьи выла от боли мастерка по ножевому бою, упавшая на спину и отчаянно цепляющаяся тремя свободными конечностями за металлический парапет, не давая весу тела претендентки утащить её вместе с собой вниз-к верной смерти. Прошитый насквозь сапог быстро наполнялся горячей кровью из пульсирующей сквозной раны. Кровь беспрепятственно вытекала по долам ножа-очевидно удар рассек одну из крупных артерий. Положение было патовым…

Звуки тяжелых чеканных шагов ректорессы Лины Мондье многократно отражались от полусферических сводов. В тишине огромного зала собраний главного корпуса венерианской сестринской академии стук её каблуков был слышен всем претенденткам, стоящим стройными рядами в двух колоннах по пять. Высокие и низкие, мускулистые и пухлые, белые, черные, желтые-все они были затянуты в абсолютно одинаковые камуфляжные комбинезоны, скрывающие мешковатостью своего покроя их фигуры. Голову каждой венчал типовой зеленый берет с кокардой в виде кулака, сжимающего еще не распустившийся бутон тюльпана, символизирующий их незрелость.

– Итак, все присутствующие доказали, что достойны стать частью нашего славного сестринства. Кто то силой и умением выживать. Кто то хитростью и способностью к дипломатии. За кого то из вас внес выкуп ваш клан.

Ректоресса со скрипом повернулась на пятке и пошла в обратную сторону вдоль первой шеренги.

– Сейчас вы находитесь на перекрестке своей жизни. До сих пор, обучаясь в академии, вы были попутчицами. Теперь, когда ваши пути разойдутся, вы можете никогда не встретиться, или встретиться врагами. В подобном случае помните, что сестринство превыше всего. Почитайте врагов своих даже в смерти, если вам доведется пролить кровь сестры. Разумеется, тем из вас кто выберет путь материнства, больше никогда не доведется взять в свои руки оружие. Что никак не помешает им убивать чужими руками.

Лина громко прокашлялась и продолжила.

– Есть и такие из вас, кто захочет покинуть родную планету, ради престижной службы в войсках Солнечной Федерации. Для вас у меня есть особое наставление. Где бы вы ни-были, какой бы пост ни занимали, вы навсегда останетесь венерианками. Сестра за сестру. Ради наших общих интересов мы помогаем друг другу, забыв меж клановые распри. Только своей монолитной сплоченностью мы сможем победить в нашей древней борьбе.

Ректоресса дошагала до подиума, на котором подбоченясь стояла мускулистая женщина в легком кевларовом костюме красного цвета, лицом как две капли воды похожая на грузную и слегка обрюзгшую Лину Мондье. На этом их сходство заканчивалось.

– Ну и разумеется, будут среди вас и те, кто выберет истинный путь сестры и вступит в венерианские войска специального назначения. Станет карающей дланью нашего сестринства. Но не думайте, что попасть в эти элитные подразделения будет легко. Только лучшие из лучших смогут облачиться в красное.

Лина поднялась по ступенькам на подиум и положила руку на плечо мускулистой женщине.

– Позвольте вам представить капитанку Кану Мондье. Предвосхищая ваши вопросы скажу – она моя сестра не только по клану, но и по крови. Тем не менее, решение доверить ей отбор лучших кандидаток продиктовано вовсе не родственными связями. Кана обладает уникальным боевым опытом и прекрасно разбирается в людях. По окончании построения те из вас, кто захочет пройти тест, должны остаться и поговорить с капитанкой Мондье. А сейчас мы переходим к главному событию сегодняшнего дня-церемонии вручения дипломов.

Ректоресса спустилась с подиума и вернулась к столу с терминалом, за которым сидела её адьютантка и уже перебирала толстую кипу документов, пытаясь уложить из в алфавитном порядке…


Гертруда сидела на лавочке рядом с памятником Симоны де Бовуар и вертела в руках кусок эластичного пластика, на котором был отпечатан диплом. Девушка тяжело вздохнула, перед тем, как вернуть его в карман своего планшета и подумала вслух.

– А ведь на эти деньги мать могла бы купить мне яхту с полным экипажем на борту. Яхту, способную облететь всю Солнечную систему.

Труди бросила мечтательный взгляд на сияющие в солнечных лучах пластины купола, защищающего город от палящего радиацией солнца и лютого ураганного ветра, вечно бушующего на поверхности Венеры, пытаясь силой своего воображения проникнуть сквозь эту завесу и достать до величественной пустоты космоса.

– Мы полетели бы вместе-знакомый звонкий с легкой хрипотцой голос раздался прямо над ухом Гертруды. Труди вздрогнула от неожиданности. Гибкое мускулистое тело бесцеремонно плюхнулось рядом на лавочку.

– Возьмешь меня первым помощником?

Генриетта обняла Труди за шею здоровой правой рукой. Левая все еще висела на перевязи, забинтованная до состояния культи.

– Гета, я же просила тебя не подкрадываться так внезапно. У меня душа в пятки ушла.

Генриетта ван Дейк звонко рассмеялась. Озорные искорки заплясали в ее влажных карих глазах.

– Прости, Труди, когда учишься передвигаться бесшумно, тело привыкает к этому на уровне рефлексов. Привычка-вторая натура.

Гертруда слабо улыбнулась, на её пухлых щеках проступили ямочки.

– Ну как у тебя с тестом? Когда будут результаты?

Гета хитро прищурилась, приняв горделивую позу и задорно задрав подбородок.

– Результаты будут через неделю, но я думаю капитанка от меня в восторге. Она два раза перечитывала отчет о моем экзамене. Спрашивала, при каких обстоятельствах я получила ранение и проходила ли я раньше тесты на болевой порог. Сказала, что если бы окончательное решение вопроса зависело только от нее, я бы уже завтра носила красное.

Труди еще раз грустно улыбнулась и слегка вздохнула.

– Значит, первым помощником ты у меня уже не станешь. К концу года у тебя как раз заживет рука, и тебя заберут в учебную часть. И мы не скоро увидимся.

Генриетта мягко погладила подругу по голове здоровой ладонью.

– Ну зачем ты так грузишься? У нас с тобой впереди целый венерианский год. Наш год. Это целых 225 суток по федеральному стандарту. Неужели тебе мало? Живи сегодняшним днем. Наслаждайся свободой.

Гертруда отвела взгляд и сглотнула подступивший к горлу ком.

– Ты не понимаешь. У тебя впереди интересная жизнь. Тренировки, полеты, опасности, новые впечатления. Ты всю свою жизнь воспринимаешь как одно сплошное приключение. А что ждет меня? Я не хотела тебе говорить, но моя мать хочет, чтобы я стала матерью уже в этом году. Прошла инициацию и зачала потомство.

По пухлым щекам девушки покатились слезы. Гертруда закусила губу, не давая рыданиям вырваться наружу. Взгляд Генриетты стал серьезным, она сочувственно вздохнула и ответила.

– Труди, до встречи с тобой моя жизнь состояла лишь из борьбы за выживание. Я не ожидала этих отношений, не рассчитывала, что в моей жизни появишься ты. Именно потому я и так радуюсь тому, что у нас, между нами, есть здесь и сейчас. Потому, что в жизни может внезапно вновь начаться темная полоса. Стараюсь жить ярко, пока мне светит солнце и улыбается удача. Стараюсь улыбаться ей в ответ. Потому, что понимаю, что так будет не всегда.

Гертруда уткнулась в плечо подруги и беззвучно зарыдала. Тем временем Генриетта продолжала.

– Тем более, подумай, как отреагирует твоя мать, когда и если она узнает о нашей связи. Фон Котикофф уничтожили почти весь клан ван Дейков двести лет назад. Она наверняка считает, что любая ван Дейк, если она и выжила, спит и видит, как бы воткнуть кинжал в её глотку. И насколько я знаю сестер своего клана, она не далека от истины. Многие хотели бы кровной мести. Но не я.

Труди всхлипнула и подняла на Гету заплаканные глаза.

– Из за меня?

– Да, разумеется из-за тебя. Из за кого же еще?

Генриетта вновь запустила пальцы здоровой руки в густые каштановые волосы подруги, почесывая её как котенка за ухом. Гертруда вытерла слезы рукавом и внезапно твердым голосом попросила.

– Обещай мне, что если у меня все таки будет яхта, ты все бросишь и станешь моим первым помощником.

Гета мягко улыбнулась в ответ, прижимая подругу к себе еще теснее.

– А куда я денусь? Хочешь, я поклянусь тебе на розовом берете? Жаль, что нам их пока что не выдали. На зеленом клятва не считается.

Труди подняла глаза на её зеленый берет, который девушка так и не удосужилась снять с головы, затем скользнула взглядом по черным как смоль волосам, остриженным и уложенным в каре. Её пухлые губы растянулись в лукавой улыбке. На щеках вновь проступили ямочки.

– У меня есть идея получше. Нам с тобой не нужны береты. Тем более, возможно, мы не будем их носить всю жизнь. Давай скрепим наши отношения, покрасив волосы в розовый цвет. И не будем менять цвет до тех пор, пока помним друг друга.

Влажные глаза Генриетты заблестели огоньками азарта. Она широко улыбнулась, обнажив крупные ровные зубы.

– Вот это другой разговор. Мне нравится твой настрой, Труди. Давай так и сделаем. Ты и я. Розовые навсегда.

Две девушки сидели на лавочке обнявшись, и лишь бронзовая Симона де Бовуар, возвышающаяся над их головами, была молчаливой свидетельницей их тайной клятвы.

Планетарные скитальцы

Подняться наверх