Читать книгу XX-XY - Александр Берник - Страница 4

Москва. Нескучный сад. Дача начальницы службы порядка столицы генеральшы Романовой.

Маша была не удивлена вызовом к столь большой шишке на ровном месте. Она по ходу службы с завидной регулярностью имела «счастье» лицезреть эту в высшей степени неординарную женщину, державшую, по её генеральскому мнению, в кулаке всю открытую и скрытую от глаз московскую жизнь. Но, как ни странно, виделись они больше не в служебной, а приватной обстановке.

Генеральша Романова, она же Елизавет Елизаветовна, она же баба Лиза, она же Мать командирша всех ЖП столицы, на службе очень не любила уставную казармщину, всякий раз подчёркивая, что вся «ЕЁ» служба порядка – это одна большая семья, а она для них мамка с титькой. Кого покормит, кого приложит поплакаться.

Зато домашние бриносы у Романовой ходили исключительно строевым шагом, бурча под нос бравурные марши. Притом были одеты двадцать четыре часа в парадно выходную форму, регулярно меняя её разновидность. Да. Парадно выходных форм в службе было восемь штук, а что вы хотели? Одна для торжественных построений, другая для торжественных заседаний, третья для торжественных фуршетов и ещё для кучи торжественных и очень необходимых мероприятий. Последняя «парадка», предназначалась для выхода на патрулирование, так сказать повседневная.

Маша частенько бывала на даче у генеральши, но вот сколько там «служило» бриносов, не знала. Она их просто не могла посчитать, потому что все эти особи были практически одинаковые и для Маши, как на одно лицо. Как их Романова различала? А то, что различала, Маша ни раз собственноручно удостоверилась.

Дача располагалась на краю Нескучного сада на месте некогда здесь существовавшего Центра детского конного спорта. Сейчас, естественно, никаких детей здесь не было, спортом и не пахло, а вот конями с их навозом благоухало на всю округу.

Лошади – это единственное, что осталось от былого. Баба Лиза очень любила эту скотину. Хотя по словам женщин с ней хорошо знакомых, никогда на них ни ездила верхом и не только ни умела этого делать, но похоже и ни знала о подобной опции. Она относилась к ним как заядлая кошатница, ну или в её случае «конятница».

Маша зашла в приёмную, где за дежурным столом по стойке смирно сидел бринос с голографическим бейджиком с большой буквой «А». Этого она знала. Хозяйка звала его по-разному. То Андрюша, то Арчибальд, то просто «А ну иди сюда», но все позывные были на букву «А».

– Привет, «А». Как там обстановка на фронтах?

А вот так к нему по-дружески обращалась сама Маша.

– Генеральша не в духе, – заговорщицки сквозь зубы выдавил дежурный.

Маша: Вот только этого мне не хватало.

Это был код-пароль местного дачного этикета. Если бы дежурный бринос сказал, что Елизавет Елизаветовна Вас ожидает или что-то в этом роде, то это бы означало, что хозяйка находится в возвышенных чувствах и в данный момент переполнена лиричностью и благосклонностью ко всему живому. Такое обычно было с ней после того, как плотно поест.

Если бы он по-старчески прокряхтел, мол баба Лиза заждалась уж тебя девонька, то этикет требовал соответствующего «внучкоподобного» поведения при хозяйке. Если бы в его словах прозвучало «мать», «мама», «мамочка» и так далее, тут тоже всё понятно, как следует себя вести. А вот когда бринос называл её генеральша, тут туши свет, сливай воду. Только устав со всеми вытекающими из него сутками ареста.

Маша подобралась, оправила портупею. Сделала три коротких стука в массивную деревянную дверь и шумно выдохнув, переступила порог.

– Разрешите войти, госпожа генеральша! – звонко, по-уставному осведомилась она и замерла вытянувшись, изображая из себя лазерный уровень.

– А-а, Машенька? – старчески проскрипело из-за огромного Т-образного стола и из трона-кресла поднялась баба Лиза в замызганном домашнем халате и шаркая старыми тапками, двинулась в направлении гостьи.

Маша стушевалась. С одной стороны код был «генеральша», с другой по манере поведения хозяйки, перед ней вырисовывалась явно баба Лиза. Как ей себя вести в этой ситуации? Но решив, что стойка «смирно» не навредит в обоих случаях, продолжила тянуться к звёздам на погонах.

Генеральша Романова, меняя маски-ипостаси, к её великому огорчению, не могла поменять своих внешних анатомических атрибутов, а баба по комплекции была здоровая. Ни жирная, ни откормленная, кроме задницы и ни перекаченная, как бодибилдерша, а просто крупная. Массивная такая, фундаментальная гром баба.

И вот эта громила, на голову выше гостьи, мерзко шаркая тапками с «прихлопыванием» по пяткам, дошлёпала до вытянувшейся в струнку подчинённой, обняла за плечи и усталым голосом ласково проговорила, заглядывая Маше в глаза:

– Да расслабься, Машунь. Я на "А-ну-его-в-пим-дырявый" просто зла с утра. Этот "Ах-ты-ж-сучий-сын" запротестовал, видите ли, против моей кашки. Побрезговал за мной доесть.

Бриносы, как биороботы конечно же нуждались в энергетическом подкреплении, но они питались исключительно из тюбиков со строго определённой дрянью, а человеческая пища им была крайне противопоказана. Не было у них дополнительного искусственного интеллекта в системе пищеварения. Поэтому накормив их молочной кашкой, те до умопомрачения исходили на рвоту, понос и прочие непотребности ни за столом сказанные.

Конечно же Романова знала об этом. Тогда зачем пичкала «А» кашей? Чтоб усадить на горшок? Или с утра искала повод, вместо зарядки выпороть мужеподобного бриноса за то, что обделался после её кашки? Кто её знает. Чужая душа – это всегда неродные тараканы.

Маша перешла в режим «вольно» и позволила бабе Лизе буквально утащить себя к столу для посетителей, где её почти силой усадили, придавили в кресло и потрясли за могучие плечи чтоб расслабилась. Сама же хозяйка обошла вокруг и уселась напротив, наклонившись и выудив из-под стола огромный старинный термос.

Пока она проделывала эту операцию, без стука и абсолютно неслышно со спины Маши подошёл дежурный бринос, вызвав у неё лёгкий «вздрыг» и поставил на стол большой разнос с двумя фарфоровыми чашками и кучей прибамбасом для чайной церемонии по русскому протоколу: «чё там только не было».

– Пшёл вон, – тихо, устало и без капли озлобленности поблагодарила хозяйка своего слугу, принимаясь отвинчивать крышку термоса, и с хитрым прищуром посмотрев на гостью, сделала предложение, от которого та была просто не в состоянии отказаться по рангу подчинённости, – ну что, Машунь, дерябнем по чашечке моего заварного?

Дерябнули. Ну если только можно применить это слово к процессу прихлёбывания кипятка из чашки, непонятно на чём заваренного. Маша особо не принюхивалась, но почему-то сразу подумала о конском навозе. Хотя могла и ошибаться. Им тут кругом воняло.

– Догадываешься, Машунь, для чего я тебя вызвала.

– Новодевичий монастырь, – коротко и чётко ответила подчинённая.

– Правильно, – с нескрываемым удивлением подтвердила смекалистость своей офицерши генеральша, будто та неожиданно угадала в лотерею, – а зачем?

– Чтобы выдать мне особое задание, – отрапортовала Маша, но видя, как на лице командирши заиграли различные гармоники недовольных и обиженных реакций, тут же исправила свой ответ, – но какое, я не знаю.

Баба Лиза растянулась в блаженной улыбке. Ну не может по определению подчинённая знать больше командирши. Почему? Да потому, что не по уставу это. А значит неправильно.

– Тут позавчера ко мне через реку игуменья Макария приплывала.

Маша: Вплавь?

– На лодке, естественно.

Маша аж вздрогнула. Получилось так, будто Мать командирша её мысль услышала, но та продолжила как ни в чём ни бывало.

– И показала мне бумагу, от которой мне чуть дурно не сделалось.

С этими словами она выудила откуда-то из стола лист обыкновенного целлулоида и протянула его подчинённой. Та развернула его перед собой и округлила глаза.

Наверное, именно так и должна выглядеть бумага, что называется гербовой. Разноцветная, ажурно вычурная, оформленная с таким изяществом, что прямо так и напрашивалась в рамочку на стену в качестве произведения канцелярского творчества. Насмотревшись вдоволь, офицерша принялась читать.

«Глубокоуважаемая Матерь Макария! Руководство Российского орбитального комплекса Русь рассмотрело Вашу просьбу относительно оказания помощи человеческими ресурсами в восстановлении Хрестовой обители. Учитывая культурную значимость монастырского комплекса «Новодевичий монастырь», а также отдавая должное историческому наследию, и радея за сохранность архитектурного достояния человеческой цивилизации, руководство приняло решение оказать посильную помощь в реконструкции памятника русской культуры. Для этого в Ваше распоряжение выделяется 10 офицеров космического флота, совершивших административные проступки и приговорённые решением суда к общественным работам на срок один земной месяц».

Далее следовал список из 10 фамилий с указанием видимо их уголовной статьи, у всех одинаковой, но ни о чём Маше не говорившей. В конце было выставлено два условия их пребывания в монастыре. Одно касалось свободного места на территории комплекса для размещения модулей какого-то непонятного ей перемещения, а второе, в физической защите от «социально агрессивной среды». От последнего Машу аж передёрнуло.

Маша: Это что же получается. Жительницы столицы для них некая «социально агрессивная среда»? Вот ведь сволочи.

Она вернула прочитанное письмо и Романова тут же спрятала его обратно.

– Ну, что ты на это скажешь? – нейтрально поинтересовалась генеральша, хотя при этом свела брови больше обычного и вытянула губы трубочкой, сделавшись в высшей степени озлобленной.

– Сволочи, – доложила Маша свои последние соображения, – мы оказываемся для них «социально агрессивная среда».

Но на этот раз она не угадала хода мыслей генеральшы.

– Не правильной ответ, госпожа офицерша. Не о том подумала. Ты о другом задумайся. Как Макария умудрилась с ними связаться? И как умудрилась получить ни только ответ, но и то, что получила?

Маша: И то правда.

Она прекрасно знала, как и все жительницы планеты, что орбитальные комплексы были полностью изолированы от Земли и в первую очередь информационно.

– И как? – неуверенно спросила Маша.

– А вот это-то тебе и надлежит выяснить, – припечатав о стол рукой, выдала генеральша чёткое распоряжение, – по словам Макарии она якобы молила об этом бога в храме, а так как бог, видите ли, у всех один, но он и донёс её просьбу до мужчин.

– А разве так можно? – с наивностью в голосе спросила офицерша службы порядка.

– Коням на смех, – вновь сильно припечатала гром-баба ладонью о стол, да так, что чашки подпрыгнули, жалобно звякнув, – у неё есть канал связи. Либо с закрытым научно-промышленным анклавом на «дичке», либо на прямую.

При последних словах она понизила голос и сделала такое выражения лица, взглянув на которое Маша тут же поняла, что это как минимум предательство родины.

– Но и это ещё не всё, – продолжила Мать командирша, откидываясь на спинку кресла, делая торжественное выражение лица и с несвойственной интонацией проговорила, – слушай меня внимательно…

Маша: Тьфу ты. Прям под президентшу косит. Как уж они любят подражать вышестоящему начальству.

Откуда Маше было знать, что угодила своими мыслями прямо в яблочко. Потому что Романова не просто подражала президентше, а в буквальном смысле слово-в-слово копировала записанный ещё с вечера телефонный разговор. Генеральша пол ночи его заучивала перед зеркалом и Андрюше с утра досталось именно по этому поводу. У неё, видите ли, не получалось, чтобы было точь-в-точь как у главы государства, а кроме как на нём злость было сорвать не на ком. Никого под рукой больше не было.

– По данным нашей разведки, – продолжила она торжественно, – в списке брошенных на растерзание к вам в монастырь, – тут она сбилась и уже своим голосом поправилась, – к нам в монастырь, – опять сбилась, плюнула образно, – ну в общем монастырь Макарии брошен на растерзание сын очень значимого человека на орбитальном комплексе. Сын самого Решетникова!

Последние слова она почему-то проговорила шёпотом, резко наклонившись над столом и выпучив при этом глаза.

Маша: А мне-то что? Кто это такой? Будто я там всё руководство их должна знать.

Но видя, что генеральша замерла в ожидании её реакции, спросила:

– А Решетников – это кто?

– Ты что, дура? – так же сдавленным шёпотом поинтересовалась командирша, – это самый главный в службе безопасности всех орбитальных комплексов. Ты хоть представляешь себе его уровень. Это же серый кардинал всей мужицкой многомиллионной оравы.

Маша была слегка обескуражена и сбита с толка подобным фактом.

– А как же так могло получиться?

– Так это ещё не всё! – с торжеством объявила генеральша, вновь откидываясь на спинку кресла. Разведка с анклава докладывает, что всё руководство Руси и Решетников, в том числе, куда-то срочно вылетели. На какую-то ни то далёкую базу, ни то отдалённую колонию. Что уж там стряслось такого, разведке пока не ведомо. Может инопланетян нашли, может ещё кого. Но получается, что, воспользовавшись отсутствием старшего Решетникова, его сыночка быстренько осудили и бросили к нам на съедение. И именно ты его, девочка, и сожрёшь!

Закончила свою пламенную речь генеральша, вновь утвердив решение припечатывая ладонью о стол. Да так, что на этот раз обе чашки в блюдцах перевернулись на бок, а ложечки поскакали по полированной поверхности как любимые скакуны Романовой.

Маша: Уууууууууууууууу…

Да, именно так выглядел в тот момент её мыслительный процесс. Девушка была полностью обескуражена поставленной задачей. Притом ни только не понимая, как её надлежит выполнять, но и задачу как таковую.

– Я понимаю тебя, девочка, – принялась успокаивать подчинённую командирша, истолковав её молчание в меру своей испорченности, – такой шанс выпадает один раз в жизни и то далеко не всем. Но для этого и нужны мы, матери командирши, чтоб в поворотный момент судьбы научить таких неопытных курочек как ты и помочь всеми имеющимися средствами. И я тебя научу и помогу…