Читать книгу Коммунальная квартира. Новеллы коммунального быта - Александр Брыксенков - Страница 9

Голубятня на гараже

Длинный коридор в коммунальной квартире, а также кухня и места общего пользования убирались ежедневно. Уборка производилась жильцами по очереди от комнаты к комнате, по числу проживавших в комнате людей. Лешкина мама убиралась три дня. В приборке участвовал и Лешка. Его функция заключалась в выносе в конце дня на помойку содержимого мусорного ведра.

Во всем доме эмира бухарского, в котором и обитал Лёшка, самым гадким местом был дальний угол заднего двора. Там размещалась помойка. Возле помойки было темно, противно пахло. Перед помойкой всегда стояла лужа.

Но не это коробило Лёшку, когда подходила его очередь выносить мусорное ведро. А напрягала Лешку необходимость отдавать пять копеек Ваське Ишаку, который по вечерам дежурил у помойки и встречал каждого пацана, выносившего ведро, требовательным окриком: «Гони пятак!» Таким нехитрым способом собирал Ишак за вечер до пятидесяти и более копеек.

Пятака было не жалко. Ну, что купишь на пять копеек? Но было обидно отдавать деньги ни за что, ни про что. Однажды Лёшка отказался платить дань:

– Нет денег.

– Завтра гривенник.

– А если и завтра не будет?

– Послезавтра пятиалтынный. – А если и послезавтра…

– Тогда в лоб, – не дал закончить вопрос Васька.

Утешало то, что собранные деньги Ишак тратил не на папиросы, не на пиво, а на доброе дело – на корм для голубей, которых он держал в голубятне, расположенной на крыше большого гаража, примыкавшего к помойке. А возле помойки он крутился не ради пятаков. Ежевечерне, в темное время он охранял голубятню от воров. Свой пост он покидал с заступлением дворников на ночное дежурство.

Голуби были не Васькины, а его старшего брата, который, уходя на службу в Красную Армию, передал их Ваське на сохранение.

Фамилия у Васьки была Южаков, которая у народа естественно трансформировалась в Ишаков, а отсюда и кликуха – Ишак. Учился Васька в восьмом классе. Понятно, что денег у него не было, а кормить голубей надо. Вот он и изворачивался. То у мамки поклянчит, то пятаков насобирает, то выкуп подвернется.

В то время на Петроградской было много голубятников. Почти всегда в небе кружила стая, а то и две, разномастных голубей. Выпускал своих голубей и Васька. Через некоторое время он начинал свистеть и размахивать шестом с тряпкой на конце, зазывая птиц обратно. Голуби возвращались, иногда приводя с собой чужака. Это была радость: значит вскоре прибудет хозяин приблудного голубя и принесет выкуп.

В этот раз в голубятню Васьки вместе с его стаей прилетели два турмана. Ишак знал чьи это птицы. Таких турманов держал Федька Кривой с Левашовского.

Федька не засек куда залетела его пара, поэтому он обходил голубятников одного за другим. Добрался он и до Васьки:

– Эй, Ишак, здорова. Мои к тебе не залетали?

– Здорова. Залетали.

– Ну, слава богу, наконец-то нашел.

Кривой по лесенке полез к Ваське на крышу гаража. Васька отворил дверцу клетки, выудил турманов и вручил их Федьке.

Тот засунул птиц за пазуху и стал спускаться вниз.

– Кривой! А, деньги! – вскричал Васька.

– Перебьёшься.

– Ты гад, Кривой!

– Поговори у меня…

Это было наглое попрание неписанных правил. Голубями увлекались люди разных возрастов и профессий, но все они были равны друг перед другом, все они были голубятники.

Васька обошёл окрестных держателей голубей и поведал им о Федькиной грубости. Народ решил наказать Кривого – разобрать его стаю, а выкуп с него за отловленных голубей потребовать очень значительный.

Теперь, когда Федька выпускал своих птиц, другие голубятники поднимали сразу несколько стай. Чтобы птицы не ушли к Федьке их перед полетом подкармливали голубиными лакомствами – жареными семечками и пшеницей.

Прохожие останавливались и с удовольствием наблюдали за голубиной каруселью. Разнопородные птицы ходили кругами, высоко взмывали в небо, кувыркались, устремлялись к земле. Очевидно они наслаждались полётом, небом, свободой.

Федькина стая стала редеть. Он ходил по голубятникам и выклянчивал своих питомцев. Новые хозяева птиц заламывали несусветные выкупы. Притащился Федька и к Ишаку (один Федькин турман залетел к нему в голубятню). В это время Васька чистил клетку. Ему помогал Лёшка. Он в виде особой милости был допущен на голубятню. Птицы не были подняты. Они ходили по крыше гаража, спускались на землю.

Когда Васька назвал сумму выкупа, Кривой начал грязно ругаться, а затем схватил Ваську за грудки и стал бить его своей головой в нос. Потекла кровь.

Увидев это, Лешка сзади вцепился Федьке в волосы и стал оттаскивать его голову назад. Васька вырвался из рук противника и сильно его толкнул. Тот попятился к краю крыши и рухнул на землю. Вскочив на ноги, он кинулся было к лесенке, но Васька схватил шест и дико заорал: «Голову проломлю!»

Немного постояв и поматерившись, Федька стал ретироваться. Васька поймал турмана, бросил его вверх и крикнул Кривому: «Лови свою птюху! Мне твоих денег не надо!»

Теперь Лешка вместе с Васькой кормил, поил глубей, поднимал их в небо, чистил голубятню и чувствовал себя счастливым огольцом. Когда Васькин брат, отслужив службу, вернулся домой, он свою стаю получил в целости и сохранности. В знак благодарности за помощь он одарил Лешку большим куском торта.

В наше время на Петроградской нет голубятен. Да много чего нет. Нет уличных торговок сладостями, мороженным, газированной водой, соками в розлив. Нет пивных ларьков, где из бочек наливали настоящее пиво. Нет (почти) продуктовых магазинов.

Раньше-то на площадь Льва Толстого выходило два Гастронома, рыбный магазин, магазин «Мясо», зеленной магазин. Сейчас же ничего этого нет. Вместо продовольствия торгуют там кожей, калькуляторами, одеждой и т. п.

И самое главное: нет на Петроградской доброжелательной, неспешливой ленинградской публики. Что-то скучновато стало на Петроградской.

На площадь Льва Толстого

С окрестных крыш и шпилей

Слетались утром голуби, простые сизари.

Старушки и детишки

Красивых птиц любили

Бросали на асфальт сырой пшено и сухари.

Решили в кабинетах:

От птиц лишь грязь и мусор.

Разносят эти голуби заразу средь людей.

И мальчики в штиблетах

Рассыпали приманку

И отравили разом красивых сизарей.

(Однако, чище на Петроградской не стало)